-- С чего начинать?
Сандре придирчивым взглядом оглядел гору нот, которую надо было переписать к завтрашнему утру, и пробормотал:
- Вот тебе и путешествие в далекий, прошлый мир.
Затем он быстро, привычными обозначениями, стал переписывать музыкальные партии, мысленно проигрывая ту или иную музыкальную фразу. Каждая из них создавала величественную картину музыкального события былого …
- Хорошо играете, - неожиданно раздался незнакомый голос.
Сандре вздрогнул и поднял глаза. Перед ним стоял высокий грузный мужчина. Коротко отстриженные волосы подчеркивали его круглое лицо. Над его серыми чуть раскосыми глазами словно большие снежные сугробы висели верхние веки. Он внимательно поглядывал на паренька, вспоминая, где и при каких обстоятельствах ему приходилось встречаться с этим юношей.
- Хорошо играете, - повторил он и тут же, чуть прищурившись, спросил:
- Мы с вами не знакомы?
- Нн-нет, - неуверенно промычал Сандре.
Незнакомец протянул руку и отрекомендовался:
Виталий Александрович, а Вы, как я понимаю, Сандре - племянчатый внук моей любимой женушки, Анны Мефодьевны.
При последних словах взгляд незнакомца изменился, в его глазах появилась такая нежность и ласка, что Сандре позавидовал тетушке Анне, которой предназначалась эта любовь.
Сандре смущенно опустил глаза, его пальцы едва касались клавиш большого черного рояля, который занимал почти всю веранду незнакомого дома.
- Где это я? – подумал он и скосил глаза в сторону, но не успел разобраться, как его остановил следующий вопрос Виталия Александровича:
- Нравится? – спросил он, не замечая растерянности Сандре. - Раньше я часто играл на нем.
И он провел рукой сразу по всем клавишам инструмента.
Потом он опять взглянул на юношу внезапно пропел красивым басом:
- А подойди же ты ко мне, мой милый! Дай я тебя поцелую!
И с этими словами притянул Сандре к себе, но из-за огромного живота хозяина племяннику пришлось согнуться в букву «Г», чтобы оказаться на уровни его толстых губ:
- Уммм – па!
Смачно чмокнул хозяин дома паренька в щёку, а потом, повернувшись лицом к открытым дверям следующей комнаты, громко позвал:
- Аннушка, Инночка, где же вы? Пришел первый гость!
При последних словах он сделал многозначительную паузу и поднял вверх указательный палец правой руки.
Из глубины комнаты послышался тихий смех, веселое восклицание и вскоре на пороге показались две немолодые женщины. Одна из них была чуть выше, худенькая и с величественной стройной осанкой, другая была ростом меньше, круглолицая с озорными, смеющимися глазами. Но, несмотря на внешнюю разницу, сходство между ними было очень велико, и поэтому в них легко можно было определить родных сестер.
- Бабушка!
Одновременно удивлённо и обрадованно воскликнул Сандре, вскочив со своего места.
- Сандре!
Вскрикнули они обе разом:
- Как ты вырос? Каким красавцем стал?!
Они радостно вертелись вокруг него, придирчивым взглядом рассматривая со всех сторон, и радостно восклицали:
- Ты посмотри, как летит время!
Всплеснула руками одна из них, та, что была меньше ростом. Это была Анна Мефодьевна:
- Совсем взрослый, а я помню тебя маленьким мальчиком. На кого же ты похож?
- На Володю, весь в него, - подсказала бабушка Инна и тихонько взъерошила ему волосы. И в тот же миг Сандре вспомнил это легкое прикосновение руки бабушки. Она всегда гладила его по голове перед сном.
- Бабушка, - произнес Сандре неожиданно охрипшим голосом, - Бабушка!
Повторил он, но больше ничего не смог произнести, чувства переполняли его, а голос от волнения совсем пропал.
- Что ты, дорогой мой, что ты!
Она ласково притянула внука к себе, и юноша вновь почувствовал тепло ее тела, как когда-то в детские годы:
- Все хорошо, мы вместе.
Тихо прошептала она и опять заглянула в его серые, как у мамы глаза.
Бабушка Аня стояла рядом, поглядывая на племянчатого внука, то и дело вздыхая, она перебирала в памяти воспоминания, связанные с детьми средней сестры. Но неожиданно её озорные глаза весело подмигнули юноше, и она внезапно спросила:
- Пирожки-то мои помнишь?
- Конечно, помню! Маленькие такие, но очень вкусные! И ваш борщ помню, а еще мама рассказывала, что вы всегда привозили свое собственное вино «Изабелла».
- Помнят!
С гордостью ответила она и также многозначительно подмигнула сестре:
- Знай, мол, наших!
А потом, обернувшись к мужу, спросила его:
- Виталий, ты понял, это сын Ирочки, дочери Инночки. Я тебе как-то рассказывала об Ирочкиной семье.
- Я догадался, любовь моя, - улыбаясь ответил он и, ласково ущипнув тетушку Аню за ушко, тихонько прошептал ей:
- Мы уже познакомились. Твой племянник – музыкант? Это очень хорошо, подыграет мне после праздника.
- Мальчик наш, - не дослушав мужа, произнесла тетушка, - а где же твои красивые сестрички, где мама, папа?
Сандре растерянно взглянул на родную бабушку, потом оглянулся на раскрытую дверь в дом, которая по всей видимости закрывалась только под самый вечер, и тяжело вздохнул, не зная что сказать. Он до сих пор не мог поверить в реальность всего происходящего. Радость переполняла его грудь, но в то же самое время какой-то незнакомый голос шептал ему:
- Такого быть не может, это сон или сказка…
- Мама придет?
Осторожно поинтересовалась бабушка Инна и выглянула за ворота на улицу:
- Где они бродят до сих пор или дорогу в дом забыли?
Сандре тоже посмотрел за калитку и растерянно пробормотал:
- Они там, они скоро придут.
- А вот и мы!
Раздались веселые, звонкие голоса, и на пороге показались папа, мама и сестры Сандре:
- Здравствуйте!
- Ирочка! - нараспев, делая ударение на первую гласную, произнесла Анна Мефодиевна, - Девочка моя!
И поспешила скорым шагом навстречу племяннице, повторяя радостные восклицания:
- Девочка моя, как ты изменилась! В тебе стало трудно угадывать ту маленькую щекастую малышку, которая постоянно ходила за мной и повторяла одни и те же слова: «Тетя Аня мой, и хочу «пифа».
Дядюшка Виталий не спешил к племяннице, он долго и внимательно всматривался в изменившиеся черты лица Ирины, бормоча при этом себе под нос:
- Изменилась, очень изменилась, повзрослела и располнела!
Произнёс он, недовольно покачивая головой, потом перенес строгий взгляд на ее мужа и удивленно воскликнул:
- Да и ты, мой друг, не отстаешь от жены! Возмужал, солидный мужчина, глава большой семьи!
Все это время Сандре с сестрами стоял в стороне, с интересом разглядывая обстановку незнакомого дома и двора с виноградником, плети которого тянулись через весь двор.
- Бабушка! –удивлённо воскликнула Ёлочка и подалась вперед, навстречу той, о которой совсем недавно вспоминала и хотела еще раз увидеть.
- Ёлочка, девочки мои! – откликнулась бабушка Инна, завидев внучек.
- Бабушка? – тихо прошептала Айка, всматриваясь в родные черты, не переставая удивляться этой необычной встрече с далекими родственниками.
- Володя! – послышался голос бабушки Анны, - Володя! Вы все такие же, молодые и красивые. Какие вы молодцы, что приехали к нам!
Радостно произнесла она, поглядывая то на племянницу, то на ее мужа.
А бабушка Инна, наоборот, молча разглядывала своих внучек и внука, дочь и зятя, точно так же, как и Айка, не переставая удивляться их странной встречи.
- Выросли, но все такие же, чуть-чуть изменились!
Наконец тихо произнесла она и, обняв всех сразу, притянула к себе.
- Бабушка, бабушка, если бы ты знала, как мы скучаем без тебя!
Пробормотала Айка и заглянув в ее добрые глаза кари, неожиданно произнесла:
- Бабушка, ты стала моложе, там все молодеют? - неожиданно прошептала она и её голос от волнения дрогнул, а в глазах появились слезы.
