Уж замуж невтерпёж... Из цикла Превратности судьбы

Александр Исупов
                Уж замуж невтерпёж...

                1

      «Я люблю вас, Ольга! Я люблю вас, Ольга!» Эту арию из «Евгения Онегина» Ольга почти наизусть знала. В детстве, когда помогала по вечерам матери швы обрабатывать, нитки подрезать, её часто по радио передавали. В исполнении Лемешева.
      Тогда, в детстве, казалось, для неё и про неё артист поёт. Чего-чего, а любви ей уж точно не хватало.
      О чём говорить, если в детстве, в юности, Ольга больше на гадкого утёнка была похожа, чем на прекрасного лебедя. Худая, нескладная, на лбу прыщики. Немного, но лицо они портили.
      Жили они с матерью в местечковом областном городе Украины. На окраине, в маленьком домике, принадлежавшем родственнице отца. Родственница в своё время отошла в мир иной, и домик формально за отцом остался.
      Отца Ольга не знала. Мама говорила, узнал он о киндер-сюрпризе, смазал лыжи и отвалил в северные края, якобы за длинным рублём помчался, спортсмен хренов. Где он? Что с ним? Да и жив ли вообще? – до сего времени неизвестно.
      Мама давно уже успокоилась. Главное, из домика никто не гнал.
      Мама в ателье работала – швеёй. После техникума приехала по распределению, в ателье устроилась и так до пенсии в нём и проработала.
      Когда Ольга была маленькой, до трёх лет находилась у бабушки под Черниговом. А после мать забрала её к себе, и до второго замужества Ольга проживала с ней.
      Личную жизнь мать устроила своеобразно. Директор ателье, Осип Семёнович, оказывал ей внимание. Не часто, наверное, раз в неделю, но матери, видимо, этого было достаточно.
      Но главное заключалось в другом. Осип Семёнович был цеховиком, умело организовал надомное производство модной одежды, привлекая к надомной работе наиболее преданных женщин, повязанных им не только желанием заработать, но и личной близостью. Мудрый был мужчина. Умело руководил обоими предприятиями и успешно разруливал отношения с подчинёнными ему женщинами, словно лев в своём прайде.
      Благодаря этой левой работе жили Ольга с матерью вполне неплохо. Нет, конечно же, не шиковали, но в глаза соседям матери смотреть было не стыдно.
      Училась Ольга слабо. Так, с троек на четвёрки перебивалась. Мать ей с детских лет внушала, что для девушки самое главное – удачно выйти замуж. А сушить мозги высшим образованием – это больше для некрасивых местечковых девочек подходит.
      После десятилетки, когда встал вопрос о жизненном обустройстве, мама предприняла конкретные шаги. В городе размещалось военное училище, радиоэлектроники. И ответ, об обустройстве, напрашивался сам собой – конечно же, выйти замуж за офицера или будущего офицера.
      Соседка Коткиных работала официанткой в столовой училища. Она и рассказала, что, обычно, по выпуску происходит отток молодых официанток, уезжающих с юными лейтенантами к месту службы мужей. Вот тут и нужно ловить момент, чтобы устроиться туда работать.
      Мать напрягла Осипа Семёновича, он напряг связи, и Ольга была успешно устроена в столовую.
                2

      Мать поделилась некоторым опытом обольщения мужской половины человечества. Кое-какие секреты Ольга и сама знала, из школьной жизни.
      И всё-таки минусов пока было больше. К минусам относилось её угловатое телосложение, слегка прыщеватое лицо, слабое интеллектуальное оснащение и неумение поддержать интересный разговор.
      В плюсах проходили следующие обстоятельства: малое количество молодых симпатичных женщин среди большой массы курсантов, бушевание у них гормонов в крови, требовавшее удовлетворения основной человеческой потребности – размножения с любой мало-мальски привлекательной особой женского пола.
      Когда соседка привела в первый раз Ольгу на работу, старшая официантка понимающе хмыкнула и высказалась:
      -Ты, дывчина, романы крутить – крути, но шоб никакохо блятству на рабочем месте.

