Спасибо, что продолжаете читать…
Жаль, конечно, что автор затянул с романом…
Глава 9
Вот опять я продолжаю совсем не с того места, где остановилась. Мне некогда перечитывать написанное – так, только урывками, когда дневные дела закончены, компьютеры работают исправно, датчики передают информацию, и в Интернете – опять пустота – то есть наши послания уходят в никуда, а вести извне не поступают.
Посмотрела на загрузку компьютеров – все задействованы. Либо занимаются расчетами, либо, как я, пишут для себя. Днем то, конечно, отвлечься очень трудно – Кузи работают с полной нагрузкой, но продвигаются вперед очень медленно.
Жалко, что нас так мало – ледник нависает, и, чтобы поставить опоры, приходится проделывать значительные расстояния, да еще и датчики через каждые пятьдесят метров. Чтобы знать, в случае чего. Хотя если эта глыба сдвинется, тут уж ничто не поможет. Да мы и не ставим перед собой такой цели – нужно собрать данные, сделать экспресс-анализ, а уж потом яйцеголовые будут искать выход – если, конечно, мы сможем отсюда выбраться.
Вряд ли процесс необратим – должны закончится полярные сияния, или их просто-напросто, заглушат, и тогда наши догадки превратятся в реальность. Шеф сказал, что завтра у нас будет консилиум, вроде мозгового штурма, и мы усердно готовимся, в кают-компании же старался нас подбодрить, шутил на трех языках, так, что Наоко опять краснела и потупила взор. Но она никогда…
Что бы она подумала, если б узнала. Но я ничего так и не говорила ей. Вот, если мои предположения будут хоть чуточку, ну, не смешными, тогда… Я чувствую, как мне не хватает ни знаний, ни опыта, и лишь мои чувства переполняют меня. Но, может, именно последовательное, насколько это возможно, изложение событий подтолкнет мой неокрепший в достаточной степени мозг?
… начавшийся ночью дождь так и не прекратился утром. Я влезла в джинсы, накинула на белую блузку курточку, чмокнула еще полностью не проснувшегося Игорька – вот они, мужчины, схватила зонтик, и – вперед. Мне казалось, что все на меня глазеют. Ну вот, опять повторяюсь!
Так или иначе, казавшийся бесконечным, день прошел. С моими нелепыми попытками уйти он назойливых вопросов Светки, тонко чувствующей состояние других, но не заботившейся о своем, с бесконечными разговорами о вчерашнем Совете. Слава богу, мне многого удалось избежать – шеф с утра уехал по делам, чтобы объявить то, что все знали наверняка – так казалось, или же предполагали, в понедельник.
В силу известных обстоятельств, мне было не до того. Но, именно поэтому я сейчас в этой Тмутаракани и пытаюсь связать разрозненные мысли. Пожалуй, стоит поговорить с Наоко, но как ей рассказать? Нет, не могу. Пока. И невольно перехожу на казенный слог, и только мои ощущения возвращают к реальности.
А тогда, замкнувшись в себе, и смывшись в лабораторию, я уселась за компьютер, и весьма продвинулась в своих изысках. Все же полностью отключиться не могла, то и дело запускала программу Игорька и представляла все заново.
Рабочий день закончился, сотрудники поспешили по своим делам, и я, прихватив увесистые сумки с покупками – снабдить маму продуктами на неделю, помчалась на Московский, благо прямо на метро четыре остановки. И уже не замечала, как утром, казавшихся подозрительными взглядов прохожих, иногда лениво отвечая отказом на попытки познакомиться, а успокоилась, только усевшись в уголке купе, отгородившись от прочих пассажиров свежей газетой, купленной у поездного разносчика.
Однако буквы прыгали у меня перед глазами, что не удивительно, и я стала смотреть в окно. Но дождь оставил свои следы – его слезы медленно катились по запотевшему стеклу, и я сама чуть не заплакала. “Какая же рыбалка, - грустно подумала я, - дома придется сидеть. А Игорек? Он так хотел. – И сердце екнуло – А встретит ли? Может, я ему не понравилась или оказалась слишком легко доступной?”
