ТУЗ И ОЛЬГА.
1.
Туз был заместителем Начальника по воспитательной части в женской колонии. Это был авторитет, который признавали не только женщины, отбывающие срок за преступления, но и охрана. Он решал все. Его слово не подлежало обсуждению.
Высокий, красивый, хорошо сложенный, с черными вьющимися волосами, жесткий, он был всегда спокоен, и выдержка никогда не изменяла ему.
Женщин себе он всегда выбирал сам. И если выбирал, то роптать было бесполезно. Жертва подчинялась. Если Туз давал ей отставку, то она оставалась одна до конца срока. Никто не смел к ней прикасаться. Но ее судьба его больше не интересовала.
Он любил наблюдать за жизнью колонии с высоты башни. Её выстроили по его приказу посреди плаца, и только он мог пользоваться ею. Даже Начальник колонии не решался нарушить это «табу», тем более, что его вес не позволял ему забираться на площадку высокой башни.
Женская колония находилась за высоким кирпичным забором, оплетенным колючей проволокой, подключенной к высокому напряжению. Но это не мешало владельцу башни обозревать не только двор, но и за его пределами.
Когда прибыла новая партия осужденных женщин, то смотр делали Начальник колонии и Туз.
Вновь прибывших построили на плацу и Начальник медленно пошел вдоль рядов. За ним шел Туз.
На фоне серой толпы женщин выделялось светлое пятно и Начальник приближался к нему. Когда подошел – остановился. Было видно, что он с интересом рассматривает арестантку в светлой курточке.
- Почему одета не по форме? – грозно спросил он.
Туз увидел широко открытые, удивленные, синие глаза, соломенные локоны, белое круглое личико с яркими губами без признаков косметики. Потом в поле его зрения появилось лицо Начальника, толстое и красное. Тот рассматривал это чудо, облизывая мокрые губы.
Тузу стало понятно о чем тот думает и дикая злоба заполнила его душу. Допустить чтобы эта жирная свинья растоптала нежный цветок он не мог. Нужно было срочно принимать меры.
Широко открытые синие глаза встретились с его жестким взглядом и Туз утонул в них. Было ощущение, что между ними проскочил заряд в тысячу вольт.
- Как тебя зовут? – сипло произнес Начальник.
- Ольга, - робко ответила она Начальнику, но смотрела на Туза.
- Ольга. Оля. О-ля. Очень хорошо.
Начальник похотливо улыбался, перекатывая ее имя во рту как конфету.
- Что «хорошо»? – она перевела удивленный взгляд на Начальника
- Хорошо что тебя зовут Оля. Это имя подходит тебе.
Она ничего не ответила. Она все так же молча смотрела на Туза.
А Туз с трудом вынырнул из глубины ее глаз и, тяжело дыша, пошел вслед за Начальником, продолжая смотр. Ему нужно было остаться одному чтобы понять что произошло и принять какое-либо решение. Он был потрясен тем, что произошло, ведь такого еще никогда не было! У Туза было много женщин, но ничего подобного он не испытывал никогда.
Но до того, как он сможет побыть один и все обдумать, до того как сможет принять какое-то решение относительно своего поведения с этой заключенной, необходимо было еще многое сделать: дать распоряжение о санобработке, расселению, решить проблемы с довольствием.
Туз с едва дождался момента, когда «личное дело» Ольги оказалось в его руках, и он смог узнать кто она и как попала в колонию.
Оказалось, что ее осудили за похищение ребенка. Когда Туз внимательно, несколько раз изучил ее «дело», то понял что оно шито белыми нитками.
В обязанности заместителя начальника колонии входили и беседы с вновь прибывшими заключенными, что он и делал, беседуя с каждой вновь прибывшей заключенной, выясняя ее способности и увлечения, чтобы в дальнейшем можно было привлечь оступившуюся женщину к той работе, где она могла бы проявить себя как личность.Но встретиться с Ольгой он не спешил. Ему нужно было время, чтобы внутренне подготовиться к беседе.
Туз был жестоким с детства, да и служба в колонии делала его человеком, на которого не действовали никакие доводы и оправдания, никакие мольбы. Он считался только со своим мнением, и, если принимал решение, то никогда его не отменял. Но всегда поступал справедливо, никогда не вмешивался в дела Начальника, но и не позволял этого делать ему. Тузу было наплевать как тот поступает с заключенными, но сегодня он не смог остаться равнодушным к интересу Начальника, не мог допустить, чтобы эта жирная свинья испоганила Ольгу. Впервые за многие годы службы их интересы совпали, и нужно было принимать меры, чтобы уберечь Ольгу, защитить ее.
