БЛАГОПОЛУЧНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ
(или инструкции, как стать гражданином города Joppatowne*)
Глава первая
КАК ДО НАС ДОКАТИЛАСЬ ТАКАЯ ЖИЗНЬ
Верите ли вы в закон скученности случайных событий? Ведь нет никакого математического доказательства этому закону с точки зрения теории вероятностей. Но так как каждый человек сталкивается с проявлениями этого закона на протяжении всей жизни, то, проанализировав «статистические данные», можно считать этот закон имеющим право на жизнь. В простонародье этот закон также называют «Пришла беда – отворяй ворота». Удивительно, что в повседневной жизни этот закон значительно реже работает на событиях положительного заряда. Но, справедливости ради, надо отметить, что «Попёрло» тоже можно отнести к концепции скученности.
Итак, для нашей семьи стало традицией зимой, на рождественские и новогодние праздники, выезжать в тёплые края. Когда мы жили в Канаде, в основном, летали на Кубу. А из Штатов каждый год ездим в Мексику. В этом году, ещё в ноябре, была спланирована поездка в наш любимый пансионат на Ривьера Майя на Карибском море. Опытным путём за годы зимних поездок в карибский регион мы выяснили, что оптимальная продолжительность такого путешествия – девять-десять дней. Одной недели обычно недостаточно, так как три-четыре дня занимает акклиматизация: привыкание к местной воде и пище в виде расстройства желудка и кишечника и симптомы простуды из-за кондиционеров и прохладных, влажных и ветреных вечеров. Две недели лежания на пляже, переедания и чрезмерного употребления спиртных напитков вызывают раздражение. А за девять-десять дней успеваешь отдохнуть, отключиться от повседневной рутины и рабочих будней и соскучиться по дому. Таким образом, были куплены билеты и путёвки на десять дней – с восемнадцатого по двадцать седьмое декабря. Когда наша дочь ещё не ходила в школу, мы ездили на Карибы в ноябре. В этот период путёвки сравнительно недорогие. И в Нью-Йорке ещё не началась настоящая зима, поэтому низка вероятность нелётной погоды из-за снегопадов. Но так как наша четырёхлетняя дочь – теперь уже школьница (не пугайтесь, в обычную государственную школу дети здесь, также как и в России, начинают ходить с семи лет, Виктория же ходит в частную школу Монтессори**, там программа начинается с восемнадцати месяцев), то пришлось планировать поездку на зимние каникулы. Обычно в нашем регионе первый снегопад бывает во второй половине декабря, но мы как-то не придали этому значения.
Всем известно, что зимой дети имеют обыкновение болеть простудными заболеваниями. Наша задача была не заболеть самим и проследить за Викторией, которая в предыдущие зимы не отличалась хорошим иммунитетом. Отмена же поездки влечёт за собой много неприятных событий в виде потерянных денег и разборок со страховой компанией в надежде вернуть хотя бы часть. А также не стоит недооценивать сомнительное удовольствие провести отпуск дома, глотая таблетки, или, того хуже, пичкая ими ребёнка и «наслаждаясь» бессонными ночами. По мере приближения заветной даты отлёта становилось ясно, что всё шло подозрительно гладко. В понедельник одиннадцатого декабря после школы у Виктории поднялась температура. Но не очень высокая, и, в общем и целом, дочь чувствовала себя неплохо. Во вторник в школу её, естественно, не отправляем, а прописываем лечение домашними средствами, так как к врачу можно приводить ребёнка с температурой тридцать восемь градусов и выше, а Виктория не дотягивала до этого рубежа.
Что мы имеем к пятнице семнадцатого декабря? Виктория температурит пять дней, кашель и насморк – все симптомы ОРВИ. Мы стоим перед выбором – отменять или не отменять поездку. Решение надо принять до полуночи. Начинаем рассуждать. При бактериальной инфекции, которая даёт заболевания типа ангины и цистита, требуется курс антибиотиков. Они продаются только по рецепту врача. Но в этом случае обычно бывает такая температура, что зашкаливает термометр. Если температура не очень высокая, то, скорее всего, имеем дело с вирусной инфекцией, типа гриппа. При таком заболевании человек выздоравливает через семь дней, если его лечить, и через неделю, если не лечить. Мы сделали вывод, что у Виктории – вирусная инфекция и болезнь подходит к концу, то есть, мы можем ехать. На худой конец, Мексика – страна цивилизованная – в пансионате круглосуточно дежурит врач.
Наступило утро субботы, восемнадцатое декабря. Наш самолёт отправляется в 9:40. Будим ребёнка в пять часов, заливаем ей в нос и в рот все необходимые лекарства, садимся в машину и едем в аэропорт. Дорога занимает час, Виктория чувствует себя удовлетворительно. В аэропорту оставляем машину на платной стоянке и отправляемся монорельсовым трамваем на нужный нам терминал. Виктория смеётся, веселится, интересуется всем происходящим: взлетающими и садящимися самолётами, восходящим солнцем, облаками. Но меня всё равно не покидает чувство вины за то, что мучаю больного ребёнка.
Садимся в самолёт и видим следующую картину: добрая половина пассажиров – семьи с детьми, причём, мы – единственная семья с одним ребёнком, у остальных – по двое-трое. И каково же было моё удивление: каждый второй ребёнок кашлял, каждый третий ребёнок был с насморком, а несколько детей были с температурой. Муж, профессиональный математик, сразу подвёл под ситуацию математическую модель:
– Если в семье два, а особенно три ребёнка, какова вероятность того, что на момент поездки хотя бы один из детей будет болен? Практически сто процентов. А отдыхать-то надо всей семье. А, отменяя поездку, теряешь крупную сумму.
Я понаблюдала за пассажирами и поняла, что у Виктории ещё не самое худшее самочувствие. Впереди нас сидела семья с тремя детьми, один из которых, мальчик лет трёх, всю дорогу лежал с температурой у отца на руках. Моя совесть успокоилась, тем более что Виктория оживилась и увлечённо рисовала, высунув язык, в новом альбоме новыми фломастерами, купленными специально для поездки. Она прекрасно перенесла взлёт, затем поела и даже немного поспала. К концу четвёртого часа перелёта у неё уже блестели глаза. Я была довольна, что мы приняли решение не отменять нашу поездку. При посадке у дочери закладывало уши, но она могла терпеть и не плакала. Другие дети перенесли посадку намного хуже, кричали и заливались слезами. Из самолёта мы вышли в отличном настроении, в полном осознании того, что заслужили этот отдых, и он обещает оправдать все наши ожидания.
Вы наверняка знаете, что при выходе из самолёта, чтобы попасть в аэропорт, надо пройти по узкому длинному коридору. Тоннель имеет одно свойство – звук отражается от стен и потолка, звуковые волны накладываются друг на друга, иногда образуя резонансные участки. Вот тут-то и произошло нечто неприятное. Мы уже подходили к концу коридора-тоннеля, как сзади в нескольких метрах от нас заплакал ребёнок. Родители, имеющие ещё двоих, не обращали никакого внимания на плачущего. Мальчик плакал всё громче и громче, звук усиливался в тоннеле, как в микрофон. И в один момент мы достигли такого участка тоннеля, где была максимальная громкость звука. Тут надо ещё рассказать о том, что у нашей дочери заболевание, которое передаётся по наследству, и она его получила от меня: в России мне ставили диагноз эпилепсия, в США и Канаде нам с дочерью был поставлен диагноз неэпилептические припадки. В общем, и у меня, и у Виктории – эписиндром. При таком заболевании человек теряет сознание, наблюдаются тонические судороги (судороги представляют собой более или менее длительные сокращения мышц, в результате которых конечности «застывают» в положении сгибания или разгибания, тело больного вытягивается, голова запрокидывается назад или приводится к груди). Хорошо, что такие припадки и у меня, и у дочери бывают крайне редко. У меня в последний раз такое было полтора года назад, у дочери – год назад. Мне этот звук был крайне неприятен, а у дочери он просто вызвал припадок. Если бы она не была ослаблена болезнью и не устала после перелёта, скорее всего, этот звук на неё бы никак не подействовал. Но тут он стал последней каплей в море. Мы схватили ребёнка, побежали и сели на ближайший стул, я держала её на руках. Во время приступа у Виктории произошло непроизвольное мочеиспускание, и мои брюки полностью промокли. Виктория пришла в себя через несколько минут. Мы пошли на выход из аэропорта: прошли таможенный и паспортный контроль, проверку на безопасность, поймали такси и поехали в пансионат. Дочка была настолько слаба, что я вынуждена была всё это время (около часа) держать её на руках и не имела возможности переодеться, хотя её мы переодели, конечно. Когда мы садились в такси, ей стало заметно лучше, и она произнесла первые слова: «Мама, пальмы».
