Как говорил один мой хороший знакомый, друг моего друга, занимая у меня 500 рублей «на бензин» и подписывая договор на поставку и установку жалюзи: «У верблюда два горба, потому что жизнь – борьба». И ведь знал, собака, что фирма его уже накрылась медным тазом, и кредиторы жгут пятки, а клиенты подают в суд. Знал, а договор со мной подписал, взял деньги на бензин («На следующей неделе верну») и отбыл в неизвестном направлении.
А друг моего хорошего знакомого, тот самый, что мой друг, на мой вопрос: «И где же мои деньги, мои жалюзи?» - только пожимает плечами и весело улыбается. Я же человек совершенно можно сказать лишённый чувства юмора, снова лезу с вопросом: «Ты не знаешь, когда объявится этот Пётр и выполнит условия договора?» «Нет, - отвечает друг простодушно, - не знаю, дружище! Где мне Петра увидеть? Он – далеко. А у меня работы непочатый край, каждую копейку потом и кровью у этого мира вышибать приходится… Вздохнуть некогда! Мы с женой вот в Египет отдыхать едем, вернёмся – может и объявиться Петр». Друг мой уже съездил отдохнуть не то что в Египет, уже и в Мальдивы, и на Кубу, и в Китай, а я - всё живу без жалюзи, и следующая неделя, образно говоря, у меня так и не наступила.
Но всё это присказка, а сама сказка впереди.
Пришли мы с женой на день рождение дочери Машиной. Маша - подруга моей жены. И вот Маша-то нам эту историю и рассказала. Возвращается она с двумя полными сумками домой. Встречает её зарёванная дочь Танюша. Ну, Маша в расспросы, да ничего понять не может, одни всхлипы, да отдельные слова «Они… опять... мама… не могу… я… а они фамилию… мальчишки… а они… мама… стыдно… прямо в коридоре… постоянно…»
Ну, Маша сперва подумала: умер кто, но потом быстро разобралась. Растолкала содержимое сумок по холодильникам и взялась за дело с серьёзностью следователя.
Оказалось, шестиклассницу Танюшу, отличницу и запевалу в классе, любимую дочь, красавицу и танцовщицу, актрису и умницу, давно мучают три восьмиклассницы, три хорошенькие грации, а вернее Мегеры (в античном смысле слова). Офирмились и оформились эти феи для тайных телесных радостей давно, а вот от тайн умственным далеки, как синантроп от кроманьонца.
Ну, короче зажали они в очередной раз юную Танечку Машину в коридорчике узком школьном и давай её, как говорят некоторые некультурные школьники «дрочить».
«Что за лялька! Не ходи нос задравши! Разоделась, как принцесса! Как будто родители миллионеры. Дай-ка нам блузочку поносить и джинсики, ну-ка снимай, шалава!» И тычут наманикюренно-обгрызенными пальчиками под рёбра.
Таня в слёзы. Обиднее же всего, что тут рядышком стояли два одноклассника Танюшины – Сева и Рома. Оба большие балбесы, но всё же вроде свои, шестибэшные. Да видно Севе нравились девушки из восьмого, вот он и разулыбался, подметив удобную ситуацию угодить даме сердца, а может так, не от большого ума ляпнул: «А вы знаете, какая у Тани фамилия?» «Ну?!» - вопросили гарпии. «Трахусина!» А Рома добавил: «Она у нас давалка первая!»
А Таня вовсе не Трахусина, она Ра-ду-си-на! А «давалка» - это… Таня чувствует, даже почти знает, что-то очень противное и мерзкое, она точно знает – она, Таня не такая!
Восьмиклассницы, Полина, Ирина и Карина смеются, а Тане так обидно, так обидно, что свои пацаны, вместо того, чтобы заступится, так подло… Эх, да что там!
Маша успокоила дочь, как могла, а сама взялась за хозяйственные дела. Думала, думала, что бы такое сделать, но ничего придумать не может. И вот где-то между салатом и приготовлением супа пришла ей в голову одна идея. Позвала дочь и сказала: «Таня, пообещай мне, что завтра ты придёшь в школу и скажешь: «Что дорогие Севочка и Ромочка, не нашлось у вас сил защитить меня? Настоящими вы трусами оказались! А если вам так нравится фамилии переделывать, то и ваши можно легко превратить из Балкина и Бедуева в… Трахаталкина и Трахатуева». А я сама днём классной позвоню и директору».
А утром замоталась Маша на работе. Даже и забыла историю Танину. Но тут ей самой звонок из школы – сегодня срочно собирают родительское собрание, ЧП в шестом «Б»! Екнуло Машино сердце, но собрала она нервы в кулак и проснулся в ней вулкан материнский, который за родную дочь может такие горы свернуть.
