Небо было чистое, без примесей, как первая капля голубой лазури на палитре начинающего художника. Солнце, идеально круглое, как огненный блин на сковороде небесной хозяйки, продолжало свой путь к горизонту. Дома, как части гигантского конструктора, недвижно млели под теплыми летними лучами.
Меланхолия, черная, как самая глухая ночь, разливалась по телу и духу Виты. Ее мрачное настроение казалось еще более мрачным на фоне безоблачного, беззаботного дня. Она уныло закурила, уставившись в окно пустыми глазами. Муж уехал к родителям на выходные, а Вита ехать отказалась, прекрасно симулируя синдром хронической усталости. Разговоры на тему необходимости сменить обстановку не помогли; они повергали девушку в еще большее уныние. На первой стадии депрессии Вите казалось, что ее может из этого состояния вывести нечто грандиозное, неожиданное. Теперь ей казалось, что ничто грандиозное и неожиданное ее уже не спасет. Причины у этой невыносимой меланхолии не было, и это являлось большой проблемой. Все наскучило, все опостылело. Беспричинное самобичевание и самоедство в перспективе грозили окончиться самосожжением, настолько все было плохо. Каждое утро начиналось раздражением и слезами, независимо от числа месяца.
Пару недель назад Вита уволилась с работы; ее перестало устраивать несоответствие зарплаты и возложенных обязанностей. Начальник неумолимо сокращал «не обязательных» сотрудников, а их работу раскидывал между самоотверженными оставшимися. На одном энтузиазме, как водится, уехать можно, но не далеко; поэтому Вита ушла. Ее, как ценного специалиста, уже поджидала хорошая должность со всеми вытекающими перспективами. Но и это уже не поднимало ее настроения.
Пусто, тоскливо, беспросветно.
Гипотетический ребенок, о котором с все большим воодушевлением поговаривал муж, вызывал те же чувства. То есть, никаких чувств.
Вита честно пыталась разобраться в себе, раскладывала все по полочкам, но тщетно.
Желудок между тем неприятно посасывало. Девушка, затушив очередную сигарету, открыла холодильник и, мрачно оглядев содержимое, отрезала кусок колбасы. Следом в возмущенный живот отправился кусочек торта. Через минуту его накрыли «рижские» шпроты. Вита рассеянно жевала все подряд, без разбору и без удовольствия.
Взглянув на часы и обнаружив обе стрелки на одиннадцати часах, она обрадовалась, что день закончился. Едва ли когда-нибудь Вита ложилась раньше полуночи, но в последнее время, как только темнело, девушка пила снотворное и лежала в кровати, поджидая Гипноса.
Вот и в этот вечер тяжелая хандра погнала ее в постель. На улице кричала молодежь и мяукали коты, мяукала молодежь и кричали коты.
«Может, поехать на птичий рынок и купить какое-нибудь смешное животное», вяло подумала Вита. «Да ну его, ведь умрет же когда-нибудь, только переживания и нервы».
Прервав эти мысли, подгоняемый снотворными пилюлями, в открытую форточку неуклюже влетел бог сна и обрушился на кровать. Он в последнее время не баловал Виту видениями. Но в этот раз..
***
Она очутилась на большой бетонной плите. Плита неподвижно висела высоко в воздухе, где-то между небом и землей. Вита осторожно зашагала к предполагаемому краю, чтобы посмотреть, что происходит вокруг и внизу.
- Эй, приветствую! – услышала она вдруг веселый голос. – Ну и как тебе там, нравится? Очаровательная белесая серость бетона под твоими ногами, что может быть лучше!
- Кто со мной разговаривает? – Вита присела: голос явно доносился снизу, из-под плиты.
- Кто.. – голос звучал задумчиво. – Ты поставила меня своим вопросом в тупик! Хорошо, что я никогда не претендовал на звание эрудированного, красноречивого остряка! Мне сейчас сделалось бы неловко оттого, что я не знаю ответа.
- Как можно не знать, кто ты! – воскликнула Вита.
- А ты кто? Что ты здесь делаешь? И вообще, что ты делаешь там, наверху? Неужели тебе и правда нравится место, где ты находишься? – удивился голос.
- А как мне спуститься? – Вита подошла к краю плиты и увидела внизу пестрый, разноцветный городок. – Ого! – крикнула она, - что это за место?
- Ха-ха-ха! Это мой дом! – крикнул в ответ голос.
Приглядевшись, девушка увидела человечка в желтых штанах. Он размахивал руками и командовал другими человечками. Внизу кипела жизнь: одни рисовали, другие варили что-то в котелках прямо на улице, третьи сновали между домов.
- Жизнь кипит, правда? – человечек раскинул руки в стороны. – Давай присоединяйся!
- Как спуститься-то?
- Как, как.. Прыгай! Поверь в силу своего воображения, и ты не разобьешься! Прыгай!
Вита замялась, переступая с ноги на ногу.
- Что, боишься? – засмеялся человечек. – В принципе, я тебя понимаю. Я бы тоже не стал рисковать.
Вслед за его словами к плите подбежала кучка народу; они прислонили длинную лестницу и убежали по своим делам.
- У меня так просто не оказываются, - отрезал человечек, когда Вита подошла к нему. Он был ниже ее ростом и очень худой – похож на мальчика, но далеко уже не мальчик.
- Так кто ты?
- Я – Кто-то, - серьезно ответил человечек. – Ну пошли, у нас есть дела.
Он жестом показал дорогу, и они двинулись между суетящимся народцем, между разноцветными домиками, и цветущими клумбами. Вита подняла голову наверх – в воздухе по-прежнему висела бетонная плита.
- А что она тут делает, в твоем красивом мире? – кивнула она наверх.
- Так это тот груз, который ты приволокла с собой, - весело ответил Кто-то. – Сказать честно – на роскошных аэробусах сюда мало кто прилетает. Ха-ха-а! У всех есть изъяны, или поломки, или вовсе такие вот несуразности, как твоя.. платформа.
Вите стало неловко за то, что ее «транспорт» засоряет небо над таким чудесным городком.
- А она куда-нибудь денется? – смущенно спросила девушка.
- Если б все ваши курьезы так и оставались тут, милая леди, мой народ уже давно был бы погребен под кучей серого хлама! Ха-ха-ха-а-а! Я бы сказал тебе «не переживай», но ты лучше переживай. Так дело быстрее пойдет.
- Какое дело, я ничего не понимаю.
- Спорим, ты ничего и не поймешь. В этом соль! – Кто-то захохотал.
Домики стали реже; появилось больше деревьев. Между двумя роскошными соснами Вита увидела большую рулетку, висящую над землей, наподобие ее плиты, только низко – так, что можно было достать рукой.
- Ну вот, пришли, - хихикнул Кто-то. – Крути колесо.
- Зачем?
- А зачем ты тут оказалась, по-твоему? – вскинул брови человечек.
- Не знаю, это же сон.
- Ха-ха-ха! Если из двоих один знает, а другой не знает, надо слушать первого. Крути.
Вита посмотрела на рулетку: вместо цифр, как в казино, на ней были нарисованы буквы; все буквы алфавита.
Она крутанула, и Кто-то закружился вокруг сосен. Он подпрыгивал и смеялся и вертелся на одном месте, но в целом это смахивало на какой-то странный, забавный танец.
Колесо остановилось на букве «Ч».
Кто-то остановился и захохотал.
- «Ч»? Ну да, ну да.. Черная меланхолия, тоска черная, черная хандра.. Какого еще начала стоило от тебя ожидать?! Черт-те что, в конце концов! Чудесно, чудесно! «Ч»!
Кто-то смеялся и смеялся, и постепенно его смех слился со смехом детей на улице.
Вита проснулась. Обрывки сна покружились в голове еще пару минут и испарились.
Она села в постели и потерла глаза. Снова тоскливый день? Похоже на то, несмотря на веселые голоса с улицы, на чирикающих птичек, на чудесную погоду и отсутствие причины для депрессии. Вита решила заставить себя поехать-таки на птичий рынок и хотя бы посмотреть на животных, а если кто-то чрезвычайно понравится, то и купить.
Квартира сияла чистотой, хотя Вита не могла припомнить, чтобы так тщательно убиралась накануне.
Она почистила зубы и пошла на кухню сварить кофе. Открыв шкафчик, она обнаружила, что кофе нет. Зато полно было чая. Вита не помнила, чтоб они с мужем покупали его в таких количествах. Они оба к чаю относились прохладно. Содержимое шкафчика ее обескуражило: чай черный, зеленый, красный, даже белый! Она удивленно рассматривала этикетки на коробочках и ничего понять не могла. Обыскав всю кухню на предмет желанного кофе, она оставила попытки и заварила чай. Рассыпавшиеся чаинки она немедленно собрала, обнаружив в себе невесть откуда взявшуяся страсть к чистоте.
Частично припоминая сон, она ходила с кружкой по квартире. Чай был, к ее удивлению, вкусным, и она иногда ловила себя на мысли, что очень зря игнорировала этот напиток раньше.
Через какое-то время Вита решила сделать над собой усилие и поехать на птичий рынок. Открыв шкаф, она, к своему удивлению, обнаружила в нем вещи исключительно черного цвета! Сон вспоминался все четче, но до конца она вспомнить его не могла. Помнила смешного человечка с телосложением мальчишки, в желтых штанах, и его смех.
Делать было нечего- надев черные чешки, штаны и футболку, Вита вышла на улицу, заметив, что у подъезда растет чертополох и череда, которых она раньше не замечала. Или которых раньше вовсе не было?
