Отрывок из романа "Соленый привкус надежды".
Незаметно закончился вечер, и июльское солнце, кажется обреченное па-
лить землю вечно, уже не освещало даже полоску горизонта над рекой. На-ступила тихая летняя ночь. Такая тихая и такая светлая, какая она бывает в наших местах только в июле, в разгар самых жарких дней и ночей.
Ужин был закончен, и я после просьб и препирательств с Ларисой все-таки настоял на том, чтобы бинты с моих рук сняли. Лариса просто залепила раз-битые костяшки моих пальцев лейкопластырем. Ссадины на ладонях были не очень глубокими и уже покрылись коричневой коркой. А вот бинты с моей головы Лариса снимать отказалась наотрез.
- Тебе идет! – смеялась Татьяна – «Голова обвязана, кровь на рукаве…». Ты у нас настоящий Щорс.
- Хорошо вам шутить, а мне в этой чалме жарко, - пожаловался я.
- Ничего! Потерпишь, - жестко ответила Лариса – Зато инфекция не попадет. Голова это не ладонь.
- Да! – шуткой подержал общий смех Влад – Голова это для того чтобы ду-мать, а не гвозди забивать.
- Кто бы говорил, - проворчала Лариса, не глядя на Влада.
- Ну, хватит уже, в конце концов! – взорвался неожиданно в возмущении Влад – Меня уже и так прилюдно высекли, чего ты еще хочешь?
- Не знаю, чего хочет Лариса, - громко заявила Лена – А я хочу купаться! Жарко!
Она легко поднялась и подошла ко мне.
- Думаю купаться тебе можно? – спросила она, присаживаясь рядом со мной.
- Забирай его, - проворчала Лариса – Теперь ему уже все можно.
Я заметил, что взгляд Лены изменился. Она опять стала веселой, и улыбка блуждала по ее лицу.
- Пойдем герой! – потянула она меня за руку, вставая – Проводи меня до от-мели. С тобой мне будет намного спокойнее.
- Мы с вами! – хором, почти одновременно поддержали Лену Татьяна и Олег.
- Господи! – вздохнула Лариса, обращаясь к Олегу – Тебя-то куда несет? Таня скажи ему!
- Сейчас я искупаюсь на мели, – перебивая Ларису, заявил Олег – А потом мы будем пить припрятанное мною вино. И вот тогда ты еще увидишь, как я сыграю на гитаре.
- С твоей рукой самый раз, - откликнулась насмешливо Лариса.
- Если он выпьет вина, то можешь не беспокоиться, - засмеялась Татьяна – Он тогда даже на рояле сыграет. Я его лучше знаю, поверь!
- Ну, значит так и есть, - облегченно вздохнула Лариса.
Мы отошли несколько шагов, и я остановил Лену, склонился к ее лицу.
- Надо позвать Ларису, – предложил я – Позови ее.
- Захочет сама придет! – почему-то резко ответила Лена и решительно взяла меня за руку. К песчаной отмели, блестящей в темноте ночи под лунным све-том, мы так и вышли, попарно держась за руки. И если я слегка смущенный опять переменившимся настроением Лены молчал, то идущие сзади нас Татьяна с Олегом весело и громко, в тиши ночи, болтали безумолку.
Лена отпустила мою руку только когда мы подошли к берегу реки.
- Ну, все! – так же решительно приказала она – Раздевайся и поплыли, а то эта парочка нас заболтает.
- Да и пусть, - засмеялся я, однако подчиняясь ей и быстро снимая одежду – С ними веселее!
- Странный ты! – вдруг совсем другим голосом, совсем тихо сказала Лена.
- Да? – удивился я – Вот и Лариса говорит, что я странный. Может быть, по-тому, что я не Влад. Красиво говорить не умею.
- И очень хорошо, - все так же тихо проронила, будто выдохнула Лена. А я почувствовал в ее словах, что-то напоминающее мне осуждающий голос Ла-рисы.
- Однако он мой друг! – горячо воскликнул я – И кто бы, что не говорил и не думал о нем, я надеюсь, что он им останется всегда.