Он в тот же день дал распоряжение охране и всем сотрудникам колонии создать для Ольги такие условия, чтобы она все время находилась под защитой местных авторитетов.
Изучив «дело» и внутренне подготовившись, Туз вызвал Ольгу к себе.
Она вошла в его кабинет и остановилась у двери. Он пристально смотрел в синие удивленные глаза, молча, движением руки пригласил сесть на стул. Она приняла его предложение, спокойно села. Одежда портила ее фигуру, но волосы были красиво причесаны. Это был тот тип женщин, которым любая прическа будет к лицу. Кожа такая нежная и гладкая, что так и хотелось погладить рукой. На лице не было косметики. Значит, первое впечатление его не обмануло.
Он хрипло спросил:
- Фамилия, имя, отчество?
- Левина Ольга Алексеевна.
- Год рождения?
- Тысяча девятьсот семьдесят второй.
- Значит, двадцать шесть лет. За что попали сюда?
- За похищение ребенка.
- Это правда?
- В документах же написано. Значит правда, - поморщилась она.
-Чем увлекаетесь?
Он хотел спросить как обычно, «чем увлекаешься», но язык не повернулся. Грубое «ты» показалось неуместным, оскорбительным.
- Тем, что считается «темным пережитком»: я историк, изучаю Святое Писание.
- Что? – не понял Туз.
- Библию, Евангелие…
- И что, интересно?
- Мне – да.
- И как же это так, что человек, изучающий Библию, похищает ребенка? – удивленно спросил Туз.
- Так получилось. Там все написано, - Ольга опустила голову и стала рассматривать свои руки.
- Кем Вы работали? – снова спросил Туз, пытаясь вернуть ей спокойствие. Ему хотелось все время видеть ее глаза.
- После института работала в музее. Историческом. Собирала материалы для кандидатской диссертации. Это было очень интересно.
Когда Ольга говорила о своей работе, то увлекалась этой интересной темой и могла часами рассказывать о том, что знала, прибавляя суда легенды и сказки, полностью порабощая слушателя.
Они долго беседовали и Туз понял, что ее любимая тема – культура прошлых веков. Если она видела интерес со стороны собеседника, то могла говорить об истории часами. Об этом доложили и его «стукачи». Но говорить о своей жизни Ольга избегала.
Эта увлеченная историей девушка не прожила в колонии еще и неделю, а вокруг нее уже образовался круг лиц, которые заслушивались ее рассказами как увлекательной сказкой. Это были, скорее всего, лекции, но не сухие и лаконичные, а расцвеченные примерами, легендами и сказаниями. Это заинтересовало Туза, захотелось и ему послушать что она рассказывает, но как это сделать он не мог придумать. Может организовать лекции в клубе? Тогда он с полным правом сможет присутствовать на них, слушать все, что она будет говорить. Осталось только придумать как это предложить ей.
Туз всегда владел ситуацией, но в данном случае он был в растерянности. И это злило его. Он не понимал что с ним происходит. Как отнестись к этой арестантке он тоже не мог определиться. Сделать ее своей женщиной он, почему-то, тоже не решался, ведь это была личность, страстная в своем увлечении. Но и оставить ее без внимания он тоже не мог.
В конце беседы она спросила:
- Как Ваше имя?
- Михаил.
Ольга повторила его имя, прислушиваясь к своему голосу. Он с интересом наблюдал за ней.
- А почему Вас все зовут Тузом?
- Это кличка, - улыбнулся он.
Она раскрыла свои синие глаза еще шире:
- Почему кличка? Ведь «Михаил» звучит гораздо лучше, красивее. Как Архистратиг Михаил, - с улыбкой произнесла Ольга.
- А это еще кто такой? – изумился Туз.
- Это – исполнитель Воли Господней, начальник воинства небесного. Как у вас генералиссимус. Воин, защитник. Об этом в Библии хорошо сказано. А вот почему среди множества архангелов Божьих именно Михаил поставлен во главе всего воинства? В те времена, когда один из архангелов, Денница, награжденный наибольшей силой и властью, восстал против своего Создателя, подбивая и остальных противиться Его воле, то только Михаил встал на защиту Отца своего, на защиту Святой Троицы.