- Мама!
Ирина ласково смотрела на мать, губы ее дрожали, а руки то и дело теребили кружевной платочек. Она чувствовала, как одновременно радость и нежность переполняют ее сердце. Ей хотелось сказать что-то очень хорошее, чтобы мать поняла с полуслова, как она ее любит и скучает по ней. Но из-за волнение Ирина не могла произнести ни одного слова, и она только повторяла одни и те же слова:
- Мама, мамочка моя!
- Ирочка! Девочка моя, что же ты? Не расстраивайся, мы все здесь, а это главное…
Тетушка Аня хотела еще что-то сказать, но скрип калитки возвестил о новых гостях.
На пороге показался ее старший сын со своей семьей. Его жена с таким же удивлением, как и Сандре, рассматривала свекровь и свекра, их дом.
- Как все странно и необычно, - шептала она, оглядывая всех присутствующих во дворе дома.
-
Между тем, гости прибывали, их становилось всё больше и больше. Публика была самой разнообразной и со стороны казалось, что на эту встречу приехали люди не только со всех уголков Северного Кавказа, но и со всей страны.
То тут, то там слышались возгласы:
- Смотрите, смотрите! Это Аполлон, Аполлон Саввич с женой Валентиной…
Запамятовала я, как её по отчеству- то?
- Ивановна она, Ивановна, - раздался голос рядом.
Помнишь, как Аполлон ухаживал за ней. Он был не многословен, все ходил в лавку, покупая одну за другой буханки хлеба, дарил ей нежные взгляды из-под своих густых черных бровей и молчал. А Валюша такой быстрой была, руки у нее были золотыми, все делала аккуратно, со вкусом. За себя умела постоять, слов на ветер не бросала, а к нему обращалась не иначе как «Аполлончик или Апполлонка», помнишь?
- А это, кто? Уж не Степан Романович? Смотри, он все такой же высокий, статный, а сколько лет прошло с тех пор! О-хо-хо! Сколько лет?
- Степан Романович? Один? Где ж, в таком случае, Анастасия Саввична? Поссорились что ли?
- Да вон она, остановилась возле племянницы Анны Мефодьевны.
- Повезло Анастасии Саввишне, неграмотная, а вышла за такого красавца, генерала царской армии.
- Ну, генералом он был еще до революции, тогда же имел дворянское звание, - напомнила её соседка.
- Говорили, что у него это второй брак. От первого брака у него взрослые дети остались: сын и дочь, а с Анастасией общих детей у них не было.
- Конечно, не было, она вышла за него замуж поздно, потому и детей не было. Но человек он добрый, отзывчивый, всегда приходил на помощь к любому из нас одним из первых. Вспомни хотя бы как он выкармливал Инночку после блокады в 1942 году?
- Да! Он тогда жизнь спас Инне. Она после эвакуации из блокадного Ленинграда заболела тифом и долго находилась между жизнью и смертью, а когда приехала к Насте, в Кизляр, то они ее не узнали. Инна уезжала в Ленинград красавицей, щеки, как булки, глаза горят, а приехала к Степану Романовичу - одна кожа да кости.
- Война была страшной, но мы выжили. Выжили потому, что держались друг за друга, - произнесла её подруга.
- Да, верно говоришь, - ответила первая.
Неподалеку от разговаривающих женщин стояла Айка, она с интересом смотрела на все происходящее, не забывая при этом прислушиваться к разговору соседок.
- Смотрите, смотрите!
Пронзительный женский голос перекрыл все остальные голоса:
- Смотрите, встретились наши голубки, Мефодий и Аринушка, - закричала одна из женщин, указывая в сторону высокого, стройного мужчины с черными как уголь глазами и худенькой, словно тростиночкой, небольшого роста женщины.
- Аринушка? Женушка моя!
Раздался громкий радостный крик Мефодия, - Где ты, женушка моя!
- Здесь я! Здесь! - выбежала навстречу ему Аринушка.
Мефодий, родной мой! Ты ли это, мой сокол?
Мефодий со всего маха схватил жену в охапку и закружил ее на месте.
- Аринушка, женушка моя! Любовь моя вечная!
Мефодий, родной мой! Мефодий!
Ласково повторяла она, вглядываясь в глаза любимого мужа, но потом более строго, но не сердито, а скорее весело прикрикнула на него:
- Мефодий! - при этих словах Арина укоризненно взглянула на него и чуть тише, смущенно произнесла, -
- Отпусти меня, люди смотрят!
- Пусть смотрят и видят, как я тебя любил до конца своих дней!
Выкрикнул он, но заметив строгий взгляд жены, бережно поставил ее на землю, не отрывая взгляда своих глаз от таких же темных как его глаза.
- Дети смотрят!
Делая вид, что сердится, повторила Аринушка, не переставая всматриваться в любимые черты единственного и вечно любимого супруга.
- Пусть смотрят дети и правнуки, пусть все смотрят!
Неожиданно выкрикнул Мефодий и оглядел молодое поколение, - И пусть завидуют нам, что мы умели любить так, как об этом пишут в книгах.
В ответ ему раздались одобрительные возгласы дружных родственников.
-… Арина и Мефодий друг друга знали с раннего детства, - вновь услышала Айка голос женщины, одетой во все черное, - они состояли в родстве. Мефодий был двоюродным братом Аринушки.
- Вот оно что!
Воскликнула ее подруга.
- А ты не знала? Наш род не единожды переплетался с Костиковыми и Максимовыми.
Аринушка была младше Мефодия всего на три года, - продолжала она свой рассказ, - Они оба учительствовали не только в нашей станице, но и не раз заведовали училищами по всей республике. Мефодий окончил трехклассное училище, а Арина – гимназию. По паспорту она Ирина, но он всю жизнь называл ее не как иначе, как «Аринушка моя».
У нас в семье он был третий по счету ребенок. Старшими были Василий и Дмитрий, потом Мефодий, четвертая – я, Анна Саввична, затем мой брат, Аполлон и последняя, Евдокия.
- Большая семья, - заметила ее подруга.
- Да, большая, дружная и работящая у нас была семья, а потому жили мы хорошо.
- Правильно говоришь, - услышала Айка другой голос, - все так и было, земля сама была готова родить, если к ней руки прикладывали.
Они помолчали. Каждая из женщин вспоминала свою далекую и трудную жизнь казачки. Казачка, которая должна была уметь все: рожать и растить детей, держать дом в чистоте и порядке, уметь прекрасно готовить и ладить с изрядно выпившим мужем, уметь защитить себя и детей от непрошеных гостей.
- Да, нелегко было Ирине Саввишне, одной без мужа, - вновь стала вспоминать Анна Саввична. - В первый раз Мефодия арестовали в 25 году. Свои же станичники донесли, позавидовали, что дело спорится в его руках. Не посмотрели, что жена остается с малыми детьми. Позавидовали его должности и его неугомонному характеру, вступаться за любого, кого обидели.
- Да, - нехотя ответила вторая женщина, - страшные времена тогда были. Кто-то свыше хотел дружбу казаков, длившуюся столетиями, разорвать и растоптать.
- Это точно, - подтвердила Анна Саввична, и вновь продолжился ее рассказ:
Этот первый арест должен был многому научить Мефодия и казалось, что теперь он забудет свои шутки и подковырки, приутихнет и станет более осторожным, но не тут-то было, его злой язык стал ему врагом.
Второй раз его забрали навсегда.
Это произошло в 1937 году. Известная фраза Сталина и повторенная Мефодием, стала для него роковой:
- Жить стало лучше, жить стало веселее, - произнес он в школе, когда учителя сетовали на тяжелый, голодный год.
На следующий день его забрали. Аринушка осталась опять одна с тремя дочерьми: Аней, ей было тогда 18 лет; Инной – 15 лет и Риммой, которой было 12 лет.
С тех пор Мефодия никто не видел.
- Да, мир в то время перевернулся с ног на голову. Все, чему учили нас родители, и те знания, которые передавались из поколения в поколение, перестали быть правдивыми. Вера в слова Божьи была потеряна, а это влекло за собой хаос и беспредел.
Женщины замолчали.
Айка подождала еще немного, может быть, они еще что-нибудь интересное расскажут, но не дождавшись, пошла искать сестру и брата.
Двор перед домом заполнялся многочисленными родственниками. Их радостные лица мелькали то тут, то там.