Однако родительское собрание собралось по несколько иному поводу. Оказалось злополучные Балкин и Бедуев уселись на перемене на подоконник в школьном коридоре и из чисто спортивно-эстетического интереса стали вытирать грязные подошвы о ребристые трубы отопления, дружно при этом хохоча и оплёвывая окружающее пространство семечками.
Заметила столь кощунственное поведение школьников, или как теперь модно говорить «обучающихся», уборщица, тётя Мира (вот, блин, имечко!). Сделала сорванцам замечание. Сорванцы поржали немножко и перешли в другой конец коридора, где снова взгромоздились на подоконник, не хуже куриц на насесте. И снова давай угваздывать батарею.
Тётя Мира обречённо приблизилась: «Что ж вы делаете, огольцы! Разве же можно пачкать свою родную школу, да ещё грязной обувью по стенам и батареям!»
«А вам за это платят!» - бросил Сева.
А надо сказать работала Тётя Мира на двух с половиной ставках, и всё равно получала за это сумму за месяц такую, какую за день тратили Севин папа и Севина мама вместе на бензин для своих внедорожников. Такая вот арифметика.
Когда-то говорили в Большой стране: «У нас любой труд в почёте». Но это было враньё. Теперь – тем паче. Входить в совет директоров банка, по любому, круче, чем входить в число технических работников средней общеобразовательной школы.
А быть сыном директора банка, круче, чем быть директором банка. Почему? Да потому что директор старый, толстый, лысый, а ты, сын, молодой, красивый, беззаботный и чего попросишь у папы, директора банка – он то и сделает! Ну, кто крут?
Ну и послал сын директора банка Сева пожилую тётю Миру на все четыре стороны на все три буквы. Тётя Мира тут и упала. Причём не фигурально и даже не виртуально, а реально и с инфарктом. Ну, мир не без добрых детей, – вызвали скорую.
Вот по сему поводу и устроили разбирательство. А надо сказать кроме последней этой капли, чаша терпения уже давно переполнилась, и у классной руководительницы, и у директора, и у родительского комитета. Сева Балкин уже не из первой школы вылетал.
Бедуев тоже в коллективе держался из последних сил (так можно было бы сказать, если бы Рому это хоть малость интересовало, он, по жизни, вообще ни за что не держался). У Ромы Бедуева мама была известный гинеколог. К ней дочери таких людей ходили аборты делать!
А папа владел сетью, но не рыбацкой, и, увы, не социальной, а бензозаправочной. И некогда было папа и маме с Ромой водится. А если он уж очень на нервы действовал и глаза мозолил - совали Роме тысяч двадцать на мелкие нужны. И Рома устраивал такие вечеринки запоминающиеся, водил друзей по кафе и в кино, и от этого имел бешенную популярность. Вернее – имел бы – если бы характер был у Ромы чуть помягче, а поступки чуть менее подлыми. К окончанию шестого класса остался у Ромы один приятель – Сева.
Короче, все кричат – не родительское собрание, а передача «Пусть говорят».
Классная в слезах: «Я уволюсь». А наша Маша: «И правильно, если не можете контролировать ситуацию! Почему мою дочь обижают?» И понесло Машу.
Не могла она справиться с нахлынувшими чувствами. И рассказала всю историю с дочерью, двумя оболтусами и тремя старшеклассницами.
«И я бы могла навскидку фамилии ваши исправить прямо при всех – не обидно вам было бы? Я ещё с вами, уважаемые мамы Севы и Ромы, поговорю тет-а-тет после собрания». Дело в том, то собрание ввиду чрезвычайности ситуации проходило вместе с детьми, а Маша, всё-таки человек деликатный.
«Вы гордитесь своими связями и должностями, и думаете, что дети ваши безнаказанно могут себя вести? Что ж и у нас есть, чем вам ответить. Вы знаете, где работает мой муж… сейчас он в командировке, но скоро приедет, и ваше счастье, что его нет здесь… Вы понимаете, что будет, если я ему расскажу, если он узнает в подробностях про ваших милых мальчиков Севу и Рому, что будет с вашей школой?»
Ну да, прием был, конечно, нечестный. Папа у Тани работал в очень силовой структуре. Но скажите честно, разве вы бы в такой ситуации столь близким родством не воспользовались?