      Потянулись однообразные рабочие дни. Платили официанткам немного, всего восемьдесят рублей в месяц, но зато работа несложная, и кое-что из еды с собой разрешалось забрать. Необременительными были и обязанности. Сервировать столы роты три раза в день ложками и вилками, салфетки поставить, а после приёма пищи собрать и помыть всё те же столовые приборы.
      Прошёл месяц. Освоилась Ольга, стала тихонько по сторонам поглядывать, на курсантиков внимание обращать. Курсанты, в свою очередь, тоже быстро обратили внимание на новую официантку.
      Поставили её обслуживать роту первокурсников. В основном, это юноши безусые, только-только из-за школьной парты во взрослую жизнь шагнувшие, её ровесники. В каждом взгляде, считай, и вожделение, и желание читаются.
      Начала Оленька с маминой подачи не спеша осваивать азы кокетства. То придёт в платьице коротеньком, то трусики цветастые наденет. И на работе вроде бы случайно ложку или вилку уронит, наклонится так, чтобы из-под короткого платьица трусики чуть выглянули, а потом стремительно обернётся и видит, как сразу несколько десятков стриженых курсантских голов резко в другую сторону отворачиваются.
      Ага, подумает, зацепило.
      Следом за кокетством уже  флирт проявляется. Курсантики, которые в кухонном наряде трудятся, иной раз помогут и ложки, и вилки собрать, и грязную посуду со столов побыстрее убрать, чтобы ей работу раньше закончить. Зардеется Оленька в ответ на помощь, взором потупится. Приятны внимание и забота. Очнётся, а какой уж курсантик ручку гладит и фривольности шепчет.
      Дома маме Оля подробно рассказывала о своих маленьких победах. Мама внимательно выслушает, подскажет, к каким ещё ухищрениям и уловкам прибегнуть.
      Но недолго её кокетство продолжалось. По весне  к происшествию привело.
      Сержантик, старший наряда кухонного, под предлогом книжку интересную о любви показать, завлёк её в каморку, там, где наряд обычно переодевается, куртки белые, колпаки надевает. Дверку на задвижку закрыл, в уголок задвинул, поцелуем рот зажал, а руками платьице задрал, трусики сдвинул. Одним словом, овладел Оленькой.
      Потом, позднее, когда понял, что Оленька ему девушкой досталась, материться стал, упрашивать, чтобы к его начальству с жалобой не обращалась.
      Оля сразу и сама не всё толком поняла, что случилось. Нет, конечно же, об отношениях полов она знала, да и мать кое-что уже объяснила. По молодости ей казалось, что должно это случиться как-то иначе, возвышенно, что ли, и уж точно – по обоюдному желанию.
      Вечером Оля обо всём матери рассказала. Мать чертыхнулась, видимо, по её понятиям события тоже несколько иначе развиваться должны были. Посоветовала мать улучить момент, отвести сержантика в сторону и политотделом училища пригрозить, если жениться откажется.
      Сержант понял, что набедокурил, и как бы прятаться от неё начал. Да к тому же он не с её роты оказался. Их рота в другом конце огромного зала располагалась.
      Но ничего, на третий день попался. Подошла к нему Оленька, он сразу потупился, понял, что от него требуется. Договорились, что в субботу, в увольнении, поведёт жениха знакомиться с мамой.

                3

      Семейная жизнь скромненько начиналась. Димка, муж, из Северного Казахстана. Отслужил срочную службу и сразу поступил в военное училище.
      Парень неплохой, может быть, чуть хитроватый, настырный. Оно и понятно, иначе в армии до сержанта непросто дослужиться.
      Свадьбы, как таковой,  не было. Расписались в Загсе и скромную вечеринку по этому поводу устроили. С Олиной стороны мама да подруга – свидетельница. Со стороны жениха – свидетель – курсант и друг – сержант.
      Летом с мужем съездили в Петропавловск, познакомиться с его родителями. Не очень ласково встретили Ольгу родители мужа. Надо полагать, они сыну невесту дома приглядели, а тут вот как вывернуло. Не получилось у Оленьки с ними ни понимания, ни добрых отношений.
      Год вместе прожили, но чтобы какие-то особо тёплые отношения с мужем сложились, и не скажешь. Дима в увольнение заявится, домашней пищи, мамой приготовленной, покушает, самогоночки выпьет, а дальше в постель Оленьку тянет, да и не раз ещё мучает, вожделение, за неделю накопившееся, удовлетворяет.
      Мама просит, чтобы в ремонте по дому помог, не допросится. Никакой от него помощи. В увольнении сибаритом себя чувствует.
      Для Оленьки такая жизнь тоже не в радость. Ну что это за отношения с мужем? Встретятся, в щёчку чмокнет. Пока ещё желания не удовлетворил, может и слово доброе сказать, а уж после – отвернётся к стене и сразу засопит.
      Впрочем, мужские гормоны Оленьке на пользу пошли. За год совместной жизни очень она изменилась, и всё в лучшую сторону. Детская угловатость ушла, грудь налилась, не поймёшь какими соками, красивая и немаленькая грудь стала. Коленки округлились, попка чуть расширилась, и талия тонкая обозначилась. Но самое-то главное – прыщики на висках сами собой рассосались, губки набухли, щёчки зарумянились. Не дывчина – красавица писана. Вот так вот, за год из гадкого утёнка в прекрасного лебедя оборотилась.
      Курсанты, теперь уже и с других курсов, вполне конкретно на неё заглядываться стали. Но муж, Дима, почему-то не замечал перемен происшедших. И ещё, за год совместной жизни ни намёка на беременность. Мать постоянно интересуется, мол, как с мужем живёте, в открытую ли? Расспросила подробно, удивилась тоже, что за чудеса такие происходят. Да, надо полагать, Бог Оленьку для другого берёг…