Внезапно перед девушкой возник высокий худощавый мужчина с зорким взглядом темных чуть насмешливых глаз. Черные локоны кудрявых волос послушно были зачесаны назад, так, что его большой лоб был полностью открыт.
- Где-то я уже видела его лицо, но, где?
Только и успела подумать Айка.
- Милая девочка, скажите, пожалуйста, вы не дочь Ирины, моей племянницы?
- Возможно, это так, если речь идет о моей маме, - ни чуть не смущаясь, в тон собеседнику ответила Айка.
-Хм!?
По всей видимости, ответ девочки ему понравился, но в то же самое время в некоторой степени обескуражил его. Высокий незнакомец помолчал немного, а потом продолжил:
- Кажется, мы с вами незнакомы, разрешите представиться, я - Аполлон Саввич, родной брат вашего прадеда, Мефодия Савича.
Услышав последние слова, Айка вспомнила Клару Аполлоновну, дальнюю тетушку мамы и тут же в голове возник рассказ мамы о тетушке и ее родне.
Об этом она поспешила рассказать незнакомцу.
- Да, совершенно верно, - откликнулся он, - это моя старшая дочь, вы с ней знакомы?
Айка внимательно посмотрела на Аполлона Саввича, припоминая давнюю встречу или опять же рассказ мамы, улыбнулась и ответила:
- Я была тогда слишком маленькой, чтобы запомнить ту первую и последнюю встречу с тетушкой Кларой.
- Но может быть, вы знакомы с моими внуками, Наталией и Александром или правнуками, Олегом, Настей и Никиткой?
- Увы, мы не знакомы, слишком далеко живем мы друг от друга …
- Что вы?
Аполлон Саввич удивленно посмотрел на внучку:
- Я не согласен с вами, километры не могут помешать дружбе. Все дело в нас самих.
Он говорил спокойно, тихим, вкрадчивым тоном, будто сам с собой, но при этом пристально и чуть насмешливо смотрел на собеседницу, словно хотел удостовериться, что она его понимает.
- Может быть, вы и правы, - так же тихо ответила Айка, - но я не умею завязывать контакты с людьми, которых я не знаю.
- Я согласен, сделать это непросто, но умение приходит со временем, а начало дружбы и поддержание любых контактов зависит только от нас с вами.
Он хотел еще что-то сказать, но подбежавшая к нему женщина набросилась на него со словами:
- Аполлонка, ты опять надоедаешь своими разговорами?
Ее глаза при этом смотрели на мужа очень ласково. Сама она была небольшого роста, худощавая, с зачесанными назад и убранными под косынку волосами. У нее были такие же веселые и неунывающие глаза, как у многих из присутствующих здесь людей. Она внимательно оглядела мужа со всех сторон, словно он мог за этот короткий промежуток времени испачкать свой светлый почти белый костюм, и вновь набросилась на мужа со словами:
- Зачем ты пристал к этой милой, хорошенькой девочке?
- Ну что ты!
Он посмотрел на нее с высоты своего роста и тихо произнёс:
- Мы просто беседуем с дочкой Ирины. Ты помнишь ее?
- Иринку, как не помнить? Она у нас гостила ни один год. Любила к нам приезжать в нашу маленькую квартирку. Они с Наташей всегда были подругами. Ваша мама чуть старше Натки, но эта разница в годах никогда не мешала девочкам, а, когда Саша подрос, то и он с девчонками был всегда вместе. Веселая компания была.
Ириша как прилетит из Ленинграда, так сразу к нам едет, а Натка тоже тут как тут на своих двоих летит к нам. Им тут раздолье, никто не кричит, не командует ими. Они вдвоем у нас проводили не один день. Окна нашей квартиры выходили на экран летнего кинотеатра. Вот они и развлекались. Заранее просмотрят афиши, придут к нам, нажарят семечек и устраиваются возле подоконника. Так все фильмы и просматривали, не отходя от окна.
- Да, так все и было, - все тем же тихим голосом произнес Аполлон Саввич и грустно вздохнул.
- Аполлонка, не грусти, жизнь была к нам благосклонна. Посмотри, какие у нас прекрасные дети, Клара и Константин! А сколько у нас внуков, правнуков, ты забыл?
Они нас помнят и любят так, как любили при жизни, и это самое главное.
- Это правда, дорогая моя!
Аполлон посмотрел на жену чуть смущенным ласковым взглядом. Потом он вдруг улыбнулся такой же знакомой задорной улыбкой, как и его старший брат Мефодий, и неожиданно спросил Валентину:
- Ты помнишь наше первое свидание?
Валентина Ивановна рассмеялась так, как она смеялась давно, очень давно, когда была молодой красивой девушкой. Смех ее звучал раскатисто и звонко:
- Ишь, что вспомнил!
Проговорила она сквозь смех. - Ты помнишь, как я тебя приняла за грузчика, а ты оказался счетоводом, помнишь?
- Ты меня тогда заставила хлеб перегружать в лавку, - смеясь, вспоминал Аполлон.
Глядя на эту веселую, задорную пару Айка не удержалась и тоже рассмеялась.
Теперь они уже втроем смеялись и вспоминали дорогие сердцу мелочи прожитой жизни.
- А, помнишь нашу свадьбу, - вспоминал Аполлон.
- Свадьбу? Разве это можно назвать свадьбой? – И Валентина Ивановна засмеялась, - это пародия на свадьбу и ничего больше.
- Ну, что ты говоришь? Неужели ты не помнишь букет цветов, который я тебе преподнес после того, как мы расписались?
Удивился он.
- Белые розы… Конечно помню. Они были великолепными, для меня до сих пор осталось загадкой, где ты нашел их?
- Нашел и все, - ответил Апполон и замолчал. Он смотрел на Айку и ему хотелось рассказать все, что он еще помнил о своей жизни и жизни всех родственников, которые жили в ту пору, и составляли большую семью их прадеда. Но вместо этого он неожиданно спросил жену:
- Помнишь наше путешествие в Ленинград?
- Инна и Володя тогда еще жили в коммунальной квартире, - вспоминала она.
- Поезд прибыл в Ленинград в пять часов утра, - начал рассказывать Аполлон, - и мы прямо с вокзала пошли гулять по городу. Это был июнь месяц, месяц белых ночей, и весь город был окутан бледно-голубым туманом.
Мы шли через пустынный Невский проспект прямо к Дворцовой площади и к Неве.
Первые лучи солнца медленно окрашивали крыши зданий, листву деревьев и витрины магазинов в золотистые тона. В городе стояла непривычная тишина, и только птицы, еще пока робко, начинали распеваться после небольшого ночного перерыва. Время от времени птиц перебивало шипение воды поливальных машин и цоканье каблучков миловидных девушек, которые возвращались домой в сопровождении счастливых юношей.
Город поразил нас своей красотой величественных зданий, прямотой проспектов и улиц, столетними деревьями парков.
Мы прошли весь Невский проспект, свернули на Дворцовую площадь, вышли на набережную Невы, обрамленную чугунными кружевами. Затем прошли мимо Исаакиевского Собора к Мариинскому дворцу и дальше пошли по Вознесенскому проспекту, по Садовой улице на Сенную площадь и Московский проспект. Так постепенно мы дошли до Благодатной улицы, где в то время проживала Инночка с семьей. Все это время с нами шла Ирина – ваша матушка.
Город меня поразил своей красотой, а Иринка поразила своей выносливостью. Мы с моей Валюшей никак не ожидали, что эта маленькая, хрупкая девочка, пройдя такое расстояние, не станет жаловаться на усталость.
- Да, она такая, - закончила Валентина Ивановна, - Ирина вся в отца, Владимира Степановича. Жаль, что Володя не дожил до вашего рождения. Он был красивым, умным, отзывчивым человеком. Он и Инна были великолепной парой, Володя очень сильно любил Инну и детей, и они отвечали ему тем же.
- В нем всегда чувствовалась порода, если можно так сказать о хорошем достойном человеке, - тихо заметил Аполлон Саввич, - и нам всегда было приятно принимать Инну, Володю, Виктора и Ирину у себя, в Пятигорске.
Они помолчали, а чуть позже Валентина Ивановна спросила Айку:
- Мама с папой так же хорошо живут, как мы жили?