- И это хорошо, - как-то печально улыбнулась Лена – Вы очень разные, и, на-верное, поэтому он тоже очень ценит твою дружбу. Это заметно! Не сразу, но заметно.
Я не знал, что ей ответить и поэтому просто пошел в воду, и уже через не-сколько минут мы плыли рядом в теплой как парное молоко, нагретой за жаркий день, воде.
- Эй! – кричала с берега Татьяна – Не уплывай с ним далеко, он же раненый.
Мы, как уже это бывало, выплыли на середину реки и перевернулись на спину. Движение реки почти не чувствовалось, над нашими головами прямо в лицо светила большая яркая луна. Вдали плескалась рыба.
- Так и, кажется, – вздохнула Лена – что сюда опять плывет лодка.
- Нет тут никого, - ответил я беззаботно – и быть не может. И не было ничего, забудь.
- А о чем вы говорили с Ларисой? – вдруг спросила Лена.
- Когда?
- Когда она сказала, что ты странный.
- А! Да, так просто говорили…
- Вы говорили обо мне?
- Нет!
Лена тихо засмеялась и от ее грудного, такого нежного смеха по коже у меня пробежали мурашки.
- Сразу видно, когда ты врешь!
- С чего это видно! – возмутился я притворно.
- Врать не умеешь…
- Может быть, - согласился я – Врать дело опасное!
- Что? – не поняла Лена.
- Врать, говорю опасное дело. Можно попасться, и тогда придется отвечать за
свои слова.
- Перед мамой? – хихикнула Лена.
- Ну, почему обязательно перед мамой? – удивился я – Перед ребятами, или перед преподавателем. Правду говорить легче и безопаснее. Как у нас во дворе говорят: « морда будет целее». А маме я, кстати говоря, вообще не вру. Уже давно. Смысла не вижу.
- Я же говорю, что ты странный! – уже громко засмеялась Лена.
- Да чего же странного-то? – с досадой вырвалось у меня.
- Еще никто из парней не говорил со мной про свою маму, - насмешливо от-ветила Лена.
- Ну, это и понятно! Стесняются или считают себя очень взрослыми. Вернее хотят показать себя взрослыми мужиками. Однако даже наши блатные ниш-тяки, жалостливо так поют песни о тюрьме, и обязательно о маме. Вот я и думаю: почему в песне можно, а в разговоре нельзя?
- Так, это просто песня…
- Но любая песня поется от души! Иначе, зачем ее петь?
-Ха! – удивленно воскликнула Лена – Что-то я не увидела, чтобы наш Олежек поет песни от души. Да и что он от души делает? Может только Таньку любит! А так все с приколами да с прибаутками…
- Очень даже от души! – не согласился я – Я считаю, что не может человек так прекрасно играть и петь, не вкладывая в это душу. Если шаляй-валяй, так оно так и звучать будет. Фальшиво! Я слышал, как многие бренчат на гитарах, но поверь, это была только пародия на музыку. А как, можно научиться, так прекрасно играть? Что просто как механический робот запомнить аккорды или ноты?
- Ладно, ладно, - проворчала Лена еле слышно, и добавила уже громко – Всех ты защищаешь, все у тебя хорошие! И Влад, и старшина, который тебя чуть не искалечил, и Олежек паразит ехидный…
- Эх, Лена – вздохнул я – Если бы ты только видела настоящих паразитов и сволочей, вот тогда бы ты поняла, что все кто вокруг тебя просто прекрасные парни. Таких еще поискать!
- А вот это мне уже совсем не нравится! – возмутилась Лена и, перевернув-шись на грудь, быстро поплыла к берегу.
- Чего ты? – удивленно воскликнул я, чувствуя, что чем-то обидел ее но, не понимая чем. Я догнал ее только возле берега, и опять повторил свой во-прос.
- А я не люблю, когда со мной так разговаривают, - резко ответила Лена, уже выходя из воды – По-моему, ты тоже пытаешься изображать из себя слиш-ком взрослого.
- Да, я и не думал! – ответил я смущенно, совсем не понимая, на что же она могла обидеться.