На птичьем рынке почти никого не было: подойдя к первому торговцу девушка увидела, что он продает черепах. Оглядев полупустые ряды, она поняла, что редкие продавцы только черепахами и торгуют.
- Что тут у вас происходит? – удивилась она.
- А что? Купите вот черепашку. Она неприхотливая, долго живет и бывает даже забавной, - бойко ответил продавец.
- Мне кажется, - вполголоса сказала Вита, - что моя жизнь становится забавной. Если я все правильно поняла.
- Что? Купите черепашку! Я честный торговец, плохую не отдам.
- Кроме черепах ничего нет? И зачем я ехала в такую даль! Какая-то чепуха, честное слово!
- Есть вот только черви, в крайнем ряду. Вы, часом, рыбу ловить не любите?
В черной одежде было очень жарко, хотелось пить. Подойдя к палатке, она попросила лимонаду.
- Простите, сегодня лимонада нет, - ответила женщина в окошке. - Есть чай, хотите? Холодный! Честно, поробуйте.
Купив чая, Вита жадно ополовинила бутылку и зашагала к автобусу на метро. По пути ей попадались чебуречные и чайные, все остальное было закрыто «по четвергам».
В прохладном вагоне метро часть людей разгадывала чайнворды, многие читали: и Вите подумалось вдруг, что она давно не брала в руки книжку. У нее вдруг возникло такое сильное желание читать, что, придя домой, она сразу же бросилась к книжному шкафу.
Ее удивление не было таким уж сильным, когда она обнаружила, что полки уставлены, как в библиотеке, писателями на определенную букву. Чехов, Чапек, Чейз, Честертон, Чернышевский..
Вита устроилась в кресле с книгой и принялась жадно читать. Она читала взахлеб: так, как она давно этого не делала, и даже не могла вспомнить, когда получала такое удовольствие от чтения. Шли часы, а она перелистывала страницу за страницей, увлекаемая сюжетами, персонажами, живо представляя себе истории, которые описывал автор, чувствуя каждое слово.
К вечеру книгу пришлось отложить, потому что пустой желудок дал о себе знать. Вита пошла на кухню и открыла холодильник. Там лежал сыр «чеддер», банка консервированной чечевицы и кусочек копченой чавычи. «Не густо», подумала девушка, но опять же - выбора не было. Она разогрела чечевицу, покрошила туда чеснока и съела с большим аппетитом. Открыв ящичек для фруктов, она с ликованием обнаружила пакетик черешни. Прихватив ее с собой в кресло, она вновь принялась читать, пока Гипнос, не дождавшийся снотворного, с недоумением не постучался наконец в окно.
Стояла уже глубокая ночь.
***
Вита посмотрела под ноги – под ними недвижимо расстилалась знакомая бетонная плита.
- Рад встрече, любовь моя! – крикнул снизу Кто-то.
Через минуту девушка уже спускалась по лестнице, а еще через минуту они вместе с Кем-то шли к знакомым уже двум соснам.
- Ну как тебе буква? Разнообразием не балует, да? Ха-ха! – засмеялся человечек в желтых штанах. – Знавал я одного депрессанта, он умудрился играть в чехарду с детьми. Ну, так же как ты – читать, с позабытым блаженством! Ха-ха-ха! Знала бы ты, какие истории мне приходится наблюдать!
- Мне снова крутить это колесо? – спросила Вита.
- Конечно! Ты притащила сюда этот плоский кусок бетона, - кивнул Кто-то на зависшую в воздухе плиту, - тебе и крутить. Не робей! Вся жизнь – рулетка!
- Так это я ее должна ее отсюда убрать? – воскликнула девушка.
- А кто, я? Да я понятия не имею, как это сделать! Ха-ха-ха!! – рассмеялся человечек. – Ты здесь затем, чтобы выбирать. Букву. О да, я знаю, что ты мне сейчас скажешь: что букву выбрать невозможно, она сама выпадает, и так далее. Да? Ха-ха! Знаешь, сколько я подобных возмущенностей уже слышал?! Но нет, смею тебя разубедить. Ты задаешь силу, ты крутишь колесо. Не я же это делаю! Понимаешь?
- Пытаюсь, - вставила Вита.
- Ну и зря, - хихикнул Кто-то. – Лучше не понимай. Крути колесо.
Человечек в желтых штанах закружился вихрем, и остановился вместе с колесом.
Вита с нетерпеливым любопытством уставилась на замершую стрелку.
- «М»! – подпрыгнул Кто-то. – Мило! Ха-ха! «М».. – может быть, это..
Мелодия, зазвучавшая у Виты над ухом, оказалась звоном будильника.
- Милашка, доброе утро, - услышала она незнакомый мужской голос за своей спиной.
Осторожно обернувшись, девушка увидела в кровати рядом с собой незнакомого молодого мужчину. Он погладил ее, зевая, по животу, и выскочил из постели.
Вита потрясла головой, пытаясь согнать смущение и догадаться, кто это такой. В голове еще звучал смех Кого-то.
- Ты чего валяешься? – мужчина потрепал Виту по голове. – У нас сегодня трудный день. Марш на весы.
- А ты кто? – не выдержала девушка.
- Мило! Ты опять хочешь поиграть в эти свои ролевые игры? Малышка, у нас мало времени. Я твой молодой, полный сил и огня муж.
Молодой человек театрально поклонился и, покачивая бедрами, направился в ванную.
- Обожаю твои фантазии! – крикнул он оттуда. – И все же, давай на весы.
Вита быстро открыла ящичек с бумагами; свидетельство о браке нашлось почти сразу. Судя по бумажке, она уже месяц была замужем за неким Модестом.
Некий Модест умащивал кремом ланиты, и без того розовые, как кожица молочного поросенка. Его волосы были уже уложены в самом тщательном беспорядке. Он жестом показал на весы.
- Сорок девять семьсот?! – в ужасе воскликнул мужчина. – Милая, тебе такими темпами никогда не стать Мечтой Модельеров!
- Мечтой модельеров.. – медленно повторила новоиспеченная жена. – Господи, я же никогда не весила так мало!
- Мало – не много, - Модест хлопнул ее по попе. К тому же, если ты помнишь, вчера ты весила сорок девять пятьсот! А сегодня ты мой маленький мамонтенок, да? Давай завтракай, а то мы ничего не успеем. Между прочим, у тебя сегодня мелирование, я записал тебя к лучшему мастеру. Потом – обязательно маникюр. Ты перестала следить за своими ногтями, малышка. А потом съемки; нас ждет маститый фотограф, настоящий монстр своего дела.
- Я что, модель что-ли? – растерянно спросила Вита.
Модест раздраженно цокнул языком.
- Твои вопросики хороши в меру, милая. Не беси меня.
На часах было восемь утра. Молодой мужчина нервно дефилировал вокруг Виты, беспрестанно ее подгоняя.
На завтрак ей полагалось молоко. Она выпила его, надела майку и мини-юбку – то, что приготовил ей муж, и они вышли на улицу.
У подъезда в клумбе росли маргаритки.
- Какие милые все-таки цветы! – нагнулась к ним Вита.
Модест запрыгнул в припаркованную у подъезда «Мазерати» и сделал нетерпеливый жест.
- Что ты там возишься? Что за мания вечно опаздывать?! А-а, маргариточки теперь рассматриваешь. Не впадай в маразм! О, мучение с тобой! Ты сегодня, малышка, меганеповоротливая! Двести лишних граммов мешают что-ли?
- Я сигареты ищу! - крикнула Вита, теряя терпение.
- В машине твои «Мальборо», садись уже, черт бы тебя побрал!
Через час над Витой колдовал мастер. Модест, виляя бедрами, дал некоторые указания парикмахеру и, сообщив, что пойдет позавтракать», удалился.
Он появился обратно в дверях, как раз тогда, когда высох последний волосок на голове его молодой женушки.
Запихнув ее в машину, Модест направил колеса к маникюрше.
- Ты позавтракал?
- Да, малышка.
- Я тоже хочу есть, уже одиннадцать утра.
- Ах да, ты бы не отказалась от макарончиков с майонезиком! – Модест мерзенько хихикнул и прихватил Виту за щеку большим и указательным пальцами. – Ну милочка, ты уже завтракала. На ланч тебе маникюр, а на обед съемки. А будешь себя хорошо вести – вечером пойдем поедим «У Макса», там совершенно восхитительное мясо в мятном маринаде. Ну, это мне. А тебе – морепродукты. Не вздыхай, ты сама выбрала такую жизнь.
Через несколько минут Вита с интересом наблюдала, как маникюрша вырисовывает мелкие, крошечные узорчики на ее ногтях.
Модест суетился вокруг, постоянно разговаривал по мобильному и курил тонкие «Мальборо».
- Мило, мило, - приговаривал он, бросая взгляды на ногти жены.
Через какое-то время они вновь мчались в машине, теперь уже на съемки. Вите казалось, что она прожила уже не один день, а несколько. Она устала, хотела есть и спать. Был только час дня.
Открыв дверь студии, Модест впал в экстаз.
- Вот он, наш маэстро! – патетичный взмах рукой.
- О, молодожены, наконец-то! – ответил «маэстро». Им оказался высокий симпатичный мужчина с маленькой бородкой.
- Знакомься, это – Марк, - кивнул молодожен на фотографа. – А это моя в прошлом мадемуазель, но уже месяц, как мадам. Мечта всех модельеров всех мегаполисов всего мира, - отрапортовал Модест.
- Да? – подмигнул Вите фотограф.
- Ну-у.. – промычала девушка.