Туз долго слушал ее рассказы, но, когда отпустил, у него так и не было решения как к ней относиться. Решил только наблюдать за ней и оберегать от Начальника. Ему стало ясно, что она чиста душой и телом, помыслом и словом. Ему было не понятно, как она могла уберечься в этой жизни от окружающей скверны, не растерять своего достоинства среди горечи и тюремных страданий.
А Начальник тоже ломал себе голову как отведать этот плод, но боялся гнева Туза. Уж он-то знает на что тот способен, если выходит из терпения. Он знал, что Ольгу ждет участь всех арестанток, распалял себя, но понимал, что в данном случае нельзя спешить, нужно выждать время и действовать хитростью.
2.
Ольгу определили работать в пошивочную мастерскую. Она совсем не умела шить и панически боялась швейных машин. Но выбора не было, работать должны были все, и Ольге пришлось смириться. Это была мука. Когда она нажимала на педаль машины, глаза ее крепко зажмуривались, и строчка получалась такой, что бригадир участка не находила слов выразить оценку Ольгиной работе, но опасалась гнева Туза. Все знали, что У Ольги сильный покровитель.
В колонии, как и везде в подобных местах, преобладала не литературная речь, и Ольгу всегда коробило от таких слов. Она сразу съеживалась, краснела и терялась. Если она обычно больше молчала, то в подобных случаях замыкалась в себе. Ей было стыдно за человеческие существа, опустившиеся до уровня обозленного зверя, тем более что перед ней были женщины. И если бы не заступничество Туза, то жизнь ее в колонии превратилась бы в ад. Все знали что с ним лучше не связываться.
Ольга, как историк, видела, как на протяжении всего существования человечество накопило такие знания и энергетические силы, что могло спокойно управлять стихиями природы и животным миром. Но как покорить зло в самом себе? Чем больше знаний накапливается в человеке, тем опаснее он становится. Велико искушение подчинять волю других своей, заставляя их служить безропотно. И лишь единицы хранят эти знания и применяют их только для пользы. Но что такое польза? И что такое вред? Вот вечная проблема решения этого вопроса.
Она с покорностью приняла приговор. Невозможно прожить жизнь только в довольствии и душевном равновесии, быть всегда удачливой и счастливой. Когда все в жизни хорошо, то это просто не ценишь. И только тогда, когда утратишь все, понимаешь, как ты была счастлива.
Ольга всегда была счастливой. Прекрасные родители, хорошее воспитание, удача во всем. Учеба давалась ей легко, она писала стихи и писала для них музыку. Классическая музыка ее завораживала, а литература заставляла размышлять о жизни. Институт она закончила с отличием, ее пригласили работать в музее в городе с миллионным населением. Она имела хороших друзей, и только разлука с родителями огорчала ее. Они остались в районном центре, где прожили всю свою жизнь.
Все в ее жизни было хорошо до того вечера, когда она возвращалась от родителей. Был поздний осенний вечер, на улице было холодно, моросил мелкий дождь, было мало прохожих.
На автобусной остановке, под скамейкой, она увидела маленького мальчика. Он спал, свернувшись калачиком.
Ольга взяла его не руки и понесла к себе домой. Он проснулся, испуганно заплакал, но она его успокоила, запела ласковую песенку, сочиняя ее на ходу. Мальчик успокоился, и они без приключений добрались домой, где Ольга снимала комнату.
Когда она появилась дома с ребенком на руках, ее хозяйка заохала, запричитала. Мальчик испуганно таращил глазенки, еще крепче уцепился грязными ручонками за подол платья Ольги.
Вместе с хозяйкой она попытались снять с ребенка грязную одежду, чтобы посадить его в теплую ванну, но он стал отбиваться от них и громко кричать. Пришлось оставить его в покое. Предложили ему поесть, и ребенок с жадностью накинулся на еду. Глядя как он давится едой, две женщины обливались слезами.
Насытившись, ребенок подобрел, позволил себя раздеть и усадить в теплую воду. Его грязную одежду хозяйка завернула в газету, сунула в пакет и выбросила в мусоропровод, затем спустилась на нижний этаж к соседке, имеющей кучу детей и принесла оттуда чистую одежду для приемыша.