                4

      Как-то написала Оленька годовой отчёт об утрате столовых приборов и вилок. Почерк у неё  красивый, буковка к буковке.
      Неизвестно как, но попался отчёт на глаза начальнику политотдела училища. Полковник давно искал в свою епархию делопроизводителя с каллиграфическим почерком, заполнять учётные карточки коммунистов, красиво вписывать имена и фамилии в новые партбилеты и карточки кандидатов.
      Вот тут Оленькин талант, красиво писать, и пригодился.
      Пригласили её в штаб училища. Сам начальник, лично, уговорил сменить профессию. В душе Оленька очень обрадовалась – не кого-то, а именно её, в святая святых нравственности, в политотдел взяли.
      Работа сначала показалась скучной и однообразной. Но постепенно втянулась Оленька, и даже интересно стало. В училище более трёхсот офицеров-коммунистов, да и курсантов вместе с кандидатами ещё четыре-пять сотен набирается. И почти у каждого в учётной карточке или благодарности, или партвзыскания имеются. А это же целый мир.
      После перехода Оленьки в штаб с Димой случились метаморфозы. Ни с того, ни с сего ревновать вздумал. Мол, не просто же так её туда взяли, и даже сам начальник политотдела к ней благосклонность проявляет. Вот!
      Проявляет или нет, не её ума дело. А то, что глазки у него при её появлении маслянеют – замечала. Ну да ей-то что. Начальник-то почти старенький, под полтинник ему. И если иной раз в мыслях себе чего и позволит, так это его право. Но только в мыслях. На деле же ни намёка на фривольность.
      А Диме, тем не менее, казаться стало, что она ему с начальником изменяет. Раз высказался, другой.
      Оленька ему объяснила, что не было, нет и не будет. Так ведь нет – не поверил, и  сгоряча рукоприкладствовать попробовал. Не вышло. За неё мама заступилась, дали от ворот поворот муженёчку. И что от него толку, если на одно только действие и способен.
      Развели. Бывшему муженьку вдогон ещё и смачная комсомольская оплеуха прилетела, от политотдела подарок, в назидание. Маленькая компенсация за понесённый моральный ущерб.

      Холостая жизнь Оленьку ничуть не расстроила. Кое-что понимать она уже научилась.
      Иногда, перебирая на работе партийные дела будущих выпускников, рассматривая фотографии, она с интересом их к себе примеряла. Вот этот, усатенький и чернявый, понравился. А этот, хоть и блондин, но душка. Какие глаза вдумчивые, насквозь девичье сердце пронзают. Так, в разглядывании потенциальных женихов, и протекало рабочее время.
      От женщин, что в штабе работали, узнала Оленька, кто примерно куда поедет служить, и поняла – пришло её время действовать. Решать проблемы дальнейшего жизнеустройства.
      Просмотрела по карточкам потенциальных кандидатов, отбросила сразу тех, кто в Сибирь, на Дальний Восток или Север служить мог попасть. От дам штабных знала, что там хоть и денег больше платят мужьям, но выбраться оттуда, перевестись, ой как непросто.
      Оставила в списочке тех, кто в Москву или на Украину в будущем служить должен попасть. Среди них кандидатов в мужья образовалось не так много, всего-то с десяток. Да ещё нужно было учесть, что и у них есть девушки, готовые разделить все тяготы и лишения, ожидающие офицеров.
      Программу Оленька начала осуществлять с танцев. Танцы, куда курсанты чаще всего приходят и в доме офицеров, и в парке Богунии на площадке с мая проходят. Но чаще танцы в самом училище, в клубе. Тут и курсантский ансамбль играет, и народу собирается, пожалуй, больше всего.
      Пришла Оленька в училище на танцы. Осмотрелась. Двоих заметила из намеченного списка. Один ей сразу не показался. И ростом невелик, и лицо в оспинках, которых на фотографии видно не было.
      Зато второй даже превзошёл ожидания. Высокий, стройный; русый чуб слегка вьётся. Глаза голубые, лицо приятное.
      Пригласила его Оленька на белый танец и в ход всевозможное очарование пустила. Познакомились. И тоже Дима оказался. На следующий танец уже он её приглашал.
      Почти весь вечер только с ним и танцевала, разве лишь быстрые танцы в общей группе.
После танцев, в нарастающих майских сумерках, пошёл Дима её провожать. И идти-то до её дома чуть больше километра, но не спешила, больше про Димину жизнь выпытывала.
      Дима из Липецка родом. Офицером с детства мечтал стать. В школе хорошо учился, а в училище на красный диплом шёл. А ещё, со школы занимался радиолюбительством, и очень ему нравилось собирать разные приёмники и телевизоры.
      Выпытала Оленька у Димы и про девушку. И тут звёзды небесные в её сторону поворачивались.
      Девушка Димы в родном Липецке жила. И в последнее время отношения их охладели. По всему выходило, что жених у неё там образовался.
      Тут и к гадалке ходить не нужно, и ни у каких карт Таро судьбу выспрашивать. В свои, женские, ласковые и нежные, ручки судьбу брать надо. А если трепыхаться начнёт, осторожненько в нужное русло поворачивать.
      Оленька осторожно и ласково судьбу приняла и должным образом повернула. Ещё раза три они встречались с Димой на танцах. И после работы она  дожидала его в сквере у домов офицерского состава. Будущих выпускников уже каждый вечер отпускали в увольнение, и он после ужина спешил к Оленьке на свидание.
      В конце мая Дима уехал на месячную стажировку и почти ежедневно писал ей письма.
      С каждым письмом ей становилось всё более очевидным – потерял парень голову и влюбился окончательно и бесповоротно. В первый вечер после возвращения со стажировки он объяснился и сделал Оленьке предложение выйти замуж.
      Оленька предложила ему не горячиться и объяснила, что уже была замужем, и не совсем удачно. Ничего путного из этого не вышло.
      Дима словно и не услышал это сообщение и ещё более настойчиво стал уговаривать принять его предложение.
      И Оленька, и мама ликовали. На этот раз должно было получиться именно так, как задумывали.