Айка вспомнила родителей, их бесконечные споры и ей почему-то стало смешно, но она подумала:
- Может у мамы в роду все женщины такие, что не дают спуску мужьям и добиваются «правды- матки» буквально в каждой мелочи?
- Что молчишь? – напомнила о себе Валентина Ивановна.
Айка взглянула на пожилую чету и ответила:
- Они живут так же хорошо, как вы жили.
- Ну и слава Богу, - перекрестилась Валентина Ивановна и успокоилась.
Дед Аполлон еще раз внимательно оглядел своим зорким взглядом Айку и тихо заметил:
- Глаза у тебя Володины, улыбка та же, нос, как у деда, и характер видно спокойный, в деда.
- Володи, - согласилась жена и неожиданно ласково погладила девочку по голове. Айка смущенно потупила глаза, подождала немного, и поблагодарив стариков пошла, искать брата и сестру.
- Айка! – внезапно раздался звонкий голосок сестры и вскоре перед ней выросла ее высокая стройная фигура. Серые глаза Елочки прямо-таки сверкали счастливым блеском. Она потянула сестру за руку, спрашивая при этом:- Ты видела прадедушку и нашу прабабушку?
- Мельком, но зато я познакомилась с младшим братом Мефодия и его женой. Они рассказали мне много интересного о себе и нашей маме.
- Это хорошо, потом все обязательно запишем, так мама делает, я видела, - строго добавила она.
- Угу, - не дослушав, пробурчала Айка, и тут же перебив сестру, спросила: - А Сандре где?
- Он там, - Ёлочка указала рукой куда-то неопределенно, - Пойдем, я лучше познакомлю тебя с прадедом Мефодием Саввичом и Ириной Саввишной.
И она потянула за собой сестру.
Пробираясь сквозь толпу гостей, Айка то и дело вглядывалась в лица далеких родственников. Это были незнакомые люди, но в каждом из них проглядывалась хотя бы одна знакомая черточка. Разрез глаз, взгляд, улыбка, мимика лица - все это переходило из поколения к поколению, от деда к сыну, дочери, внучке.
А между тем, Сандре был неподалеку, их разделяло всего несколько шагов, но из-за скученности родственников сестры никак не могли его отыскать.
- Ты посмотри, дорогая моя, - говорил Мефодий Саввич, ласково поглядывая на Сандре, - Аринушка, ты заметила? В нашем роду не только девки рождались, но и парни были, ты заметила это?
- Повторил он и перевел восхищенный взгляд на внучку Ирину, полностью исключив из своего сознания, что внучка не может быть продолжательницей рода Беззубовых.
Ирина Саввишна молча усмехнулась, но не стала разочаровывать мужа, доказывать его ошибку, и только обращаясь к девочкам, Елочке и Айке, рассказала:
- Мефодий всю жизнь мечтал о сыне, а рождались одни дочери, - немного помолчала и сказала: - Пусть радуется внукам и правнукам.
Сандре молча слушал прабабушку и во все глаза смотрел на прадеда, вспоминая рассказы бабушки Инны об отце:
Он был веселым, чуть озорным, красивым и смелым человеком. Папа имел прекрасный музыкальный слух и умел играть на многих музыкальных инструментах.
Мандолину и домбру, гитару и скрипку, а также простую, в три струны, русскую балалайку можно было часто увидеть в его волшебных руках. Он мечтал о большой музыкальной семье.
У него было много друзей, к нему люди шли за советом. Прадед твой был образованным человеком и работал одинаково хорошо, учителем или заведующим трехклассными училищами. А когда наступил голодный 1933 год пошел работать бухгалтером, чтобы как-то прокормить семью.
Прадед Мефодий любил маму и всегда обращался к ней не иначе, как «Аринушка моя». Он был прекрасным семьянином и любил жизнь не меньше каждого из нас.
Мефодий Саввич родился в станице Старогладковской, 3 июня в 1891 года в семье урядника.
С 1906 года по 1908 год обучался в городском трехклассном училище города Кизляра. Он прошел полный курс обучения и получил звание Народного учителя.
«А потому на основании Положения о городских училищах при производстве в первый классный чин от 31 ма 1872 года»… «Освобождается от установленного для сего испытания и, на основании ст. 64 пункта 2 устава о воинской обязанности воинской повинности, пользуется льготой, предоставленной лицам, окончившим курс в учебных заведениях 2 разряда.
Сандре с интересом рассматривал прадеда и думал:
- Так вот он какой, веселый и добрый учитель!
Мефодий был таким же высоким и худощавым мужчиной, как и его младший брат Аполлон. Те же темные, почти черные, приветливые и чуть смешливые глаза. Те же волнистые волосы, зачесанные назад, те же черты лица, что и у Аполлона. Отличие между ними состояло лишь в том, что его прадед говорил громко и быстро, никого не стесняясь, а Аполлон произносил слова тихо, чуть вкрадчиво.
- Жаль, что его жизнь оборвалась так неожиданно быстро ,- подумал Сандре, но вслух ничего не произнес.
- Аринушка моя, как сложилась жизнь нашей Римочки, почему я не вижу ее здесь? – Услышал Сандре голос прадеда. Мефодий внимательно всматривался в лица родственников и искал глазами младшую дочь.
- Инночка, где Рима? Ты не видела ее? – он пристально посмотрел на среднюю дочь так, как смотрел на нее в детстве, когда она старалась что-нибудь утаить от него.
Инна грустно посмотрела в глаза отца, вздохнула и ответила:
- Не захотела она приходить на встречу с вами.
- Что так? – забеспокоился отец, - Забыла нас с матушкой или жизнь не задалась?
- Жизнь не задалась, - неохотно согласилась дочь и замолчала.
- Это почему же? - возмутился Мефодий, - Разве она была обижена моей любовью? Разве Аринушка не оделяла ее любовью и заботой? Не вы ли любили ее и баловали в те трудные времена, что жили без меня? Что произошло у красотулечки моей, почему жизнь стала для нее не мила? Почему она не хочет видеть нас, самых дорогих и любимых для нее родителей?
- Мефодий! - тихим уверенным тоном проговорила Аринушка. – Дело не в нашей заботе и любви.
- А в чем?
Дотошно допытывался Мефодий:
- Что такого произошло в судьбе дочери, если не мил ей белый свет?
- Успокойся, отец!
Старшая дочь Анна, словно почувствовав приближение гнева отца, тотчас же оказалась рядом:
- Успокойся дорогой, – повторила она более мягко, чем в первый раз и посмотрела на отца так, как только она одна могла смотреть на него, долгим пристальным взглядом, и его глаза тут же потеряли искры гнева и возмущения, он успокоился.
- Что случилось с Римочкой?
Прошептал он и взглянул на старшую дочь, ожидая её слов. Аня, помедлив немного, тяжело вздохнула и стала медленно рассказывать грустную историю первой и единственной любви сестры.
- Она окончила школу так же хорошо, как и Инна. Круглая отличница, а затем поступила в медицинский институт и закончила его ничуть не хуже, чем школу.
- Молодец!
Заочно похвалил Мефодий Риму и добавил:
- Я всегда говорил, что наши девочки с мозгами в голове.
Аня и Инна перекинулись между собой взглядом, в котором угадывались смешинки, но, сделав над собой некоторое усилие, Анна вздохнула и продолжила свой рассказ:
- После окончания института она поехала на практику в город Ростов на Дону. Там судьба ее свела с мужчиной более старшего возраста, чем она. . Она полюбила его так сильно, что все недостатки его померкли перед ней, и никакие доводы мамы, мои и Инны не могли остановить ее роман.
- Что за недостатки?
Перебил отец и медленно произнёс, в упор глядя на дочь:
- Люди не бывают идеальными, они все разные, и характеры у всех нас разные.
- Подожди, выслушай сначала, - остановила его жена. Он тут же нежно посмотрел на Аринушку и послушно молча вздохнул.
- Константин уже был женат, - продолжала рассказ Анна, но отец, не выдержав, перебил ее словами:
- И дети у него были?
- Дело не в детях, дело в том, что он вёл себя неподобающе, постоянно оскорбляя достоинство Римы, - рассердившись вконец, ответила Аня и опять тяжело вздохнула.