В пансионат мы доехали без особых эксцессов. Виктория устала, но виду старалась не показывать, так как ей всё очень нравилось. Пока муж заполнял необходимые документы при регистрации, дочка строила башню из диванных подушек, которые в просторном и современно оформленном фойе нашлись в большом количестве. Мы пошли в номер, устроились, сходили на обед, вернулись, легли спать и благополучно, на пользу каждому члену семьи, сладко проспали до утра.
В воскресенье ранним и солнечным утром мы проснулись свежие, бодрые и готовые вобрать в себя весь отдых, который нам предлагал пансионат, такой огромный, что понадобится час, чтобы пройти из одного его конца в другой. Поэтому к услугам отдыхающих по территории ходит автобус.
«Барсело Майя» – наше любимое место – один из лучших пансионатов на карибском побережье Мексики. Он находится в тихой бухте на Ривьера Майя, длина пляжа – порядка трёх километров. Вдоль пляжа расположено пять отелей, вмещающих до семи тысяч посетителей. Каждый отель великолепно оформлен (дизайн интерьера и ландшафта): два – в стиле майя, один – в колониальном стиле 18-19 веков, и два – в современном стиле. Пансионат украшен многочисленными фонтанами, скульптурами и беседками, разветвлённой сетью прогулочных дорожек. На его территории – двадцать ресторанов, восемь баров, четыре бассейновых комплекса, каждый из которых величиной, как минимум, с футбольное поле, два детских аквапарка, два детских садика и две детских площадки.
Отпуск вошёл бы в свою колею сразу, если бы Виктория не кашляла и её не надо было бы ограничивать в купании. Да вдобавок и муж заболел простудой при акклиматизации. Но через пару-тройку дней все выздоровели и к среде полностью наслаждались едой, напитками, воздушными ваннами, водными процедурами на море и в бассейне, прогулками, развлечениями, которые предлагались отдыхающим в изобилии. Мы даже пару раз ухитрились покататься на водном велосипеде, но этого нам показалось мало. В среду муж почувствовал себя полным сил и решил научиться управлять парусным катамараном. После получаса тренировок он в первый раз вывел нас в море. Ему удавалось вести парусник довольно уверенно, хотя в тот день был порывистый ветер, и обслуживающий персонал и спасатели не советовали выходить в море семьям с детьми. Но муж нас убедил в том, что он знает, как управлять парусником:
– И потом, катамараны абсолютно устойчивые и никогда не переворачиваются.
Да и мы бы с дочерью сильно расстроились, так как все с трепетом ожидали этого момента. Мы покатались полчаса, всё было отлично, но меня всё время волновал один вопрос: «Почему парусник постоянно кренило на один бок?» Но, так или иначе, катание на парусном катамаране оказалось таким увлекательным занятием, что мы решили это делать каждый день. Вообще, этот вид отдыха настолько популярен среди отдыхающих, что с утра надо отстоять огромную очередь, чтобы записаться на полчаса катания. Муж с усердием вставал в семь часов каждое утро, отстаивал в очереди и забивал нам наши полчаса в удобное для нас время – примерно в полдень.
Добавлю, что в среду, после нашего первого катания, произошло ещё одно неприятное событие, но оно не было настолько грандиозным, чтобы испортить нам настроение. Виктория на пляже наступила на морского ежа. Вернее, мы не сразу узнали, что это был морской ёж. Сначала она закричала, что поранила ногу. Я её взяла на руки, ополоснула от песка ногу и увидела шип, торчащий в ступне. Я этот шип вынула и отнесла дочку на руках к нашему лежаку, а муж позвал спасателя, который иголкой очистил рану, продезинфицировал и забинтовал. Виктория на боли в ноге больше не жаловалась, но на следующее утро мы увидели, что вокруг укола образовалась синюшная опухоль овальной формы около семи сантиметров в длину. Мы повели дочку к врачу, который нам сказал, что это был укол морского ежа. Но опухоль быстро спадала и прошла к субботе полностью, так что она не беспокоила Викторию и не мешала нам каждый день кататься на парусном катамаране и водном велосипеде. Из всего рассказанного вы можете понять, что у нас было три-четыре прекрасных дня, когда ничто не омрачало нашего путешествия, и мы «тщательно» наслаждались каждой минутой нашего отпуска.
Но всё описанное ещё нельзя было назвать крупными неприятностями. Неприятности начали укрупняться в воскресенье, двадцать шестого декабря, и достигли своего апогея двадцать девятого числа во время нашего возвращения домой.
Глава вторая
КРУПНЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ
Итак, садитесь поудобнее и запаситесь нашатырным спиртом – экстрим начинается. Как мы узнали уже позже, в воскресенье, двадцать шестого декабря, по всему атлантическому побережью Северной Америки бушевали штормы. На карибском побережье Мексики это отразилось в виде понижения температуры до +18 градусов днём и +10 градусов ночью и сильных порывов ветра. Началось это утром, и поначалу даже почти ничего не было заметно, просто ветер немного посвежее и посильнее. Но муж, как обычно, добросовестно встал утром и записался на катамаран на двенадцать часов дня. К полудню стало более ветрено, и ветер в основном дул от берега, в сторону открытого моря. Мы взяли катамаран, надели спасательные жилеты и вышли в море. Мы не чувствовали никакой опасности, просто было удивительно, почему земля удаляется с такой быстротой. Когда мы отошли метров на четыреста, то решили немного повернуть парусник и идти вдоль берега. Муж по всем правилам повернул руль и настроил парус. И вдруг порыв ветра поднял наш катамаран и поставил на одно ребро под сорок пять градусов к поверхности воды. Мы поняли, что вот-вот перевернёмся. Муж пытался рывком перепрыгнуть на повисший в воздухе край катамарана, но только добавил импульса к нашему падению.
Знаете ли вы, что творится в голове у человека в такой момент? Я не знаю, что творилось у Виктории и у мужа, но у меня сработал инстинкт материнства. Я видела, что Виктория напугана, уже начала плакать и крепко вцепилась в верёвочные петли-держатели (мы с мужем проинструктировали её перед поездкой, что она должна крепко держаться). У меня молниеносно пронеслось в голове, что при падении, если Виктория не отцепится, то она может вывихнуть руки. Я крикнула: «Виктория, расцепи руки». И уже в падении схватила её и держала впереди над собой. Я не помню, глотнула ли я воздуха перед погружением, но успела закрыть глаза. И голову инстинктивно держала немного запрокинутой назад, чтобы расстояние между кончиком носа и поверхностью воды было минимальным. Это я уже потом поняла, что я так делала. А поначалу просто не осознаёшь, что произошло, не понимаешь, на какую глубину было погружение, и как долго не будет воздуха. Меня успокоил тот факт, что погружение было неглубоким, так как даже сквозь закрытые веки я видела яркий солнечный свет. Любой человек, когда-либо нырявший в воду с высоты одного метра, знает, что для выныривания требуется несколько секунд. Это хотя и небольшой, но достаточно ощутимый промежуток времени, когда ты понимаешь, что находишься под водой больше, чем мгновение, и течение времени ощущаешь. Я в детстве очень любила плавать и много ныряла, поэтому я знала, сколько времени я должна пробыть под водой при прыжке с такой высоты. Но меня удивило то, что мы вынырнули гораздо быстрее. На нас были спасательные жилеты. Викторию я держала над собой, поэтому она пробыла под водой и того меньше. Муж тоже вынырнул одновременно с нами. Осознав, что мы вне зоны непосредственной опасности для нашей жизни, мы стали осматриваться. Катамаран плавал на боку, парус не ушёл под воду, так как на самой верхушке железной мачты находится поплавок. Мы выбрались на ту часть катамарана, которая была над водой и стали ждать помощи. К нам подплыла небольшая лодка с отдыхающими, они предложили помощь. Но могли взять на борт только одного человека, а Виктория ни за что не хотела ехать одна.