                5

      Отмечали свадьбу на родине мужа, в Липецке, в кафе. Свадьба получилась шумная. С белой фатой, кортежем из нескольких автомобилей, украшенных лентами и пупсами.
      После свадьбы уехали на юг, в Крым, приятно проводить медовый месяц.

      Первое разочарование постигло Оленьку, когда выяснилось, что служить Диме придётся не в Москве, а в Подмосковье. Но это не показалось таким уж страшным, ибо городок был большим, а до столицы можно было добраться автобусом-экспрессом, либо на электричке. А ещё настроение скрасил другой момент – молодой семье почти сразу выделили однокомнатную квартиру.
      Далее события разворачивались обычным образом. В хлопотах по обустройству квартиры пролетели первые месяцы. Когда выяснилось, что Оленька беременна, начались подготовки к родам.
      После рождения дочки, Татьяны, жизнь с мужем как-то больше под откос покатилась. Ольга основное время дочке стала уделять. Материнские чувства в ней расцвели и всю душу заполнили. А мужу в ней совсем теперь маленький уголок остался. В быту это и не отразилось пока. Завтраки, обеды и ужины Оленька исправно готовила, стирала и гладила, порядок наводила – как полагается. Но вот супружеские обязанности выполняла как бы с неохотой, и если больше сказать – из-под палки.
      Но вот если дочка грудь возьмёт, сосок начнёт своими голенькими дёснами терзать, вот тут – кайф. Будто всё тело дрожью пробьёт, и тысячи маленьких иголочек в позвоночник, ниже поясницы, словно впиваются.
      Вот это чувство. Оргазм с мужем, в постели полученный – словно насмешка.

      Отлетело несколько лет семейной жизни. Дочку уже в садик определили, а Оленька в штаб части, в делопроизводство, устроилась.
      Со службой у Димы переклинило. Он сразу, как краснодипломник, на капитанскую должность попал, год назад  капитана получил. Но дальше с продвижением застопорило.
      В армии для успешного продвижения стечение многих условий необходимо. Красный диплом – это конечно хорошо, но, как правило, на службе и другие качества необходимо проявлять: служебное рвение, желание успешно осваивать вверенную технику, умение наладить правильные отношения с командирами и начальниками. Да что перечислять – ещё множество других, возможно, и не таких главных, но не менее важных качеств и особенностей.
      У Димы, к сожалению, далеко не все эти качества и особенности оказались. Ему-то показалось, что красного диплома для дальнейшего продвижения вполне достаточно. А тут ещё внутренняя гордыня, постоянное стремление представить себя самым умным и деятельным офицером, увы, совсем не подкреплённое другими человеческими качествами.
      Одним словом, вместо вистов Дима постепенно опускался в глазах вышестоящих начальников.
      От неудач по службе, от некоторого охлаждения в семейных отношениях сделался он раздражительным и вспыльчивым. Другой раз позволял и пригубить лишнего, да что пригубить – откровенно напиться, чем ещё больше усложнял своё, и без того непростое, служебное положение.
      У Оленьки на работе, наоборот, полный порядок и уважение. Почерк её красивый и здесь, в части, пригодился.
      А ещё в штабе множество молодых и не очень офицеров. И среди мужского, в целом, коллектива симпатичная молодая женщина – это дополнительный раздражитель. Среди молодёжи, особенно, гон начинается. Каждый норовит урвать хоть чуточку внимания прекрасной дамы.
      Тут ни флиртовать, ни кокетничать нет необходимости, поклонники сами собой появляются.
      Летом после академии пришёл новый заместитель командира части, подполковник, возрастом чуть за тридцать. Стройный, высокий, лицом приятный.
      Оленьке он сразу понравился. По служебной необходимости ей за день по два-три раза приходится кабинет подполковника Светлых посещать, для представления документов по автопарку. Зайдёт Оленька, зардеется, запунцовеет, сердечко учащённо забьётся, затрепыхается, и слова нужные враз забываются.
      Подполковник – вежливый. Выслушает, ободряюще укажет на просчёты и ошибки, улыбнётся ласково.
      Осенью, на годовой итоговой проверке, новый зам вместе с другими офицерами штаба сдавал зачёты по строевой, стрелковой и физической подготовке. Редкое явление для военных руководителей такого уровня.
      По итогам проверки оказалось, подполковник – лучший офицер в части. Лично командующий родом войск объявил благодарность на совещании, пожал руку и сказал, что именно такие офицеры – будущее Вооружённых Сил СССР, и при первой возможности будет ходатайствовать о назначении его командиром части.
      Дальше – больше. Оленьке странные сны стали сниться. Снится иногда этот Светлых, в любви ей объясняется, а когда и больше, стыдно сказать, будто вместе они, в постели, голые лежат, любовью занимаются. И сны эти такие явственные, словно всё на самом деле происходит.
      Неловко ей сделалось. Перед собой, перед Димкой, перед дочкой маленькой. Но что сделаешь, если сны снятся и снятся.