- Так, макияж, быстро, - скомандовал кому-то Марк.
Виту увели в прилегающую к студии комнатушку и через двадцать минут она не узнала себя в зеркале. «Красивая-то какая», - подумала она, забыв даже на минуту про сон и голод.
- Моя малышка! – удовлетверенно всплеснул руками Модест. – Милашка!
Пока готовили аппаратуру для съемок, Вита рассматривала бегающих вокруг людей. Она и представить никогда не могла, сколько народу трудится в индустрии моды. Это всегда было настолько далеко от нее, что никогда и не интересовало. Она подумала вдруг, что понятия не имеет о большинстве вещей в мире. О том, что сотни и тысячи людей занимаются рыбной ловлей, это их бизнес. Или сценаристы – сколько их?! А работники питомников, а сестры милосердия, а наркоторговцы, а агрономы, а..
- Иди сюда, Вита. Ты мила и очаровательна, и мы сейчас все это увидим! – услышала она голос Марка.
И началось многочасовое, малоинтересное, утомительное представление.
«Маэстро» бегал вокруг с фотоаппаратами: он приседал, ложился на бок, почти что свисал с потолка, комментировал, требовал..
- Давай, у тебя есть масть. Покажи мне ее!
- Все мэтры индустрии моды тебя уже хотят! А ты их хочешь?
- Свободнее! Так, хорошо! Будь нашей Мадонной!
- Теперь мечтай! Нет, ну не перебарщивай, глаза чуть левее, вот так. Свободнее же! Свободнее!
- А теперь соблазняй меня, нас, всех! Это ты называешь соблазном? Это мелкая мелодраматичная актрисулька!! Мне не нужна мыльная опера, мне нужна масть! Ты – особенная!
- Не манерничай, и свободнее!! Так! Не продавщица в магазине, нет! Модель! Вот что мне нужно!
В середине дня Модест принес Вите миндаля со словами «это придаст силы моей милой малышке», она сжевала все за несколько секунд, и все началось сначала.
- Модель мирового масштаба!
- Давай! Подправьте ей макияж.
- Так!
- Не так!
- Мило! Отлично! Мощь, вот что нам надо!
Вита ввалилась в машину, когда солнце уже село. Ноги не держали ее, и по-прежнему хотелось есть.
- Молодец, милая! – ворковал муж, прикуривая сигаретку. – Мы заслужили хороший ужин. Можешь даже позволить себе свой любимый «Мохито». А попозже можем покурить марихуаны, хочешь?
- Модест, я домой хочу. Езжай в ресторан без меня.
- Ты снова впадаешь в эту свою мерехлюндию. У тебя разыгралась мигрень? Или месячные начались? Мы сейчас не можем позволить себе никаких мигреней и менструаций, ни малейших намеков на усталость! Завтра съемки у другого мэтра фотографии, а после будет маленький междусобойчик, где есть все шансы завязать новые знакомства. Так что мятежные настроения попридержи. Домой я тебя, конечно, отвезу, поешь моркови с медом, и ложись спать.
Счастью Виты не было предела, когда она зашла в свою квартиру, которая несколько дней назад казалась ей опостылевшей, скучной и гнетущей.
Модест чмокнул жену в щеку и, грациозно закрыв дверь, укатил ужинать.
Бросившись на кухню, Вита вытащила из морозилки молоки. Разморозив их быстренько в микроволновке, посыпав мукой, кинула в шипящее масло. Модель, модель.. Марионетка! Нет, спасибо! Пусть модельеры всего мира мечтают о других мадам.
Устроившись прямо на полу, она с жадностью набросилась на самое вкусное блюдо на свете. При том, что раньше его таковым не считала, конечно.
Счастливая, с набитым пузом, она наспех ополоснулась под душем и завалилась спать. Гипнос, растерянный вконец, вполз на кровать раньше нее, так что как только голова Виты коснулась подушки, реальность ускользнула.
***
- Ми-лаш-ка! – хохотал Кто-то. – При-вет!
- Привет, привет, - улыбнулась Вита, обратив внимание на то, что плита стала чуть меньше размером. – Ну и штучки ты выкидываешь! Я, кажется, никогда так не уставала!
- Главное, что это пошло на пользу, - сказал человечек в желтых штанах и кивнул на плиту. – Смотри, твой транспорт (или что это такое) стал меньше. Спускайся.
Необычайной красоты коробочки физалиса торчали тут и там. Яркие и большие, они покачивались в такт теплому ветру. Три человечка в ярко-голубых комбинезонах красили один из домов в оранжевый цвет. Везде кипела жизнь, только под бетонной плитой было пусто, там, где тень от нее падала на землю.
- А когда я увижу своего мужа? – спросила Вита Кого-то.
- Ха-ха-ха-а!! – рассмеялся он. – А разве не со своим мужем ты провела прошедший день? Ой, не могу!
- Ты что? – испугалась девушка. – Где мой муж? Настоящий?
- Ну, мои игры тебе явно на пользу! – весело отозвался Кто-то. – Твой муж где? Там, где ты его оставила. Играть может только один. У каждого свое настроение. Вряд ли ему когда-либо понадобится моя помощь. А если и понадобится, скучно не будет! Ха-ха! Только представь, например: дети, дом, добрые друзья.. Нет, это скучновато. Драки, дебоши, двоеженство – другое дело!! Ха-ха-а!!
- Значит, ты все-таки руку к этому прикладываешь? – спросила Вита.
- Нет, я просто предполагаю. А какой будет следующий день – не знает никто. Ха!!
И снова колесо между величественными соснами, и странный смешной танец человечка по имени Кто-то. Замирание сердца – и ответ.
- «В»!! – подпрыгнул Кто-то. – Великолепно! Ха-ха-ха!! Встретимся завтра ночью, любовь моя!
Вяло приоткрыв глаза, Вита с трудом оторвала голову от подушки. Во всем теле с каждым движением нарастала слабость. Она огляделась: было три часа дня и, по всей видимости, вчера тут была веселая вечеринка! Она встала и подошла к зеркалу: волосы всклокочены, воспаленные веки, помятый вид..
Она вздрогнула от внезапного звонка в дверь.
- Кто там?
- Вита, здравствуй, это я, Венцеслав. Пришел к тебе, пришел проведать тебя.
Сердце почему-то подпрыгнуло в груди, и девушку охватило волнение. Она открыла дверь, и в коридор вошел мужчина. У него были темные длинные волосы, и кроткий, добрый взгляд. Он еще раз вежливо поздоровался и снял ботинки.
- Вита, Вита.. – расстроено произнес он, окинув взглядом квартиру. – Не дом у тебя, а вертеп. Неподобающе вдове ведешь себя, заблудшая ты душа. Да и поберечь себя стоило бы.
Вита смотрела на него, и волнение в ней нарастало. Венцеслав прошел на кухню, случайно задев по пути пустые бутылки из-под водки и вина. От звона девушка вздрогнула и поняла вдруг причину своего волнения: она была влюблена в этого мужчину!
- Посмотри, что ты творишь, дитя неразумное! – мужчина сокрушенно покачал головой.
Вита обвела взглядом вереницы вино-водочных бутылок, и прочие следы всяческих пиршеств, и вздохнула. Да, вероятно, образ жизни у нее странноват для..
- Вдова?! – она вопросительно посмотрела на Венцеслава.
Он взял ее за руку.
- Неразумное веселье сверх всякой меры, все твои вакханалии, что ты здесь устраиваешь, совсем погубят тебя, милая моя Вита! Ты уже начала забывать, что Всевышнему потребовалось забрать душу твоего мужа - моего брата, два года тому назад. Я огорчаюсь все больше и больше твоей жизни. Прихожу к тебе в надежде, что ты образумишься, внемлешь моим словам, а все без толку.
- А может, ты приходишь ко мне потому, что все-таки отвечаешь взаимностью?
- Твое влечение ко мне есть всего лишь влечение к восстановлению и возрождению, я уже говорил тебе.
- Ну допустим, - Вита обнаруживала в себе неведомый до сих пор напор, граничащий с наглостью. Видимо, образ жизни диктовал определенные черты характера. – А все-таки, взаимно или нет?
- Я верен своей жене, с которой венчан в церкви, и на века нам с ней быть вместе, этим мы поклялись Владыке Небесному. И это тебе тоже известно, дорогое дитя. Как, ну как мне наставить тебя на верный путь, как пресечь твои вольности и помочь тебе возродиться к нормальной жизни?
- Давай выпьем и подумаем, как тебе мне помочь, - воскликнула Вита. – Хотя и думать не придется, если я выпью, я и так возрожусь. Ты верующий, я так понимаю? Тогда тебе можно вино, ну а я водки бы выпила.
«Вот ведь незадача», подумала девушка. «Веду себя, как падшая женщина! Ну, Кто-то, и методы у тебя! Да еще и эта слабость, откуда она?»
Несмотря на внутреннее возмущение своим образом и видом, Вита поняла, что ей действительно хочется водки. Она ей просто необходима, как воздух!
- Побереги здоровье, побереги тело и дух! – умоляюще сказал мужчина.
- Я молодая, все выдержу, - подмигнула Вита, наливая рюмку.
- Не о возрасте я, а о твоем этом вирусе, - вздохнул Венцеслав.
- Каком это еще? – Вита замерла.
- Дорогая моя Вита, о том вирусе, который унес уже моего брата. Иммунодефицита.
- Так у меня ВИЧ? Весело придумано, ничего не скажешь. А в таком случае мне уже ничем не помочь!