Через десять-пятнадцать минут к нам подплыл спасательный катер. На его борту было два спасателя и четыре пассажира – китайская семья с двумя детьми, а к корме была привязана маленькая двухместная вёсельная пластиковая лодка. При таком раскладе спасательный катер мог взять на борт только одного человека. Оба спасателя быстро нырнули в воду и подплыли к нашему катамарану. Они велели нам спрыгнуть в воду и плыть к катеру. Муж поплыл с дочерью на руках, я поплыла сама. Так как на катере оставалось только два посадочных места, то муж передал ребёнка пассажирам, сам забрался на катер, помог мне залезть, а позже перебрался в лодку, которая была привязана сзади. Я подплыла к катеру и с трудом в него забралась. Мне никогда раньше не приходилось забираться в лодку из воды через борт. Это оказалось необыкновенно трудно. Но я, зацепившись за борт катера, рывком подбросила своё тело и ухитрилась перебросить одну ногу через борт. Потом муж меня уже втащил внутрь. Мужчина, глава спасённой семьи, удерживал катер в равновесии. Казалось бы, что мы имеем дело с быстрым и благополучным освобождением от неудачных обстоятельств. Спасатели перевернули наш катамаран, и один из них вернулся на катер. Второй спасатель знаками (так как обслуживающий персонал очень плохо говорит по-английски) показал моему мужу спрыгнуть с лодки в воду и сесть с ним на катамаран. Дальнейшие события не имели для меня никакого смысла, пока через час мой муж не дал им толкование, от которого у меня зашевелились волосы на голове.
Но пока шесть пассажиров и один спасатель на катере плыли в сторону берега. А катамаран с моим мужем и вторым спасателем скрылся из вида, особенно для меня, близорукой, снявшей очки перед выходом в море. Мы подъехали к берегу. В десяти метрах от берега всем пассажирам было велено спрыгнуть в воду, а моего ребёнка спасатель вынес на берег на руках. Когда я сняла с себя спасательный жилет и мокрую одежду, то обнаружила на теле несколько синяков и ссадин, но они меня не особо беспокоили. Виктории же мистическим образом удалось отделаться только испугом. И мы начали ждать мужа на берегу. Прошло десять минут... двадцать... полчаса... Я никак не могла понять, почему он не приходит. На катамаране были приклеены инструкции, а также предупреждение о том, что если катамаран перевернётся по вине людей, им управляющих, то за это взимается штраф в размере ста долларов. Я подумала, что муж отправился в офис для оформления бумаг и оплаты штрафа. Мы с Викторией подождали около пятидесяти минут и решили пойти на наше место, где мы всегда загорали и купались и где оставили все вещи перед тем, как пойти на катамаран. Через некоторое время вернулся мой муж и рассказал следующую историю.
Глава третья
МОРЕ И ВЕТЕР
(рассказ мужа)
Я с семьёй – женой и четырёхлетней дочуркой – решил покататься на катамаране. Катамаран – мини-яхта с парусом и двумя трёхметровыми поплавками в основании, между которыми натянут брезентовый тент. Накануне инструктор показал мне, как им надо управлять, и я чувствовал себя более или менее уверенно. Управление нехитрое: одной рукой надо держать руль, который находится на корме и имеет форму поперечной перекладины (от нее идут железные пруты, соединяя перекладину под водой с вертикально расположенной парой вёсел). Другой рукой с помощью тонких канатов можно менять направление паруса, чтобы контролировать скорость. Ещё важно вовремя пересаживаться с одного борта на другой при развороте катамарана, так как ветер бьёт в парус временами достаточно сильно, что и стало моим основным испытанием.
Сели мы на катамаран: жена с дочкой впереди под парусом, а я сзади, управляю. Берег умчался от нас поразительно быстро, но это нас не тревожило, так как вокруг плавали другие катамараны, водные мотоциклы и каноэ. Мы решили пойти вдоль берега. Я сделал разворот так, как меня учил инструктор, резкий поворот руля, при этом парус слабеет и его надо натянуть. В этот момент управляющий должен пересесть на другой борт и ждать, когда ветер развернёт катамаран. Я выполнил первую половину инструкций, но пересесть не успел: катамаран начало резко кренить на меня, и медленно, как в кино, противоположный борт подняло в воздух. Я судорожно пытался перепрыгнуть на него, думая, что ещё не поздно, но не получилось. С некоторой задержкой я осознал, что моя дочка кричит во всё горло: «Мааааа-мааааа!» И в ту же секунду мы оказались в воде...
К нам сразу подплыло каноэ с двумя людьми, которые предложили помощь. Но я вынужден был отказаться, так как они могли забрать только дочку, но она боялась без мамы, слишком мала ещё – четыре года только исполнилось. Я с некоторым трудом смог выбраться на поплавок и вытащил на него дочку, жена всё время держала её рядом с собой. Тут подъехал спасательный катер. Позже мы узнали, что невдалеке от нас перевернулся другой катамаран, и на катере уже была другая спасённая семья, по виду – китайская, с двумя детьми, мальчиками семи и девяти лет. И когда мы все удобно устроились: жена с дочкой в катере, а я в привязанной к катеру лодке – один из спасателей махнул мне с нашего катамарана, который он уже поставил обратно двумя поплавками на воду. Я с неким сожалением прыгнул в воду и поплыл к катамарану. Мне не хотелось новых трудностей на катамаране, на котором уже произошли неприятные события. Но я тогда подумал: «По крайней мере, семья уже в безопасности».
Подплываем мы со спасателем ко второму перевёрнутому катамарану, который находился ещё дальше от берега, чем наш. Спасатель мне жестами показывает, чтобы я взял в руки руль, а он в это время поставит другой катамаран на воду и поплывёт на нём. После переворота я чувствовал себя совсем неуверенно, тем более что ветер начал крепчать, и любой намёк на резкий поворот руля вводил меня в ужас. После нескольких моих неудачных попыток развернуть катамаран спасатель меня окликнул и спросил, брал ли я уроки вождения на катамаране. Я, конечно же, ответил: «Да». Но это звучало не обнадёживающе. Он мне показал жестами, чтобы я держал руль прямо и пользовался скоростью при развороте.
Я так и сделал, и меня начало нести с большой скоростью. В тот момент я вообще боялся крутить руль, так как парус был натянут и мачта была сильно накренена. Малейшее неточное движение могло легко привести к ещё одному перевороту катамарана. Я максимально отпустил парус, но это никак не уменьшило скорость. Я уже тогда удалился от спасателей и их катера достаточно далеко. Они, наверное, подумали, что я держу свой катамаран под контролем, и не обращали на меня внимания. Тогда я понял, что должен разобраться в своей ситуации сам. На тот момент, а я был в мокрых футболке и шортах, меня начало знобить от холодного ветра (температура воздуха, по сравнению с утром, начала резко падать и была примерно +20) и адреналина, гулявшего по моему телу. Держа левой рукой руль и подтягивая парусный канат правой, я смог заставить катамаран идти параллельно берегу, но не более. Тогда я решил, что, если меня перевернёт от новой неудачной попытки развернутся, то мои шансы быть замеченным будут близки к нулю, так как я прилично удалился от других яхт и катамаранов.
Крутя руль, чтобы набрать скорость, и поворачивая его на скорости в нужную сторону, я смог сократить расстояния до берега так, что уже видел буйки. А недалеко от меня даже пролетел на большой скорости водный мотоцикл. Я позвал на помощь, но меня, наверняка, не было слышно, так как ветер дул от берега...
Вот тут я осознал, что нахожусь в море довольно долго, возможно, около часа. А ветер не успокаивался, временами даже свистел в ушах. Надежды на скорое возвращение в пансионат резко испарились и сменились диким страхом. Мне тогда вспомнился известный фильм с Томом Хэнксом в главной роли. И тут я начал делать нечто, что в нормальном состоянии никогда бы не сделал: я начал кричать во все лёгкие, даже обращаясь за помощью к самому Богу, пока мой голос не сел от холодного ветра и морской соли. Мои руки ослабли, и резкий порыв ветра развернул судно в обратном направлении – в сторону моря. Меня несло с огромной скоростью, а я в тот момент утратил способность мыслить: «Вроде, это хорошо, что меня развернуло? Я к этому стремился. Но я же теперь удаляюсь от берега!?» Через несколько минут бешеной скорости я увидел спасательный катер. На катере меня тоже заметили. Я понял, что до этого спасатели пытались меня догнать, но никак не могли. Когда же меня развернуло, то я полетел навстречу спасательному катеру. Теперь он был от меня метрах в ста, и я сумасшедшим голосом начал звать на помощь, думая, что они опять меня оставят одного. Но они, видимо, уже давно меня искали и сейчас ехали прямо ко мне. Один из спасателей бросился в воду, в несколько толчков подплыл к моему катамарану, схватился за борт и сел за руль, жестами показывая мне сесть на том же борту для балласта. Меня ещё раз удивило, что меня опять не взяли на спасательный катер, а снова оставили на катамаране, хотя я и был предельно рад, что кто-то другой возьмёт управление на себя.