- Плохо, очень плохо, - повторил Мефодий, и его глаза тут же потускнели и стали такими черными, как южная беззвездная ночь. Он помолчал, раздумывая над словами дочери, а потом спросил глухим, несвойственным ему голосом:
- И что было дальше?
Анна посмотрела куда-то поверх лиц родителей и неохотно продолжила свой рассказ:
- О том, что сестра вышла замуж, мы втроем узнали только через год, когда Рима, будучи уже в положении, приехала вместе с мужем к нам в гости. Константин нам не понравился, но мы не стали устраивать сестре сцены, а приняли их как самых дорогих и уважаемых гостей. В последний день отпуска она спросила меня, нравится ли мне её муж? Я не смогла себя удержать и ответила все, как есть:
- Он мне не нравится, и не о таком зяте мечтала наша мать и мы с сестрой.
Рима была озадачена моим ответом и ни за что не хотела со мной соглашаться. Так мы и простились, оставшись каждая при своем мнении.
С тех пор дружба между нами дала трещину, а с каждым новым годом жизни сына (она родила сына) Рима стала замечать в нем некоторые отклонения в его здоровье. Это ее волновало и расстраивало, она стала часто болеть, ее стали одолевать приступы депрессии, и с каждым новым таким приступом её болезнь затягивалась. Никакая работа не могла ее отвлечь от тревоги за дальнейшую судьбу сына. Она угасала, считая нас с сестрой виновными в ее судьбе.
Она пережила нас всего на один год.
- Грустная история, - произнес Мефодий дрогнувшим голосом. Он долго молчал, собираясь с мыслями, а потом сказал:
- Мы с матушкой любили друг друга так, что наша любовь вознесла нас до небес, открыла в нас многие таланты. С Римой, по всей видимости, получилось как в пословице говорится: «Любовь зла – полюбишь и козла». А когда она наконец прозрела, то было поздно, надо было расти сына.
Произнеся последние слова, голос Мефодия неожиданно словно осекся, он замолчал. Это молчание длилось долго и никто из родни не давал себе права заговорить первым. Внезапно Мефодий отчаянно взмахнул рукой и горько воскликнул:
- Эх, если бы не моя укороченная жизнь, то все было бы совсем по-другому!
Дочери опустили глаза, не решаясь ему перечить, и только жена его Аринушка взглянула на мужа суровым взглядом и строгим, тихим голосом учителя произнесла:
- Никто не может с тобой согласиться или отвергнуть твои слова. - и немного помолчала, а затем также строго произнесла:
- Все произошло так, как должно было произойти в ее судьбе. Если бы мы и были бы рядом с дочерью, то это не означает, что она могла прожить другую жизнь.
Ее слова отрезвили мужа. Он долгим, полным восхищения взглядом посмотрел на Аринушку, поражаясь ее ответом, и неожиданно резко переводя разговор на другую тему, воскликнул:
- Но врачом-то Римочка была замечательным! – с гордостью отметил он и взгляд его глаз тут же изменился, словно тучи исчезли и появилось солнце. Так и в взгляде его глаз можно было заметить яркие искорки радости.
- Врачом она была блестящим, и многие больные туберкулезом остались благодарны за ее заботу и теплоту, - подтверждая слова отца, заметила Аня.
Мефодий встряхнул головой, словно отбрасывая от себя все грустные и горькие воспоминания, оглянулся и неожиданно заметил перед собой двух девчушек.
- А вы кто такие? – удивленно вскрикнул Мефодий. Это были Ёлочка и Айка, которые, ничуть не смущаясь, в упор разглядывали прадеда. Обе девочки были примерно одного возраста, обе худощавы. Но одна из них была смуглянкой с русыми длинными волосами, заплетенными в косу. Другая, Айка, была чуть ниже ростом, белокожая. Ее темные почти черные волосы едва закрывали плечи. Зоркий взгляд серо-голубых глаз пронизывал собеседника насквозь.
Кто из них был красивее, трудно было решить с первого взгляда. Но бесспорно, обе были хороши.
- Ай да дивчины, ай да красавицы! Чьи же вы, из какого роду, племени?
Весело поинтересовался дед, залихватски подкручивая рукой свои колючие усы.
- Мы ваши правнучки, - рассмеявшись, ответила Ёлочка. При этом её миндалевидные серые глаза стали еще больше, а на щеках появились чуть заметные ямочки. Небольшой, курносый носик полез куда-то наверх. От этого всего её личико стало еще привлекательней, а в глазах появились искорки задора и озорства.
- Где-то я уже видел взгляд таких глаз, - отметил Мефодий и оглянулся сначала на жену, а потом на своих дочерей. Аня и Инна тут же весело рассмеялись, за ними засмеялись и девочки.
- Говорят, они наши, - повторил он, и тут же резко повернувшись к жене, спросил:
- Ариша, чьи они? Ты знаешь их?
- Нет, - огорченно вздохнула жена, - не довелось, я знала и любила единственную внучку Иринушку.
- Иринушку?
Переспросил Мефодий и оглянулся на дочерей:
- Иринушка, это чья дочь?
- Иринушка – это наша мама, - разом воскликнули Айка и Ёлочка, - она дочь бабушки Инны.
- Это что же получается? Вы - мои правнучки?
Обрадовался прадед.
- Да,- весело отозвались девочки и опять засмеялись. Затем, указывая на брата, Ёлочка сказала:
- А это наш брат, Сандре его зовут.
- Одна краше другой, да и паренек не отстал от них. Не одна дивчина будет сохнуть по нему!- подумал прадед, переводя взгляд на внука. Потом он взглянул на Аришу, затем посмотрел на старшую дочь и понял, что самые лучшие черты внешности природа передала по наследству двум сестричкам.
- Внучка не отстала от бабушки Ирины, родила троих детей, как и моя Аринушка, - подумал он и, подмигнув всем троим, спросил:
- Ну что ж, будем знакомиться? – и протянул руку Ёлочке, взяв её узкую ладонь с длинными красивыми пальчиками, отрекомендовался, - Мефодий Саввич.
И слегка поклонился внучке. Ёлочка зарделась, стала словно аленький цветочек, а потом вдруг рассмеялась, и от этого стала еще краше.
- А это Ирина Саввишна, - ваша прабабушка. Вы о ней знаете?
И с этими словами он хитро подмигнул Сандре точно так же, как это часто проделывала тетушка Анна.
- Ах вот от кого перешел этот жест тетушки, - смекнул Сандре, поймав на себе взгляд прадеда.
- Вы – родители нашей бабушки Инны. - уверенно ответила Ёлочка.
Бабушка Инна весело обменялась взглядом с родными, как бы говоря:
- Не проведешь, мои внуки помнят вас, - и, приблизившись к внучкам, обняла их.
- Сказка! – подумала Айка, но оказалось чудеса не закончились.
Бабушка сняла с руки золотое колечко и вложила Ёлочке в руку:
- Возьми на память, тебе оно пригодится больше, а тебя Айка, подарок ждет дома.
Ёлочка крепко сжала в кулачке колечко, боясь его выронить и подумала:
- Бабушка никогда не дарила нам дорогих подарков.
Разглядывая внимательно своего прадеда, она не переставала думать, как лучше спросить у него о гребенских казаках? Но потоптавшись на месте, Ёлочка так и не решилась задать свои вопросы прадеду и потому подошла к прабабушке. Арина Саввишна ласково улыбнулась внучке, и опередив её, спросила:
- О чем, милая, ты хотела меня спросить?
Ёлочка смутилась, но ненадолго, затем постаралась взять себя в руки и заговорила:
- Правда, что гребенские казаки существовали очень давно и были еще до татаро-монгольского нашествия?
- Да, это правда, а ты откуда знаешь?
Удивленно переспросила Ирина Саввишна, весело перемигиваясь с дочерью и мужем. Теперь и она с неожиданным для себя интересом разглядывала правнучку.
- Бабушка Инна рассказывала, - призналась Ёлочка, смущенно улыбаясь.
- Почему вас называли старообрядцами?
Задал новый вопрос Сандре.
- Наши деды и прадеды были староверами, Они считали себя истинными христианами. Молились они двуперстным крестным знамением, перед иконой земные поклоны делали. Многие другие обряды производили так, как православные делали это до так называемой «Реформы патриарха Никона», которая произошла в семнадцатом веке. С этого момента Христианам следовало молиться трехперстным крестным знамением, вместо земных поклонов необходимо было делать поясные поклоны, направление движения богослужения (хождение против солнца) тоже менялось.