Она смотрела на него и восхищалась его искренней печали, его кротости и желанию помочь. Так же, как и ужасалась своим словам и поведению. Но иначе почему-то не выходило.
- Я хочу жить с тобой, вдвоем, ты и я, я могу быть верной. А ВИЧ – если у меня вирус, то это не значит, что он будет у тебя. И то, что ты венчался, как ты говоришь, это тоже поправимо. Верить во Всевышнего – хорошо. Но от фанатизма я тебе избавиться помогу!
- Я люблю тебя, люблю как сестру, как дочь, как заблудшую душу. Я не оставлю тебя, но так как ты хочешь, у нас не получится, Вита, милое дитя мое! – в глазах Венцеслава блеснули слезы.
- Я так понимаю, ты вот так вправляешь мне мозги регулярно, уже два года как, а я влюблена в тебя, вижу тебя и страдаю, все возбуждение во мне – впустую. Как же мне не выпить? Как же мне не пить?! – выпалила Вита и с этими словами опрокинула рюмку.
- Не получается у меня вразумить тебя, - ответил мужчина. – Давай обратимся ко врачам, они окажут помощь.
- Влюбленность вылечивается лекарствами? – горько усмехнулась девушка. Жар разливался по телу, становилось немного полегче. – Да ты – все, что мне нужно! Вдыхать твой запах и ловить твои взгляды безо всякой возможности владеть тобой – вот что меня убивает!
Вита налила еще рюмку.
- Зачем ты выставляешь меня виновным в твоих пагубных пристрастиях?! – воскликнул Венцеслав. – И без того я страдаю, страдаю так, что и представить сложно! Не вредить хочу я тебе своими визитами, а вразумить хочу! Если ты намереваешься воспротивиться добровольному обращению ко врачам, я найду их сам.
- Не выдумывай, - отрезала Вита. Она уже захмелела, то ли потому, что давно не пила водку, то ли потому, что пила ее слишком часто. - Твое внимание, встречи - мне только во вред. Лучше врагами быть, чем вот так..
Венцеслав тряхнул волосами и направился к двери.
- Иди, молись Вседержителю, или там Всех Скорбящих Радости, пусть мои вирусы и вредоносные привычки покинут меня, - всхлипнула Вита. – А визиты свои заканчивай, не вынесу.
- Я молюсь за тебя каждый день, я буду молиться каждый день о твоем великодушии к себе самой. Ты вылечишься, Вита. Я все равно не оставлю тебя.
Мужчина подошел к ней вплотную и поцеловал в лоб, после чего вышел.
Вита всхлипывала. То ли влюбленность, то ли водка, то ли она слишком вжилась в роль ВИЧ-инфицированной девушки, но плакала она долго. Выпивала и плакала, плакала и выпивала. Ближе к полуночи в квартиру ввалилась ватага взбудораженных людей, они вели себя, как дома, а Вите было все равно. Она и не знала, что такое возможно. В конце концов она вползла в ванную, вытащила вибратор, вставила его куда надо, и в таком виде провалилась в тяжелый сон.
***
- Привет безутешным вдовушкам! – услышала Вита знакомый бодрый голосок. – Ха-ха!
- Я давно так не влюблялась. И так безнадежно, так невыносимо печально! Слушай, Кто-то, такого не бывает. Нельзя так себя не любить, чтобы так пить при таком заболевании. Надо же себя беречь! И влюбленность – не предлог, даже такая.
- Как это не бывает?! – удивился человечек. – Как это «не бывает», если есть! Это ты мне говоришь, а ведь ты сама так поступала с собой. Разве тебе хотелось себя беречь, заботиться о своем и без того ушедшем здоровье?
- Нет, - Вита потерла виски. – И правда, не хотелось, вообще ничего! Как такое возможно?!
- Ха-ха! Забыла уже, с чем, собственно, пожаловала! – хохотнул Кто-то. – Как такое возможно, чтобы ничего не хотелось!? Это она у меня спрашивает! Ха-ха-ха-а!!
Они снова шли по ухоженным дорожкам, мимо апельсиновых деревцев и ярких домиков, к двум высоким соснам. Тень от бетонной плиты становилась все меньше, и Вита вдруг очень остро осознала, как соскучилась по своему родному мужу, по своей настоящей жизни.
- А долго еще играть? - спросила она Кого-то.
- А долго еще вот это, - человечек тыкнул в небо, - будет тут висеть? Ха-ха-а! Ты можешь, конечно, удрать, ущипнуть себя за локоть и проснуться, но разве тебя не будет мучить чувство невыполненного долга? Разве не будет тебе в страшных кошмарах сниться мой бедный угнетенный народец, вынужденный терпеть вид этого брошенного нечестной Витой груза?
Она задумалась.
- Ха-ха-ха!! Заботиться о своем народе должен я, а не ты. Поэтому пока не уберешь от нас эту штуку, любовь моя, я буду являться к тебе каждую ночь!!
Кто-то смешно растопырил руки, изображая ночной кошмар. Вита засмеялась, а тотчас на одной из клумб поблизости распустился красивый цветок.
- Так я могу вас бросить или не могу? – спросила она из любопытства.
- Это тебе решать. Ну, или не тебе, - подмигнул Кто-то. – Вот и колесо!
Вита взялась за ручку и раскрутила его. Перед ней пестрели буквы - неизведанные дни, а вокруг бесновался человечек в желтых штанах.
- «Ш»! Ха-хаа-ха! – зашелся Кто-то в смехе. – Ой, не могу! Шутить, значит, будем? Ну, тогда подъем! Ха-ха-ха! Шикарно! Шикарно!!
Заливистый хохот перешел в визжащий звонок будильника. Вита вскочила. Пять утра?! Хорошие шутки!
Следом раздался звонок в дверь. Сонная, девушка поплелась к двери и открыла: на пороге, широко улыбаясь, стоял мужчина кавказской национальности, перекатывая в зубах сигарету.
- Кто? – с опозданием поинтересовалась Вита.
- Кто-кто, Ширам. Пришел к Вам, - продолжая улыбаться, ответил Ширам.
- А чего так рано, ни швет ни жаря. Ой! – От неожиданности Вита аж подпрыгнула и осторожно произнесла еще раз, – Ни швет ни жаря?
«Так я шепелявлю! Вот где шутка-то! Ну, Кто-то.!!»
Ширам прошел на кухню, по-хозяйски открыл шкафчик и взял оттуда шоколадку. Жуя и куря одновременно, он так же по-хозяйски положил руку Вите на грудь и сжал ее.
- Шпокойно, - засмущалась Вита. – Я ничего еще не шоображаю, рань какая! Ты мой муж?
- Не отказался бы, - таких широких улыбок Вите не доводилось еще встречать. – Ты вкусная какая, вкуснее этой шоколадки. Иди ко мне.
Такого напора Вита не ожидала, и растерялась: в следующую же секунду с нее упал халат, и волосатые руки начали шарить по всему ее телу. Жаркий шепот с акцентом, запах шоколадки; через минуту Ширам нагнул Виту, через секунду шлепал по попе и делал свое нехитрое дело, а еще через две минуты все закончилось.
- Шустро я, а? – немного смущенно сказал он. – Это от того, что ты такая аппэтитная.
Вите было стыдно. Она понятия не имела даже, кто этот человек!
- Шмутил меня. Ой, - она, стесняясь своей шепелявости, шмыгнула в ванную, облилась прохладной водой и посмотрела в зеркало. Все в порядке, только кровь к лицу прилила, видимо, ей эти две минуты было (или начинало только быть) не так уж и плохо!
- Пять двадцать, пора выходить! – пропел Ширам.
- Ты кто? – спросила Вита.
Мужчина недоуменно посмотрел на нее, подошел и положил руку девушке на лоб.
- Нэ болеешь, вродэ, - улыбнулся он. – Я твой.. как это.. коллэга. Поставляю тебе товар, шарфы и шапки. Поехали.
На старенькой разбитой «шестерке» они поехали по еще не успевшему проснуться городу. Почти проехав его насквозь, Ширам свернул с шоссе и они остановились у вещевого рынка. Вот здесь уже начинала кипеть жизнь.
Проследовав за своим спутником к одной из палаток, Вита остановилась. Ее весело приветствовали все «коллэги», они шумели, шутили и заливисто хохотали, открывая павильончики и увешивая их товарами ширпотреба.
Она тоже принялась раскладывать и развешивать свои шарфы и шапки. Отлучившийся Ширам вскоре подоспел с коробками.
- Вот, говори, что шелковые, - кивнул он на распакованные новенькие шарфики.
- А на шамом деле?
- Шелковые на самом дэле, – подмигнул Ширам. – И вот этот висяк давай потрудись продать. Сэгодня надо сдэлать штук шесть, минимум.
Вита взглянула на шерстяные шапки: этот «висяк» жарким летом продать не представлялось возможным.
Ширам уехал, сказав, что вечером заберет Виту и подбросит домой. Мысль о повторной встрече с этим человеком восторга не вызывала, но ехать домой на метро после такого рабочего дня тоже привлекательной не казалась.
Рынок просыпался раньше восхода солнца - настоящий «жаворонок»! В начале восьмого он начал наполняться покупателями. Вита не переставала на них удивляться: одни спешили, выбирали, торговались. Другие не спеша слонялись, приценивались, мерили, болтали с продавцами.
- Эй, ты сегодня не шибко торгуешь-то! Не вижу шквала покупателей, как обычно у тебя бывает! – к Вите подошла полная женщина и облокотилась о прилавок.
- Не шезон шерсти, как я их продам-то? – ответила Вита.
