Убийство в «пьяном доме»
После окончания юридического института, осенью 1986-го года я начал работать следователем в РОВД. 7-го ноября, на праздник, меня как молодого сотрудника назначили дежурным следователем по отделу. Вторым номером, или как у нас говорили, «поддежуривающим», поставили Сергея Пустозёмова (запасным, на случай обострения оперативной обстановки).
Вечером Сергей собирался идти домой. Но не получилось. Поступило сообщение о «подколе» – ножевом ранении гражданина Копылова в общежитии механического завода. Мужская общага предприятия имела дурную славу из-за обилия преступлений, совершаемых на её территории. Не зря в народе её иначе как «пьяным домом» и не называли.
На автомобиле дежурной части я поехал на место происшествия, а Сергею пришлось задержаться на рабочем месте.
В общежитии, у вахты, встретил наших сотрудников. Они вели человека в наручниках. Кто-то на ходу бросил мне: «Всё в порядке, Игорь. Злодей задержан. Ты осмотри комнату, где подрезали парнишку, да допроси свидетелей. Им велено дождаться следователя. Да куда они уйдут в таком состоянии. Поторопись, пока мужики на отрубились. Потом дежурному звякнешь, – за тобой пришлют машину».
Я пошёл выполнять необходимые формальности. В комнате, где совершилось преступление, застал проживающего там же парня. Он пребывал в невменяемом состоянии. Кое-как понял, что я хочу осмотреть, и указал мне на койку потерпевшего с бурыми пятнами на покрывале. Дальше требовалось пригласить двух граждан в качестве понятых и при них произвести осмотр места происшествия.
Отправился на поиск понятых по общаге. Вот тут я изумился. В какую бы комнату не заходил – везде обнаруживал нетрезвых постояльцев.
В какой-то мере это объяснялось. День предпраздничный. Но чтобы такое... Пили все и всё: вино, водку, брагу, а некоторые, как выяснилось позже, не брезговали и одеколоном. Кругом пели песни, братались, скандалили. На меня особого внимания не обращали.
Вернулся в комнату потерпевшего. Следом за мной влетел парень и закричал:
- Мужики, там менты!
"Вот ведь", - подумал, - "хоть один меня в коридоре заметил". Беззлобно поправил паникёра:
- Не менты, а мент, если уж на то пошло. У тебя двоится, никак?
Парень посмотрел в мою сторону. Разглядел на мне форменное меховое пальто. Погон у меня тогда, как и звания, не имелось, но по металлическим пуговицам и характерному синему цвету воротника можно было безошибочно определить, кто находится внутри шубы.
Поняв, что попал в неловкое положение, паренёк извинился, громко икнул и, держась рукой за стенку вышел в коридор.
Я призадумался. Что-то надо предпринимать. Нужны двое понятых, в нормальном состоянии. Нашёл-таки какого-то местного и трезвого активиста – члена совета общежития. Попросил его отыскать ещё одного дееспособного товарища.
Обратно активист объявился довольно быстро. По его виду понял – он чем-то напуган.
- На вас напали? Поинтересовался я. - Присядьте на стул, успокойтесь. Сейчас разберусь.
Тут молодой человек запинаясь, выдавил из себя:
- П-подождите. Я искал понятого… Зашёл в одну комнатку на пятом этаже, а там…
- Ну, говорите же, что там. Не держите паузу, не в театре, - сказал я, не предполагая, что ещё тут можно обнаружить, кроме новой компании гуляк.
- Там парень лежит. И, вроде,.. он мёртвый.
- Пойдёмте туда. Да не бойтесь. Вы лишь покажете комнату.
Через полминуты я стоял перед кроватью. На койке лежал мужчина. Рядом на полу – большая лужа крови, специфический запах которой царил вокруг.
Осторожно взялся за запястье человека, пытаясь нащупать пульс. Рука мужчины сгибалась с трудом. Трупное окоченение. И смерть, выходит, наступила несколько часов назад.
Вот так история. Со мной ведь больше никого нет. Действительно, – один и без оружия. А комната начала заполняться одурманенными зеваками. Выгнал их в коридор. Активисту велел никого не впускать, а сам помчался на вахту, прыгая через несколько ступенек, звонить дежурному по отделу.
Оперативный дежурный поначалу опешил:
- Какой труп, ты с ума, что ли, сошёл?! - кричал он в трубку. - Там же подколотый был. Его давно в больницу увезли. - Потом понял меня и распорядился: - Держись, сейчас выезжаем.
Скорее обратно. Беседовал со всеми подряд. Удалось выяснить, что погибший, Александр Бодров, вечером дрался на общей кухне с Михаилом Ворониным.
Постучал в дверь комнаты Воронина. Услышал голос:
- Заходи, открыто!
В прокуренном помещении на кровати сидел здоровенный лысый мужик. И тоже – в изрядном подпитии.
Требовалось как-то задержать подозреваемого до приезда оперативников. Начал морочить мужику голову: «Как вам не стыдно? Администрация предприятия предоставила жильё, а вы тут, вижу, одеколончиком балуетесь».
На подоконнике, за шторой стояло несколько маленьких флаконов «Тройного одеколона». Уже пустых и ещё полных. На столе лежало четыре кухонных ножа. Я удивился: зачем ему столько? А вдруг среди них орудие убийства. Обернул ножи газетой и положил их под подушку койки, стоявшей у окна.