Совершенно глупые мысли упрямо лезли в голову, а ОНА подзуживала: “Что имеем не храним, что имеем не храним” – в такт вагонным колесам, а я робко молчала, не находя в себе силы возразить. Наверное, мне не следовало себя так мучить, но я все равно волновалась, ну как он меня встретит? Сейчас мои страхи мне кажутся совершенно смешными и надуманными, я даже стала, как это ни покажется глупым, планировать совместное будущее, но тогда, по здравому размышлению, иначе и быть не могло.
А по весне и моя мама стала воспринимать Игорька несколько по-другому, не как мою прихоть или воспитанника, что было для нее, прямо сказать непросто. Но даже и в первый раз, когда он остался у меня, мама не подала виду, что несколько шокирована этим обстоятельством. У моего юного гения были некоторые сложности с семинарами по матану – он никак не мог понять, почему должные сходится интегралы расходятся, когда, по условию задачи, они должны обязательно сходиться, и в заданной ;-окресности, почему некоторые интегралы и вовсе не берутся. Бедняга! Он тогда не знал, что бывают не только врачи-убийцы, но и ленивые педагоги, которым проще выдумать пример из головы, на ходу, нежели готовиться к занятиям серьезно, студентам же – отдуваться. Он-то этого не знал, а я испытала на собственной шкуре, и это было неплохой закалкой.
Так вот, именно это мне было ему очень трудно втолковать. И, когда он это уже осознал, наступила глубокая ночь. В половине одиннадцатого мама пожелала нам спокойной ночи, но мы все продолжали грызть гранит науки. А когда разгрызли, то было уже два. Игорек все порывался уйти, но куда же я отпущу его среди ночи! Он позвонил отцу, что-то соврал, я не слушала, а потом и не уточняла, и не спрашивала.
Тогда мы ограничились только ласками, но мне было очень приятно провести ночь в его объятиях, так спокойно и сладко. Утром мама спросила, не впадая в истерику и без лишних нравоучений: “Вы что, так всю ночь и не ложились, за книжками сидели?” – “Нет, сидели до двух”. – “А Игорек?” – она с детства так звала его. - “Со мной”. Я старалась быть невозмутимой, но голос мой, по-видимому, все же дрожал. Он тоже изрядно смущался, хотя мама при нем и словом не обмолвилась. Утром мы все разбежались по делам, а вечером я все сама рассказала ей про нас, ну что мы вместе - так принято говорить? Или уже для более старшего возраста?
Самое главное, она не шибко удивилась, ведь знала его давно, только заметила: “То-то он на тебя с прошлого года все поглядывает”. Да и заходил он частенько, только не оставался. “А тебя не смущает, - спросила все же она, что он…?” – “Слишком молод, совсем мальчик, - добавила я про себя, - и еще как”, но вслух сказала, и это было истиной правдой : “А разве это имеет значение, и покраснела, - он, он очень хороший и я…” Она поняла все, обняла меня и заплакала, и я плакала тоже – с мамой я всегда могла быть откровенной. Нет, у меня не было приступов ревности, но, если вдруг он не смог позвонить, я не находила себе места, представляла бог знает что, когда же мы встречались, одного его ясного взгляда было достаточно.
А электричка все бежала, дождь не прекращался, и в окно было смотреть бесполезно. И я стала читать газету всю подряд. С первой страницы. И среди официальной хроники обнаружила небольшую заметку. “Вчера состоялось собрание акционеров АО “Супремум”, известного своими ноу-хау в области разработки и создания систем управления специализированных транспортных средств. Избран совет директоров, его председателем и генеральным директором избран С.П.Котов, и ранее работавший в этой должности, членами Совета…” Я увидела знакомые фамилии – и Лев, шеф и покровитель несчастной Светки, и Анна Павловна, и даже Федор, который к тому же стал исполнительным директором.
Это, действительно, была новость. Наверняка ее собирались объявить в понедельник, но, как мне показалось, это далеко не все. Ведь в той же заметке говорилось о решении выпуска дополнительной эмиссии акций, часть из которых пошла на приобретение контроля над ООО “МаксиДен”, и Федор его возглавил. Как это быстро удалось организовать! Уму непостижимо.