- Тогда не надо разговаривать со мной так, как будто я родилась позавчера и
постоянно живу в теплице – все еще с обидой выговаривала мне Лена.
- Что же это за день такой? – раздался из черной тени прибрежных кустов преувеличенно громкий голос Татьяны – Все выясняют отношения!
- Так ночь уже! Вот и выясняют! – ответил ей обычным насмешливым голо-сом Олег.
- К ночи обычно пора уже все выяснить, - успела сказать Татьяна, и ее по-следние слова заглушил их громкий общий с Олегом смех.
- Ну, никуда от них не скроешься, - с досадой шепотом сказала Лена.
Мы быстро натянули на мокрые тела одежду и стали удаляться в сторону, вдоль берега, под шутки и смех, летящие нам в след.
- Вот они твои прекрасные ребята, - грустно сказала Лена, когда мы отошли дальше вдоль берега – Им легко живется. Они все никогда ни в чем не со-мневаются. Они всегда уверены, что они правы, или это их просто не беспо-коит. Им действительно плевать, что о них подумают окружающие, и в этом я им даже завидую. Иногда мне кажется, что их вообще ничего не беспокоит, ни учеба, ни их глупая самоуверенность, и вообще им все само идет в руки легко, стоит им только захотеть…
- Может быть, так и есть, - ответил я, подумав немного – Так бывает! У нас в школе была пара таких ребят. Они вообще не учили уроки, а получали всегда пятерки, или четверки, в крайнем случае. А сами всегда были заняты чем-то другим. Один, как не зайдешь к нему всегда чинил чьи-нибудь магнитофоны. Паял, возился с деталями, изучал какие-то схемы. Другой был все время то в бассейне, то на соревнованиях…
- Это понятно! – перебила меня Лена – Но я не об этом. Они никогда ни в чем не сомневаются, понимаешь. Или может быть, сомневаются. Но никогда они не мучаются своими сомнениями. Тебя мучают иногда сомнения в том, что ты поступаешь правильно, или то, что ты делаешь сейчас, именно этого ты и хочешь, или именно это тебе нужно…
- Ну-у! – я немного помедлил с ответом, раздумывая – Сейчас, например, я точно знаю, что хочу, чтобы все было так, как есть.
Я остановился и, когда Лена остановилась рядом, положил ей руки на плечи. Аккуратно будто на хрупкую вещь.
- И еще я давно хочу тебя поцеловать, - сказал я чуть слышно, склоняясь к ее лицу. А Лена вдруг обхватила руками меня за шею и крепко прижалась ще-кой к моей щеке. Это было так неожиданно и быстро, что я не успел ни уди-виться, ни обрадоваться.
- Не надо, - тихо прошептала мне Лена на ухо – не говори больше ничего. Ладно? А за это я сама тебя поцелую.
И она действительно тут же поцеловала меня в губы, нежно и в тоже время крепко так, что я даже задохнулся от пьянящего аромата ее кожи и волос, и от жаркого прикосновения ее тела. Все эти запахи и ощущения ударили мне в голову теплой, хмельной волной с такой силой, что я невольно закрыл глаза и крепко сжал ее в своих объятиях.
- Ты только не говори ничего! – как заклинание шептала она – Слова могут все испортить! Ты знаешь это! Ты должен это знать!
Но мне и так нечего было сказать и не хотелось говорить ничего.
- Почему ты молчишь? – спросила шепотом Лена, оторвавшись от меня через несколько секунд. Мои руки еще крепко прижимали ее к себе, и ее мокрый купальник жег мне кожу на груди.
- Я молу потому, что ты сказала мне, чтобы я молчал, - выдавил я из себя с трудом так, как горло мое перехватило, будто обручем, и в нем першило до слезной боли.
- Я боялась тебя, – призналась тихо Лена, после того как я уже сам поцеловал ее.
- Почему?
- А ты не похож ни на кого из тех, кого я знаю.
- Это плохо?
- Нет, не плохо. Теперь я точно это знаю!
- Эй! – раздался крик с песчаной отмели – Где вы там? Пойдемте, а то Оле-жек выпьет все вино и будет веселиться в одиночку.