                6

      Ещё год прошёл. Командир части поступил в Академию Генерального Штаба. Светлых назначили на его место.
      Димка совсем подозрительным и ревнивым сделался. Психует из-за служебных неудач, к любой мелочи цепляется.
      Друг у него на Балхаше, майора досрочно получил, на подполковничьей должности стоит. Зовёт к ним, на полигон, переводиться, обещает помочь со служебным ростом.
      Оленька, конечно же, против. Ладно бы на Украину поехать. Там всё знакомо, своё. А на Балхаш ну совсем не хочется. Да и штабные дамы конкретно отсоветовали туда ехать. Там и вода плохая, почки мгновенно посадить можно, зубы потерять. И климат резковат: летом жара, зимой холодно. Но самое главное – уехать – навсегда похоронить любовь заочную.
      Попыталась Оленька объяснить мужу свою позицию, да где там.
      Такого про себя услышала – ужас. И подстилка она штабная, извращенка и давалка каждому желающему, и хозяйка отвратительная, и мать нерадивая. Ладно бы ещё мужу одним местом карьеру продвигала, так нет, только о себе думает. И больше всего обидно, что в словах его правды даже толики мизинца нет. А под конец разговора ещё и оплеуху крепкую заработала – щека в миг отекла и синяком стала наливаться.
      Два дня Оленька дома отлёживалась. На третий посыльный из штаба примчался, с приказом – явится к командиру части.
      Делать нечего, пришлось косынкой подвязаться и идти к командиру.
      Светлых с первого взгляда понял, в чём дело. В кабинете усадил в кресло, выслушал Оленькину историю. Сказал – примет конкретные меры.
      Как дальше получилось, что произошло, Оленька смутно помнит. Очнулась, Светлых её руку целует. Кавалер. А потом и в губы стал целовать, в любви объясняться.

                7

      Последовавшие полгода координально изменили её жизнь. С Димой развелись, и он уехал. Светлых помог этот вопрос решить. С кадровиком поговорил, и тот отправил Диму на Балхаш к новому месту службы, к новым чинам и званиям.
      Николай, это Светлых, тоже с женой разошёлся. Жена его, оказывается, генеральская дочка, из столицы к мужу переезжать не собиралась. С другой стороны, и Оленька её прекрасно понимала, к чему пусть и в Подмосковную, но тьму-таракань ехать, если в Москве кооперативная двушка, рядом родители, и дочка в престижной английской школе учится.
      Брак с Колей зарегистрировали, но никаких шумных вечеринок устраивать не стали. Переехала Оленька с дочкой в командирскую трёхкомнатную квартиру и зажила новой жизнью.

      Новая жизнь Оленьке даже очень понравилась. Как ни крути, а она теперь первая дама в военном городке. Городок немаленький, полтора десятка пятиэтажек, населения – несколько тысяч. Приятно сознавать себя первой леди пусть в маленьком, но королевстве.
      Жёны заместителей мужа, дамы более возрастные, но всё равно перед ней заискивают. Чего уж про других женщин говорить – конкретная зависть.
      С желанием и рвением взялась Оленька обустраивать холостяцкую мужнюю квартиру. Вот и возможности у неё стали совсем другие, весь военторг к её услугам. Разумеется, после самих военторговских руководителей.
      В гостиную югославскую стенку и мягкую мебель прикупила, в спальную румынский гарнитур, на кухню гэдээровский набор, в детскую – польскую детскую мебель. На полы – ковры и паласы. Мама приехала, помогла сшить на окна тюлевые занавески и портьеры. Очень удачно быт устроила. Николай только удивлялся да деньгами не успевал снабжать.
      Со свекровью Оленька тоже нашла общий язык. Свекровь, работавшая врачом в госпитале военной академии в Ленинграде, первой женитьбой сына была недовольна. Прежняя невестка очень уж амбициозной гордячкой показалась, а новая невестка, наоборот, уважительная и простоватая, без генеральского снобизма. Пусть и без высшего образования, но хозяйка отменная. Уют в доме создала, опять же у сына нормальные обеды и ужины будут. Для свекрови что главное? – чтобы любимый сынок сыт был, обихожен и жил в любви и семейном согласии.
      Дочка, Танюша, нового папу приняла сразу, в последнее время и ей от Димки доставалось. А тут, пусть редкое, но внимание, новые игрушки и сладости.
      И с тёщей у Николая добрые отношения сложились. И даже больше, когда летом в отпуске заехали к матери после югов, Коля сходил к начальству городскому и помог домик официально на мать оформить. Вот уж радости у матери случилось…