- Ой-ой, прибедняется. Кто тут самая бойкая торговка-то? Я что ли? – засмеялась женщина и провела рукой по «шелковым» шарфикам. – К тому же товар новый у тебя, Ширам тебе жару задаст, если не продашь! – и подмигнула, - хотя он и так задаст! Горячий мужчина!
- А что, я шамая бойкая? – удивилась Вита.
- Ну ладно, ладно, ты расскажи, как у вас там? Он тебе шубу шиншилловую обещал подарить, подарил?
Шубы Вита припомнить не могла, так же как и разговоров о ней.
- Не-а, - протянула она и предположила, - От него и швабры штарой не дождешься, а ты – «шуба»!
Полная женщина заливисто захохотала и, по-дружески хлопнув Виту по плечу, пошла дальше.
За минутой шла минута, за часом час; солнце начинало жарить, крыши павильончиков накалялись, а шерстяные шапки с шарфами насмешливо таращились и не желали продаваться. Мимо шеренгами проходили семьи, молодые девушки, женщины, мужчины, пенсионеры, едва ли удостаивая такой товар взглядом.
Вита сначала робко, а потом уже увереннее начала зазывать народ.
- Шелковые шарфики! Девушка, вам бы очень пошло!
- Шерстяные шапки, пошледние модели, шо шкидкой отдаю!
Она припоминала все, что слышала, когда бывала на рынке в роли покупателя и пускала в ход все приемчики. К ее удивлению, дело действительно пошло на лад.
- Это шелк? – спрашивали девушки, тыча наманикюренными пальчиками на красивые шарфики.
- Да, а ражве не видно? Шамый что ни на ешть наштоящий! – бойко отвечала Вита, изо всех сил подавляя в себе чувство стыда. Все в ней претило такому вранью, но созерцать в конце дня недовольного Ширама не хотелось еще больше.
С прилавка напротив подмигивала женщина, судя по всему, Вита с ней дружила.
- Шелк, говоришь, мать? – хихикала она, когда рядом не было покупателей.
- Штой уже шо швоими шлепками и шортами! У тебя товар ходовой, а я как хочешь, так и крутись! – оправдывалась Вита, и про себя добавляла «Кто его жнает, этого шимпанзе! Вдруг он и кулак шпуштить может, вот глаза какие черные, штрашные! Лучше я продавать буду!»
Она действительно побаивалась Ширама: это был какой-то бессознательный страх подчиненного. К тому же что-то подсказывало ей, что отношения между «коллэгами» здесь совсем не такие, как в ее, настоящей жизни, в успешной компании с дресс-кодами и отчетами. Это рынок, тут свои законы и правила. Ну, и методы борьбы с филонящими продавцами.
- Вот и верно, - откликнулась на ее мысли женщина напротив. – Мне мой вот два зубы выбил вчера. Ну это не из-за этого, конечно, тут все в порядке, - она кивнула на шорты. – А пронюхал, что ко мне повадился ходить нащ шашлычник. Во-во, идет!
Женщина машинально поправила волосы цвета моркови и консистенции мочала и облокотилась о свой прилавок.
Воркуя с шашлычником, она по временам боязливо оглядывалась по сторонам, стараясь не переставать кокетничать.
- Штранная ты, - сказала Вита, когда мужчина отошел. – Штрашно-то как! Накоштыляет тебе твой, накоштыляет! Шовсем беж жубов хочешь оштатьшя?
- Э-эх, Витка.. – вздохнула морковная женщина. – А если это - то самое?
- Шамое, не шамое, - всплеснула руками Вита, чувствуя отчего-то к этой забитой женщине симпатию. – А ешли убьет?
- Не убьет, побоится. Я к Шмавону пойду в шашлычную. Он меня уже звал. Да только как-то пока боязно. Я тут привыкла, да и вообще, - она снова огляделась с опаской. – А вот как пойму, что это точно любовь, так и уйду. И ничего он мне не сделает.
Подошли покупатели и женщина начала активнее обычного расписывать достоинства шлепанцев.
Раньше, пробегаясь по рынку в поисках какого-то особенного зонтика или красивых перчаток, Вита не вслушивалась в разговоры работающих здесь людей. Для нее, как и для любого другого покупателя, это был просто неразборчивый шум, щедро сдобренный матом, смехом, криками. Но теперь, проработав здесь почти целый день, она поняла: это не просто обмен анекдотами и пустые разговоры ни о чем. Это целый мир, мирок с шепотом и слухами. Мирок, где в более примитивной форме, но точно так же, как и везде царят жажда денег, ревность, слезы, несправедливость, радость, выгода, даже любовь, как оказалось. Вокруг шаталась молодежь, шаркали пенсионеры, туда-сюда шастали продавцы напитков и обедов.
Солнце постепенно скатывалось с небосклона; Вита чувствовала усталость, но в целом была собой довольна: как-то незаметно она продала щарфов и шапок на почти пять тысяч!
- Шесть надо было! – хмыкнул приехавший вечером Ширам. – Ну ладно, и так сойдет.
- Шойдет, ничего себе! – возмутилась Вита. – Я тут штояла весь день, шомнительный шелк и никому не нужные шерстяные шапки впаривала, а ты мне – «шойдет!»
Ширам улыбнулся, сверкнув глазами.
- А чего ты героиню из себя дэлаешь, сладкая? Дэнь как дэнь, так же как всегда. Давай я тебя отвезу, я соскучился, - он помял плечо Виты. - Я нэмного побуду шалуном, и поеду. Завтра трудный дэнь.
Не успев зайти в квартиру, Ширам принялся шерудить руками по телу Виты. И снова этот жаркий шепот с акцентом, звериный напор и две минуты отбойного молотка.
- Я устал сэгодня, - мужчина широко улыбнулся. – Завтра, как обычно, заеду, все.
И он скрылся в дверях.
Вита, так и не успев толком ничего понять, разделась и прошла на кухню. В холодильнике стояла початая бутылка шампанского и остатки жареных шампиньонов. Поужинав чем Кто-то послал, Вита пошла в ванную и долго мылась; она никогда не имела таких «двух минут» с кем-либо, кроме мужа. И с ним были не две, а двадцать две, или больше, или меньше, но замечательные минуты. Никакого отвращения к Шираму она не испытывала, но видеть его желанием не горела. И как было хорошо, что завтра его уже не будет! Гипнос ее мнение разделял, возлежа на подушках.
***
- Шладкая! Ха-ха-а!! – Кто-то уже заливался хохотом. – Шпушкайся!
Вита спустилась по прислоненной уже лестнице.
- Ну и шутки у тебя, однако! – ответила она, не в силах без улыбки смотреть на хохочущего человечка.
- А что же мне, плакать? – Кто-то извлек из кармана огненно-красный платок и вытер слезы, выступившие от смеха. – Смотри-ка, какая ты молодец! От твоей плиты скоро останется маленький камушек! Или это я молодец..
Вита взглянула в небо. Бетонная плита уже не была похожа на бетонную плиту: это, скорее, было каменной пластинкой.
- Как она меня выдержала только? – удивилась девушка. – Я только что на ней стояла!
- Я и говорю, мы молодцы. Ха-ха, как быстро движется дело!
С дерева упал спелый апельсин, Кто-то поднял его и бросил в котел, вокруг которого суетились маленькие человечки.
- Апельсиновый сироп варим, хочешь попробовать?
Кто-то взял маленькую плошку и, плеснув в нее сиропа, предложил Вите.
- Это невероятно вкусно! – воскликнула девушка, отправив в рот ложку оранжевой жидкости.
Человечек в желтых штанах жестом пригласил Виту за деревянный столик.
- Мы с тобой скоро расстанемся. Ха-ха-а!! Даже не знаю, радоваться или грустить. Наверное, радоваться! – Кто-то хохотнул. – Попробуй наши вафли.
Он протянул девушке тарелку с круглыми вафлями.
- Тут вафли из крыжовника, малиновые вафли, мятные, и еще какие-то.
Человечек сам съел одну и удовлетворенно причмокнул языком.
Вафли были мало похожи на вафли, и восхитительные на вкус.
- Как у вас все вкусно! – восторженно заметила Вита.
- Мы любим то, что мы готовим, - ответил Кто-то. – Когда будешь готовить обед или ужин для мужа и себя, помни – что это надо делать с любовью. С настоящей. Чтобы твоему бедняге не пришлось делать вид, что вкусно, как это в последнее время бывает. А чтобы было действительно вкусно!
- Что? Как это «делать вид»?
Но Кто-то, хохоча, уже выскочил из-за столика и бежал к двум соснам, размахивая своим красным платком.
Вита шла по тропинке, рассматривая цветы, деревья и суетящийся народец. Все были настолько увлечены своими делами, что ее не замечали. А если замечали, то дружелюбнее и теплее взглядов Вите видеть не приходилось.
- Крути колесо, - весело крикнул человечек, когда девушка подошла.
Через мгновение он уже кружился в своем танце, а Вита смотрела на колесо и прикидывала, сколько еще раз ей осталось к нему подойти. Мелькали буквы, десятки чужих-своих жизней проносились перед ее глазами, у каждой жизни – свое название, свои персонажи, и ни об одной из них она не имела понятия.
- А что будет, если снова выпадет, скажем, буква «М»? – крикнула она человечку в желтых штанах. – Я снова проживу тот же день?
- Если была моделью, будешь молодой мамой, - крикнул в ответ Кто-то, не прекращая свой забавный танец. – Была мясником – будешь мерчендайзером. Или мещанкой, или мечтательницей, или.. Что там выпало?