Так мне удалось переключиться, и я не заметила, как электричка подошла к моей станции. А когда я увидела на перроне Игорька, упакованного в дождевик, и с еще одним – для меня, все ложные страхи улетучились. Стал бы он тащиться в такую погоду, если бы …
Он не стал прилюдно – хотя кому какое дело – обнимать меня, а просто накинул плащ и подхватил сумки. Я же не удержалась и благодарно чмокнула его в щеку. Он довез меня прямо до двери, так что я и ног не намочила, и я, счастливо избежав ненастья, уже через несколько минут обнимала маму, успев шепнуть своему кавалеру, чтобы приходил через пару часиков.
Мама выглядела гораздо лучше – проклятая мигрень, похоже, отступила, она была оживлена, и даже немного загорела. Меня ждал прекрасный ужин, включая салат из выращенных на участке овощей, и большая плошка свежей клубники, а ее – рассказы о моей новой работе. Она только качала головой, что это ее дочка, которая уже выросла. О том, что меня навещал Игорь, я, конечно, скромно умолчала. Но она все же не замедлила его похвалить. “Какой ливень сегодня с утра, я думала, ты вся промокнешь. Хорошо еще, что Игорек на всякий случай поехал на станцию (Еще бы, усмехнулась я, довольная, про себя, этот “на всякий случай” и есть я, собственной персоной, совершенно позабыв, как переживала по этому поводу совсем недавно).
А мама продолжала: “Смотри, какой мальчик вырос – и в доме помощник, и в институт поступил хороший, на все пятерки сдал (для меня это была новость), и с мотоциклом успевает повозиться”. И не только с мотоциклом, - подумала я, а вслух сказала: “Ну, мама, ты меня просто сватаешь! - и засмеялась, запихивая в рот очередную ягодку, - кстати, он сегодня придет – позанимаемся компьютером, надо немного к институту подогнать. Ты не возражаешь?” Какие уж тут возражения!
Мы устроились на веранде, так как было достаточно тепло, я нагло покуривала, когда мама не видела, вернее, она знала, но предпочитала не замечать. Перед нами лежал Notebook, и мы поочередно давили пальцами на клавиши, но больше обнимались, и, то ли от ягод, то ли от поцелуев, губы у меня стали пунцовыми, а сердце билось еще сильнее, чем вчера. Но мы не говорили на эту тему, и, помниться, произнесли за весь вечер всего несколько фраз. Дождь не прекращался, о завтрашней рыбалке не могло быть и речи.
К вечеру в субботу небо прояснилось, тучки еще бегали, но чувствовалось, что если и будет дождик, то вряд ли продолжительный, и мы решились. Со стороны родителей возражений не было, уже в семь утра мы мчались по еще влажной от утренней росы дороге к неведомому озеру, красотами которого соблазнял меня Игорек. Если честно, мне было все равно, куда ехать, я удобно устроилась сзади и даже прикорнула, окончательно проснувшись, когда он выехал на проселок, а потом свернул на тропку, по которой-то и пешком было идти затруднительно. После того, как мы свернули с шоссе, ни поселков, ни хуторов не попадалось. Видно было, что этой тропой давно не пользовались – люди вокруг занимались сельхозработами, и им было, как правило, не до прогулок.
Небо опять нахмурилось, и я опасалась, что вот-вот опять пройдет дождь, и нам придется искать укрытие. Но этого не понадобилось. Игорек свернул резко вправо, и уже через минуту я стояла, пораженная, на огромном камне, уходящем в темную гладь озера и терявшемся в его глубине. Озеро было небольшое – метров сто пятьдесят – двести в диаметре, но окруженное со всех сторон скалами, поглощавшими и без того неяркий свет. Несколько огромных валунов громоздились лишь возле нашей стоянки. Мне представилось, что озеро является как бы донышком стакана, до чего правильными и необычными были очертания его берегов.
Кое-где, там, где спуск был не таким крутым, теснились заросли камышей и тростника, тихо покачивающиеся под неслышным ветерком.
Мне показалось, что уровень воды в озере ниже уровня моря, настолько она уходило вниз, или это было оптическим обманом? От высоких обрамляющих его скал с вековыми соснами на вершинах. Их отражения почти не было заметно, казалось, будто воды поглощают не только свет, но и тени. Я поделилась своим впечатлением с Игорьком, и он согласился, посетовав, что измерить это невозможно без специальных геодезических инструментов, а на карте области озеро обозначено мелкой синей точкой.