      Промчались десять лет, как мгновение отлетели. Когда живёшь счастливо, так и времени не замечаешь. Оно, как вода сквозь пальцы, уходит. Не тянется резиной в ожидании очередной зарплаты,  а мчит лихой тройкой коней от одной даты до другой.
      Сказать, что всё уж благополучно в жизни было, душой погрешить. Разное было в жизни. И мелкие размолвки, и ссоры необязательные. Но хорошего было всё-таки намного больше.
      Самое главное, очень Николаю собственного сына хотелось, да что-то заколодило в этом вопросе.
      Забеременеет Оленька, относит ребёночка четыре-пять, а то и шесть месяцев – и выкидыш. К её услугам и врачи хорошие, Московские клиники, лучшие курорты страны – да всё бестолку. Словно проклятье какое наложено. И даже старанья свекрови, помощь её неоценимая, ни к чему не привели. Будто Бог на Оленьку за что-то обиделся и епитимию таким образом наложил.
      Прошло, однако, время, и Николай успокоился. Да к тому же его родная дочь к ним жить переехала. Не выдержала маменькиного угнетения.
      Оленька со Светой, дочкой мужа, быстро подружилась, а та, в свою очередь,  Олину дочку опекать стала.

                8

      Вот только мир не стоит на месте. Всё течёт, всё изменяется. Ушла в историю беззаботная Брежневская эпоха, умчалась следом  шебутная, бушующая перестройка. Развалилось  великое государство.
      Оленькина мама вдруг оказалась за границей. И, к сожалению, почти в бедственном положении.
      У Николая произошли неприятности на службе. Так случилось, что когда ГКЧП пробовал власть на твёрдость, некоторые командиры в корпусе и выше поспешили поздравительные телеграммы отослать в его поддержку и даже самому Янаеву.
      Николай ГКЧП не присягал. Сказать больше, построил часть и рекомендовал офицерам не делать поспешных выводов.
      Как потом оказалось, мудро поступил Николай. Из ГКЧП посмешище получилось. Да вот только вышестоящие командиры ему не простили. Он для них прямым укором сделался, постоянным напоминанием их неблаговидных поступков.
      Дальше – больше. Начались постоянные проверки службы войск в части, а с ними и необоснованные придирки, и намёки с предложением уйти в запас.
      В конце концов, допекли Николая. Написал он рапорт и уволился по сокращению штатов.
       Вместо белой наступила в Оленькиной жизни полоса чёрная. Первое время жили на оклады, полученные мужем по увольнению, да на деньги, получаемые Оленькой в строевом отделе. Только пора тогда была такая, что денежное содержание, иной раз, и на полгода задерживали. Говорили, что начальство специально деньги не выдаёт, прокручивает в банках, получая лихие, бешеные проценты. Так ли это или иначе, разве теперь проверишь, но плохо было у военных с денежным содержанием.
      Военных в те времена не очень жаловали. Кому далеко на службу приходилось ездить, по гражданке добирались, военную форму надевать стеснялись. И к демобилизованным офицерам отношение сложилось не самое радостное. На работу непросто было устроиться.
      Промаялся Николай с полгода. Оказалось, что не нужны на гражданке отставные полковники возрастом под полтинник. Но, самое-то главное, не нужны честные полковники, которые своими принципами поступиться не готовы.
      С грехом пополам, старые товарищи помогли устроиться в охрану банка. Обидно.
      Совсем ещё недавно руководил частью, и не маленькой, а сейчас приходится последним холуём быть, расшаркиваться, открывая дверь для прыщавых мальчиков, всех и достоинств у которых, что вовремя успели закончить ВУЗы с экономическим уклоном.
      Оленьку честность Николая в радостные годы жизни ничуть не волновала. Но вот теперь, в условиях тёмной жизненной полосы, эта честность мужа стала казаться подлинным чистоплюйством.
      Многое её сейчас раздражало. В магазинах по старым ценам мало что купишь, а вход с заднего крылечка в военторг закрылся.
      Только не это самое страшное. Слава Богу, магазинчики на каждом шагу сейчас, да и товары в них появились. А вот с деньгами стало сложно – у неё около сотенки условных единиц, да у Коли четыре сотни. Слабое утешение, если учесть, что Колина дочка университет заканчивает, а её – только-только поступила.
      И другое ещё расстраивало. Когда муж при власти был, мог бы и дачку за казённый счёт построить, и даже не одну. Вон, заместитель по тылу пару участков в соседнем совхозе урвал. Построил на них коттеджи. А такие участочки с коттеджем сейчас у москвичей в цене. Тыловик один коттедж себе оставил, а второй обменял на квартиру в Москве. Вот где хватка-то.
      Расстраивалась Оленька неприспособленности мужа к новым условиям и горевала. Но что тут поделаешь, если у мужа такие принципы. У них и машины своей даже нет. Раньше-то она, если необходимо, на мужниной служебной волге, куда нужно, могла поехать. А теперь и поехать не на чем.