Отмытого и сонного его завернули в простыню и уложили спать на раскладушке в комнате Ольги, вернулись на кухню и долго обсуждали новость, решая как поступить с маленьким бродяжкой. В их головы не укладывалось, как можно быть такими извергами, чтобы издеваться над беззащитным пятилетним малышом. Все его тельце было покрыто синяками и ссадинами. Видно было, что над ним систематически издеваются, избивая и моря голодом.
Ольга и ее хозяйка понимали, что этого мальчика нужно отвести в милицию, но перед этим подлечить и подкормить.
Вместо нескольких дней мальчик прожил у них чуть больше месяца. Он расхворался. Не прошли даром ночевки на земле холодными осенними ночами. Его палила температура, душил кашель. Разве можно было его отправлять куда-то в таком состоянии?
С помощью соседки, снабдившей малыша одеждой и подменяющего своего сына на больного мальчика, несколько раз вызывали врача, выполняли все его предписания, стараясь выходить изможденного страдальца.
Когда малыш стал выздоравливать, пришла беда. Кто-то из бдительных соседей сообщил участковому инспектору о том, что Ольга и ее хозяйка прячут чужого ребенка. Выяснилось, что это сама же хозяйка не удержалась, и разболтала под большим секретом все, что происходит у нее дома.
Участковый милиционер наведался в квартиру хозяйки, увидел ребенка, расспросил о нем и посоветовал отвести этого маленького найденыша куда следует. Но несчастный ребенок был еще слаб, он только начинал поправляться и было неразумно тащить его куда-то, ведь болезнь могла вернуться снова.
Потом в их квартире появились «родители» этого мальчика, опухшие от пьянки и разрисованные синяками как индейцы боевой раскраской. Они потребовали денег за своего горячо любимого сына. Ольга и ее хозяйка отказались платить им. Перед уходом "любящие родители" сыпали угрозы, даже не взглянув на сына, спрятавшегося за кресло в комнате Ольги.
А потом пришла повестка в суд. «Любящие родители» обвинили Ольгу в похищении Павлика. Суд почему-то посчитал нужным защитить права «родителей» и присудил Ольге два с половиной года колонии.
Это была полная пародия на «самый справедливый и гуманный в мире суд», но что-либо изменить Ольга не захотела. Она так и не смогла понять в чем ее обвинили, только смотрела на окружающих ее людей широко раскрытыми глазами, в которых застыло удивление. Это выражение лица так и осталось навсегда, таким ее увидел Туз.
Все это он узнал по своим каналам. Всегда спокойный, жесткий, а порой и жестокий, он заскрипел зубами, выслушав ее историю. Он тоже вырос в семье, где на первом месте были пьянки, грубость и побои. Он терпел до десяти лет, а потом взбунтовался.
Это было во время очередной попойки родителей. Среди ночи, когда Туз, тогда еще просто Мишка, и его две младшие сестренки спали, у родителей возникла ссора. Мать сбежала, а озверевший отец стал избивать спящих детей. И тут Мишка не выдержал. С ним случился припадок дикой злобы и отчаяния. Он схватил со стола нож и пырнул им отца в бедро. Не ожидавший такого отпора отец опешил, а Мишка выскочил на улицу, в чем был и босиком.
Тогда была зима, мороз, а на нем были одеты старенькие рубашонка и штаны. Разборки между родителями приучили его спать одетым, так как часто ему и сестренкам приходилось спасаться бегством.
Куда ему было податься? Только в подвал, на теплые трубы. Сжавшись в комочек, он продрожал в подвале до утра. Услышал, когда на улице появились дети, позвал своего закадычного дружка Петьку. Тот притащил Мишке старенькие стоптанные ботинки, куртку и кусок хлеба с колбасой.
В подвале Мишка просидел несколько дней прячась от отца, а Петька подкармливал его. Потом об этом узнала Петькина мать, поделилась новостью с соседями и те встали на защиту несчастного подростка. В конце-концов все уладилось, и Мишка вернулся домой.
С тех пор отец его и дочерей не трогал, но прозвал Мишку Тузом. Его поддержала мать. Сестренки с восхищением смотрели на брата и исполняли его просьбы торопливо и с обожанием, ведь теперь они могли спать спокойно, отец больше не вымещал на них свою злобу.
Закончив восемь классов, Мишка уехал из своего маленького городка. Поступил в училище, выучился на токаря, работал на заводе. Потом была армия. Она преподала ему еще один жизненный урок, укрепив в сознании вывод, что миром правит сила, и что никого не нужно жалеть, кроме себя.
