Белый пёс бредёт по заснеженному саду. Петляет, обнюхивает деревья, возвращается к собственным следам, нюхает их, оглядывается. Сад скован белой тишиной и холодным спокойствием, всё замерло. Деревья сейчас не знают сами, живы они ещё или уже навсегда остановилось движение внутри них, настолько оно неуловимо. Снег постепенно заполняет всё пространство, снежинки тихо позвякивают падая друг на друга многими сотнями слоёв. Они падают и на белого пса, но его движение стряхивает их, не позволяет окутать, не время ему ещё лечь среди деревьев и вместе с ними мучительно пытаться уловить внутри себя хоть малейшее движение, бессильно наблюдая уже почти со стороны как тело утопает в этом мягчайшем стекле, из которого не выбраться если поддашься его очарованию и остановишься на мгновение чтобы полюбоваться.
Когда все деревья в саду уже связаны тропинками, белый пёс останавливается. Он вертит головой из стороны в сторону, осматривая этот белый мир. Замёрзшие лапы устали семенить, из ноздрей валит пар, морозный воздух наполнен ясностью и чистотой. Снег кажется тёплым, пёс ложится на него и прислушивается. Животом он слышит глубинную вибрацию, это бьётся сердце мира, сотрясая всю землю изнутри. Белый пёс прикладывает к земле ухо и прислушивается ещё внимательнее. Ему кажется, что там глубоко внизу катится огромный металлический шар, прямо по земле, только с другой стороны.
Древний старец в белой одежде, с длинными белыми волосами и бородой неподвижно сидит внутри дерева. Кажется, что он давно стал частью этого дерева, просто своеобразным узором на коре. Его светлые, почти белые, глаза смотрят одновременно во всех направлениях и на каждое существо в саду по отдельности. Он смотрит на снежинки, наслаивающиеся и наслаивающиеся, обволакивающие самые маленькие веточки; на застывающее движение внутри деревьев, на металлический шар, катящийся прямо по поверхности земли, только с другой стороны, на сердце мира, каждым ударом вдыхающее жизнь в белый заснеженный сад; на белого пса, лежащего на снегу.
Вдруг белый пёс вскакивает, как будто его позвало что-то вдалеке. Всматривается, принюхивается. Ему уже нет дела до собственных следов и до подземных звуков, что-то позвало его за пределы белого сада.
Древний старец сидит внутри дерева, он видит своими почти белыми глазами проносящиеся мимо деревья, слышит хруст снега под белыми лапами и горячее дыхание. Ещё немного, и он выбежит из белого сада, в котором навсегда останется просто причудливым узором на коре старого дерева.
03/2010