                9

      Размышляла Оленька обо всех этих грустных изменениях в жизни и потихоньку в огороде копалась. В своё время уговорила мужа взять в соседней деревне участок под дачу, десять соток. Теперь огород, худо-бедно, и помогал выжить.
      Участок хороший, и место замечательное. Внизу речка протекает. При желании в её пойме дополнительно соток десять прирезать можно. Вот только домика достойного на участке нет, один хозблок, из кунга переделанный и мужу за дёшево доставшийся.
      А рядом, за забором, грандиозная стройка заканчивается. Сосед, из новых русских, на двух смежных участках, можно сказать, дворец построил. Большой, трёхэтажный, дом и даже с башенкой. В окрестностях ни у кого и близко похожего нет.
      Копалась в огороде и вдруг услышала, кто-то в калитку их участка тарабанит.
Вышла Оленька, открыла калитку. За ней импозантный мужчина стоит, возрастом за полтинник, но выглядит моложаво.
      Спросил мужчина:
      -Нельзя ли, сударыня, у вас телефон подзарядить? – Протянул трубку увесистую с зарядником и добавил. – Строители кабель электрический перебили, и света теперь в доме нет, а позвонить по делам нужно самым срочным образом.
      Оленька хмыкнула, но пройти пригласила. В кунге мужчина включил зарядник в розетку и стал ожидать, когда аппарат хотя бы немного подзарядится.
      Оленьке неловко сделалось, пригласила мужчину пройти в смежную комнату. Сама на кухоньку ринулась, чайник поставила, кофеёк для гостя организовала.
      Гостю внимание понравилось. Оценил.
      Постепенно разговорились. Сергей Иванович из современных преуспевающих писателей и издателей. Удачно провернулся в новых условиях, организовал издательство и теперь успешно тиражировал приключенческую литературу, авторов-фантастов и другие книги, ранее запрещённые к изданию.
      Бизнес неплохо развивался, приносил прибыль и позволил купить в столице новую квартиру, престижный Лексус и построить замок в деревне.
      Сын Сергея Ивановича жил в Штатах, учился в университете. Жена умерла около четырёх лет назад, и он сам теперь перешёл в разряд перспективных вдовцов.
      Оленька тоже про свою не слишком радостную жизнь поведала. Пожаловалась, что средств к существованию в обрез. Не хватает.
      Сергей Иванович монолог хозяйки выслушал, на некоторое время призадумался, а потом неожиданно предложил:
      -А не пойти ли вам, Оля, ко мне помощницей по хозяйству? Дом практически готов к проживанию, так, кое-где мелкие недоделки, которые строители устранят в течение месяца.
      Предложение удивило.
      -Я не тороплю с ответом, - продолжил Сергей Иванович, - подумайте, взвесьте всё, но могу предположить – пятьсот зелёных бумажек в некоторой степени облегчат ваше существование.
      Наверное, вопрос с денежным вознаграждением оказался решающим. Денег серьёзно не хватало.
      Первое время Оленька по вечерам занималась наведением порядка в доме. Иногда приходила и в выходные, и, если приезжал Сергей Иванович, готовила для него обед.
      Со службы пришлось уволиться. Да и к чему такая служба, если деньги на три месяца задерживают, а за это время и без того небольшие деньги ещё больше успевают обесцениться.
      Работа Оленьке нравилась. Обязанности несложные. От неё чистота и порядок требовались, да иногда еду приготовить.
      Почти с таким же рвением, как когда-то благоустраивала мужнюю трёшку, она принялась обустраивать и дом. И нужно заметить, очень у неё удачно получалось, словно талант к обустройству интерьеров проявился.
      Сергей Иванович быстро оценил старания домоправительницы. Зарплату ей увеличил на двести долларов. В выходные, когда он проводил время на пленере, на загородном отдыхе, приглашал разделить вместе с ним приготовленную трапезу.
      Оленька сначала отказывалась, стеснялась, полагая – она не ровня  хозяину, но Сергей Иванович был настойчив. И постепенно стало ей ясно, что он к ней не просто хорошо относится, но испытывает некоторые чувства.
      Удивительно, но и ей внимание хозяина дома было небезразлично. Теперь она в дни приезда писателя старалась подправить внешность, глаза и брови подвести и губки подкрасить.
      Совсем ещё недавно Оленьке представлялось, что жизнь, в общем-то, пошла по ниспадающей. Но тут вдруг оказалось, что и в сорок лет она может кому-то нравиться и быть желанной.
      Наступил в Оленькиной жизни ренессанс. Расцвела она и будто порхать стала. Перемены, с ней происходящие, не только Сергей Иванович, но и муж приметил.
      Но, возможно, с мужем стала она чуть более груба и независима. Шутка ли, она в два раза больше мужа денег домой приносит и не просто от него не зависит, но если смотреть глубже, на себе воз житейских проблем тянет, дочкам  с учёбой помогает.
      Смотрит Оленька на мужа и удивляется, что ж такого могло произойти с ним, если он, совсем недавно командовавший большой армейской частью, на глазах в безвольного старичка превращается. И что ведь обидно, лет ему не сильно за пятьдесят, а как мужчина уже несостоятельный, и внешне, год от года, всё больше сдаёт. Неужели отставка его так сильно подкосила или состояние мужского здоровья?