И он жалел себя. Он не женился, считая что семья расслабляет человека, делает его уязвимым, не хотел видеть рядом с собой постоянно одну и ту же женщину. Он не хотел иметь детей, ведь это будет самая уязвимая точка на его теле, в его душе.
Недостатка в женской ласке он не испытывал. Женщины любили его за красоту, за силу. Он никому ничего не обещал, не обременял себя связями надолго. Он всех презирал. Чтобы полнее ощутить свою силу и власть над другими пошел работать в женскую колонию. Своим упорством он продвинулся по службе быстро и без проблем.
3.
Когда в колонии появилась Ольга, его привлекла ее красота, и только потом он обратил внимание на ее ум, на ее поведение. Чтобы лучше понять ее, он окружил ее своими «шестерками», которые доносили ему о каждом ее слове, о каждом поступке.
Ему все больше нравилась Ольга. Это было что-то новое в его ощущениях по отношению к женщинам. Он не мог понять что с ним происходит и злился на себя. Зато опытные сотрудники и «зечки» сразу поняли что Туз «положил глаз» на Ольгу, "запал" на нее и с интересом наблюдали чем все это закончится. Даже делали ставки на то, что он тоже ей даст отставку как только получит то, что хочет.
Только Начальник не хотел уступать. Ему было не с руки ссориться с Тузом, но и поступиться своим желанием он не желал. Ольга ему очень нравилась.
Выждав, когда у Туза был выходной день, Начальник решился. Он вызвал Ольгу к себе, закрыл дверь на ключ, долго уговаривал одарить его лаской. Но она только удивленно смотрела на него, поражаясь его наглости и бесстыдству. И тогда он разозлился. Ему уже было все равно что будет потом. Он решил добиться своего любым способом…
Ольга вышла из его кабинета избитая, в разорванном платье, оставляя кровавые следы на полу. Она не плакала, не стонала. С большим трудом переставляла ноги, часто останавливалась. И там, где она останавливалась, появлялись лужицы ее крови.
Все, кто находился в тюремном дворе, расступались перед ней, потом шли следом. Она молча доплелась до барака, до своей постели, осторожно легла, тщательно укрылась одеялом и закрыла глаза.
Первыми опомнились «шестерки» Туза. Одна из них кинулась в больницу, остальные остались возле Ольги.
Прибыли врач и санитары, забрали Ольгу в больничку. Она была без сознания.
Вся колония замерла, ожидая конца этой трагедии. А закончилось все быстро. Через два часа Ольга тихо умерла. Она не вынесла надругательства над телом, а особенно над душой. Она не вынесла осквернения.
Только по им известным каналам «шестерки» сообщили Тузу о случившемся. Он примчался на работу, когда все было закончено. Прямо с проходной он прошел в административный корпус, в кабинет Начальника. Тот уже знал, что дело приняло серьезный оборот, и закрылся в своем кабинете. Он был труслив, боялся за свою шкуру и всегда пакостил изподтишка, всегда все ему сходило с рук. Но теперь он так растерялся, что просто не знал что делать.
Когда Туз постучался в двери его кабинета, Начальник окончательно перетрусил и вызвал охрану, но Туз закрыл двери в приемную на ключ и стал выбивать дверь в кабинет Начальника. Тот был в полуобморочном состоянии когда офицер ворвался в кабинет, не смог защищаться. Его руки дрожали, и выстрелы из пистолета не попали в цель.
Ударом кулака Туз свалил Начальника на пол и стал избивать ногами. Когда тот перестал сопротивляться, Туз наклонился над ним, расстегнул его брюки и выстрелил насильнику в пах. Раздался оглушающий визг, куски разорванного кровавого месива брызнули в стороны. Туз выпрямился, отбросил пистолет и вышел из кабинета. Охрана, ломившаяся в запертые двери, расступилась, пропуская его.
Он шел в больницу, где еще лежало тело Ольги, закрытое простыней,
подошел к ней и долго глядел в ее спокойное, бледное лицо. Затем опустился на колени и уткнулся лицом в ее остывающее тело. Ему было все равно, что будет с ним. Он был полностью опустошен. Его внутренний мир, так упорно возводимый, рухнул. Он больше не хотел быть Тузом, не хотел иметь собачью кличку.
В дверях палаты стояли вооруженные люди. Они пришли за ним.