Нас понесло вдоль береговой линии, временами чуть не переворачивая от сильных порывов ветра. Парень-спасатель показал мне, чтобы я свешивался за борт для равновесия при каждом новом порыве, и тогда мы сможем плыть под более острым углом к ветру. Тогда я осознал, что не зря он меня оставил на катамаране, а не отпустил на катере со вторым спасателем: вряд ли было бы так уж легко вернуться ему одному, даже с его опытом, и что мы теперь вдвоём рискуем жизнями.
Ветер крепчал, временами до ураганной силы, но Рафаэль (так звали этого парня) резко отпускал парус в этот момент и крутил руль, чтобы парус был по ветру. В течение некоторого времени нам удалось пройти несколько километров вдоль береговой линии, и тут Рафаэль остановил катамаран резким поворотом руля, как меня обучали, чтобы развернуть судно. Но удивительно... У него ничего не получилось... Катамаран не хотел разворачиваться. Рафаэль начал дёргать руль влево и вправо, используя его, как весло. И вдруг нам повезло: катамаран развернуло, и мы снова поплыли. Но только теперь наш нос указывал на причал, и мы скоро были уже на берегу. Обратно... к нормальной жизни...
Глава четвёртая
МНИМОЕ УСПОКОЕНИЕ
Муж, ещё ничего мне не рассказав, подбежал к сумке, вытащил ключи, побежал в наш номер, достал всю имеющуюся в свободном распоряжении наличность и побежал обратно на лодочную станцию поблагодарить Рафаэля чаевыми. Так принято на таких курортах: чаевые раздаются налево и направо.
Когда муж вернулся, то рассказал мне всю историю. Мы поняли, что нам необходимо выпить по рюмке текилы, иначе мы просто не сможем справиться с нашими эмоциями. Осознавая, что нам нужно расслабиться до такой степени, чтобы завтра быть готовыми к отлёту, мы сходили на обед, побродили по пляжу, сводили дочку на детскую дискотеку, посмотрели вечернее представление (в тот день показывали цирк) и вернулись в номер около десяти вечера, готовые ко сну.
Наш самолёт вылетал из Канкуна в два часа дня. Мы очень не любим ранние рейсы, так как необыкновенно неприятно, если не успеваешь позавтракать перед отлётом. А завтрак начинается в половине седьмого утра. Мы проснулись в шесть, за пару часов упаковали чемоданы, умылись, оделись и в половине десятого уже сидели на патио ресторана. От наших вчерашних впечатлений остался только лёгкий озноб и небольшая похмельная слабость, которые мы преодолели с помощью пары чашек кофе. Утро было прохладное и довольно ветреное. За соседним столиком отдыхающие жаловались, что сегодня невозможно было записаться на катамараны, что обслуживающий персонал решил не выпускать катамараны в море. Мимо проходила девушка и включилась в их разговор, рассказывая, что вчера работниками пансионата была допущена ошибка (недооценили погодные условия), и несколько вышедших в море катамаранов перевернулось, и что даже кто-то пробыл в море больше часа.
Мы поняли, что рассказ был о нас. А погода ухудшалась на глазах: набежали тучи, температура понизилась до пятнадцати градусов, и подул довольно сильный ветер. Но нас это больше не касалось: к вечеру мы уже будем дома.
В половине одиннадцатого мы, взяв такси, благополучно ехали в аэропорт. Доехали быстро и без приключений, если не считать пары аварийных моментов, которые создались на дороге. Но это же Мексика, к этому надо привыкнуть. В Мексике правил дорожного движения не соблюдают.
В зале регистрации всё выглядело, как обычно: длинные змеевидные очереди, суета, гам, нервозность, неуютность и растрёпанность. Мы стали искать окошко, где регистрировали на наш рейс. К нам подошла женщина – работник аэропорта и, узнав, что мы летим в Нью-Йорк, сказала, что наш рейс отменён из-за сильного снежного шторма, что Нью-Йорк не принимает уже вторые сутки, и указала нам на очередь, в которую мы должны встать для перерегистрации билетов. В этот момент было такое ощущение, что рухнул мир. Муж сильно нервничал. А я подумала: «Мексика – не задворки цивилизации, переживём».
В очереди мы стояли недолго, но успели поговорить с несколькими людьми, которые немного прояснили нам сложившуюся ситуацию: в Нью-Йорке – снежная буря, и все полёты в Нью-Йорк отменены, что наша авиакомпания, American Airlines, делает перерегистрацию билетов и переправляет пассажиров в другие города.
– Нам бы только добраться до Штатов, а там уж мы разберёмся. Не хочется сидеть здесь, в Канкуне, на Новый год, да ещё при условии, что цена отелей заоблачная – от трёхсот до семисот долларов за ночь. И это не президентские номера – самые обычные. Мы сегодня вылетаем в Форт Лодердейл (Флорида), а оттуда попытаемся как-то добраться до Нью-Йорка, – говорил молодой человек, стоящий в очереди в соседнее окошко.
Мы, ожидая своей очереди, лихорадочно пытаемся сообразить, что же делать нам, но очередь подходит, и мужчина за столом регистрации сообщаeт нам следующую информацию: наша авиакомпания может обеспечить нам перелёт в Нью-Йорк, но полёты в этот город будут возобновлены только тридцатого декабря, либо есть два рейса во Флориду на завтра – в Форт Лодердейл и в Орландо. Сначала нас посещает дикая мысль: перебронировать билеты в Нью-Йорк на тридцатое декабря, вернуться в отель и просидеть там ещё три дня. Mы были в раздумье: семьсот долларов за ночь, это раз; а во-вторых, если и этот рейс будет отменён, мы рискуем встретить в Канкуне и Новый год. Пока мы так рассуждали, три оставшиеся места на этом рейсе ушли у нас из-под носа. Оставались билеты только на тридцать первое декабря.
Лететь тридцать первого декабря нам совсем не хотелось, поэтому мы решили рассмотреть возможность перерегистрации нашего рейса на Флориду. На сегодня и рейс на Форт Лодердейл, отправляющийся в час дня, и рейс на Орландо, отправляющийся в 14:25, были заполнены под завязку. Нам сказали, что мы можем подождать до отправления этих рейсов и попытаться занять места неприбывших пассажиров, если таковые будут. Проделывать такую процедуру, особенно с четырёхлетним ребёнком, нам не хотелось, поэтому мы спросили, есть ли места на завтра на рейсы на Форт Лодердейл и на Орландо. На рейсе в Форт Лодердейл было только два свободных места. Пока мы выясняли, можем ли мы взять эти места, чтобы наша дочка сидела у нас на руках, эти места тоже ушли. Нам не оставалось ничего, кроме как регистрироваться на рейс в Орландо. На нём как раз оставалось три свободных места.
Как вы думаете, каков будет следующий вопрос у семьи в нашей ситуации? Правильно. Обеспечивает ли авиакомпания гостиницей и питанием? А клерк, регистрировавший нас на рейс, ответил:
– Если бы рейс был отменён по вине компании, то да. А так как компания не виновата, то она ничего подобного не обеспечивает.
– А что же нам делать? – отвечаем в недоумении. – Есть ли в аэропорту такой сервис, чтобы бронировали гостиницу?
– В этом зале, зале отправления – нет. Идите в зал прибытия.
Верите ли вы, что мне в сорок три года ещё ни разу не приходилось оказываться в подобной ситуации, несмотря на то, что я летаю как минимум два-три раза в год? Ни разу ещё мой рейс не был не то что отменён, но даже задержан. Но помню, что в ноябре 2006 годa мои родители летели ко мне в Торонто из Москвы Аэрофлотом, и из-за нелётной погоды их рейс был задержан на восемь часов. Бытует мнение, что российские авиакомпании не очень хорошие. Если есть возможность не пользоваться Аэрофлотом, все мои знакомые купят билеты на любые другие авиалинии. Но даже Аэрофлот обеспечил моим родителям комнату в отеле в Москве и горячее питание.
И вот сейчас хвалёная американская авиакомпания не то что не обеспечивает нас отелем и едой, но даже не может предоставить человеческий рейс, пусть с пересадками, до места нашего назначения. А просто бросает на произвол судьбы, говоря: «Добирайтесь сами, как можете».
Мы, полностью ошарашенные произошедшим, вышли из зала отправления и пошли в сторону зала прибытия. Дорогу нам загородила охрана. Мы пытались им объяснить, что наш рейс отменён и нам надо пройти к окошку в зале прибытия, в котором будет предоставлен сервис по бронированию гостиницы. Но охранники ни слова не петрили по-английски, а просто пять-шесть человек выстроили стену и пытались нас оттеснить от входа в зал прибытия. Подошёл начальник, он знал пару слов по-английски, но не больше. Мы даже не сообразили, понял ли он нас, но он велел нам покинуть аэропорт. И мы с тремя чемоданами, тремя сумками ручной клади и четырёхлетним ребёнком оказались на улице. И проблема была не в том, что некуда пойти, а что большинство народу не знает английского языка, а мы не знаем испанского.