Вита посмотрела на колесо.
- «Б»! Божественно! Ха-ха-а!!- Кто-то захлопал в ладоши, - Божественно!
Хлопнула входная дверь, и Вита проснулась.
- Бодрое утро! – раздался бас из коридора. – Без пяти двенадцать уже, соня!
Девушка вышла из комнаты. Буква «б», может, это брат?
- Брат? – повторила Вита свои мысли.
- Нет, Бог! – подмигнул парень. – Бедра пока закончил, брюшной пресс сегодня начал. Блин, еще чуть-чуть – и я точно буду богом бодибилдинга!
Вита потерла глаза, чтобы согнать остатки сна, и обнаружила, что перед ней и действительно накаченный, мускулистый парень. Она пощупала его бицепсы и нахмурилась:
- Ты и правда считаешь, что это красиво?
- Барышням нравится, это не показатель? – весело ответил брат. – Ты бы предпочла, что б я был безразмерным бегемотом? Лучше скажи-ка, с кем сегодня ты идешь?
- Куда?
- А-а, - рассмеялся брат. – Я всегда говорил, переизбыток культурного образования ни к чему хорошему не приведет! Куда, куда.. Блин, Витка, если ты не пойдешь в Большой на свой этот балет, то пойдешь в другое место. Я на вечер уже планы построил, ко мне две близняшки придут в гости.
- А-а, балет, - улыбнулась Вита. – Надо было догадаться.
Она вернулась в комнату и бросила взгляд на стол: среди бумажек и банковских карточек девушка обнаружила запечатанный тест на беременность.
- Блин, этого еще не хватало, - воскликнул брат, увидев в руках у девушки белую полоску. – Витка, бросай шутить!
Через пять минут Вита вышла из ванной.
- Шутки были вчера, - проговорила она. – Боюсь, я беременна.
- Блин! Все, конец безмятежной жизни, - последовал ответ. – Конец безбедному и беззаботному существованию! Блин, а я тебя предупреждал – будь бдительна! Да разве ты будешь!
- А чего ты бешеный такой? – удивилась Вита. – Я же беременна, не ты!
- Блин, беспечная ты моя! А если бабушка узнает об этом – беда! И тебе, и мне. Она ведь каждый раз приговаривает «Узнаю, что творится бардак – брошу вам помогать!» А ее «помощь» – наша жизнь! Перекроет нам подачу топлива – и баста! Мы без средств останемся! И что, мне бензозаправщиком идти? А ты, белоручка такая, еще и беременная, что делать будешь?
Еще через полчаса Вите стало понятно, что они с братом всю жизнь бьют баклуши, являясь баловнями своей богатой бабушки. Она еженедельно шлет им баснословные суммы и негласно поощряет их безделье. Но чего она не допустит – так это «беспредела» и «бардака», как она выражалась. Тем более такого, как беременность любимой внучки.
- Так что, Витка, давай: либо бегом замуж, либо бегом.. блин.. ко врачу.
Брат обнял девушку за плечи и вздохнул.
- Я не меньше твоего боюсь бедности. Блин, мы же с тобой даже не знаем, как это! Понятно, я бы продал свой клуб, а ты бы заложила брюлики, но а потом что?
Он хлопнул себя по бедру.
- Да блин, ты – и беби! Да еще и безотцовщина! Это же безумие!
- Почему безотцовщина? – возмутилась было Вита, а потом подумала, что и правда не знает, кто отец ребенка. – Ну, не от святого же духа..
- Блин, понятно. Ну ты скажи, кто отец-то? Этот твой боксер что-ли? Безмозглый тип. Или тот баскетболист, с которым ты жила аж целую неделю, а потом сбежала? Блин! Или этот якобы бы банкир, бедный, как честный крестьянин? Дурил тебе голову целый год! Или тот бабник, пленивший тебя вроде как своей любовью к балету? Ох, эти бабники, чего только не выдумают! Нет, скорее всего это бармен, с которым ты познакомилась как раз месяца три назад! И в Большой вы идете сегодня вместе, неспроста это!
- Бармен, говоришь? – рассеянно ответила Вита. – Да, наверное, это он.
- Ха-ха, ну ты даешь, сестренка! – загоготал брат. – Блин! «Наверное, это он»? Бли-и-ин!
- Брось смеяться, это не смешно.
- Да уж, не смешно. Давай тряси барменчика, чтоб бегом в ЗАГС, иначе я с ним буду дело иметь. А не поможет – будем дальше думать.
Они пошли на кухню. Открыв холодильник, Вита нашла там только бананы.
- А чего-нибудь посерьезнее нет? – спросила она.
- С какой стати? Блин, скоро ты будешь меня гонять за каким-нибудь балыком или беконом? Что беременной там еще захочется? Буженинки? Пусть твой барменчик бегает! Как его, Борислав, кажется? Блин, а наш холодильник в полном порядке! У меня белковая диета, а ты дома кушаешь редко, по большим праздникам, так сказать. Рестораны, кафе и все такое. И чтобы баранина была не жирная, а базилик свежий. Избалованная моя сестра, блин! Ты там свой балет не пропустишь?
Вита вернулась в комнату, и покопавшись снова в бумажках на столе, нашла билет. Судя по времени начала, пора было собираться. В гардеробе были в основном платья белого и бежевого цветов. Изысканные, женственные. Надев бежевое на тонких бретельках, расшитых бисером, Вита вышла в коридор.
- Безупречна, как всегда! - откомментировал немедленно брат. – Слушай, а дай мне свой «бентли», а? Только на сегодняшний вечер. Хочу сразить близняшек. Блин, я буду бесподобен!
- Да пожалуйста, - ответила Вита, подумав, что водить машину так и не научилась, и учиться будет точно не сегодня.
- Я тебе такси оплачу. Только ты набери, прежде чем вернешься домой, брат хохотнул. - А то вдруг я тут беспредельничать вздумаю?
- Ты такой богатенький, чего бы тебе не снять номер в гостинице на ночь?
- Блин! Витка, ты мыслишь иногда, как базарная бабенка, и откуда в тебе это? Снять номер – это слишком недвусмысленно. Близняшки все поймут и вообще откажутся встречаться со мной. А ты бы их видела, упустить никак нельзя: обе одинаковые, только одна брюнетка, а другая блондинка. Врозь – ничего особенного, но вместе, блин! Я балдею!
- Хоть в ресторан своди, для приличия. А то сразу домой, по-твоему, не двусмысленно? – Вита подмигнула брату. – Я бы не пошла.
- Ой, твоя бы молчала, блин! – парень кивнул на живот. – Само целомудрие. Давай решай вопрос, я даже думать об этом не хочу! У меня так проблемы с потенцией начнутся, а это блин, безобразие.
- Они и так начнутся, ты же бодибилдингом занимаешься.
- Не болтай, блин, о чем не знаешь! – нахмурился брат. – У меня все четко, и белковая диета! Я себя берегу и знаю, что делаю.
Позвонил таксист и сказал, что машина подана.
Через час Вита стояла у Большого и оглядывалась по сторонам, надеясь угадать, с какой стороны к ней подойдет отец ребенка.
Она не чувствовала, ни тошноты, ни недомогания: наверное, срок был совсем маленький. В голове крутились душераздирающие ролики про аборты, и постепенно Вита пришла к мысли, что пойти на это не сможет. От трех вариантов развития событий осталось два: брак или бедность.
- Привет, балетоманка! – и поцелуй в шею.
- Борислав?
Перед Витой стоял парень в балахоне и бейсболке. Она опешила.
«В Большой в таком виде, какое безобразие. Безвкусно и не подобает случаю!»
Девушка подумала, что день в образе богачки как-то незаметно, но наложил свой отпечаток на ее мысли.
- Ты чего блеклая такая? Я все деньги потратил на билеты в этой твой ВИП партер. Сама говорила, балконы и бельэтажи для бедняков.
Парень сдвинул бейсболку козырьком набок и закурил.
- Слушай, это.. – Вита замялась. – К делу. Я беременна.
Борислав несколько секунд смотрел на нее опустевшими вдруг глазами. Потом зачем-то подтянул брюки и залпом докурил сигарету.
- Беременна, - повторил он. – От меня?
- Бесспорно.
- А может, спорно?
- Все ясно, классика жанра, - вздохнула Вита. – Чего от тебя еще ожидать было? Бармен. Барменчик.
- Избалованная богачка! – парировал Борислав. – Да погоди, я так не хочу. Я же не скотина какая-нибудь.
- Вот и я подумала, со скотиной я не стала бы встречаться и в театр ходить. Хотя одет ты странновато.
- Ты сама говорила, что тебе нравится мой стиль. Я не следую моде.
- Заметно. Очень.
- Мы не о том. Это мой ребенок?
- Безусловно.
- Что ты заладила: бесспорно, безусловно! – воскликнул Борислав. – Почему ты так безоговорочно уверена? До того, как мы познакомились, я в баре видел тебя то с одним, то с другим. И это явно не братья твои! А как ты была безутешна после того, как тебя бросил этот твой бабник! Тогда я к тебе и подошел, ты мне все рассказала. Помнишь? Или бренди в тот вечер мозг совсем затуманило?
- Я не навязываю ребенка, - спокойно ответила Вита. – Ты мне нравишься, несмотря на твой балахон. А может, и действительно - благодаря ему. Но чтобы принять беременную (не факт что от тебя) девушку - надо сильно ее любить. Кажется, это не наш случай.