Он завел мотоцикл в небольшой грот – вернее, под естественный навес, выточенный временем в скале – метра два в длину, и перенес в него нашу поклажу. К гроту был пристроен небольшой козырек, под которым кто-то из наших предшественников выложил костровище из ровных и гладких, закопченных от времени, камней. Но, похоже, им давно не пользовались, потому что уголья давно выгорели, а остатки дров высохли и почернели. Наверное, пешком сюда далековато и туристские маршруты не проходят. Что и хорошо, никто не будет мешать.
Мне очень нравилось быть в одиночестве, особенно на озере, смотреть на воду – ну, и даже ловить рыбу. А рыбаки вообще не любят чьего-либо присутствия. И отец в свое время старался забраться подальше, в укромное, как ему казалось, одному известное место. Интересно, а здесь он бывал?
Было еще прохладно, и я поеживалась, и ветровка была весьма кстати, но не уходила с камня, зачарованная зрелищем. Но тут Игорек принес мне удочку - телескоп, с катушкой, чтобы удобней забрасывать, снабдил баночкой с жирными червяками, полиэтиленовым пакетом для улова и помог спуститься вниз, к камышам. А сам же убежал на камень – половить на глубине. Действительно, возле камышей плескались невидимые рыбки, я забросила удочку, сумев не запутать леску, и начался клев. Прожорливые и активные окуни стали моей первой добычей. Более крупные, чем в других озерах, с зеленоватым отливом, они заглатывали червя вместе с крючком. И мне приходилось звать на помощь Игорька, который безропотно бросал свое занятие, и выковыривал почти пропавшие крючки. Но больше мне нравились плотва и красноперка. Особенно последняя – если попадется, то уж сидит безропотно, и вся такая золотая, красивая. Час или чуть дольше я предавалась этому занятию, затем мне наскучило, тем более что появилось солнышко – вернее, только начало пробиваться, и я просто уселась на поролоновую подстилку, и стала рассеяно наблюдать за своим юным рыболовом.
Вот кто-кто, а он был по-настоящему увлечен! То и дело в воздух взмывали серебристые рыбки, и мгновенно оказывались в садке, а он уже забрасывал в очередной раз. Мысли мои витали где-то далеко, вернее, их совсем не было. Я полностью расслабилась – так часто со мной бывает на природе, а здесь, кроме того, был и Игорек. И я просто сидела и смотрела. Но почему такое прекрасное, каменистое озеро здесь, а не на Карельском? Это мысль пробилась сквозь мой сонный мозг. Никаких следов ледника, который протаранивал себе дорогу и мостил валунами. А здесь как будто озеро просто вырезали, как детский куличик, и наполнили водой. Ну, наверняка, вода из подземных источников, но грани? Ответа на свой вопрос я не услышала бы ни от кого, и начала мысленно разгонять тучи. Они меня послушались, и солнышко падало мне на лицо, и я закрыла глаза, чтобы не отворачиваться и не смотреть на него.
Но вместе с появлением солнца прекратился и клев, потому что и Игорек смотал удочку, собрал улов и подошел ко мне.
- Вот, посмотри! – он прямо-таки светился от гордости, сосем мальчишка! Но мужчины, наверное, все так же радуются своей удаче. И действительно, было чем гордиться – более двух десятков прекрасных окуньков, плотва – все, как на подбор. Крупные, серебристые, еще бьющиеся в садке.
- Да, ты молодец! – искренне похвалила я его, но и у меня тоже с десяток наберется. Смотри, какая красавица! – и я предъявила ему огромную красноперку, грамм под четыреста. Как я ее вытащила – не знаю, казалось, это кит клевал.
Он вынужден был признать мое первенство – впрочем, соревноваться мы совсем не собирались, собрал наш улов и понес к гроту – накрыть папоротником и спрятать в тенечке – судя по всему, день обещался быть жарким. Солнце уже вычерчивало диковинные фигуры на гранитных скалах, как будто они были свидетелями его образования. Близлежащие озера – а их много в окрестностях нашего поселка – были все какие-то плоские, с пологими берегами, и более походили на огромные пруды, несмотря на то, что их также окружали и леса, и с берегов убегали в воду каменные дорожки, но ничего подобного этому мне видеть не приходилось.