Деды и прадеды считали, что только их вера была самой чистой и правдивой, и потому их назвали старообрядцами или староверами.
- Однако, детки - то любознательными оказались!
С восхищением отметил про себя дед Мефодий и от удовольствия даже крякнул.
- Инна, сколько детей у тебя?
Строго поинтересовался он.
- Витюша, старший сын Инночки. - тут же опередила её Ариша. - Давно я о нем ничего не слышала, жив ли он? Удачно ли сложилась его судьба?
- У Вити все хорошо, у него два сына и две внучки, - вместо матери ответила Ирина и хотела еще что-то добавить, но её тут же перебил дед Мефодий: - Опять девки! Да что же это такое, кто род продолжать будет?
Досадливо воскликнул он.
Все женщины весело, как по команде, посмотрели на Сандре.
- Я!? Я еще не женат, - попробовал отшутиться паренек.
- Ничего, придет твое время, и у тебя будет семья. Первенцем твоим станет сын. Он будет иметь фамилию твоего отца, но в его жилах навсегда останется капля нашего рода, и пусть все потомки гордятся, что они пошли от Гребенских и терских казаков, людей, которые всегда были свободолюбивыми и защищали Отчизну от посягательств на ее границы.
- Правильно говоришь, - неожиданно раздался звонкий голос женщины с ярким взглядом карих глаз. Она, осторожно ступая, пробиралась сквозь толпу родственников, вглядываясь в каждое знакомое и родное ей лицо. Те, кто её узнавал, с гордостью и любовью поглядывали на неё, пропуская вперед.
- Матушка, ты ли это?
Заслышав знакомый и такой родной голос, Мефодий ринулся навстречу красивой пожилой женщине, упал перед нею на колени. - Матушка моя! Прости сына своего. Упал я не в бою, не от вражеской пули, а от чьей-то глупой зависти и зла людского. Прости меня, что не сберег Аринушку от слов бранных да злых языков.
Женщина крепко обняла сына, помогла подняться на ноги и, прижавшись к нему всем телом, тихо прошептала:
- Нашелся, нашелся Мефодий, сынок мой, - и уже громко, чтобы слышала вся родня, закричала:
- Люди добрые, вот он!
И вновь, обращаясь только к сыну, прошептала:
- Ты не виноват в своей судьбе, сынок! Ты погиб за веру в доброту и счастье людское. Твои дети, внуки и правнуки всегда будут видеть в тебе героя.
Притихшие и озабоченные девочки и Сандре замерли на месте, не в силах отвести глаз от такой трогательной сцены, встречи матери и сына.
Все, что происходило перед их глазами, было иллюзией, но она казалась настолько ощутимо явной, что не верить в нее было трудно.
Елена Аверьяновна, так звали мать Мефодия Саввича, была не по годам стройной с гордой осанкой, ее походка некоторым образом отличалась от Гребенских казачек. Руками она не размахивала, а шла так, словно плыла в танце. Её темные волосы были заплетены в косы и уложены вокруг головы.
Она была приятной наружности, а её карие глаза излучали такое тепло и доброту, что всяк, кто на нее смотрел, замечал в ней красавицу. Она была одета в длинную строгую, темного цвета юбку и светлую с оборками блузу. На плечи накинут был однотонный платок.
- Елена Аверьяновна была женой одного из сыновей Зинаиды и Кирьяна Федоровича, - неожиданно поблизости раздался голос сестры Мефодия, Анны Саввишны. Поздоровавшись с родными, она продолжила свой рассказ:
- После отъезда Льва Толстого из станицы, Марьяна, а в действительности Зинаида, долго не могла забыть свою первую любовь. Но и Кирьян, как оказалось, был непрост.
Он терпеливо обхаживал Марьяну, не лез с расспросами, не подсмеивался над ней, и постепенно девушка оттаяла, стала забывать свою первую неудачную любовь. Через два года сыграли свадьбу. Так Зинаида (Марьяна) стала женой есаула Кирьяна Федоровича, а еще через год у них родился первый сын – Савелий Кирьянович.
Через три года Зинаида родила еще одного сына, его назвали Селиван. Еще через четыре года родилась дочь, но Зинаиде не суждено было этого знать, она умерла в родах.
Девочку назвали Зинаидой в честь матери.
В последствии Беззубовы породнились с Костиковыми, так дочь Марьяны, Зинаида младшая, стала Костиковой. У них было две дочери: Ирина и Анастасия.
Все дети окончили церковно-приходскую школу. Ирина, кроме того, окончила Владикавказскую Гимназию и после этого получила звание Народного учителя, так же, как и Мефодий. С этого времени они стали работать учителями и заведующими трехклассными училищами.
Анастасия - младшая сестра Ирины Костиковой, не пожелала учиться в гимназии, но судьбу свою устроила так, как не всякой девушке повезет. Она вышла замуж за дворянина, Елисеева Степана Романовича, бывшего царского генерала.
- Не хило! – присвистнул Сандре и тут же смутившись, покраснел и потупил взгляд своих серо-зелен как у мамы глаз.
- Не хило, - повторила, рассмеявшись, рассказчица и ласково взглянула на девочек, потом на их брата и неожиданно хитро подмигнув, воскликнула: - Сандре- то родился в кругу сестер! Про таких на Востоке говорят: «золотой мальчик».
- Интересная история получилась, - после недолгого молчания, чуть –чуть смущаясь, негромко заметил Сандре, - Разве ваша станица была маленькой? Почему у вас в жены брали сестёр?
Услышав такие слова, взрослые удивлённо переглянулись между собой, не понимая о чём говорит правнук, а Мефодий, бросив беглый взгляд на Сандре, выкрикнул:
- С чего ты это взял?
- Бабушка Инна рассказывала о том, что вы с нашей прабабушкой Аришей брат и сестра, - объясняя всё это Сандре то краснел, то бледнел от смущения и в конце разговора почему-то рассердился.
- Ах вот оно в чём дело! – расхохотавшись, воскликнул Мефодий и шутливо погрозил пальцем средней дочери Инне, а потом внезапно успокоился и стал рассказывать.
- Станица у нас была большой, дворов много и выбрать жениха или невесту было из кого. Но так уж повелось у нас в роду: в жены и мужья брали не только любимых, но и выбирали пару равную по сословию и воспитанию.
- То есть вы таким образом сохраняли чистоту рода? – догадался Сандре.
- Да и это тоже, - усмехнувшись на слова внука, пробормотал прадед .
- Из этого следует, Марьяна не вышла замуж за Льва Толстого только потому, что она была не пара графу Толстому?
Спросила Ёлочка, пристально взглянув на свою прабабушку в подтверждении своих слов.
- Да, моя хорошая девочка, - ответила она, ласковыми движениями поглаживая русую головку правнучки, - мы были староверами, а у нас так говорилось:
- «Семь душ загуби, только веру не поруби».
- Так, дорогая, все так, - закивала головой в знак согласия Анна Саввишна, услышав слова Ирины Саввишны, а потом добавила:
- «…Мы старины крепко придерживались. Родительское послушание и веру хранили. Зина - то, нашей гребенской казачкой была, а он православный, граф- то.
- Ясно, - ответила Ёлочка и, вздохнув, пробормотала, - Жаль, что она не вышла замуж за Льва Толстого. В этом случае мы считались бы его правнуками.
Заслышав такие странные слова, тетушка Аня всплеснула руками и звонко рассмеялась, за ней рассмеялись и все остальные, включая саму Ёлочку, Сандре и Айку. Мефодий смеялся громко и раскатисто до слез, и сквозь смех чуть запинаясь, негромко произнёс:
- Давно я так не смеялся, давно.
Наконец он закончил смеяться и внимательно посмотрел на правнучку, а потом сказал:
- Видишь ли, дорогая моя Ёлочка, если бы это случилось, то у нас не было бы таких красивых детей и внуков, каких теперь мы имеем.
И он многозначительным взглядом обвёл всех родственников. Ирина Саввишна молча закивала головой, соглашаясь с супругом, а потом негромко произнесла:
- Кто знает, долго ли длилось бы счастье Марьяны, если бы она стала женой графа Толстого?