У нас не было другого выбора, как пойти к стоянке такси. Система работает таким образом, что ты не можешь просто подойти к таксисту и обсудить с ним условия поездки. Каждый таксист подневолен и работает на хозяина. К нам подскочила хозяйка. Мы ей объяснили, что нам нужна хорошая гостиница в Канкуне. Канкун находится в пятнадцати минутах езды от аэропорта, в отличие от пансионата, в котором отдыхали мы, и который находится в часе езды от аэропорта. Хозяйка называет цену поездки до Канкуна в полтора раза большую, чем та, которую мы обычно платим при поездке на такси в наш пансионат. Муж минут десять пытается с ней объясниться, и в конце концов мы сходимся на грабительской, но всё же не такой заоблачной цене. Садимся в такси, и… O небеса!!! Таксист уже возил нас когда-то в одну из предыдущих поездок и немного лучше, чем на пальцах, изъясняется на английском. Мы ему говорим, что нас надо отвезти в хороший отель в Канкуне. И он сказал, что знает такой отель. Через пятнадцать минут мы на месте. И ещё чудеснее, что в отеле есть места. При регистрации нам надо сделать выбор: брать номер с едой включительно или оплатить только номер, а за еду потом платить отдельно. Мы решили выбрать второе, так как номер стоил триста долларов за ночь, и включённая еда стоила бы нам ещё по сто девяносто долларов на человека.
Номер оказался значительно хуже, чем в том пансионатe, в котором мы были до этого, но одну ночь пережить можно. Из окна открывался великолепный вид на море. Ветер был довольно сильный и порывистый, на море виднелись волны с барашками. Мы решили пойти пообедать и прогуляться по пляжу. Купаться в тот день было нельзя, так как было прохладно. Ресторан на пляже нас разочаровал ограниченным выбором, низким качеством и высокой ценой. Но мы с большим удовольствием напрыгались через волны и уставшие вернулись в номер. Отдохнули и к восьми часам вечера спустились на ужин в ресторан, который находился уже в самом отеле, а не на пляже.
Так как это был единственный ресторан в отеле, то очередь в него была довольно внушительная. Нам предложили сесть за столик с другой семьёй. Мы отказались, поэтому нам пришлось подождать порядка получаса. Но мы провели это время в баре. Когда же мы попали в ресторан и сели за столик, то официант был очень «увлечён» нашим обслуживанием. Я не знаю, сколько раз он подливал вина в стакан моего мужа (не думаю, что больше, чем мне), но мне он подлил вина два раза: как только я отпивала одну четверть из своего стакана, он мне эту четверть добавлял. B конце вечера, когда нам принесли счёт, за каждым взрослым в нашей семье было записано по три стакана вина.
Вернулись в номер разочарованные, но не сильно, уставшие, но не смертельно. Правда, был ещё один курьёзный случай. Так как мы плотно поужинали, то хотелось пить. А так как мы не заплатили за еду, то в номере не было даже питьевой воды. Муж вынужден был спуститься в бар за двумя пол-литровыми бутылками воды, которые стоили по пять долларов за бутылку. Я ещё никогда не видела такой дорогой воды. Да и ещё бармен потребовал с мужа чаевые за то, что продал ему эти две бутылки воды. Надо сказать, что в этом отеле обслуживающий персонал говорил на английском очень хорошо. Канкун – всё-таки крупный город. Легли спать, утром встали в семь часов, позавтракали и в 8:30 поехали в аэропорт. Наш самолёт отправлялся только в 14:25, но мы, боясь непредвиденных изменений рейса, решили отправиться пораньше.
Каково же было наше удивление, что регистрация на наш рейс была уже открыта (обычно регистрация начинается за три часа). Мы сдали багаж, прошли персональный досмотр и досмотр ручной клади, паспортный контроль – всё прошло гладко. В Канкуне в аэропорту расслабиться трудно: тесно и слишком людно. Мы пытаемся как-то убить время: читаем, рисуем, гуляем по магазинам. Между делом думаем, как нам из Орладно добираться до Нью-Йорка. Решаем брать в аренду машину. Опыт вождения во Флориду из дома и обратно у нас есть. Если мы прибудем в Орладно в четыре часа дня, то сможем арендовать машину.
Около полудня объявляют, что наш рейс задерживается на три часа. Муж решает позвонить в несколько компаний и попытаться забронировать машину заранее. Некоторые компании сразу же ответили, что машин у них нет – все на руках. Но одна компания, Avis, имела в наличии несколько автомобилей. Надо сказать, что каждая компания имеет два типа автомобилей: с опцией возврата в то место, откуда автомобиль был взят, и возврата в другое отделение этой компании – в другом городе или даже в другом штате. Нас, естественно, интересовал второй вариант. Но компания Avis не располагала автомобилями, которые было разрешено вывозить за пределы штата Флорида. Мы лихорадочно пытаемся решить, как нам выкрутиться. В ход идут всякие идеи: например, муж высказал идею купить автомобиль. Нам, в принципе, нужна вторая машина, но такой кардинальный шаг требует более основательной подготовки. Муж опять звонит в Avis и пытается выяснить, что произойдёт, если мы всё-таки на свой страх и риск вывезем машину за пределы штата Флорида и вернём её в штате Нью-Йорк. Вразумительный и чёткий ответ получить не удалось, но сказали, что за это будет взиматься некоторый штраф. Размер штрафа выяснить не удалось. Мы принимаем решение забронировать машину, вернуть её в Нью-Йорке, заплатить штраф и не мучиться. Муж договорился, что мы приедем и заберём машину между семью и восьмью часами вечера.
Остаток ожидания проходит интересным образом, так как мы наблюдаем за другими пассажирами, и нам даже удаётся поговорить с несколькими семьями и узнать некоторые подробности сложившихся обстоятельств. Рядом с нами в зале ожидания сидят пассажиры с разных рейсов: с нашего на Орландо, с рейса на Форт Лодердейл, который отправляется на полтора часа раньше нашего, и билеты на который мы вчера проворонили, с рейса на Бостон (на удивление, все рейсы на Чикаго и Нью-Йорк за последние двое суток были отменены, так как эти города завалило снегом, а в Бостоне было чисто, обычно бывает наоборот; a пассажиры, ждущие этого рейса, не проявляли никаких признаков беспокойства) и с рейсов на Торонто и Монреаль, которые тоже удивительным образом избежали снегопадов.
Слева от нас сидела семья из Нью-Йорка с двумя детьми, девочками лет пяти и семи. Забавно, что обе девочки были одеты в пижамы. Матери всегда найдут тему для разговора. Когда у меня ещё не было Виктории, я затруднялась знакомиться и разговаривать с новыми людьми. Стеснялась, не знала, с чего начать и о чём говорить. Эта проблема теперь позади, особенно, с родителями маленьких детей всегда найдутся точки соприкосновения. Мы разговорились, мать девочек рассказала, что они вынуждены были оставаться в пансионате два лишних дня, и у них закончилась чистая одежда, остались только пижамы. И выяснилось, что семья покупала путёвки через туристическое агентство. Они должны были вылетать в Нью-Йорк на день раньше нас, двадцать шестого декабря. Но утром в день отлёта им позвонили родители и сообщили информацию о нелётной погоде и об отмене всех рейсов. Семья сразу же позвонила своему туристическому агенту. Он им перерегистрировал билеты на двадцать восьмое декабря на Форт Лодердейл с последующей пересадкой в Нью-Йорк. Они провели ещё два прекрасных дня в своём пансионате, даже не выезжая в аэропорт. И теперь сидели гордые, неизмотанные, довольные собой.
Напротив нас сидела семья афроамериканцев – муж и жена. Извините, что не смогла назвать этих людей тем именем, которым мы привыкли пользоваться в России и которое означает тёмный цвет кожи. Просто за много лет проживания в Северной Америке я привыкла к концепции политкорректности. Особенно, когда училась в Торонто в университете на педагогическом факультете, то в нас впечатали намертво, как правильно называть людей, относящихся к небелым расам. Эти люди тоже сидели на тот же рейс в Форт Лодердейл с пересадкой до Нью-Йорка. Но это был их первоначальный рейс, на который они купили билеты, они ни дня не ждали и были несомненно счастливы, что сия безобразная участь их миновала. Они ворковали, смеялись, смотрели фильмы на небольшом ноутбуке и тоже чувствовали себя победителями.
