«Политический аспект "черкесского вопроса" сегодня заключается в том,
что Олимпиада 2014 г. совпадает с 150-летием окончания русско-кавказской войны
в 1864 г., в результате которой в Черкесии не осталось ни одного черкеса.
Город Сочи, который принимает Олимпиаду,был последней столицей Черкессии».
Rian.Ru
ТХАБ
Внутри не переставала одна мелодия. Ее тонким чистым голосом пела женщина в высоком черном клобуке с золотым узором.
Я шла за теплом и делала лишь то, что приносило чувство завершенности.
«На вершине Ошхамахо пребывают Тха, Псатха, Шыбле и другие боги, которые один раз в год звуком трубы, пробуждающим горы, приглашают к себе на санопитие самого выдающегося героя из смертных».
Казалась, что от меня отваливаются куски каменной штукатурки, а из-под нее выглядывает что-то голубое над горами.
Я любила любовь, свою собственную. Когда тебя накрывает сон, запах, когда не можешь спать и встречаешь утро с первыми птицами. Я любила свою любовь. Мне не хотелось прикоснуться, разделить хлеб, ощущать кого-то рядом. Я любила сначала бабулю, потом кошку, потом маму, потом собаку. С настоящим меня соединяли тонкие еле заметные нити и от этого мне становилось не по себе.
Я проходила через мир как тень.
Когда моя мама была беременная, ей так сильно захотелось в лес, что она не могла с этим желанием справиться. Она попросила мужа отвезти ее в лес, но тот отказался. Тогда она села в автобус и поехала на Михайловский Перевал, к месту, где у моего деда стояла мельница на шапсугской реке Догуаб, у подножия горы Тхаб, горы бога Тха, главного бога кавказского пантеона. Мама вышла и пошла наугад. Конечно, в лесу она потерялась и так блуждала до вечера. Когда стали наступать сумерки она в отчаянии залезла на самый высокий ясень, и в ужасе увидела только горы покрытые лесом. Тогда она просто пошла наугад и к ночи вышла на дорогу.
Пса-тха, бог жизни, покровитель этих лесов и Амыш, бог животных.
А потом родилась я, веревкой привязанная к этим камням настолько, что часто уезжала за километры, дабы порвать эту связь.
Это человечество почти мертво.
«Твори дело так, как считаешь нужным, говори там, где следует говорить, становись впереди, где чувствуешь свои силы. Не позволяй ложной скромности ограничивать твои возможности. Познав дух Адыгагъэ, придет различение».
У меня была душа, но я ее потеряла. Когда не помню. Я ее променяла на ненависть.
Я привыкла к пустоте. Бог знал меня, а я знала его.
Он также знал, что я попытаюсь найти выход.
Они пришли в черном, с распущенными волосами. Похоронное одеяние адыгов.
Бог пернатых, Тха и главный бог Тха, были чем-то вроде вечно сражающихся половинок одного целого. Убыхи поклонялись каменной птице, Бы-тхе. И когда они уезжали, навсегда покидая свою землю, они взяли с собой малую Бы-тху, оставив большую птицу на горах реки Мзымта.
Бог-птица и бог-человек сражаются, будучи одним целым. Как их можно разделить?
Русские освободили несколько дорог, чтобы убыхи могли сесть на турецкие корабли.
Как только появилась машина, я проехала все побережье от Сукко до Очачмыры. Оно все было внутри меня. Меня засыпало снегом на перевалах Туапсе, я чудом проскакивала в гололед через закрытый Михайловский перевал, мне дарила закат Пшада, обняла Абзахия, болел Геленджик. Нет, не только Геленджик. Во мне болела каждая пустота этой земли. Выкорчеванные виноградники, пустые пространства, импортные фрукты. Моя страна, где все можно было купить и продать, умирала.
Я читала про ушедших и ко мне приходили горы. Души мертвых живут на их земле. Они умирали в Турции, Египте, а возвращались сюда: на перевалы и на пастбища, к звонким рекам.
Но это была и моя родина.
Каждый день, каждый шаг, каждый текст. Мне открывалось что-то красивое и справедливое, как небо.
Мне снились горы и леса, мои горы и мои леса, у которых вдруг открывались глаза. Ко мне подходили высокие мужчины и тонкие женщины с детьми на руках. Они ничего не говорили, только смотрели. Это были корни моей земли. Я пришла разделить их боль. Слушать их истории. Плакать и смеяться за длинным столом посереди леса. Греть руки у очага. Собирать на поле кукурузные початки. Давить ногами виноградные кисти. Купать лошадей в горной речке. Набирать воду в глиняный кувшин у родника. Оставлять хлеб для косуль в лесу. Таять в летний зной под стрекот цикад. Закидывать сеть в море. А потом сесть рядом с богиней-матерью Кавказа, белокожей Сатаней-Гуаш, матерью нартов-великанов, чтобы чувствовать жар лошадей под ее ста сыновьями, и самый младшим, богатырем Сосруко.
Мой бог всегда был Птица. И никто меня в этом не переубедит. Может из-за их крыльев и моей любви к самолетам. Но он был Птица, и он был всегда, просто я не знала раньше его имени.
Я была Сосруко, рожденным из камня. И каждый день билась об облака, надеясь получить в награду сердце.
Я искала свою душу по всему миру, а она ждала внутри.