- Надо идти, - тихо прошептала Лена, отстраняясь от меня.
- Пошли они к черту! – предложил я и опять прижал ее к себе.
- Идем, - Лена резко вырвалась, и весело со смехом потянула меня за руку в сторону костра. Я еще упирался какое-то время, но она смеялась так зарази-тельно, так неподдельно зовущее и счастливо, что я уступил и мы пошли, опять рядом, все так же, держась за руки.
Когда мы вышли из темноты к костру нас встретили нестройные возгласы поджидавшей нас компании.
- Ну, наконец-то! – радостно заорал Олежек.
- Где вы ходите? Договорились же, что идете только искупаться! – укориз-ненно и в тоже время радостно затараторила Лариса.
- Это свинство, молодые люди, заставлять себя ждать, – с шутливой иронией вставил свое слово Виктор, как всегда поправляя на переносице очки - Бан-кет не окончен, и председатель – тут Виктор кивнул на Влада – не дает сигна-ла к его продолжению в связи с вашим отсутствием.
- Ленка! Тихоня ты наша! – визгливо, перекрикивала всех Татьяна – Мне не хватало еще поисковой экспедиции для полного счастья и завершения сего-дняшнего «счастливейшего» дня!
- Мы хотели послать вас всех к черту, - все еще смеясь, громко объявила Ле-на.
- Успеете еще! - проворчал Влад – Ночь только началась, и мы собрались вы-пить еще и вина.
Когда мы с Леной садились к костру уже опять что-то продолжал говорить
Виктор.
- А вообще-то, – глубокомысленно подняв руку, вещал он – алкогольные на-питки пьют, от более слабых к более сильным. И ни в коем случае не наобо-рот! Если пить наоборот, то возникает сильнейший синдром похмелья, а кроме того может развиться алкогольная зависимость…
- Слушай умник, - вдруг озлился Олег – чего же ты коньяк-то тогда пил? Мог бы и не пить. Или сейчас вино не пей, но зачем других-то отговаривать.
- Успокойся! – просто ответил Виктор – Я никого не отговариваю, и сам буду пить, но…
Лена в это время придвинулась ко мне и обняла меня за левую руку двумя руками. Она продолжала улыбаться, и положила, как и раньше голову мне на плечо, поэтому мне уже не суждено было разобраться, о чем говорит Виктор.
- Чего ты? – спросил я шепотом, склонившись к ее уху.
- Смешные они, - чуть слышно ответила она и также чуть слышно засмеялась, пряча лицо у меня на плече.
- Прекрати затыкать Вите рот, дурачок! – кричала в это время на Олега Татья-на, которая в подвыпившем состоянии ругалась чаще и вообще становилась свободнее и развязаннее в словах.
Ярко горел костер, громко шипели и трещали мокрые сучья, все говорили или кричали почти разом, а я обнимал за плечи Лену, и чувствовал досаду, что не смог уговорить ее остаться на берегу.
- Держи Мишель, - вручила мне Татьяна кружку с вином. Она помогала Оле-гу, который после недолгого препирания с Ларисой и Владом, как всегда сам откупоривал бутылки с вином, не смотря на то, что левая рука у него, видимо, болела, и он часто прижимал ее к себе.
- Выпивка без тостов - пьянка, пьянка с тостами – банкет – пошутил громко Виктор, и сразу обратился к Владу.
- Вам слово председатель!
Влад неожиданно для всех встал, и сразу все смолкли, возникла пауза. Я, чувствовал мягкую щеку Лены у себя на плече и думал о том, что в прошлый раз мы сидели точно так же у костра в обнимку. Но как мы тогда были дале-ки друг от друга! Теперь мне совсем не казалось странным и обидным, что Лена убежала от меня в прошлый раз. Кто я был ей еще неделю назад? А кто я ей сейчас!?
- Я хочу поднять этот закопченный бокал – начал с преувеличенной величе-ственностью Влад, перебивая мои мысли – за нашу победу. Она досталась нам нелегко и с потерями, но показала, что вместе мы можем многое. Когда мы вместе нам нечего бояться, некогда скучать, а главное всегда есть что сказать друг другу. И, слава Богу, нам не надо для этого пока пользоваться нашим знанием английского языка.