И лукаво взглянула на Ёлочку.
- Что же мы стоим здесь? – оглянувшись вокруг, спросил Мефодий. - Пойдемте я вас познакомлю с уважаемым Ильей Васильевичем Максимовым, зачинателем нашего славного рода.
- И он здесь?
Удивилась бабушка Инна, оглянувшись на сестру Анну.
- Сегодня в этот мир вернулись все, кто помнит своих родных.
Тихо, так чтобы её слышали только дети и сестра, сказала тетушка Анна и продолжила:
- Природа дала нам ещё один шанс встретиться со своими родителями и детьми, попросить прощение за то, что не все успели сделать в жизни так, как хотелось бы, как мечтали. Нам дан шанс передать наказ своим внукам и правнукам.
- Какой наказ?
Нетерпеливо воскликнул Сандре.
- Подожди, не спеши, - успокоил его дед Мефодий, - эти слова должен сказать старший из нашего рода, а им является Илья Васильевич.
Вскоре девочки и Сандре увидели высокого стройного мужчину, который гордой походкой вошел во двор дома и, низко поклонившись всем родственникам, зорко оглядел всех присутствующих внимательным взглядом. Он был смуглый и темноволосый, черты лица выдавали в нем южанина. По национальности он был адыгеец.
Илья Васильевич был одет в традиционный мужской костюм – черкеска с наборным серебряным поясом и кинжалом, высокая папаха, сафьяновые чувяки с ноговицами. Кроме того, на нем была надета белая бурка из овчины.
Следом за ним шла его жена, Улита. Она была одета в шаровары и шелковую рубаху, сверху длинное до пят распашное платье, серебряные и золотые пояса и нагрудники, расшитая золотом шапочка, сафьяновые чувяки.
- Красота какая!
Восторженно прошептали девочки.
- Смотрите, Марьяна!
Воскликнула Ёлочка и взглядом указала в сторону молодой девушки, идущей вслед отцу и матери. За руку она держала мальчика лет десяти, одетого так же, как и его отец.
Девушка была высокой и стройной, «не оборачивая головы, ровно и сильно размахивая руками, она шла тою особенно щеголеватою, молодецкою походкой, которою ходят казачки. Она только медленно повела своими черными оттененными глазами» и пошла дальше. «Её пышные русые косы были заплетены коса в косу и обмотаны вокруг головы».
Неподалеку от девочек остановились две женщины преклонного возраста. Одна из них, сноха Марьяны, - Ульяна Даниловна Беззубова (ставшая впоследствии женой этого мальчика, которого тогда звали Селиван. Рядом с ней стояла её дочь, Анна Селивановна Максимова. Анна Селивановна, в девичестве Беззубова, вышла замуж за племянника брата Селивана и стала Максимовой.
Вскоре девочки услышали такие слова одной из них.
- «Может, она (Марьяна) и не такая красавица была. Ну, да ведь не та красавица, которая красавица. А та красавица, которая нравится», - вспоминала Ульяна Даниловна и, в который раз, пересказала эту давнюю историю про Марьяну и Льва Толстого своей дочери, Анне Селивановне:
– «Ну и влюбился в нее, графчик-то. Сам-то он некрасивый был. Сстра-шный! Так его по носу прозвали – лупоносый черт, а она его любила»…
- Деду!
Позвал Мефодий Илья Васильевича, - Деду, посмотри на меня! Это я – младший твой внук, Мефодий.
Илья Васильевич пристально стал всматриваться в лицо Мефодия.
- Мефодий!
Он обнял внука, как обнимают самые близкие друг другу люди:
- Ты ли это? Друг мой!
Он отступил на два шага назад от Мефодия и тихо, со слезами на глазах проговорил:
- Судьба сыграла злую шутку. Я погиб в неравном бою. Тебя предали наши станичники, которые забыли клятву отцов: «Жить и трудиться во имя Отечества»!
Они оба тяжело вздохнули и надолго замолчали. Так бывает с любым из нас, когда долго не видишь друга, а когда, наконец, встретишься, то не знаешь о чем говорить.
Неожиданно взгляд Ильи Васильевича упал на девочек и Сандре, что стояли чуть в стороне и во все глаза следили за ними.
- Это что за казаки?
Громко воскликнул далекий прадед Максимов:
- Какого рода и племени? Из какой станицы?
Он с интересом разглядывал молодежь в диковинных для его времени одеждах.
- Мы, - Сандре смущенно оглянулся на сестёр и, набравшись храбрости, ответил, - мы ваши потомки, мы жители двадцать первого века.
Получив такой ответ, Илья Васильевич был ошеломлен до предела. Он ошарашенно смотрел на паренька и никак не мог поверить ему. Затем он удивленно перевел взгляд на внука Мефодия и тихо переспросил его:
- Ты слышал?
Это надо же, куда нас занесло? В XXI век!?
Я родился в первой половине конце XIX века, в 1830 году! Улита, ты слышишь, куда мы попали?
- Да, Илья Васильевич, дорогой мой, слышу.
Тихонько ответила женщина. Она так же, как и её муж, с некоторым интересом и каким-то страхом рассматривала девочек, Айку и Ёлочку.
- Это надо же, - пробормотала она, - столько лет прошло, а люди все те же. Ничто в них не меняется, такие же смышленые и не унывающие как мои Зинаида и Селиван.
- Как вы живете в XXI веке? Войны прекратились? Мир на всей Земле?
Учинил допрос Илья Васильевич, когда удивление и волнения остались позади.
- Нет, - понурив голову, произнёс Сандре, - войны возникают по всему миру и в наше время, словно злой колдун старой заржавевшей волшебной палочкой разжигает злость и ненависть между людьми.
Совсем недавно закончилась война с Чечней, и теперь станица Старогладковская принадлежит чеченцам.
- Как так?
Вскричали казаки, грозно наступая на Сандре, словно это он лично, отдал приказ сдать станицу Чечне.
- Стойте! Что вы дитя малое пытаете?
Неожиданно раздался звонкий голос Улиты, которая тут же загородила собой далекого правнука:
- Он еще только начинает жить, а вы его хотите обвинить во всех смертных грехах.
Она смело взглянула на казаков, выдержав при этом пристальный, тяжелый взгляд станичников.
- Да и то верно, - пробормотал один из них:
- Он рассказал нам то, что мы никогда с вами не узнаем, а значит этого не было.
Воскликнул он и хлопнул для пущей важности в воздухе нагайкой. Затем обвел взглядом всех товарищей, и те, молча размышляя, согласились с ним.
- Коня запрягать умеешь?
Неожиданно спросил Савва, до этого издалека наблюдавший за семьей Марьяны.
- У меня нет коня, - растерянно ответил юноша, и тут же вскинув на прадеда смеющийся взгляд больших серых глаз, неожиданно смело закончил:
- А значит и запрягать некого.
- Силен!
Под хохот казаков заметил Савва Кирьянович и учинил новый допрос Сандре:
- Где живешь, в какой станице?
- Я живу в Санкт- Петербурге, - спокойно ответил Сандре.
- А ты, чай, не врёшь? – внезапно переставая махать нагайкой, переспросил Савва Кирьянович, уставившись на Сандре.
- Чего мне врать-то?
Обиделся Сандре:
- Вон мои сестры и моя бабушка, хотите, спросите их.
Мефодий Саввич, услышав громкие слова правнука, тут же поспешил ему на помощь: поравнявшись с отцом одарил его полным гордости, и любви взглядом, нежно похлопывая по плечу старика, ответил:
- Нет тату, он не врёт, - ласково произнёс Мефодий, поглядывая на отца. - Вы жили в станице, я с Ириной Саввишной проживал в Кизляре, а мои девочки уже жили в больших городах: Анна – в Грозном, тот, что когда-то был станицей Грозная, а позднее был назван городом; Рима проживала в Ростове на Дону, Инна дотянулась до столицы Санкт - Петербурга.
- Да ну?
Воскликнул Савва Кирьянович и от удивления вытаращил глаза на потомков, а потом грозно вскрикнул:
- Родной станицы мало стало?
И взмахнув нагайкой, отвернулся обидевшись.
- Человек обычно стремится к лучшему, - тихо заметил Мефодий, - не ты ли мне это повторял, отправляя учиться в Кизляр?
- Я учиться отправлял!