Сзади нас сидела семья, которая летела в Торонто. Мы с ними поболтали немного о разнице в стилях и качестве жизни в Канаде и США. Эти люди тоже были веселы, беззаботны и счастливы.
Чуть подальше слева сидела пожилая пара, которая дожидалась своего рейса в Бостон. Они сидели тихо, почти не разговаривали, читали книги. Как выяснилось позже, мужчина был сильно простужен.
А сзади, правее, сидела русская семья, которая ждала прямого рейса на Нью-Йорк. На такой же рейс, только на вчера у нас были билеты. Среди всех пассажиров, ожидающих свои рейсы, мы оказались наименее ловкими и наиболее пострадавшими. Мы с завистью смотрели на уверенных в себе, неизмученных людей, всё ещё находящихся под впечатлением своих поездок, и пытались понять, где же мы допустили ошибку. И решили, что в утро отлёта нам надо было ещё в отеле проверить информацию по нашему рейсу. Но, так или иначе, мы были довольно сильно удручены.
Через двадцать минут после объявления задержки нашего рейса, выясняется, что рейс на Форт Лодердейл тоже задерживается. А потом начинается снежный ком: «Рейс на Бостон за номером таким-то отменяется по погодным условиям. Пассажиров рейса просим подойди к своему гейту, для них будут забронированы гостиницы». Нас всё равно ещё продолжают брать завидки, так как нам вчера не предоставили никаких гостиниц, а просто вышвырнули из аэропорта на улицу. Снежный ком нарастает: «Прямой рейс на Нью-Йорк задерживается на один час. Рейс на Монреаль задерживается на два часа». По залу ожидания пробежала лихорадка. Люди забегали, выясняя детали, рассказывали истории, как это было в прошлом году, два года назад, три года назад – делились впечатлениями и своими историями. Люди рассказывали, как они не могли вылететь из Нью-Йорка в канун Рождества в прошлом году в течение нескольких суток. И что все гостиницы даже в часе езды от аэропорта были забиты. Люди с детьми ночевали в аэропорту. То же самое было и в этом году. Но об этом мы узнали позже, когда приехали в Нью-Йорк.
Продолжаем сидеть. Видим несколько счастливых исходов: «Объявлена посадка на рейс в Торонто. Объявлена посадка на беспересадочный рейс на Нью-Йорк». Зал всё равно продолжает лихорадить. Я не помню, почему я пропустила следующее объявление. Мы пошли с дочерью в туалет, а когда возвращались, то увидели, что семья слева от нас (та, что была с двумя детьми) и афроамериканская семья, что сидела напротив нас, встают и идут по направлению к своему гейту. Я с завистью спрашиваю:
– Что объявили вашу посадку? Желаю счастливого полёта.
– Нет, наш рейс на Форт Лодердейл отменён.
Времени шесть часов вечера. В зале ожидания количество народу сильно уменьшилось. Наш рейс продолжали задерживать. Мы пребывали в полной уверенности, что его отменят с минуты на минуту. Вдруг слышим: «Объявлена посадка на рейс до Орландо, пассажиров просим подойти к своему гейту. Первыми будут пропускаться пассажиры с детьми и инвалиды».
В тот момент я чуть не потеряла сознание от переизбытка чувств, потому что у нас уже начало складываться такое ощущение, что мы не сможем покинуть Мексику до Нового года, так как отменялись всё новые и новые рейсы. A те рейсы, которые не были отменены, были забиты под завязку. У авиакомпаний не было возможности пустить дополнительные рейсы, так как большое количество самолётов находилось на аэродромах, заваленных снегом. И они просто-напросто не могли оттуда вылететь, а ждали, когда будут расчищены взлётные полосы.
Взлетели в восемь вечера. Самолёт гнал, как сумасшедший. Вместо полутора часов долетели за час.
Глава пятая
ДАЛЬНЕЙШЕЕ УКРУПНЕНИЕ НЕПРИЯТНОСТЕЙ
В девять вечера прибываем в Орландо. Город красивый, аэропорт чистый, бежим бегом, чтобы успеть забрать машину. Надо сказать, что мужу пришлось ещё два раза звонить в Avis и просить перенести время получения машины. Хватаем багаж, проходим по зелёному коридору. В 21:30 подбегаем к стойке для оформления машины. Цена кусачая, но не смертельная – 230$ в сутки. Но тут выясняется, что эта машина ни в коем случае не может быть вывезена за пределы города, что её надо вернуть в то отделение, в котором она была взята. И клерк называет сумму штрафа: «Как минимум тысяча долларов. И я могу лишиться своей работы».
Начинаем судорожно метаться по залу, бегая от одной стойки к другой. Вернее, муж бегает от компании к компании, от стойки к стойке, а я пытаюсь внушить нашей дочери, одуревшей от двухдневного времяпрепровождения в аэропорту, правила приличного поведения. Дочь ничего не слушает, а просто катается по полу. Ни в одной компании нет свободных машин. Пятая компания – Hertz.
– Да, машина есть – 500$ в сутки.
У нас, конечно, будет страховка. Но на случай отмены рейса она покрывает расходы в сумме 300$ на человека. То есть, в нашем случае страховая компания нам покроет 900 долларов. Но мы уже истратили 500$ вчера в отеле. Делать нечего – берём машину. И решаем ехать без остановок в Нью-Йорк. Это примерно двадцать часов, если с двумя-тремя небольшими остановками. То есть, мы можем успеть достичь Нью-Йорка за одни сутки.
Муж оформляет машину, мы берём вещи, идём на стоянку. Покидаем стоянку в 21:50, значит, завтра в это же время мы должны вернуть машину на стоянку в аэропорту в Нью-Йорке. Надо проехать через девять штатов. Машина оборудована GPS, что нам на руку, так как GPS рассчитывает оптимальный по времени маршрут. Мы подумали и решили, что поедем без ночёвки, так как в дальней дороге (расстояние от Орландо до Нью-Йорка – порядка тысячи восьмисот километров) возможны всякие непредвиденные обстоятельства. Иметь запас времени в три-четыре часа – это настоящее богатство.
К большому нашему разочарованию, ближе к полуночи усталость достигла таких пределов, что опасно было вести машину дальше, и мы решили остановиться на ночлег, проехав всего 250 километров. В городе Джексонвиль (Флорида), на границе со штатом Джорджия, заехали в самый приличный в округе мотель.
Тут нужно обратить внимание читателя на некоторыe подробности климата во Флориде. В этом штате климат практически тропический: летом очень жарко, а зимой температура не опускается ниже нуля по Цельсию. Поэтому системы кондиционирования в домах оборудованы на охлаждение. Их, конечно, можно настроить на обогрев, но большого тепла они давать не будут. Но этой зимой погода по всему Атлантическому побережью побила исторические рекорды. Во Флориде было минус пять по Цельсию. Когда мы вошли в свой номер в мотеле, то изо рта шёл пар, несмотря на то что был включён обогрев. И, на удивление, в номере отсутствовали тёплые одеяла (они там просто не предусмотрены) – только простынки и лёгкие покрывала. Мы с Викторией легли на одну кровать, муж на другую. Виктория легла в верхней одежде, а я ещё накрыла её своим зимним пальто (хорошо, что на нас была зимняя одежда, так как мы приехали из северного штата). Муж же мне выделил свою куртку, которой я накрылась поверх лёгкого покрывала.
Будильник зазвонил в четыре часа утра, и мы, как в армии, вскочили, умылись, ёжась, сгребли в охапку спящего ребёнка, погрузились в машину и отправились в путь. Как вы можете понять, теперь запаса времени у нас не было совсем. GPS показывал время прибытия 21:30. Это нас совершенно не устраивало, так как в районе вечернего часа пик мы должны были проезжать Вашингтон, а значит, могли попасть в серьёзные пробки.
Мы понимаем, что нас спасти может только скорость, особенно поутру, когда дороги ещё не
загружены. С этого момента начинается наше состязание с обстоятельствами и нежелание им покориться.
Кто-то скажет:
– А зачем мучиться? Подумаешь, пятьсот долларов. Неужели из-за денег себе нервы трепать. Можно поехать медленно, расслабленно, без напряга.
Ну, наверное, у нас такой характер, что мы любим оптимизировать время и финансы. Да и в дороге не расслабишься, на самом деле. Два года назад мы уже ездили отдыхать во Флориду на машине. И тогда решили проверить, что лучше: ехать медленно, с остановками и ночёвками или ехать быстро, за один присест. Тогда из Нью-Йорка во Флориду мы ехали с двумя ночёвками, а обратно – без ночёвок, двадцать часов пордяд. И нам больше понравился второй вариант, так как в дороге всё равно устаёшь, как бы расслаблен ты ни был, поэтому время в дороге лучше минимизировать.
