Алжирский суп пахнет как плов. Проходишь мимо кухни, и вдыхая очередной раз, вдруг представляешь плов. Дверь в женский туалет, две - в мужской, всегда открытая дверь в комнату с умывальниками и, наконец, кухня. Это все по правую сторону. А наша комната дальше, по левую, за двумя дверьми. Обе наши двери преграждают путь посторонним, часто ограждают нас от всего незнакомого города, но радостно пропускают запах алжирского супа. Хоким всегда улыбается и всегда варит суп, когда не стирает в комнате с умывальниками. Мне хочется представлять, что он - шпион иностранной разведки. Ему тут жить еще год, и я представляю, что утром он учится, днем и ночью строчит подробные доносы, докуметирует все военные тайны в толстые тетради (правительство Алжира очень бедное и не выделяет достаточных средств, к тому же в общежитии запрещен интернет, возможно, как и в Алжире, поэтому у Хокима почти нет личных вещей, все его вещи - это пара носков, две застиранные футболки да штаны, и горы, горы тетрадей) и только по вечерам он может отвести душу сварив себе алжирского супа, который состоит из чеснока, мяса и нескольких редких специй, которых не купишь в чужой стране, незнакомом городе, и поэтому правительство Алжира затягивает ремни потуже чтобы обеспечить своих самых почетных шпионов пакетом специй, которых должно хватить трудяге на год. Но Хокиму придется тяжело. Он по доброте душевной раскрыл нам рецепт супа и отдал треть своих специй. А мы ему - банку клубничного варенья. И теперь через месяцы мы будем сидеть без варенья и смотреть на редкие заморские ингридиенты для супа, который пахнет пловом, т.к. жалко вот так просто взять их и использовать, а Хоким будет сидеть с банкой домашнего клубничного варенья, заморского, в чужой стране, незнакомом но уже привычном городе, будет смотреть на эту банку и вспоминать нас и что он написал в своих толстых тетрадях, и ему будет хотеться есть, ведь специи давно закончились, а из варенья супа не сваришь.
02/2010