Молодец, Игорек, такую красоту мне показал! И мне захотелось его приласкать, тем более, что он подошел и подал мне руку:
- Лен, пойдем, прогуляемся вокруг озера – со скал вид еще красивее. И никаких тебе завалов, увидишь. Разве я могла быть против! И мы, легкомысленно оставив вещи в гроте, поднялись по узенькой, давно нехоженой, тропочке вверх. Мягкая трава, еще не отдавшая ночную влагу, стелилась под нашими ногами, мелкие веточки почти не хрустели на ровном, почти газонном, мхе. Маленькие рыжие белочки, потревоженные нашим вторжением, скользили по стволам, перепрыгивали с дерева на дерево, иногда замирая, чтобы взглянуть на непрошеных гостей.
Я держала Игорька за руку, то и дело останавливаясь, чтобы посмотреть на их диковинные игры. А мы поднимались выше, и оказались на невысоком плато, ровном, но с небольшими камушками, под которыми прятались – да, настоящие подосиновики!
- Ой, посмотри! – закричала я от радости, - здесь, и еще, маленький, и еще… Казалось, они только что вылезли из земли. Игорьку тоже повезло – он нагнулся, и буквально из под моих ног спас два крепеньких боровика, укоризненно качавших темными шляпками. - Да здесь просто рай! И минут двадцать мы наперегонки ползали между сосенками, дрожащими осинками, раздвигали папоротники – Игорю пришлось даже снять ветровку, чтобы сложить добычу.
Похоже, грибы выросли почти все одновременно, настолько ровные и аккуратные были они. Жаль, что корзинки не было, но уж постараемся не помять, довезем. Я чмокнула Игорька в щеку, и мы стали медленно спускаться вниз, к нашему лагерю.
Тем временем облака совсем разошлись, и над озером повисло солнышко, почти в зените, как это бывает у нас летом. Его лучи равномерно падали на отвесные скалы, и теперь уже не было тех диковинных фигур, но перед нашим взором появился великолепный, идеально правильный конус, с центром возле малюсенького островка посередине озера. Березки – совсем низенькие, молодые, так и тянулись вверх, их листочки казались золотыми в этих чудотворных лучах, и мне до ужаса захотелось сплавать туда, и поваляться на зелененькой травке, быть в центре всего этого великолепия.
- Сплаваем? – предложила я.
- На островок? – Игорек понимал меня с полуслова.
- Да, там такая красота, и, если не побываю, то будет чего-то не хватать.
- Можно, конечно. А только ты сможешь доплыть? Вода местами холодная, особенно, где выходят родники, и очень глубоко – дна совершенно не видно, и мне даже не донырнуть.
Я прикинула – ну, метров пятьдесят-семьдесят, не больше:
- Пожалуй, осилю. Но ведь и ты поможешь, правда? – польстила я самолюбию своего юного друга. Мы быстро переоделись, и я смело шагнула в воду, не дожидаясь его, и чуть не поскользнулась на мокром камне. Вода была не равномерно прогрета, теплые участки сменялись холодными, бурлящими, как будто бил мощный ключ, но, в общем, вполне терпимо, а расстояние немного больше, чем я предполагала.
Игорек плыл рядом, не обгоняя меня, хотя мог уже давно быть на островке. Но вот я с наслаждением растянулась под березкой на травке, которая оказалась упругой и мягкой, так что я даже почти ее не помяла, чуть не раздавив маленькие грибок. Мокрый Игорек устроился рядом, опершись на локоть, но поглядывая более на меня, чем на окружающие красоты, сорвал травинку и стал щекотать мою грудь. Естественно, некоей частью купальника я пренебрегла на этот раз.
- Совсем защекочешь, - рассмеялась я, сдувая сухую травинку, - послушай, как ты думаешь, почему здесь такое озеро? Ну, необычное, будто перенесенное откуда-то, совершенно нетипичное для нашей местности. Может, метеорит? Я размышляла вслух, предоставляя ему самому искать ответ.
- Вряд ли, - теперь вместо травинки он нежно поглаживал меня прохладной рукой, и я непроизвольно подвинулась к нему, - если бы метеорит, то, наверное, скалы бы оплавились, и были бы следы лесоповала, даже через много лет – взрыв должен был быть очень мощным, и наверняка об этом было бы известно. И не НЛО, конечно, если только не стартовал отсюда.