Ну что же, наступает момент ускорения, близкого к ускорению свободного падения. Чувствуете, как вас вдавило в кресло? Время пошло.
4:30. Выехали из мотеля на хайвей, муж за рулём, гоним 150-160 километров в час. Двумя парами глаз вглядываемся в самую удалённую точку дороги и пролетающие мимо кусты на предмет пребывания там полицейских с радарами. Виктория спит. За два с небольшим часа проезжаем насквозь штат Джорджия. Останавливаемся в Саванне выпить кофе и купить что-нибудь на завтрак. Это занимает пятнадцать минут.
7:00. Проезжаем ещё 360 километров – штат Южная Каролина позади. Утро, хотя и холодное, но солнечное. Настроение у нас улучшается, я даже смогла подремать около часа, хотя я никогда не сплю в машинах, не умею.
9:30. Просыпается Виктория. Осматривается, начинает меня тормошить и просит её развлекать. Мы в это время въезжаем в Северную Каролину. Виктория завтракает прямо в машине, и мы продолжаем играть.
10:00. Виктория начинает сильно капризничать, просит расстегнуть ей ремень безопасности и взять её на руки. Мы не придаём этим жалобам большого значения, я пытаюсь её развлечь, как могу: читаю, организую из мягких игрушек кукольный театр, рассказываю стихи на двyх языках и пою её любимые песенки. Дочка говорит, что сильно устала, я кладу её на сиденье, но всё равно пристёгиваю ремнём, она сопротивляется и плачет. Вдруг сильно бледнеет и выдаёт наружу фонтан непереваренной еды. Мы срочно съезжаем с хайвея на первом же съезде, на первой же заправке чистимся, переодеваемся, чистим машину. Левая половина заднего сидения теперь мокрая и вонючая. Насколько могу промакаю всё это дело бумажными салфетками и вытираю влажными детскими салфетками. И так попеременно несколько раз, пока не становится возможным, подложив полотенце, сидеть на заднем сидении. Но всё равно на мокрой половине сидеть не хочется ни мне, ни Виктории, поэтому теснимся справа. Потеряли полчаса.
10:30. Возвращаемся на хайвей. Виктория просит пить. Даю ей воды. Она приходит в себя, но всё равно капризничает. Мне с ней трудно. Муж продолжает гнать машину. Стиль его вождения нельзя назвать приятным. Он постоянно снуёт из ряда в ряд, обгоняя машины и грузовики. Меня тоже начинает мутить. Северную Каролину проезжаем за два часа.
11:30. Въезжаем в Вирджинию. Решаем остановиться на обед в Ричмонде, до которого мы доберёмся за полтора часа.
13:00. Пообедали, возвращаемся на хайвей. До Вашингтона – два часа. Торопимся, так как хотим успеть проехать этот город до того, как начнутся пробки на дорогах из-за часа пик.
Мы с дочерью сидим на правой половине заднего сидения, так как левая половина всё ещё мокрая. Виктория занимает более удобную часть – справа у окна, я же кое-как кручусь посередине. Вдруг Виктория опять разражается потоком рвоты, причём, ещё большим, чем в прошлый раз. В полную негодность пришла вся моя одежда, вся её одежда, и вся правая сторона заднего сидения. Судорожно съезжаем с хайвея, останавливаемся на ближайшей заправке, пытаемся как можно быстрее вычиститься сами и убраться в машине. Теряем полчаса. А также приходится забыть об удобстве путешествия до конца поездки. К сожалению, обычных полотенец у нас с собой не было, приходилось стелить бумажные, сложенные в несколько слоёв. Но и они промокали в течение 10 минут, и приходилось стелить новые. Викторию мы решили больше не кормить и не поить до дома: «С голоду не умрёт».
15:30. Подъезжаем к Вашингтону, в надежде, что час пик ещё не начался (обычно в Нью-Йорке и окрестностях час пик наступает ближе к 17:30). И... понимаем, что нашим надеждам оправдаться не суждено.
– Сразу видно, что это столица и город, где все работники – государственные служащие: полчетвёртого вечера, а они уже домой спешат. Это тебе не Уолл-стрит, где люди работают с шести утра до семи-восьми вечера, – резюмирует муж.
Пытаемся не упасть духом. Хотя какая, собственно, трагедия? До дома доберёмся, поесть можно купить практически везде. Самое худшее – то, что нам, возможно, придется заплатить за аренду машины ещё за одни сутки, а это ещё 400$ (стоимость двух дней аренды будет меньше, чем суммарная стоимость каждого дня в отдельности). Места вокруг красивые, всё любопытно и захватывающе, хайвей пролегает прямо рядом с Пентагоном, меньше, чем в ста метрах от него. Полтора года назад, когда мы ездили в отпуск во Флориду и обратно на машине, у нас не было с собой GPS, мы ориентировались по карте. Не доезжая порядка 20 километров до Вашинтона существует развилка: можно съехать на кольцевую трассу – объездную дорогу вокруг столицы (причём не особо важно в каком направлении ехать – влево или вправо по кольцевой), либо можно проехать по хайвею город насквозь. В прошлый раз мы съехали на кольцевую, поэтому так и не увидели город. В этот же раз GPS велела нам ехать по хайвею, проходящему через сам город. GPS пытается вычислить оптимальный маршрут с минимальным количеством пробок, поэтому час гоняет нас по городу.
16:30. Наконец-то выехали из города. Стемнело. GPS показывает время прибытия 21:30. У нас состояние, близкое к истерике. Гоним машину, стиснув зубы. Слава богу, Виктория заснула и не трепала нервы. Через час проезжаем город Балтимор, штат Мериленд.
Город расположен на берегу Чесапикского залива. Берег изрезан небольшими заливчиками, под которыми проложены тоннели. Обычно обслуживание тоннелей и мостов – дело дорогостоящее, поэтому дороги, проходящие через тоннели и большинство мостов, платные. Под одним из таких заливчиков проходит наш хайвей. Оплата – на выезде из города. Пункт оплаты представляет собой десяток стоящих в ряд будок, мимо которых проезжают машины. И водители платят либо электронным способом со специального устройства, прикреплённого в салоне к лобовому стеклу, либо наличными кассиру, который сидит в будке. Проезжаем мимо будки, платим, протягивая через окно машины необходимую сумму, притормозив максимально, но не до полной остановки, чтобы затем снова пуститься в галоп. Когда покидаешь пункт оплаты, то количество рядов уменьшается с десяти опять до трёх, поэтому при выезде получается суматоха.
Пытаясь разобраться в какой ряд надо перестроиться, чтобы попасть в нужном нам направлении, я краем глаза замечаю, что на дороге разметка какая-то странная – серые продольные полосы, соединённые жёлтыми поперечными полосами, причём продольные полосы сужаются, а поперечные полосы начерчены не по ширине всего ряда. Я такое видела и раньше, когда некоторые участки дороги используются для тестирования новых типов краски. Поэтому такая странность меня не встревожила. Муж, как потом он объяснил, тоже заметил эту разметку, но не решился проехать по ней колесом, а пропустил между колёсами. В это самое мгновение раздался удар и скрежет металла. Мы бы не избежали аварии, если бы нам опять не повезло. Метрах в десяти впереди и непосредственно слева от нашего ряда находился небольшой технический островок, специально размеченный «жёлтой зеброй». Мы сразу же включили аварийные мигалки и съехали на него, муж выскочил из машины, пытаясь понять, что произошло.
Я вижу, что он напряжённо что-то делает под машиной, на его лице ходят скулы. Из-под машины раздаётся металлический скрежет. Потом Юра бежит в хвост машины, открывает багажник, начинает нервно вытаскивать оттуда все чемоданы и пакеты. И в конце концов из багажника появляется набор инструментов. Я в полном недоумении с широко раскрытыми глазами верчу головой из стороны в сторону. Муж достаёт домкрат пытается приладить его к машине. Но так как опыта у него нет, то процедура оказывается не такой уж тривиальной. К сожалению, мы с Викторией не можем выйти из машины, так как она спит, поэтому добавляем машине веса.
Вдруг из темноты появляется полицейская машина с мигалками и сиреной, как полагается при ловле нарушителей. Останавливается в нескольких метрах сзади. Офицер выходит (муж в это время сидит около левого переднего колеса и прилаживает домкрат), сначала освещает большим фонарём салон нашей машины, а затем направляет его на Юру и просит встать и положить руки на машину. Муж повинуется. Полицейский подходит и оценивает ситуацию. Потом задаёт вопрос:
– Что здесь происходит?