Мужчина на удивление спокойно воспринял мои действия. Видать, сообразил, что попался. Сейчас «расколется» как миленький.
Так я размышлял в ожидании приезда опергруппы. Когда появились оперативники, сразу в лоб спросил Воронина:
- За что убил Бодрова?
- Никого я не убивал, - невозмутимо ответил "лысый". - Драться с ним, согласен. Не надо мне мокруху шить.
Неожиданно мужчина начал кричать:
- Покажите бумагу!Кто вам позволил врываться?! Прокурора сюда! - и Воронин попытался оттолкнуть меня. Подбежавший к нам начальник уголовного розыска капитан Мысин надел на руки подозреваемого наручники. Тот прекратил сопротивляться и, молча, пошёл к выходу в сопровождении подчинённых начальника угро.
Чистосердечного признания не получилось.
До утра я с коллегами работал в общежитии. Потом приехал следователь прокуратуры – убийства ведь по их части – и я вызвал машину из ОВД.
Вышел на улицу. Вскоре подкатил "жигулёнок" вневедомственной охраны. Я сел в машину. Знакомый водитель начал возмущаться:
- Представляешь, мне по рации приказали забрать следователя и труп. То ли свихнулись? Куда я покойника пристрою, на заднее сиденье?
- Значит, наряд засыпает, если такие указания даёт.
- Решили вопрос. Должно быть, машину вытрезвителя направили.
По пути в отдел задумался: "Вот как проводят работяги свой досуг. Многие из них подались в город из сельской местности, наверняка, в поисках лучшей доли. А что на деле? Работа да пьянки до беспамятства по выходным, драки или того хуже..."
Я интересовался у начинающих трезветь рабочих, неужели им не осточертела такая жизнь? Мне отвечали: каждый живёт по-своему.
Вспомнились строчки из песни Владимира Высоцкого «Старый Дом»:
«…А в ответ мне: «Видать, был ты долго в пути –
И людей позабыл, – мы всегда так живём!
Траву кушаем,
Век – на щавеле,
Скисли душами,
Опрыщавели,
Да ещё вином
Много тешились, –
Разоряли дом,
Дрались, вешались...»
В расстроенных чувствах (не изобличил убийцу!) зашёл в свой кабинет. Сергей Пустозёмов невозмутимо курил. Видя моё состояние, улыбнулся:
- Не переживай, Анатолий Гуляев, задержанный за подкол, сознался и в убийстве Бодрова. Его это работа, точно. Ещё хвалился, гад...
Выяснилось: днём Анатолий играл в общежитии в карты на деньги с собутыльниками. Проиграв всю наличность, он выставил на кон часы, сразу опознанные одним из игравших, как недавно украденные у него.
Игрок возмутился. Гуляев хотел затеять драку, но за обворованного парня заступился Бодров – тоже участник игры. Он врезал ворюге по физиономии и заставил вернуть часы законному владельцу.
Чуть позже Сергей Бодров поругался с Ворониным и пошёл с ним разбираться на кухню. Там они сцепились. В это время сзади к Бодрову подкрался жаждущий мести Гуляев и стал наносить ему удары ножом в спину. Потом заставил кого-то из общежитских ребят утащить обмякшего Бодрова в комнату. Раненого Сергея положили на кровать. Затем Гуляев на глазах у нескольких человек добил Бодрова, нанося удары двумя ножами в шею.
Зияющую рану на шее убитого я не заметил, когда осматривал его. Рана была прикрыта воротником спортивной куртки. Если бы увидел её, то и пульс, наверное, не стал бы прощупывать.
После убийства обидчика Гуляев пырнул ножом своего дружка Копылова. Тот ведь не пришёл на помощь во время избиения Бодровым Гуляева. Только за это Гуляев нанёс тяжкое ранение товарищу. Вот на «подкол» Копылова я и выехал из райотдела.
Что оказалось для меня самым трудным в то дежурство? Прикоснуться к мёртвому, всё же первый труп в моей практике? Одному пойти к подозреваемому Воронину?
Нет. Милицию тогда уважали гораздо больше, чем сейчас, и я ничуть не боялся, расхаживая один в форменной шубе по «пьяному дому».
Наоборот, – опасались меня.
Виктор Астафьев верно отметил в своём романе «Печальный детектив»: «…милицейская же форма шибко меняет человека и отношение к нему».
Я растерялся, узнав о приходе в РОВД жены, точнее, вдовы погибшего Бодрова. Мне предстояло сообщить ей смерти мужа, да ещё взять показания. А ведь женщина беременная, ей скоро рожать.
Надо сказать, молодая вдова восприняла весть о гибели мужа довольно стойко. Заплакала, конечно, затошнило её, но потом Бодрова успокоилась, и я смог её коротенько допросить.
Гуляева приговорили к 15-ти годам заключения. Сын погибшего увидел свет осиротевшим.
Бодров... Не так давно демобилизовался из армии. Прошёл пекло Афганистана. Выжил там, а в родном городе смерть настигла его.
Давно пишут: что у ребят, побывавших на войне, обостряется чувство справедливости.
Но надо же контролировать себя, иметь надёжных друзей и не подставлять спину.