- Короче, за коллектив, движущую силу социалистического общества! – с та-кой же иронией, как и у Влада, завершил тост Олег.
Все выпили дружно, зашумели и стали брать с организованного Ларисой стола печеную картошку, хлеб и овощи.
- Речь Влада, конечно, выдержана в духе соц. реализма – уже заплетающим-ся языком разглагольствовал Виктор – Однако завершающая часть подкача-ла, на что Олег правильно обратил внимание. В завершении нужно было сказать Слава КПСС, а не - слава Богу! А кроме того намек на общение на другом языке является чисто оппортунистическим…
- Слышь, профессор! – с показательно-мрачным видом обратился опять к Виктору Олег – Кончай умничать! У меня от твоих терминов руку начинает дергать, и потом я начинаю оглядываться и ищу глазами нашего декана.
- А ты Витя, не давай ему больше списывать по Истории КПСС, - притворно нежным голосом Татьяна и погладила по голове Олега как маленького.
Виктор и Лена вдруг громко засмеялись, а Олег с укоризненным взглядом повернул голову к Татьяне.
- Женщина! – дурашливо воскликнул он – Чего можно ждать от тебя кроме удара в спину?
- Любви, - не переставая жевать, мимоходом ответила Татьяна.
- За это и выпьем! – воскликнул торжественно Виктор – Наливай, Олег!
- Чтобы мы делали без наших девушек, - тихо и как-то серьезно сказал Влад – Одним словом они разводят нас в разные стороны, а другим делают нас друзьями.
- Все войны начинались всегда из-за женщин, - поддержал Влада Олег, пыхтя над бутылкой с вином, пробка которого плохо поддавалась ему.
- Это банальнее чем старый всем известный анекдот, - сердито и возмущен-но сказала Лариса.
- Все войны, Олег, начинаются из-за человеческой глупости – серьезно сказал Виктор – Мы считаем себя «венцом природы», и в то же время не можем договориться друг с другом, чтобы решить все вопросы миром. Это позор!
- Венцом природы можно считать только отдельных представителей челове-чества, Витя! – возразил Влад – Моцарта, Паганини, Толстого…
- Памятники люди ставят совсем другим людям! – вдруг резко вмешалась в разговор Лариса – Помните, нам показывали на слайдах памятники Англии? А еще мне дядя привозил из Западной Германии книгу на английском языке «Памятники Европы». Так вот там в основном стоят памятники каким-то ге-нералам, Наполеону, королям каким-то вроде Карла 12-го, и совсем мало памятников тем людям, про которых ты говоришь Влад.
- И что же? – пожал плечами Влад.
- А то! – воскликнула Лариса – Что люди почитают больше именно тех, кто затевает или побеждает в тех самых войнах или отличается чем-то подоб-ным, а не тех людей, о которых ты говоришь…
- Ну, это только подтверждает мои слова, – спокойно ответил Влад – Люди не могут считаться «венцом природы» потому, что пока не достигли уровня лучших представителей человечества. Они даже почитают больше совсем других своих представителей. Им нравятся до сих пор те, кто ведет их на бойню, кто морочит им мозги политикой. Людям нравятся те, кто обещает больший кусок хлеба, чем у соседа, как это было с Гитлером. А еще те, кто совершает подвиги! И они совсем не задумываются, что подвиги совершаются только потому, что те политики и короли, которых они боготворят, просто не смогли или не захотели договариваться друг с другом. Или же они просто не поделили кусок земли, или, чего хуже, просто считают других людей, живущих по-другому, и верящих в другие ценности, врагами рода человеческого. Как будто кто-то дал им право определять, кто правильно живет, а кто не правильно, и какие ценности для человека являются главными, а какие нет.