– Debris*** на дороге, а он не должен был здесь лежать. На выезде нам под колёса попал какой-то объект. Я не могу его достать просто так, необходимо поднять кузов, – муж за много лет работы на Уолл-стрит научился эффектно использовать умные слова и применять правило «лучшая защита – это нападение».
– Хорошо, продолжайте. Я пока побуду здесь в целях вашей безопасности.
На протяжении всего процесса офицер наблюдал за происходящим из своей машины, но помогать не стал. Муж наладил домкрат, поднял кузов и извлёк из-под днища... что бы вы думали?.. строительную стремянку. Он подошёл к полицейской машине и спросил офицера, можем ли мы теперь продолжать наше путешетствие.
– Да, конечно, я вас не задерживаю. Я вас просто охранял, чтобы ваше пребывание здесь было безопасным. А об этом, – он взял стремянку из рук мужа, – я позабочусь.
Муж быстро закидывает в багажник инструменты, чемоданы и сумки и садится за руль. А Виктория к тому времени уже проснулась. Теперь мы уже не знаем, как нам выкрутиться из этой ситуации. Понятно, что к назначенному сроку нам не успеть. Мы потеряли больше получаса. Тогда мы говорим друг другу:
– Дааа, чёрт с ними, с этими деньгами. Коли обстоятельства против нас, то что мы можем сделать. Просто поедем, как поедем, без напряга и нервов. Успеем – хорошо. Не успеем – наплевать.
18:00. Выезжаем снова на хайвей и видим указатель на следующий съезд: «Joppatowne, 1 1/2 miles». Вот тут-то нас разобрал такой истерический хохот, что мы не могли остановиться в течение последующих получаса. Тогда мы поняли, что дальнейшие гонки не имеют никакого смысла – до Нью-Йорка ехать четыре часа, a машину надо вернуть к 21:50. Расслабились и успокоились.
Без особых эксцессов проехали штаты Делавэр и Нью-Джерси, хотя муж всё равно ехал с очень большой скоростью. В штат Нью-Йорк въехали в начале девятого. Вот тогда мы осознали, что мы ещё можем успеть вернуть машину вовремя.
Не буду больше держать читателя в напряжении. Скажу только, что арендованную машину мы вернули на стоянку в 20:52 и очень довольные собой, но окончательно измотанные, сели на монорельсовый трамвай и доехали до той парковки, где стоял наш собственный минивэн.
Глава шестая
МОЖНО УЖЕ ВЗДОХНУТЬ?
Нам очень весело и приятно на душе оттого, что мы – «дома», все козни нечистой силы позади, и больше уже незачем переживать. Дорогу из аэропорта до дома мы знаем, как свои пять пальцев. Даже здесь намного теплее, чем во Флориде: плюс пять. Единственное неудобство – огромные кучи снега. Юра оставил нас с вещами в помещении крытой станции трамвая, а сам пошёл за нашей машиной. Через двадцать минут вернулся и рассказал забавную историю:
– Так как в наше отсутствие были сильные снегопады, то на парковке дороги занесло снегом. Их надо было расчищать, но на парковочных местах стояли автомобили, владельцы которых уехали на длительные каникулы. То есть, не было возможности отбуксировать эти автомобили и полностью очистить всю парковку. Тогда было принято решение только расчистить дорожки между запаркованными машинами, а излишки снега сваливать по краям этих дорожек. Поэтому практически все автомобили, которые были оставлены здесь до начала снегопада, оказались заваленными снегом, не только шедшим с неба, но и образовавшимся в результате расчистки дорог. Я даже не смог подобраться к нашей машине. Нo мне повезло, что в нескольких метрах от меня у другого водителя оказалась щётка, он разрешил мне воспользоваться ею, чтобы очистить машину сверху, но выехать с парковочного места я не могу, так как сзади машины навален целый сугроб. Но по парковке ездит специальный маленький бульдозер, и освобождает автомобили из «плена». Я пойду его ловить и просить, чтобы нам pacчистили дорогу.
Мы с Викторией продолжаем ждать. Начинаем мёрзнуть, так как здание небольшое, отопления нет, а люди постоянно ходят туда-сюда и отрывают двери. Проходит ещё двадцать минут. Юра опять возвращается, но один – без машины.
– Ну что, удалось расчистить дорогу?
– Да, удалось, но у нашего минивэна сел аккумулятор. Я вызвал эвакуатор, будем ждать. Сказали, что эвакуатор приедет в течение получаса. Я пойду на дорогу его встречать, чтобы нам не разминуться.
Юра отсутствовал ещё час. Мы с Викторией переиграли во все игры, перепели все песни, перечитали все стихи, которые помнили наизусть. Она начала опять кататься по грязному и холодному полу. Но наша машина подъехала в конце концов (эвакуация не потребовалась, достаточно оказалось подзарядки аккумулятора), мы погрузили чемоданы и около одиннадцати часов вечера покинули аэропорт.
Совершенно обессилевшие, съёжившиеся от мук, издёрганные от постоянной гонки и неизвестности, почти уже потерявшие надежду добраться до дома, повернули ключ в дверном замке в начале первого ночи 30 декабря.
Послесловие
ФАКТЫ
Североамериканский снежный шторм разразился 26 и 27 декабря 2010 года практически по всему атлантическому побережью США и Канады. Были завалены снегом практически все мегаполисы на восточном побережье от Северной Флориды до штата Мэн и атлантические провинции Канады. В США было полностью блокировано движение всех видов транспорта в таких городах как Норфолк, Филадельфия, Нью-Йорк, Хартфорд, Провиденс и Бостон. Ущерб от этого шторма составил 60 миллионов долларов.
В Филадельфии (штат Нью-Джерси) выпало до 50 сантиметров снега, в Северной Каролине и Вирджинии до 30 сантиметров. Порывы ветра достигали 80 километров в час. В Массачусетсе скорость ветра со стороны океана достигала 130 километров в час, что вызвало серьёзные наводнения в прибрежных районах.
В Нью-Йорке выпало до 81 сантимeтра снега, а снежные завалы на некоторых участках имели глубину до 120 сантиметров. Скорость ветра достигала 100 километров в час. К востоку от Нью-Йорка в Новой Англии (как раз там, где мы живём) выпало до 75 сантиметров снега. Комбинация снега и ветра свела видимость к нулю и полностью приостановила движение всех видов транспорта в Нью-Йорке и пригородах. Сoтни автобусов застряли в снегу, 400 пассажиров не смогли выйти из поезда и провели 7 часов в холодных вагонах, так как поезд не смог открыть двери. Двенадцать поездов примёрзло к платформам. Все аэропорты Нью-Йорка были парализованы и не работали до 6 вечера понедельника 27 декабря.
Очистка снега велась всеми силами, но снегоочистительной техники не хватало. Бруклин начали расчищать только во вторник, Стейтен-Айленд (пригород Нью-Йорка, штат Нью-Джерси) – только в среду. Было даже немало случаев, когда снегоочистительная техника застрeвала в снегу, так как водители бросали свои автомобили прямо на дорогах, на них-то и натыкались снегоочистители. По Нью-Йорку было отбуксировано порядка 3000 покинутых автомобилей.
В общей сложности во всех штатах было отменено 10 тысяч авиарейсов. Транспорт возвратился к нормальному расписанию только к четвергу 30 декабря. Практически во всех штатах, которые пострадали от снежного шторма, было введено чрезвычайное положение.
P/S. После трёхмесячных разборок страховая компания вернула нам 642 доллара. Вернее, сначала она решила возвратить 420 долларов, но после серии апелляций, сумма была увеличена ещё на двести с небольшим долларов. Выплаченная сумма включала в себя две ночи проживания в отелях и питание. Аренду автомобиля страховая компания покрыть отказалась.
Joppatowne* - непереводимая игра слов, городок расположенный в пятнадцати-двадцати километрах северо-восточнее Балтимора, штат Мэриленд.
Мария Монтессори** (31 августа 1870 – 6 мая 1952) – итальянский педагог, учёный, философ, гуманистка, христианка. Педагогика Монтессори, также известная как система Монтессори – система педагогического воспитания, предложенная в первой половине XX века. Методика Монтессори основана на индивидуальном подходе педагога к каждому ребенку: малыш постоянно сам выбирает дидактический материал и продолжительность занятий, развиваясь в собственном ритме и направлении.
Debris*** - обрезки железа; лом; продукты износа; строительный мусор.