                10
      И ещё пяток лет отошли к истории. Жизнь Оленьки в очередной раз координальным образом поменялась.
      Сергей Иванович уговорил в конце концов, разойтись с мужем и выйти за него замуж.
      Не просто для неё это решение далось. Не дурында же она бесчувственная, понимала, чем она Николаю в своей жизни обязана. Но и жить уже дальше так не могла. Жизнь и для неё, и для Коли унизительной сделалась. Ему оттого, что на подачки жены жить приходится и от собственной мужской неспособности. А ей оттого, что муж на себе крест поставил, и сейчас не живёт – жизнь донашивает, но ей-то в этом доживании участвовать совсем не хочется.
      Хотя, возможно, и дальше продолжали бы жить вместе, но Светина жизнь вдруг очень сильно изменилась.
      Света, дочка Колина, очень удачно вышла замуж. Муж, молодой тридцатилетний человек, в перспективной, быстроразвивающейся фирме до одного из заместителей генерального возвысился. У него высокий оклад, процент от прибылей и шоколадное будущее.
      В районе Речного вокзала, в черте города, особняк у них куплен. У Светы сын родился, и по всему выходило, что им нужно переезжать к Свете жить, помогать с внуком и с огромным домом управляться.
      Такая перспектива Оленьке не показалась. Не хотелось ей ощущать себя бабушкой. Муж, Коля, переехал,  а она осталась. Вот жизнь их и развела.

      Первое время жилось в новом браке очень даже интересно. Сергей Иванович Оленьку и на фуршеты, и гешефты обмывать с собой брал. И Оленька в этой новой жизни быстро освоилась, и дополнять в чём-то нового мужа стала, прибавила дополнительный шарм его импозантности. И это дополнение даже его друзья отметили.
      К её услугам теперь и внедорожник престижный (сдала Оленька на права и довольно быстро с ездой освоилась), квартира в Москве огромная и замок в деревне. Лучшие заграничные курорты и самые неожиданные турпоездки её ожидают. А ещё муж прикупил кусок недвижимости на Средиземноморском побережье Испании, и вопросы по благоустройству нового дома и участка на её хрупкие плечи свалились.
      И кто бы мог подумать лет тридцать назад, что ей, обычной местечковой девочке с прыщавым лобиком, жизнь такие подарки сделает? Но ведь случилось, и не во сне всё это.

      И всё бы, может быть, было хорошо и дальше, не случись кризис конца девяностых. Очень он сильно по их благополучию ударил. Муж и не предполагал, что таким образом всё повернуться может, и активы перевести в забугорные деньги не смог. Спрос на книги упал, издательство рухнуло, конкуренты не растерялись, помогли обрушению.
      Сергей Иванович свалился в депрессию, удрал в загородный замок, якобы роман писать, а на самом деле просто, втихую, пьянствовать.
      Светские рауты закончились, и весёлая жизнь постепенно сошла на нет. Недвижимость в Испании пришлось продать, проиграв при этом в деньгах. Что поделаешь, расходы немалые, а притока живых денег нет.
      Оленька уж и на жизнь обижаться стала. Что ж это такое получается? Вроде бы жизнь даст шанс, приподнимет над остальными и опять вниз опустит. Где же её жизненная справедливость?
      Как всё-таки мир несправедливо устроен? В своё время так мечтала за офицера замуж выйти. И ведь вышла. Да только ни первый, ни второй Дима совсем не такими оказались, какими она их себе представляла…
      И в третий раз тоже не совсем повезло. Вроде бы и счастливо жили, и в достатке сначала, но генеральшей она так и не стала. А потом и Николай не оправдал её надежд.
      В четвёртый раз снова не сложилось. Уж на что Сергей Иванович успешным бизнесменом был, но и он сломался под чередой обстоятельств.
      И что теперь делать? Может быть, ещё раз замуж выйти? Пока внешние кондиции не совсем ею утрачены.
      Там, в далёкой Испании, дон Кихот у неё остался, семидесятилетний дедушка богатого старинного рода. Тоже вдовец. Но бодренький дедушка. На последнем испанском рауте ручку нежно целовал и в глазки преданно заглядывал.
      Так и что вы теперь посоветуете?..