Заполнив бланк печатями и подписями, Дмитрий пришёл в отдел по трудоустройству, уже в другой кабинет, хваля себя за терпение и настойчивость. Ему показалось насмешкой вручение точно такого же бланка с пустыми строчками для печатей. У него возникло ощущение, что получать пособие по безработице – это какая-то неосуществимая мечта, по крайней мере, для него.
Но он всё-таки стал ходить с этим бланком по городу, утешая себя мыслью, что будет лучше знать город.
В одном из магазинов нужен был охранник, и его попросили зайти завтра. Магазин был солидный, и Диме очень захотелось в нём работать. Но возьмут ли его, судимого? Он ничего не сказал и ушел, решив не возвращаться.
Ему надоедало ходить подолгу, он уставал. В один из дней Дима встретил старого приятеля по колонии, который освободился около года назад. Бывший сокамерник пригласил его домой и обильно накормил.
Своим жизнерадостным видом Андрей вселил в Диму надежду и оптимизм. Он не имел никакой специальности, но был устроен на работу в нескольких местах, а самое интересное – ещё и стоял на учёте в бюро по трудоустройству и получал пособие как безработный. До самого вечера они разговаривали. Дмитрий узнал, что Андрей ещё и подворовывает, где что плохо лежит. Понятие «плохо лежит» относительное: то, что доступно для «профессионала», совсем недоступно для дилетанта.
Когда-то Дима сильно выручил Андрея в колонии, и теперь тот старался его отблагодарить. Он подарил Диме замшевую дублёнку – конечно же, ворованную, - и Дима не избежал соблазна сразу же её надеть. Она так ему понравилась, что он решил ходить в ней, несмотря на риск встретить хозяина. «Мало ли в городе таких курток?» - успокаивал он себя, но всё-таки срезал кожаные ремешки с застёжками на воротнике, тем самым видоизменив «палёную» вещь.
Андрей с гордостью и некоторой хвастливостью показывал свой обширный гардероб, практически весь состоящий из краденых вещей, показал и погреб, заполненный ящиками и банками. У Димы разбегались глаза при виде дорогого бальзама, ящиков со сгущёнкой и тушёнкой. Две большие фляги были заполнены мёдом. С доверчивостью сокамерника, делившего когда-то с ним пайку хлеба, Андрей рассказал о складах, которые он обворовывал вместе со своими подельниками.
С этого дня Дима стал целыми днями пропадать у него, так что жена забеспокоилась, не нашёл ли он любовницу. Но даже узнав, что их связывает чисто мужская дружба, всё равно была недовольна его долгими отсутствиями. Андрей с друзьями кроме краж с квартир и складов, снимали колёса с машин и лобовые стёкла. Они не брали Диму с собой, так как помощник им был не нужен, а лишний подельник – это лишний рот при делёжке добытого. Ценностью для них была информация (по воровскому «наколка») о том, где что можно стащить, и без особого риска. Чем более доступным и менее охраняемым был объект кражи, тем более ценной была «наколка».
Конечно, если бы Дима имел хорошую «наколку», он мог бы войти в общее дело с Андреем, но так как он лишь недавно освободился, то не владел никакой стоящей информацией. У него не было ни инструментов для кражи, ни транспорта, ни связей со скупщиками краденого.
Получать пособие по безработице ему так и не пришлось – он устроился в одну из организаций шофёром и грузчиком. Но материальные проблемы не закончились. Организация, в которой он работал, оказалась какой-то полулегальной: трудовой договор не заключали, зарплату не выдавали месяцами. Он с помощником развозил пиломатериал, и они приноровились продавать плахи и дрова «налево». Через четыре месяца хозяин предложил взять вместо денег пиломатериал. Лес был дорогой, пользовался спросом, поэтому Дима недолго колебался и согласился с таким бартером. Радуясь, что ещё так обошлось: ведь многие не могли добиться никакой зарплаты почти по году.
Получив «зарплату», Дима больше не пошёл на работу, посчитав, что и так очень долго работал в этой фирме, из которой за время его работы уволились очень многие.
Большая часть денег от проданного леса ушла на выплату задолженности за общежитие, а остальные растаяли, как снег в тёплую солнечную погоду, за несколько дней.
Долгое время он сидел дома, отдыхая от работы и читая книги. Соседи и подруги его жены, уходя на работу, просили присмотреть за своими детьми. Постепенно в их комнате образовался небольшой детский садик, а он был в роли нянечки. Многие женщины были без мужей, но имели двоих, а то и троих детей. У кого муж сидел в тюрьме, у кого – спился, погиб, кто-то просто бросил семью, а некоторые и замужем никогда не были.
Дети были постоянно голодные, а у Димы у самого были проблемы с продуктами. Но невозможно было не поделиться с ними тем, что есть. Их детская наивность и непосредственность умиляла, и в то же время становилось страшно за их будущее. Эти пятилетние дети напомнили ему его детство: ведь он тоже в этом возрасте больше думал о еде, чем об игрушках.
Одинокие женщины, долгое время не получавшие детские пособия и дошедшие до крайней нужды, стали жаловаться во все инстанции и устраивать митинги. Чиновники, выходя к ним, много говорили, успокаивали, обещали, просили потерпеть, подождать, ссылались на федеральный центр, задерживающий финансирование, на бюджет, на почту и банки. Особенно нуждающимся матерям-одиночкам всё-таки выдали по мешку картошки не лучшего качества.