Упрямо твердил Савва:
- А не менять место жительства!
- Что ты шумишь?
Громко воскликнула Зинаида (Марьяна) и, упершись руками в бока, стала грозно надвигаться на мужа:
- Не ты ли мечтал, чтобы дети стали уважаемыми людьми?
А где уважаемые люди должны проживать, в станице или городе?
Она посмотрела на мужа так, словно он сказал какую-то глупость, и он… Что вы думаете? Тут же поверил ее словам и успокоился:
- Ну коли так, тогда конечно, - миролюбиво пробормотал он, и вскинув темные как ночь глаза на внука, поинтересовался: - Где, говоришь, ты живешь, в столице?
- В Санкт-Петербурге, в северной столице нашей страны.
С гордостью повторил Сандре.
- Не пора ли к столу, да и не помешало бы объяснить молодежи для чего мы тут собрались!
Спохватилась тётушка Анна:
- Пожалуйста, гости дорогие, присаживайтесь за стол.
- Тетя Анна, можно я последний вопрос задам Илье Васильевичу, - Сандре ласково посмотрел на тетушку, которая, впрочем, приходилась ему двоюродной бабушкой.
Она весело переглянулась с сестрой и ответила:
- Давай! - и скорчив смешную физиономию, прошептала: - Только быстренько!
- Расскажите, пожалуйста, - обратился Сандре к Максимову, откуда берет начало наш род?
Илья Васильевич с интересом посмотрел на своего потомка и обрадовано подумал:
- Не забывают наших казаков!
Затем приветливо оглядел молодежь и стал рассказывать:
- Род наш старинный и относится к Гребенским (горным) казакам. Далекие наши предки еще в 1380 году после битвы на Куликовском Поле поднесли Московскому князю Дмитрию Донскому икону, принесенную ими с гор. Икону «Гребенской Божьей Матери».
В более поздний срок коренные Терские Гребенцы начали служить Ивану Грозному в 1577 году. С этого года в Русской армии вёлся отсчёт Кизляро - Гребенского полка. Тогда же царь признал за нами право на берега реки Терека, и вскоре появилась станица Старогладковская, построенная братьями Гладковыми, а с 1670 года Гребенские казаки стали входить в состав Терского казачьего Войска.
Как Божью награду в свое время получил мой прадед имя Максим, что означает величайший, в последствии это имя стало звучать чуть иначе: семья Максима или Максимова.
Я, ваш покорный слуга, служил Богу и Отечеству в составе терского казачьего войска в звании полковника.
Жена моя, Улита, всю свою жизнь была прекрасной женой и матерью дочери Зинаиде (чей образ был запечатлен русским писателем Л.Н. Толстым в повести «Казаки»), и моему единственному сыну Селивану.
- Вот оно что!
Слушая рассказ Ивана Васильевича, - думал Сандре и с гордостью смотрел на своего такого далекого и героического прадеда.
- Вот оно что! – еще раз повторил он, а в это время Иван Васильевич почти таким же взглядом, полным удовлетворения смотрел на своих предков и думал:
- Жизнь прожита не зря. Нас помнят, а это главное.
-… Сандре! Сандре, просыпайся! Мы ждем тебя пить чай! – Откуда-то, издалека раздался знакомый голос мамы, - Сандре!
Повторила она уже ближе.
Сандре от неожиданности вздрогнул и открыл глаза, он сидел за столом перед включенным компьютером, а голос мамы раздавался за дверью его комнаты:
- Сандре, ты чай будешь пить?
Нехотя оглянувшись вокруг, он заметил, что находится в комнате.
- Что же получается? - прошептал он:
- Все это время я спал, и мне все это снилось?
Сандре встал, подошел к окну и посмотрел на улицу. Там все было, как всегда. Трамваи плавно, слегка наклоняясь то в одну сторону, то в другую, бежали по рельсам, пешеходы спешили по своим делам, автомобили мчались, обгоняя друг друга.
Потом он подошел к зеркалу и посмотрел в самую его глубину, словно там был кто-то, кто мог бы ответить на любой его вопрос. Но оттуда на него смотрел удивлённый взлохмаченный, ещё до конца не проснувшийся паренек.
- Я спал и видел сон! – наконец понял Сандре и восхищенно подумал: - И сон был великолепным, такого сна я еще никогда не видел!
Затем он взглянул на фотографию бабушки, весело подмигнул ей и прошептал:
- Это все твои проделки?
Но она молчала и только на лице у нее играла загадочная улыбка. Её глаза были направлены на внука. В них можно было заметить такую же хитринку, как у её отца – прадеда Сандре.
-Сандре! Ты проснулся? - ласково теребя упрямые волосы сына, спросила мама. – Или опять о чем-то очень важном думаешь?
Поинтересовалась она.
Не могу отойти от сна, - задумчиво произнёс он и замолчал. Мама не стала задавать лишних вопросов, а терпеливо ждала, когда наконец Сандре заговорит.
- Понимаешь, - произнёс он и, повернувшись к ней, замолчал, собираясь с мыслями. В эту минуту его глаза стали почему-то ярче и казались зелеными.
- Понимаешь,? – почему-то взволнованно повторил он и внимательно взглянул на мать так, как - будто хотел удостовериться, что она поймёт его и не поднимет его на смех. – Понимаешь? Всё происходило так, словно это был не сон. Словно всё происходило в действительности.
Разве так бывает?
Недоверчиво спросил он и замолчал, посматривая на нее.
- А что было дальше? – нетерпеливо спросила она.
- Я, ты, папа, девочки находились в Грозном, в доме тетушки Анны.
- И что в этом странного? – не поняла мама.
- Но я же там никогда не был! - удивленно возразил Сандре и вновь заговорил чуть быстрей:
- Ты знаешь, я могу описать тебе всю обстановку того дома и двора. Как такое может быть?
И он опять удивлённо взглянул на мать.
- На белом свете много всяких чудес бывает, только не каждое из них мы порою можем заметить.
Лукаво ответила она и, чуть-чуть помедлив, сказала:
- Я когда-то вам рассказывала о Грозном и доме тетушки, а твой мозг независимо от тебя запомнил рассказ…
- Подожди, послушай, - сердито сверкнув глазами на мать, перебил её Сандре. И взглянув куда-то поверх матери, стал быстро, боясь забыть мелочи сна, рассказывать:
- Мы все были на празднике, где в одно и тоже время встретилась вся родня бабушки Инны. Представляешь? Все поколения в один день?!
Ирина с таким удивлением уставилась на сына, что он на секунду замер, но услышав одобрительные слова мамы: «Интересно! Очень интересно», он продолжил рассказ:
- Я видел Илью Васильевича Максимова и деда Мефодия. Я видел нашу бабушку и тетю Аню, видел Марьяну. Представляешь?
- Нет! Не представляю, - заявила она и неожиданно предложила:
Пойдем, расскажешь нам обо всём по порядку.
- …Вы представляете? – воскликнул Сандре и замолчал, оглядывая всю семью долгим, пристальным взглядом, и только потом стал быстро, сбивчиво рассказывать: - Я такой сон видел!
Произнёс он и ещё раз посмотрел на всех выжидающе, а потом, наконец, заговорил вновь:
- Это словно было путешествие в далекое время... Нет! Это была встреча всех поколений маминого рода в одном месте и в один час.
И замолчал, ожидая вопросов, но их пока не было. Отец и мать молча удивлённо переглянулись между собой, а девочки, затаив дыхание, ждали продолжения рассказа.
- Это не сон, а целый фильм с мельчайшими подробностями! – с волнением в голосе воскликнул отец семейства, потирая ладони рук в конце рассказа Сандре.
- Жаль только, что я так и не услышал слова Илья Васильевича, - неожиданно прошептал он и взглянув на сестёр, тихонько произнёс: - Интересно, что хотел он нам сказать?
- Не знаю, - пожала плечами Айка, а Ёлочка, наоборот, сначала тихо и неуверенно, а потом чуть громче произнесла:
- Может он хотел напомнить нам, что связь поколений должна быть нерушима?
- Да, по всей видимости, ты права, - согласились родители, удивлённо поглядывая друг на друга и бросая многозначительный взгляд на старшую дочь.
Связь поколений должна быть нерушима, в противном случае, история нашего государства будет исковеркана, - согласился отец.