- Да! – воскликнул Виктор – Эти недостатки у человека есть и будут! Но я все же, не согласен с вами! Я считаю, что если люди могут понять величие того же Толстого или Моцарта, то они тем самым подтверждают, что являются ни чем не хуже их. Просто наши с вами таланты находятся на более низкой сту-пени, чем у них, что никак не должно оскорблять нас. Эволюция продолжа-ется, и …
- А что же тогда можно сказать о тех, кто не может этого понять. Ни величия, ни красоты! – перебила Виктора Татьяна – Этих людей не так мало, как ты го-воришь. И многие из них даже задумываться не хотят, или вообще считают смешным то, о чем ты говоришь. Им больше нравятся герои с шашкой наго-ло.
- Она имеет в виду толпу, для которой эти памятники ставят или как мы гово-рим, «бандерлогов», - с ехидным смехом вставил свое слово Олежек, но на его слова никто никак не отреагировал.
- Ну, это количество людей всегда было и будет составной частью человече-ства… – начал медленно с запинкой Виктор.
- Но это еще не значит, что их нужно превращать в «пушечное мясо». Тем бо-лее что политики для этого не делят нас как Олег на «бандерлогов» и «ум-ников»! - резко продолжил слова Виктора Влад.
- Хорошо, что Сергея нет, – раздался в воцарившейся тишине голос Ларисы – Он бы вам подискутировал насчет войны и пушечного мяса…
- Его можно было бы понять, - тихо ответил Влад – Никому не пожелаю ока-заться там, где он был.
- Ну, почему же? – спросил я, считая, что могу теперь сказать и свое мнение – Кому-то же нужно защищать наши границы? Кто-то должен охранять страну от вторжений. Так же как и мы сегодня защищаться, когда на нас нападут. Мы же все защищались, когда на нас напали сегодня? Почему же это должны делать на наших границах кто-то другие, а не мы?
- Вот вам тайные почитатели Би-Би-Си, – после не долгой тягучей паузы зло-радно воскликнул Олег – Вот вам, ночные бдители вражеских голосов, и по-клонники Севы Новгородцева! Съели!
Я тогда, конечно, ничего не понял из восклицаний Олега. Я не слушал ноч-ное Лондонское радио «Би-Би-Си», где антисоветские программы вел эмиг-рант Сева Новгородцев, и даже и не слышал тогда о его существовании. Я понятия не имел о том, что передачи эти ведутся ночью потому, что днем наши специальные службы КГБ глушат днем все сигналы «вражеской капиталистической пропаганды». Но мне почему-то показалось не удобным спрашивать у Влада или у Олега в тот момент, что обозначают эти слова…
А теплая даже душная ночь опять наполнилась нашими голосами, и треском костра, и сумбурными, а подчас и абсурдными спорами о политике, рассуждениями о поэзии, и разговорами о любви, музыке и о многом другом. Незаметно для нас вино кончилось, и небо над нашими головами начало сереть, предвещая наступление скорого утра. Разговоры постепенно становились более спокойными, ребята и девчата уже зевали, кто-нибудь иногда сонно затихал.
Лена заснула, прикорнув у меня на плече, и я накинул ей свою ветровку на плечи так, как стало уже тянуть от реки утренней свежестью. Ребята разлег-лись вокруг костра, но продолжали разговаривать и спорить Влад, Виктор и Татьяна. Олег, свернувшись калачиком, безмятежно спал. Лариса появилась неожиданно у меня за спиной.
- Идите в дальний шалаш – сказала она, склонившись ко мне – Я там посте-лила. Одеяло лежит в головах, скаткой.
Я не успел ничего ответить ей, а она уже села рядом с Владом вдали от меня, и как ни в чем не бывало, ее голос опять зазвучал вместе со всеми.
Мое сердце пропустило один удар, а потом бешено заколотилось в груди. Простота, с которой Лариса сказала мне о ночлеге, не обманули меня. Я по-чувствовал, что вопрос этот был решен заранее, и что, скорее всего, Лена знала об этом. Я посидел немного, успокаивая дыхание, помедлил лишь чуть-чуть, а потом нежно, украдкой погладил Лену по щеке.
- Пойдем, - прошептал я ей в самое ухо.
- Угу, - ответила она еле слышно, и не открывая глаз, стала подниматься.
Как я и предполагал, Лена знала куда идти, и мне осталось только пойти за ней следом…