- Да ты пойми: я же учусь, живу с родителями. Ты все это знаешь. Не бросаю на ветер бешеные суммы, как некоторые; у меня их просто нет! И жизнь у меня не беззаботная, для меня купить такие вот билеты – не так просто! Я теперь почти банкрот, - горько улыбнулся Борислав. – И ты! Брякаешь такое! С твоими запросами, чего ты хочешь от меня?
- Я думала, может, мы поженимся? – Вита изо всех сил старалась думать о брате и о том, что она пытается спасти жизнь себя и брата. И кого-то маленького внутри. – Но ты только представь: тебе придется батрачить, а я буду считать каждую копейку и брюзжать.. Да, перспективка безрадостная.
- А чего это ты вдруг так заговорила? – растерялся парень.
- А как еще? Мне надо решать, сроки поджимают.
- Не только тебе, мне тоже надо решать, - сказал Борислав. – Я тебе наберу. На балет мы уже опоздали. Вот и первые деньги, вылетевшие в трубу. Беда не приходит одна.
Он рассеянно улыбнулся и зашагал прочь. Вита, в своем бежевом платье и босоножках на высоком каблуке переминалась с ноги на ногу. Домой идти не хотелось вовсе – что она скажет брату? Покопавшись в сумочке, среди прочего барахла она нашла банковскую карточку. Порывшись еще, обнаружились бумажки с пин-кодами от многочисленных таких же карточек, оставленных дома на столе. Девушка побрела к ближайшему банкомату и через какое-то время у нее в руках похрустывали свеженькие банкноты.
Она отправилась в отель и сняла номер на ночь.
Поднявшись к себе, Вита скинула босоножки, сумочку бросила на кровать и вышла на балкон. Божественный вид на вечерний город, который уже зажигал огни. Настроения не было совершенно. Вита надеялась, что Борислав поймет вдруг, что любит ее, разыщет и бросится ее целовать, сделает предложение.. Тоже классика. Вита надеялась, что он позвонит.. Но не думала, что так скоро!
- Вита, привет, - услышала она в трубке его голос. – Я подумал тут..
Девушка устало откинулась на большую кровать. Наконец-то. Она бы и не стала встречаться с безнравственным человеком! Он все понял и принял, а иначе не могло быть.
- ..подумал, я денег найду. Только чтобы мы больше не виделись. У меня вся жизнь впереди, да и у тебя тоже. Бебику этому не суждено быть. Ну, если решишь, что хочешь оставить – я тебе деньги все равно отдам, но мы видеться не будем. Ты.. ты пойми.
Он положил трубку.
Вариантов по-прежнему было два: богатство или бедность. Но думать уже не хотелось совсем. Отключив телефон, девушка закрыла глаза. За окном бушевала ночная жизнь, веселье набирало обороты. Вита боялась, что ей придется провести ночь с бессонницей, но заснула моментально.
***
- О-о! – вскрикнула она, едва удержавшись на том, что осталось от ее бетонной плиты.
- о-О! – передразнил ее Кто-то внизу, забавно балансируя на одной ноге. – Ха-ха-ха! Смотри, как низко, прыгай!
Лестницу прислонить было уже действительно некуда, и бетонная пластинка висела низко над землей. Она покачнулась, и Вита в принудительном порядке прыгнула вниз.
- Ну и задачки: бедность или богатство! – вздохнула Вита. - Это же так банально!
- Да? А я думал, это оригинально! Ха-ха! Ну, по крайней мере, не так просто.
- Совсем не просто, - согласилась Вита.
Один из ярких человечков подошел к Кому-то и протянул холст с чьим-то портретом.
- Ха-ха-ха-а-а!! Вот это наш человек! – Кто-то расцеловал портрет и отдал его обратно человечку.
- А кто там? – поинтересовалась Вита.
- А там тот, кто должен быть! Ха-ха, трудно поверить иногда, что так все меняется! На, посмотри.
Он протянул Вите портрет мужчины: на его губах застыла добрая улыбка, глаза были ясными и чистыми, взгляд – приятным.
- Хороший портрет, - девушка повертела его в руках. - А чему ты так обрадовался?
- Тому, что портрет получился наконец хорошим! Это то ли наша заслуга, то ли вот этого мужчины. Ха-ха-ха!! Мы молодцы. Пошли.
Они неспеша побрели вдоль аккуратных грядок с огненной морковью, и чудесными фиолетовыми баклажанами; мимо апельсиновой рощицы и разноцветных домиков.
Недалеко горел маленький костер. Кто-то взял Виту за руку и подвел к огню. Вокруг суетились человечки; кто-то жонглировал картошкой и яблоками, кто-то подкидывал дров.
Кто-то подошел к человечку в зеленом комбинезоне и взял у него из рук холст, уже стянутый с подрамника. Вита заметила, что подрамник бросили в костер.
- На, посмотри.
Девушка расправила портрет и вскрикнула от неожиданности: то же лицо, которое она видела на холсте несколько минут назад, только мрачное и уставшее. Пустой взгляд, опущенные уголки губ.
- Боже мой, что это? – спросила Вита.
- Это то, каким он был, - весело ответил ее спутник и бросил холст в костер. – а мы тут яблоки с картошкой печем.
- Значит, и мои такие вот портреты у вас есть?
- О, я не знаю, - подмигнул Кто-то. – Я не художник даже.
Они шли к двум соснам, и Вита заметила, что ее бывшей плиты не видно, только маленький кусочек бетона.
- Да, - повторил Кто-то ее мысли. – Скорее всего, это последний раз, когда ты крутишь рулетку. Давай.
Вита чуть помедлила и крутанула колесо. Сосны мирно поскрипывали, обласканные теплым ветром. Кто-то кружился в одному ему понятном танце, подпрыгивая и хохоча.
Стрелка показала на букву.
- «О»! О! Ха-ха-а-а!! – человечек хлопнул себя по коленке. – Отлично!
Вита проснулась от громкого оханья в соседней комнате. Она встала с кровати, заметив, что это очень тяжело – вставать с кровати. Хотелось вернуться обратно, под одеяло. Предчувствуя неладное, она подошла к зеркалу в коридоре и охнула: на нее смотрела оплывшая женщина с обвисшим овалом Витиного лица. Волосы, очевидно, были обесцвечены и торчали клочками. Обабилась.
- О, Господи! – выдохнула девушка.
На пороге гостиной она остановилась. На диване под одеялом лежал огромных размеров мужчина и обсасывал куриные кости. Его пальцы были перемазаны жиром, подбородок блестел.
- Ох, снова твой Осип объелся, - сказал он. – Очень вкусно обмакивать курицу в этот ореховый соус.
- Еще же утро! Какая курица с орехами, Осип? – Вита не переставая думала о том, как она отвратительно выглядит. И еще о том, что тоже не прочь отведать курицы.
- Однако! Что это с тобой, не выспалась? Утро, утро.. И что, овсянку есть надо? Давай овсянку!
Вита огляделась: всё – обои, обивка мебели, одеяло – было обляпано жирными пятнами, обмусолено и вид имело ужасный. Настолько ужасный, не подлежащий облагораживанию, что хотелось залезть под одеяло к Осипу (кто бы он ни был) и присоединиться к трапезе.
- Давай, Вит, обедать, - сказал мужчина, почесывая пузо. – Давай тот окорок, который мы вчера купили. Помнишь, нас обвесили, обжулить хотели. Не на тех напали!
Он омерзительно захихикал и вытер сальный подбородок.
Вита отправилась на кухню, и придя туда, оторопела от обилия еды, которой был завален холодильник. Откопав окорок, она обнаружила, что уже исходит слюной.
Обжоры, вот кто они такие.
Обжарив окорок в оливковом масле с овощами, положив все на огромное блюдо, она вернулась в комнату и с одышкой опустилась в кресло рядом с диваном. Осип облизнулся, отодвигая тарелку с куриными объедками.
Они причмокивали и похрюкивали от удовольствия. Окорок с овощами действительно был вкусный.
Обжоры, однозначно.
- Да-а, обкормила ты меня совсем, - довольно протянул Осип. – Теперь можно отдохнуть!
- От чего? – вяло удивилась обалдевшая от обеда Вита. Она обмякла в кресле и отчаянно гнала мысль, что отдохнуть и правда есть от чего.
- Как это? Странная ты, однако! Сама всегда говоришь : «Отдыхай, отдыхай, а когда устанешь отдыхать – возьми и отдохни»! А мы и вовсе обязаны сейчас отдыхать. Почему? Да потому что отпуск.
- И мы так его проводим, одуревая от еды?
- Наслаждаясь едой! Мы просто отдыхаем, как всегда. – Осип облизывал пальцы. - Тебе не нравится? Однако, ты сегодня однозначно странная!
- Однако, однако.. – нехотя передразнила Осипа Вита. – Обленились мы совсем, мне кажется. Отчего бы нам не поехать на дачу, она же есть?
- О, дача.. Ослепительный особнячок, с огромными окнами, и недалеко ореховая рощица и озерцо, а в лесу олени бродят. Я хожу на охоту, а ты делаешь отменное жаркое из оленины. В маленьком огородике свои огурчики – хрустят так, что можно ведро съесть одним махом. В садике огненная облепиха, а какое варенье ты из нее делаешь! Оладьи по утрам, с таким вареньем – о-о-о!! Обалденная дача у нас! Будет.
- Ты так все описал, я думал, она у нас есть!
- Надо обзавестись. Я так описываю, как мы оба придумывали, - мечтательно вздохнул Осип. – Только мы не олигархи. Хоть мы вполне обеспеченные люди, надо для покупки такого особнячка кое в чем себе отказать. В этих отменных обедах, например.
