Всё! Не могу больше. Пошел жить в собачью будку! Бобик и тот сбежал со двора, освободив мне жилплощадь. Пусть Октябрина Занзибаровна, мать моей жены, блюдет чистоту в доме одна, не раздражаясь на зятя и дочь, которая сбежала неделю назад (в прошлую среду), не выдержав упреков матери в неряшливости. А в чём неряшливость? Ну, подумаешь – вышла утром к столу в мятой ночной рубашке и чихнула в подол, обнажив при этом то, что должно быть прикрыто нижним бельем. Отсутствие оного бросилось нам в глаза! И мы начали реагировать, каждый по-своему.
– Зойка! Срамота эдакая! – поперхнулась горячим чаем мама.
– А мне нравится – осклабился я, продемонстрировав тёще железную коронку, окружённую прорехами.
– И ты, щербатый, страмец! – сплюнула в мою сторону мама.
Папа ее появился в наших краях неведомо откуда и бормотал одно и то же, а именно – Занзибар. Холодным январским вечером приютила его добрая женщина, а когда наступило жаркое лето, и живот женщины стал предательски выдавать ее доброту, Занзибар слинял, как истинный кочевник-проходимец. Дочка появилась на свет в октябре, и мама нарекла ее Октябрина Занзибаровна. На подросшую и расцветшую смуглянку запал заезжий торговец бижутерией Мордыхай. Результатом их мимолетной страсти стала Зойка, которая пленила мое сердце и разделила со мной кровать в чулане. Ага! Обо мне же тоже надо сказать. Как я очутился на этой кровати.
Везли нас, призывников, в армию на автобусе, как вдруг за одним из поворотов проселочной лесной дороги врезался наш экипаж во что-то живое мохнатое и фундаментальное. Водитель, с криком «Спасайся, кто может!», покинул свое кресло и начал живёхонько спасаться в направлении ближайшей деревни! Мы тоже разбежались, как тараканы из горящего дома, при виде матёрого медведя, упёртого лбом в автобусный радиатор. Бежал я, пока не попал в объятия крепкой тридцатипятилетней женщины, совершавшей пробежку по тропинке вокруг своего дома. В этих объятиях я сразу почувствовал себя защищенным!
– Там медведь, – пожаловался я в тёплое плечо.
– Призывник? – откликнулось оно.
– Не, кто ж его призовёт?!
– Я тебя спрашиваю, тормоз! Ты призывник?
– Ага.
– Пойдем в дом, чаем напою.
За столом сидела Зойка в ночнушке на голое тело и дула на горячий чай в кружке. Мне сразу расхотелось в армию, и я попросил зойкиной руки у будущей тёщи.
– Оставайся, живи – согласилась тёща. А Зойка только хмыкнула и нахально подмигнула мне…
Теперь продолжу излагать события прошлой среды.
Зойка схватила со стола горбушку хлеба и нервно покинула кухню, пройдя насквозь горницу, сени, дом и двор, и очутившись на тропе, ведущей в гору. На лысой вершине беглянка остановилась, озирая живописные заросли внизу, сквозь которые виднелась черепица на крышах родного дома и собачьей будки, вдохнула чистый воздух свободы и заорала от всей души:
– Иди ты в баню, мама!
Потом уселась на гладкий валун и начала с удовольствием поедать хлеб. На круглое зойкино колено тут же присел комар, и с не меньшим удовольствием принялся было сосать кровь, но был расплющен безжалостной рукой обладательницы колена!
– Подвинься, девка – услышала хриплый рык Зоя Мордыхаевна, и ощутила бег мурашек по всему телу и стояние волос на голове.
Скосив правый глаз, Зойка увидела нехилого такого медведя, прокладывающего курс на гладкий камень, на котором она так удачно расслабилась минуту назад. «Ох! Не расслабиться бы кишечнику в такой ситуации!» – подумала жена призывника и робко уступила место хозяину тайги.
Хозяин повернулся к ней задом, демонстрируя две аккуратные круглые проплешины на ягодицах, и прорычал:
– Видала, как отшлифовал! Моё это место!
Потом уселся на валун и похлопал лапой рядом с собой, приглашая Зойку на нагретое место.
Мордыхаевна отбросила робость, примостила разрумянившийся от храбрости зад рядом с плешивым задом хозяина и даже положила нечесаную голову на его плечо.
Хозяин зажмурился и замурлыкал:
– Ой, там, на горе, ой, там, на крутей сидели рядком пара голубей…
Я в тот же день переселился в конуру, прихватив с собой матрас и подушку. Конура у Бобика просторная, вы не подумайте. В ней раньше корова Нюрка жила, но сено в прошлом году не уродилось, пришлось отдать кормилицу в добрые руки, умеющие запасать корм для крупного рогатого скота. Ночью ко мне пришел кот Барсик и заботливо укрыл меня одеялом своего тела. И приснилась мне Зойка, сидящая на валуне в обнимку с медведем и напевающая «Ой, там, на горе…»