Я уже однажды говорил, что мы и наши пороки неразделимы. Да что там просто говорить? Я готов склонить свою отнюдь не «светлую» голову перед злобой, гордыней, тщеславием, хладнокровием… Они так часто помогали мне выжить. И я лгал. Я лгал, улыбаясь, когда было больно. Смеялся, сдерживая слёзы. Наверное, это и называется «быть писателем».
Никогда и ни с кем не быть до конца откровенным, всегда окутывать сердце шалью загадок… Как там у Дельфина было? «Они добры напоказ, а втихую – жестоки, за свою добродетель выдавая пороки… И я такой же как все, готов и резать и бить, совсем не вижу причин, чтобы меня не убить». К тому же… То, во что я превратился… Это просто какая-то чёртова аудиокнига!
Чему я научился за прошедшие годы? Цитаты, мышление готовыми образами, жизнь по стратагемам, снова цитаты, и фальшь. Да, это будни литератора сегодня, и не важно, «жирный сом» ты, печатающийся баснословными тиражами, или «децельный карась», чья литературная практика заключается в попытках создать «сакральное шота», в компании таких же новаторов.
И чувства… Чувства теряют смысл. Ты ползёшь вверх по острым лезвиям слов, и кровь тебе давно заменена на чернила… Любовь, ненависть, предательство, дружба… Это всё на твоих серых ладонях. Всё просто, всё понятно, разложено на символы, вбито в созвучия. У тебя даже, чёрт побери, жизни нету, поскольку ты просто текстоман, вербальный торчок, и если нет вдохновения, приходится выворачивать душу, или что за промокашка там вместо неё!?
С лёгкой руки искажается реальность, меняются имена… И никто уже не подумает, что брошенный парень в каком-то уже стотысячном по счёту черновике полностью срисован с автора… Развесёлый головорез – с доброго друга. Холодная богиня – с возлюбленной. Никто и в мыслях не допустит, что буря чувств была написана не ручкой, но сердцем. И слёзы, постыдные для мужчины слёзы, описанные в третьем абзаце – настоящие.
Не знаю, верят ли большинство моих коллег в какого-то бога, но все мы… Все мы заключаем Сделку. Да-да. С Дьяволом. И с тех пор, как Cлово становится нашим инструментом, наши сердца покрываются инеем, а жизни наши становятся Адом. Даже умея видеть вещи под другим углом, абстрагироваться, зная законы логики, бытия, понимая суть инверсии, метафоры, и прочей анафемы… Даже при всём при этом, мы -- уже не люди.
Я верю в то, что есть Предел Дозволенного, и переходить его никто не вправе. А мы, авторы, вторгаемся на территорию бога, создавая, пусть только и на бумаге, целые вселенные. Мы несём новую жизнь, и сердца для нас – это поле боя. Ваши сердца. Мы всегда превосходны в ваших глазах, никто из вас даже не усомнится в нас, ведь эта наша прОклятая и проклЯтая работа, быть ближе к небу, чем к грязи. Мы чудовища, с добрыми улыбками, мягкими голосами… Мы твари без души, имеющие кучу средств, и потерявшие цель.
И часто… С каждым годом всё чаще… Я хочу забыть торжество первой рифмы, первый прозовый этюд… Я хочу, чтобы при взгляде на красоту, мне перехватывало дыхание! Хочу, чтобы не хватало слов, чтобы объять необъятное! Я хочу вернуть лицо, вернуть душу… Но Дьявол такой услуги не предоставляет. Единственное лекарство от боли и сожаления – стремиться к совершенству в этом бесовском таланте, в таланте давать вещам имена.
Просто не разочаровывать вас, дорогих (а точнее бесценных даже!) читателей. Всё так же улыбаться, и снова, раз за разом лгать. Мы, писатели, подобны марионеткам, с подрезанными нитями. Марионеткам, которые по глупому волшебству не пали со стуком на пыльную сцену. Шуты для жизненной трагедии. И каждому из нас уже уготовано место в Пекле, да только вряд ли черти со сковородками будут страшнее такого существования, которое вынуждены мы вести, пока сердца бьются, а грудь ещё не покинули ветры дыхания.
И всё же, грязной, серой тряпкой, которая так давно заменила мне душу, всем этим жалким лоскутком бесполезной ткани я хочу верить, что всё же заслужил… Всё же заслужил верность друзей. Всё же заслужил тёплые плечи любимой, которые могу обнять своими ледяными руками. Всё же заслужил любовь, не взирая на тысячи грехов…
Такой надеждой живу не только я, но и все лжецы, которые пишут книги. Не верьте сказкам о красоте литературного Олимпа. Пусть на людях мы и непоколебимы, и всегда сильны, всегда решительны… Но на деле мы пусты. Пусты, как череп труса, катаемый прибоем. Мы -- высохшая полынь, что уже не пахнет. Мы не придумываем свои творения. Мы даже чувствовать не способны уже… Мы просто пожираем материю мира, называемую «эмоциональный план».
И все наши строки – это не оправдание.
Это
скорее
приговор.