- А по-моему, мы просто обленились и ослабли настолько, что..
- Ты чего озлобленная такая? Где моя добрая, образцово-показательная Вита? Как приятно после обильного обеда помечтать, не порти все! У нас отпуск, мы отдыхаем!
Вите хотелось бежать без оглядки, опрометью, от этой неправильной обломовщины. Она поднялась было, бесцельно пошаталась по квартире, а одышка, такая непривычная, мешала нормально двигаться.
Обессиленная от пустых передвижений, Вита опустилась на диван рядом с Осипом.
- Какая охота? – усмехнулась она. – Тебя одышка не мучает?
- Конечно, мучает. Поэтому я предпочитаю отдыхать лежа. Плевать мне на ожирение и всякие осложнения, которыми любят пугать. Обмен веществ, обмен веществ.. У меня отличный обмен отличных веществ! А оленины мы поедим, обзаведемся только особнячком с озерцом..
Осип задремал, а Вита, осоловевшая, сама того не замечая, предалась мечтам об ореховой роще и огненной облепихе.
Так прошел день. Под засаленным одеялом, в обворожительных мечтаниях.
Вечером к Вите на кухне присоединился Осип. Она готовила отбивные под одобрительное курлыканье ожиревшего мужчины.
- Нашего оболтуса надо откормить, а то он совсем отощал!
- Какого? – обернулась Вита.
- Здрасьте, у нас один обормот и есть. В лагерь уехал с одноклассниками – говорит, я с вами отдыхать не хочу. Обидел отца! Я ему только добра, как говорится. А он мне – обжирайтесь одни, без меня. Отстой, говорит, а не отпуск. Охамел, ну и ладно. Возраст такой у охламона.
Вите стало мучительно стыдно. За свое отталкивающее отражение в зеркале, свою талию, в обхвате похожую на вековой дуб. За свой аппетит, за Осипа. За обляпанные маслом обои.
Она с омерзением посмотрела на отбивные: сочные, розовые с прожилками – и слюна предательски потекла.
Со смешанным чувством вожделения и протеста Вита бросила отбивные на раскаленную сковороду: они зашипели, отражаясь в зрачках двух нависших над плитой обжор. Когда гора отбивных остывала на окне, Осип откупорил бутылку пива.
- Будешь? – он кивнул на пиво. – Отпуск все-таки.
- Ой, ну давай, терять уже нечего.
- Другое дело! Вот моя образцово-показательная Виточка! Откушаем же отбивных!
Через полчаса Осип смачно отрыгнул.
- До отвала потому что! Отрыжка – комплимент хозяйке, - он довольно потер обрюзгший живот, и глаза его увлажнились. – Иди сюда, обниму тебя. Ты так очаровательно сегодня ешь, как будто стесняешься. Помнишь, как мы с тобой познакомились? За обедом, в буфете. Взяли одно и то же, у тебя омлет упал на пол, и я тебе отдал свой. Ой, это было очень непросто!
Вита хохотнула и прилегла рядом с этим толстым мужчиной, отупевшая от еды.
- Дай-ка я тебя обниму, - снова сказал Осип.
Он, не двигаясь, вытянул руку и ощупал Виту везде, куда мог дотянуться. Потом сказал повернуться на бок и еще через пару минут задвигался медленно, очень медленно, совершая известный всему человечеству акт.
- Ох, ох, отлично, - охал Осип.
Ощущения Виты были двойственными, как и весь день – омерзительно и хорошо. Хорошо -потому что это казалось обычным, привычным. От целого дня, проведенного дома, без свежего воздуха, от лежания на диване и обильных приемов пищи голова кружилась. Где-то их отпрыск бегал по опушкам с одноклассниками, наверняка пил пиво и курил, отрывался по всем пунктам, отдавался всем радостям жизни. А они- его отец и его мама, Вита - колыхались в такт, как две оплывшие, мягкие тучи, на обмусоленном диване.
«Нет, это все-таки отвратительно», подумала девушка.
- Ох, отличненько. О-о-ох! – выдохнул Осип и, сотрясаясь всем телом, скоро обмяк.
Они долго не могли отдышаться.
- Ну ты как, очухалась? Это было отменно! Подкрепиться бы.
Вита ощутила приятное чувство голода, и они с Осипом отправились на кухню. Открыв деревянный бочонок с копченым омулем и банку соленых опят, они вернулись на свой диван.
- Вот это отдых! Таким и должен быть отпуск, - отметил Осип, отправляя в рот кусок омуля.
- Мы после этих опят и рыбы обопьемся, - сказала Вита.
- Ну ты опять все портишь, однако! – Осип машинальным движением вытер пальцы об обивку дивана. – Сейчас бы еще обсыпную булочку, какие мы с работы приносили в том году, помнишь?
- Да, - ответила Вита, накалывая на вилку опята.
Через час она отправилась в свою комнату: спать вместе с Осипом она не хотела, да и не могла – они были слишком большими, чтобы с комфортом провести ночь. На прощание он чмокнул ее в щеку, не вставая с дивана.
Гипнос, ошарашенный, влез в окно и осторожно подкрался к девушке, которую знал, как Виту.
***
Девушка оказалась на земле, а рядом с ее головой болтался в воздухе серый камушек. Через секунду она услышала знакомый заливистый хохот, и повернувшись, увидела Кого-то. Он бежал к ней, размахивая тарелками.
- Ха-ха-ха-а! Не желаете фруктового салата, молочного коктейля, персиков в сливках, вареников? Ха-ха-а! Не могу!
Вита схватилась за бока и с облегчением вздохнула: она была прежней, стройной.
- На букву «о» не так уж много блюд, - заметила она.
- Да? А разве запеченная осетрина не стоит их всех? – Кто-то смешно поднял брови вверх. – Все хорошо в меру, не так ли? Ха-ха-ха-а!
Человечек в желтых штанах сел на траву рядом с Витой.
- Что делать с этим камушком? – девушка показала на крошечный кусочек бетона.
- А это мы Никому отдаем. У нас взаимовыручка.
- Никому?
- Ох, этот Никто, - махнул рукой человечек. – Мне его методы не нравятся. Но, надо признать, работают они не хуже моих!
- Я не понимаю, - Вита пожала плечами. – Ты о чем?
- Ха-ха, да я и сам не понимаю. Я же говорил – хорошо, что я не претендую на звание эрудита. Знаю только, что вас таких много, очень много, мне одному бы никогда не справиться. – Кто-то засмеялся. - Ха-ха-ха! За теми вот лесами живет Никто со своим народом. Суть его дела в том же – он помогает людям. Но как! Умора! Ха-ха-ха!
- Что, так плохо? – нахмурилась Вита. – А почему ты смеешься?
- А плачет у нас Никто, - развел руками человечек. – Они все там целыми днями рыдают. Строят дома из таких вот остатков вашей беспричинной тоски – и плачут. Рисуют, кушают – утирают слезы. А когда какой-нибудь меланхолик попадает туда и крутит рулетку, Никто просто заходится в рыданиях! Ха-ха-ха! Заходится, понимаешь? Весь синеет! Ха-ха-ха-а-а!
- Ужас какой, - воскликнула Вита.
- Да-а, - Кто-то перевел дух. – Зато помогает! Только представь, как э-э.. гостям.. хочется вернуться к своей, настоящей жизни. Ты однажды почти к нему угодила! Он у нас на букву «Н», маленькое такое деление «Н». Ха-ха!
- Да? А я не обратила внимания..
- Ха-ха-ха-а! Видели чудачку? Выбирает себе жизнь и не обращает внимания на детали!
Человечек поднялся и взял серый камушек.
- Хочешь еще другой жизни? – весело подмигнул он Вите. – Могу в качестве бонуса дать разок покрутить рулетку.
- Нет! – вскочила Вита. – Спасибо за все, но я давно уже хочу вернуться в свою жизнь, к своему мужу, к своему прошлому, настоящему и будущему!
- Ха-ха! Ну и хорошо!
Кто-то весело закружился в танце. Вита улыбалась и думала, что привязалась к этому странному человечку.
- Слушай, - остановился он. – Давай ты к нам больше не попадай. Ни сюда, ни к Никому. Если потребуется когда-нибудь – лечись дедовским методом. Ха-ха-ха-а! Как? Да просто устрой себе день на какую-нибудь букву. Например, на ..«С»! Съешь слабосоленую селедку, займись сумасшедшим сексом.. Ха-ха-ха!! Лучше наоборот! Выпей сидра..
Голос Кого-то становился слабее и дальше, Вита начинала просыпаться.
- .. смастери самокат, сочини стих…. стань счастлива…. ха-ха-ха! стань счастливой!.... слышишь? ..без всяких букв…. ха-а…
На утреннем небе собирались облачка. Вита открыла глаза и потянулась. Потом спрыгнула с кровати и обошла квартиру: это был ее дом. Никаких засаленных обоев, никаких вибраторов под ванной, книжные полки заставлены писателями на все буквы алфавита..
Поворот ключа в дверном замке – вернулся от родителей муж.
Вита бросилась ему на шею.
- Что с тобой? Ты давно так меня не встречала! – он растерялся, а потом крепко ее обнял.
- Я соскучилась, ты представить не можешь как!
Наверное, он действительно не мог себе этого представить. Вита гладила его лицо, шептала что-то глупое и ласковое.
Она не тряслась от счастья, не заикалась от радости. Ей просто было хорошо. Наконец-то все, без видимой причины, было просто хорошо.