Случалось ли так, уважаемые читатели, что вас на улице останавливала женщина и предлагала… нет, не то что вы подумали, не погадать, а всего лишь поговорить о смысле жизни? Немного опешив, не видя возможности обойти препятствие, вы всматриваетесь в дерзкую физиономию и поневоле обращаете внимание на суровое выражение ее лица и глаза цвета мрачной непреклонности. Тем временем женщина начинает много говорить, почти ничего не хочет слышать и понятия не имеет о предмете, из-за которого вступила в разговор. Она не принимает возражений, а робкие вопросы по существу дискуссии парирует рублеными фразами, заученными наизусть. Эта женщина – от свидетелей Иеговы. Она уже почти спасла свою грешную душу и ей не терпится взяться за спасение вашей, хотя вы никогда и никого об этом не просили и даже ни о каком спасении не задумывались.
Армагеддон… Иеговы любят это слово. Они его чтят. Им кажется, что они его приближают. И еще им кажется, что у них все под контролем. Когда наступит конец света, они тоже умрут, но как бы не совсем, а понарошку. И из ближнего космоса их вечные души увидят, как десница божья будет разить непослушных, погрязших в пороках чад. Я представил, как Иеговы, утопая в райском облаке, как в пуховых подушках, радостно потирают руки, наблюдая за агонией мира. И мне тоже захотелось стать Иеговой.
Кое-что я перенял из сходок в молельном доме, и ежедневно на сон грядущий усваивал пару абзацев из библии. Когда мне показалось, что пришла пора, я стороной стал наводить справки о том, где принимают заявления на вступление в царство небесное и сколько платить. Видимо это как раз и оказалось последней каплей, переполнившей чашу, и боженька светлым воскресным утром устроил на Земле чрезвычайный катаклизм. Сначала раздался оглушающий рев, от которого каждая земная тварь без подсказки поняла, что пришло время прощения и прощания. Потом все стихии вышли из своих берегов и смешались в одном чудовищном водовороте…
Над землей, накрытой бурлящим пламенем, барражировали ангелы, по одному им известному признаку определяя в тонущих, горящих и сминаемых камнями людях безгрешные души. Они на лету выхватывали их из когтей смерти и без промедления пристраивали на ближайшем облаке. Само собой я был в первых числах спасенных, ощутив под еще не полностью вышедшим в тираж телом мягкую, ватную сырость. Не успел оглядеться, как усталый ангел довольно небрежно сбросил очередную ношу у моих ног и опять ухнул вниз – в огонь, пар и пепел. Вскоре нас собралась порядочная толпа, и поступление прекратилось. Свесив с облака ноги, мы некоторое время досматривали спектакль. Многие души потирали руки, предвкушая райскую жизнь и злорадствуя тому, как крутой парень – Господь-Бог – расправляется со всем, что есть живого на земле. Оказалось, делали они это несколько преждевременно. С заоблачных небес, мерно попыхивая заплечным реактивным ранцем, сошла пухленькая фигура неопределенного пола и какого-то затрапезного вида. Недобро взглянув на веселящуюся публику, она устроила производственную летучку, внеся в процесс спасения неожиданные коррективы. Вскоре ангелы приступили к сортировке, сбросив с облака в огненный котел около половины кандидатов на вечную жизнь, в том числе и всех злорадствующих. С обеих сторон слышалась ненормативная лексика. Наконец, когда чистка рядов была завершена, бывших людей, ошалевших от переживаний, подхватили за выступающие части и доставили этажом выше.
Это был рай, я его сразу узнал. Там была клумба с единственным уже отцветающим цветком, небольшая роща деревьев с пыльными листьями, фонтанчик посреди рощи и еще низенькое строеньице похожее на сарай с пристройкой. Среди этого великолепия, как мне показалось, без цели и без смысла слонялось десятка два полупрозрачных теней. Поймав за кончик крыла кого-то из обслуги, я первым делом поинтересовался насчет мест общественного пользования, а затем – о текущем положении вещей.
В ходе задушевной беседы с каким-то вороватым, прячущим глаза субъектом, выяснилось, что:
1. Это рай первого уровня с минимумом комфорта.
2. Босса нет, и будет он не скоро, так как занят наблюдением за порядком на остальных мирах общим числом, выраженным единицей с восемнадцатью нулями.
3. Попасть на верхние уровни также сложно, как и добиться приема у босса. Ждать устает даже вечная душа. Конечно, если предпринять определенные меры…
4. Клозет мне не потребуется, поскольку душам немедленно по прибытии в рай атрофируют все, что положено атрофировать, включая чувства голода и жажды, оставив в неприкосновенности только чувство глубокого удовлетворения. Иначе был бы не рай, а коммунальная кухня.
Ангел посетовал, что я задаю слишком много вопросов, и задумчиво скосил глаза на бездну за моей спиной. Пришлось немедленно его уверить в том, что ни пить, ни есть, а уж смотреть телевизор тем более мне нисколько не хочется. Хранитель успокоился и, взъерошив перья, отбыл по своим делам, а я прислушался к себе. Странно, застарелый гастрит меня уже не донимал, нигде ничего не болело. И ничего не хотелось. Поспешив отойти от края облака, я наткнулся на одну из душ. Мы, две бестелесные субстанции, прошли друг сквозь друга, не задев ни оболочку, ни какие-либо жизненно важные внутренние органы. И ничего не почувствовали, а только как по команде обменялись извинениями. Я подумал, что это могла быть женщина. Женщина… Я вспомнил это слово, но не вспомнил его значение. Что-то связанное с чувствами. Что-то яркое, живое, теплое.
Довольно долго я бродил по саду. Ничего не случалось. Вокруг как заведенные неспешно фланировали души, иногда произнося слова извинения. Изредка наши ноги поддевали зеленые яблоки, среди которых я приметил пару штук надкусанных.
Под вечер мне опять попался на глаза знакомый служитель господа.
– Все еще ищешь отхожее место, приятель? – спросил он, ковыряя в зубах спичкой и смачно сплевывая на желтый песок садовой дорожки.
По-моему, он был в хорошем настроении.
Потом я увидел, как над редкими кронами деревьев, вдали, на границе с черным космосом чертил замысловатые фигуры последний, земной самолет. Кажется, он хотел своим инверсионным следом изобразить вещие слова: «Бога нет», но понял бессмысленность затеи и, качнув крыльями, плавно на хорошей скорости заскользил мимо нас к земле, встряхнув до основания райское облако. Я долго смотрел ему в след – летчик не покинул машину; он, вероятно, был уже на земле. Я постоял, балансируя на какой-то кочке. Как мешку с картошкой, всё мне было всё равно. Даже не обернувшись на райские кущи, я шагнул вперед, в пустоту, а потом медленно падал, провожая глазами уплывающий вверх рай. Голова ангела, свесившись из-за облака, прокричала: «Дурак, мы бы тебе крылья устроили. Оставайся!» – и хранитель взмахнул большими белыми крылами. Но я помотал головой и повернулся, вглядываясь в грязный туман. Земля приближалась. В ушах ветер пел заупокойную, а я ощутил, что вернулось какое-то чувство. Это сердце кольнула острая жалость к себе. До встречи с землей – моей землей обетованной – оставалось двадцать секунд.