- А на ледник тоже не похоже. И на землетрясение, слишком уж все правильно, и вокруг все плоское, даже больше низин и болот. Похоже, что кто-то здесь все выпилил.
- Да, лобзиком. Вжик – и готово. Ты знаешь, я об этом думал, но кажется слишком невероятным, чтобы быть правдой. Вот, смотри – только глаза прикрой. Видишь, Солнце как раз над нами, в самом центре. И так на протяжении многих лет. А вокруг него – облака, окружают как тором, то есть бубликом. Лучи, таким образом, падают на берега, и концентрируются. Получается как бы линза, увеличительное стекло, и прожигает все вниз. Ты помнишь, как в детстве (сам-то недалеко ушел!), зажигали травинки, бумажки через лупу. Даже на руке – и он показал маленькую точку на запястье – это я сам экспериментировал.
- Бедненький, - я погладила его и поцеловала, - рассказывай дальше!
- Так вот, наверное, когда-то был тектонический сдвиг, а потом уже природа постаралась. Но у меня, к сожалению, знаний не хватает. Все же мне кажется, что именно так все и было.
Я задумалась – невероятное предположение, однако чем черт не шутит! Больно уж правильной была окружающая структура.
- Слушай, а знаешь, мы сейчас в самом центре, и припекает действительно очень сильно.
- Да, линза концентрирует лучи, и мы скоро закипим. Попробуй, какая возле островка вода стала теплой.
Я подошла к воде и попробовала ее ногой – как в теплом источнике. Еще минут пятнадцать назад она была градусов на десять прохладнее.
- Мы тут с тобой не сваримся? Смотри, и мальки от острова разбегаются – серебристая стайка вдруг сорвалась с места и унеслась в темную глубину, где со дна поднимались тонкие пузырьки. У меня вырвалось – А если озеро вдруг пересохнет, то все может выжечь до дна?
- Ну, если пересохнет, то дно и останется, - резонно заметил мой Игорек, - а так, до центра земли, а там – магма, и все сварится. Как извержение. Я не поняла, всерьез это он или просто шутил, - похожу в библиотеку, попробую найти аналоги. А так – он развел руками.
Я постаралась его утешить:
- Наверное, мало людей вообще представляют себе это, и не все могут наблюдать. И я, человек поверхностный, плоский, вообще без пространственного воображения. И даже представить, как перемещается Кузя, реально, мне довольно-таки сложно.
Он ухмыльнулся:
- Если б не представляла, то фиг два смогла бы запрограммировать, я то видел. Послушай, а он зачем предназначен?
- К сожалению, я пока занимаюсь управлением, и всего-то две недели. Почти. А с геологическими, или, как ты говоришь, – тектоническими процессами, я и вовсе незнакома. И у нас тоже этим, как мне кажется, никто не занимается. Будем доводить аппарат до ума, а дальше – как пойдет. Но мне очень нравится. Найдутся и специалисты.
- Мне бы тоже хотелось.
- Ну, ты еще успеешь. Работы в этой области – невпроворот. И в управлении, и в конструировании, и даже в дизайне. Выбирай, что хочешь. Если, конечно, к тому времени Гренландия совсем не растает и нас не затопит. Ну ладно, поплыли обратно – а то вдруг кто появится, да и перекусить бы не мешало.
Верхний слой воды достаточно прогрелся, и теплый поток устремлялся к берегу от центра. Я плыла не спеша, наслаждаясь теплом, и лишь иногда вздрагивала, попадая в место выхода холодных ключей, но это меня не пугало. Игорек обогнал меня, и подал руку, помогая выбраться на берег.
Я встала на камень, отряхнулась, отбросила назад волосы, и стала снова смотреть на гладь озера, поднимающуюся над ним дымку, скрывающую тайну происхождения.