Проходя по коридорам общежития в кромешной тьме – не было электролампочек – и натыкаясь на валяющихся на полу пьяных мужчин, Дмитрий грустно думал о перспективах своей дальнейшей жизни и о судьбе страны. Включив телевизор, смотрел и слушал бесконечные дискуссии, споры, диспуты депутатов и политиков о том, что делать, как выводить страну из кризиса, как покончить с преступностью.
Ему всё труднее становилось избегать мыслей о криминале, и он начал планировать в уме ограбление. В новостях он как-то услышал о мужчине из Москвы, покончившего жизнь самоубийством из-за того, что остался без работы, без средств к существованию и не мог содержать семью. Дмитрий не мог понять этого поступка: такой выход ему казался совершенно нелепым. Иначе как проявлением слабости, малодушия, трусливого убегания от проблем его не назовёшь. Это и предательство по отношению к семье, оставшейся теперь без отца.
А по телевизору красноречивые политологи и экономисты предлагали всевозможные варианты выхода страны из экономического кризиса. Один остроумный журналист, недавно вернувшийся из командировки, рассказывал о том, что в Америке удивляются тому, что у нас в стране до сих пор летают самолёты, работает почта, ходят поезда. По данным аналитических центров и по всем расчётам, проведённым с помощью компьютеров, в нашей стране должна быть уже полная анархия, гражданская война, а на улицах должны были валяться трупы.
Наконец он решился идти «на дело». Человек, учивший его воровать, когда ему было лет 15, говорил: мы идём не воровать, а брать. Пётр – так звали «учителя» - говорил, что всё коммунистическое, государственное – это наше общее, а мы из него берём намного меньше, чем нам положено.
Пётр, правда, учил воровать только государственное, а сейчас и не поймёшь, где частное, а где государственное. А частное – это часто бывшее государственное.
Сидя в колонии, Дима знал, что многие освободившиеся возвращаются с новыми сроками: кто-то по второму, кто-то по третьему разу. Это было так привычно, что никого не удивляло – наоборот, удивляло, если человек, освободившись, никогда больше не попадал в тюрьму. Была такая примета: если человек первый раз попал в тюрьму, то это может быть случайностью, а если во второй раз, то это уже не случайность, а закономерность, и он обязательно сядет в третий раз.
Глядя на некоторых радостных освобождающихся, он, зная их несложную психологию, был убеждён, что они обязательно вернутся в колонию, и почти всегда оказывался прав. Дима даже уже знал все рецепты и условия, чтобы избежать такой судьбы, и он делился своими мыслями, обдуманными и проверенными на опыте многих заключенных, но вскоре понял, что людям без толку советовать и подсказывать: всё равно, пока не убедятся на собственном опыте, ничего не поймут. А многих и свой опыт ничему не учит.
Крепко задумавшись перед своим освобождением, Дима задавал себе вопрос: как больше не сидеть? Что нужно сделать, чтобы никогда не попадать в тюрьму? Как вырваться из этого арестантского круговорота? Как хотя бы максимально оградить себя от риска лишиться свободы?
Ответ был прост и очевиден: не нарушать закон и дружить с уголовным кодексом, как говорил Остап Бендер.
У каждого заключенного была своя слабость, свой порок – как говорится, где тонко, там и рвётся. Один постоянно сидел из-за своего буйного характера, другому в детстве спускались все его шалости и хулиганские выходки, которые во взрослом состоянии уже попадали под статью Уголовного Кодекса. Третий постоянно сидел из-за болезни – клептомании. Почти всех объединяло то, что преступления совершались, как правило, в алкогольном опьянении.
Дима пил всегда умеренно, не терял контроль над собой, драк и ссор избегал, но лень – мать всех пороков – крепко сидела в нём с детства. Лень физическая и умственная, из-за которой он практически не учился в школе, а только «просиживал штаны». В итоге он не приобрёл ни образования, ни специальности. Глупым он не был – так считали все учителя и одноклассники. Только что толку? И вообще, чем оценить ум, каковы его критерии? Есть, конечно, тесты, проверки уровня интеллекта, но все-таки понятие «ум» довольно относительное. К тому же бывает в жизни и «горе от ума».
Дима знал одного парня в детстве – играл с ним в футбол, - так тот отучился во вспомогательной школе и никогда не читал книг, не получил никакой профессии. Но он очень удачно вписался в новые рыночные времена. Начинал с розничной торговли вина и водки из-под полы, а сейчас уже был хозяином нескольких магазинов в городе.
Скорее всего, для успеха в жизни нужен сильный характер. Но и при уме и сильном характере будет трудно, если не будут сопутствовать удача, везение, провидение.
Дима хотел бы иметь своё «дело», быть самому себе хозяином: вставать, во сколько хочешь, ни перед кем не отчитываться. Но он понимал, что вот именно для того, чтобы было своё «дело», для того, чтобы меньше работать, нужно много поработать. Тут-то и нужны ум, характер, благосклонность фортуны. Да и где взять первоначальный капитал?
Практически все предприниматели в 90-х годах прошли путь криминала. Самый безобидный его вид – укрывательство от налогов. Но многие бизнесмены в прошлом были настоящими бандитами. Счастливчики те, кто получили готовый бизнес от родителей. А сколько людей сломало себе шею в погоне за быстрым обогащением! Сколько трагически погибло или обанкротилось! Этого никто не считал…
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/05/15/275