Для драматичности истории, конечно, хорошо бы было, если бы Таня оказалась дочерью простой уборщицы тёти Миры (с которой, кстати, всё в порядке, ей родители Севы и Ромы предложили такую компенсацию, что тётю Миру чуть не хватил ещё один инфаркт, но потом здоровье её пошло на поправку). Но, увы, это значило бы погрешить против истины. Класс всё-таки был не совсем простым, как вы понимаете… И дети тёти Миры учились в совсем другом месте…
Короче, мама Ромы не стала дожидаться Машу после собрания. А вот маму Севы, Маша всё-таки прижала в коридоре. «Неужели вам не стыдно! Ваш сын так себя повёл, а вы его защищаете! Вместо того, чтобы глаза опустить и прощения просить повторяете за вашим сыном его слова: «А что тут такого? Все ребята мусорят и пачкают. А работа уборщицы в том и заключается, чтобы мыть школу». Что это за чванство и хамство?! Как после этого вообще вам можно воспитание детей ваших доверять?»
Тут я, честно говоря, немного погордился, что у моей жены такая подруга есть, которая людям в глаза может запросто такие слова говорить. И ведь точно знаю, что Маша может и не такое сказать и не такими словами. Подозреваю, что так оно и было, как она рассказывала, потому что ответить Севиной мамочке было нечего. Она только высокомерно фыркнула.
Зато Сева через несколько минут, стоя во дворе школы, не удержался и при ребятах сказал: «А чего она (Таня) так себя ведёт!»
«Как Таня себя ведёт?» - строго спросила Маша.
«Ну так… Радуется, когда пятёрки получает! И когда что-то сделает такое… радуется! И дружит только с теми, кто ведёт себя хорошо! И стоит вот так – руки в боки всегда почти. Такая вот она – гордая».
Таня готова снова была разреветься.
Но тут вмешался другой одноклассник – Тимур: «Нормально Таня себя ведёт. И ничего не задаётся. Ну, радуется так человек своим успехам и за друзей радуется. И ты радуйся».
«Правильно, Тимур, - добавила Лена, подружка Танина, - а стоит она в такой позиции всегда – потому что ей так удобно! Позиция ему не нравится. Да Таня танцами занимается, она тебе в какой хочешь позиции стоять может: хоть в первой, хоть во второй, хоть в четвёртой».
«И вообще она молодец», - буркнул Дима Тройкин. И все ребята загалдели, подбадривая Таню и осаживая Севу. И мама Севы дёрнула сына за руку и увела с поля боя.
А директор пообещал Маше разобраться со всем как следует. И понятно, что директору трудно, ему такие родители, как Севины и Ромины, ой как нужны, но и репутация школы – дело не последнее.
Однако подозревала Маша, что всю историю замнут, но надеялась, что от дочери отстанут. И точно, уже неделю к Тане восмикласницы-доставалы только издали присматривались, но не приближались.
И Маша поделилась своими планами добиться, чтобы Севу и Рому перевели в другую школу. Но тут сноха Машина – Софья, которая тоже слушала всю историю про именинницу с нами за праздничным столом, сказала: «Не надо».
«Это ещё почему? Зло надо наказывать!»
«Надо, - согласилась Софья. – Только ребят из школы, даже из класса убирать не надо».
«Но ведь снова будут всех доставать!»
«Пусть. Пусть достают. Ну, переведут их в другую школу. Ну, останутся в классе только хорошие ребята. Но ведь выйдут они, хорошие, из класса на улицу, а на улице кто? Плохие - Балкин и Бедуев. Из жизни-то Балкины и Бедуевы никуда не денутся. И если сейчас в школе не привыкнут наши дети с такими Ромами и Севами ладить, не сумеют найти общий язык – то и потом не научатся. Чем больше мы от Балкиных и Бедуевых будем наших «хороших» деток беречь – тем труднее им потом в жизни будет. Не у каждого папа силовик, не вечно родители за Таню заступаться будут».
«Что ты предлагаешь?»
«Пусть учатся жить вместе. У моего Сашки, сына, тоже были такие хулиганы в классе. И тоже родительский комитет хотел их убрать из школы. А я была против. Настояла. Прошло время, и выросли нормальные дети! Нормальные. А кидали бы этих «бандитов» из класса в класс – ничего бы хорошего не вышло, поверьте мне».
И я задумался.
С одной стороны, трудно было с Софьей не согласиться. Но так ведь хочется защитить своего ребёнка от этого негатива, подлости. А выходит, чтобы защитить себя от большой подлости, надо попасть под удар подлости малой. Получить своеобразную вакцину. И чем раньше, в школе её получишь – тем лучше.
А с другой стороны вызывает у меня некоторую опаску мысль: «Научиться ладить с такими отмороженными ребятами». Что-то не больно хочется учиться и мириться с негодяями, пусть и несовершеннолетними. Но ведь учиться не всегда легко и не всегда хочется… Может это просто душевная лень?.. Осуждать, предавать анафеме, ненавидеть проще?
А вы как думаете?