Игорек стал чуть выше меня, и снова коснулся - как он умеет – осторожно и ласково – моей груди. Но теперь ему уже не нужно было расстегивать и спускать бретельки. Я немного откинулась назад, прижавшись к нему, и совершенно неожиданно, услышала:
- Ты знаешь, я думал, ну, что ты не захочешь больше со мной…. После того … (А сам напоминает!) Если я что-то не так… - он не договорил, да мне этого и не требовалось. Я не противилась его ласкам, тепло разливалось по моему, еще прохладному после воды, телу, и я вдруг подумала, что тот раз и для него был первым, и он тоже волновался, и был не слишком уверенным, и у него тоже были свои страхи и опасения, но его нежность компенсировала отсутствие опыта…
Но разум мой помутился, я не хотела себе противиться и смогла только прошептать: “А вдруг кто-то увидит?” – но это звучало сильней, чем многократное “Да”.
Когда мы вернулись с нашей огромной добычей – полные садки рыбы, идеальные, как на подбор, грибочки – ни одного червивого, и я спрыгнула с мотоцикла, его мама, встретившая нас возле калитки, как-то подозрительно посмотрела на нас – я, наверное, держалась за Игорька более, чем дружески, или же мне все казалось, сказала:
- Ох, ребятки, сдается мне, вы не только рыбу ловили? – на что мой золотой, нисколько не смутившись, совершенно серьезно ответил:
- Да, конечно. Еще и грибы собирали. Теперь придется весь вечер чистить. Она же покачала головой, и я вряд ли прочла бы в ее глазах одобрение. Но мне было не до того – разобрать добычу, да скорее домой – уже восьмой час, а завтра – на работу.
Я с трудом успела на последнюю электричку, а Игорек не хотел меня отпускать, но смирился с неизбежным, сказав, что послезавтра уж точно приедет. А я долго думала о нас, внезапно пробудившемся чувстве, о чудесном озере и его словах о волшебной линзе. О том, что таинства любви еще предстоит постигать, а еще – о той неуловимой связи, установившейся между нами в тот день, и которую я ощущаю за тысячи километров.
Но, господи! Как я люблю его, с каким чувством вспоминаю все, что происходило между нами, день за днем. Как мне нравилось чувствовать его нежные руки, ощущать его юное, но постоянно крепнущее тело, наливающееся мышцами и силой, видеть его влюбленный, и всегда ожидающий взгляд. Просто сидеть рядом, за компьютером или учебниками, ни на что не обращая внимания…
У нас было немного времени – все же мои защита диплома, и работа, подготовка к экспедиции, его, страшно подумать, первый курс, со всеми заморочками, которые были внове. Но я так и не сказала ему, уходила от прямого ответа, но доказывала всевозможными способами. Вот вернемся, поедем на озеро…
Ибо там я впервые отдалась любви безоглядно, безо всяких сомнений… Интересно, что бы сказала Наоко, узнай она об этом? Ленка-то, моя подруга, еще до перемещения, просто одобрила, застава нас вдвоем дома. “Так и надо, он такой умненький и хорошенький, ты сама не понимаешь. А молодой – так подрастет. И не сомневайся”. Что я и делала.
А Наоко…. Здесь совсем другое дело – иные культура, воспитание, обычаи. Как она воспримет? Я привязалась к ней, да и она тоже, несмотря на то, что в последнее время погружена в свои расчеты, ходит задумчивая. Ее модель почти ложится в рамки теории, и теперь необходимо собрать немного фактической информации. Но и ведь тоже думаю, и не только о том, что пишу.
Вот, сейчас чуть не расплакалась, вспомнив то озеро, его отвесные скалы и нашу любовь. Под линзой. Стоп. Почему же это раньше не пришло мне в голову, а сейчас не дает покоя? Наверное, Наоко сумела бы разобраться гораздо лучше меня, но я, наконец, нашла ключевое слово. Впрочем, если лучи направлены под углом, например, ;, а коэффициент отражения – ;, то возможна ли их концентрация в одной точке, то есть фокусе? А если достаточное время, и коэффициент отражения, в силу каких-то причин уменьшается? Просто голова кругом идет. Какая же температура должна тогда быть в фокусе? А если, к тому же, фокус находится. Слишком много параметров... Сейчас, сейчас добьем!
В крайнем случае, завтра на чудо-сани и вперед. Измерим на месте, или куда сможем подобраться. Тогда для некоторых параметров можно будет указать более точные границы, и, может быть, удастся добиться сходимости процесса. Пока только на модели. Но все равно, мне кажется, что я на верном пути…