Старые ничейные машины, тяжелыми грудами никчемного хлама брошенные на обочинах оживленных магистралей, глядят на бегущую мимо жизнь навеки ослепшими тусклыми глазами. Они – пыльные заплеванные пророки со ржавыми пятнами на боках и с трещинами на стеклах. Когда-то они были предметами гордости и заботы, символами семейного благополучия, частью чьей-то жизни. Они помнят тепло человеческих рук.
Они помнят.
Как они гордились.
Острый пластико-резиновый запах нового нетронутого благополучия, ни единого пятнышка на сидениях, и гордое счастье обладания догорим, престижным, послушным зверем, утробно урчащим под капотом, шуршащим по асфальту черными чистыми упругими лапами, и свет в хрустальном окне, ползущее вниз стекло и ветер в волосах, вот он – я, и это все мое!
О, как они гордились!
Как они любили.
Тягучая музыка, дрожащая в динамиках, жаркий настойчивый шепот на заднем сидении, медленный вздох в полутьме, пот влажного желания, оседающий на окнах, и что-то легкое слетает на пол и нежная кожа скользит по обивке, все быстрее, все опаснее бъется сердце, мягко качаются послушные рессоры стеклянного шаткого тесного убежища, крохотного острова сжатой в комок страсти, потерянного в ночи.
О, как они любили!
Как они мчались.
Выпущенные на волю сотни диких железных лошадей, с ветром, обтекающим блестящие отполированные тела, с рыжим откосом справа, с холодным отливающим сталью океаном слева, мимо цветущих садов, мимо пыльных полей, прочь от отразившихся в зеркалах оставленных городов, прочь от бегущих следом долгих лет и нудных забот, унося в своих утробах драгоценный хрупкий груз живого тепла и жадных желаний.
О, как они мчались!
Как они бились.
Черная змея горной дороги, острая вспышка в лицо, и горстью слепящего света рассыпается ветровое стекло, и крик тормозов сплетается с визгом страха, и дорожное полотно разрывает железные кости и маслянной лужей растекается по пыльному асфальту огненная кровь их сердец.
О, как они бились!
Я отворачиваюсь от угловатого символа безжалостного времени, непобедимого неизбежного распада. Я нажимаю на газ и мрачная серая туша пропадает за поворотом дороги. Машинам неведомо чувство поражения. Это удел людей. Это мы годимся и любим, мчимся и бъемся, живем и умираем.
О, как они умирали!