От жены он уже знал, что вставать на учёт в бюро по трудоустройству – дело муторное и связанное с большой бумажной волокитой, что там всегда большая очередь и приезжать нужно очень рано. Встать рано для Димы было тяжелым испытанием на протяжении всей его жизни, тем не менее он был настроен решительно и наказал жене разбудить его в шесть утра.
Проснувшись на следующий день, он с большим усилием встал, успел на первый автобус, отдал кондуктору единственный рубль, который у него был, - справка об освобождении уже не спасала, на обратном пути придётся идти пешком. Полусонный, он ехал в автобусе, думая, что окажется самым первым, гадал о сумме, которую ему будут выдавать каждый месяц как безработному. Работать особого стремления у Димы не было, хотя он понимал, что это необходимо.
К своему изумлению, перед зданием бюро по трудоустройству он увидел множество людей. «Во сколько же они сюда пришли?», - думал он, входя в здание. Внутри народу оказалось ещё больше, чем на улице, хотя до открытия кабинетов ещё оставалось больше часа. Он заколебался: стоит ли занимать очередь? Хватит ли у него терпения стоять здесь часами? Может, приехать завтра? Но опять придётся вставать очень рано, даже раньше, чем сегодня, а это целое мучение. И он остался, надеясь провести время в очереди с пользой, общаясь с людьми и слушая разговоры. Но в этот день он всё-таки не дождался своей очереди, устав и проголодавшись.
Несколько дней Дима не ездил на биржу труда, вставал поздно, читал книги, потом бесцельно бродил по городу, надеясь встретить старых знакомых или друзей, которые могли бы помочь с деньгами или с работой. Знакомых встречал, но у всех были свои заботы и проблемы. Все благожелательно здоровались, улыбались и спешили по своим делам. Некоторые, оказавшиеся в более плачевном положении, наоборот, пытались что-нибудь выпросить у Дмитрия, хотя всю жизнь жили на свободе.
Сидя в зоне, Дима, конечно, знал, что на свободе тяжело жить многим людям, особенно в это смутное время перемен, политической неразберихи, нестабильности, но действительность оказалась намного сложнее и холодней. Ожидание освобождения весь срок было настолько сильным и глубоким, что затмевало все рациональные и реалистические представления о жизни на свободе. Человек, находящийся в заключении, живёт в другом измерении, и свобода для него видится в романтическом ореоле сказочной мечты. В местах заключения по статистике случаев суицида намного меньше, чем на свободе. Несмотря на то, что условия в тюрьме, несомненно, хуже, а стрессовых ситуаций больше, заключённые не стремятся покончить жизнь самоубийством. И всё потому, что у заключённого есть чёткая цель и смысл жизни. Эта цель – освобождение. Это цель, к которой заключённый идёт каждый день. Освобождение можно ускорить, если всё делать для того, чтобы освободиться условно-досрочно. Но конец срока подойдёт всё равно, и заключённому остаётся только убивать время, терпеть все невзгоды, из которых самые тяжёлые – не голод и холод, а вынужденность общения, общежитие с теми осужденными, которые могут ненавидеть тебя (или ты их).
Любой психолог скажет, что пока у человека есть цель, смысл жизни, мечта, более или менее доступная, достижимая, возвышенная и красивая, человек будет жить и многое терпеть. А что же может быть более желанным и возвышенным, чем свобода? Любовь? Но любовь без свободы – это трагедия.
Находясь в зоне, Дмитрий придумывал грандиозные планы деятельности, которые теоретически казались легко выполнимыми. Он удивлялся, что люди, живущие на свободе, жалуются на материальные проблемы. В колонии кормили три раза в день, а он ещё постоянно просил у жены и родственников посылки и передачи, обижаясь, когда долго их не получал. А если получал, то всё равно был недоволен тем, что мало привезли, или не то, что он хотел…
На приём к инспектору по трудоустройству он все-таки попал. Ему выдали бланк, с которым он должен был обходить предприятия и организации в поисках работы. Каждое предприятие, где ему откажут, должно было поставить свою печать на бланке, удостоверяя таким образом, что он приходил. О таком бланке он уже слышал, но был поражён множеством пустых строчек, в которых должны быть проставлены печати и росписи работников отделов кадров, отказавших ему в работе.
Он стал ходить по всему городу, заходя во все подряд предприятия, фирмы и магазины. Все эти хождения рождали в душе чувство неполноценности и ущербности, особенно при виде красивых деловых секретарш и работниц отделов кадров. Некоторые женщины, которых он просил поставить печать, искренне хотели устроить его на работу и расспрашивали про специальность, образование, что он умеет делать и т.п. Ему становилось не по себе от их внимания и от вопросов. Стыдно было признаться, что образование – только восемь классов и что делать он ничего не умеет. Их заинтересованность, видимо, исходила от доброты, а может, он привлекал их своей стройной фигурой и красивым, немного печальным лицом. Как бы то ни было, это сочувствие ещё больше погружало его в уныние.
Несмотря на критическое состояние экономики в стране, кругом шло строительство больших особняков, люди ходили в дорогой одежде, магазины и рынки были завалены всевозможными товарами и продуктами, всё это бойко продавалось и покупалось. Молодые парни разъезжали на иномарках. «Где они успели заработать на такие машины? Каким образом?» - недоумевал Дима, идя по тротуару и разглядывая очередное предприятие или фирму, чтобы зайти поставить печать в бланке.
Среди бурно кипящей жизни и роскоши, бросающейся в глаза, он чувствовал себя полным неудачником. Страх и беспокойство буквально грызли его. А ведь когда он сидел в тюрьме, ему казалось за счастье просто прогуляться по городу! Но вспоминая проведённые в колонии годы, он с удивлением не находил в своей памяти ничего, что ассоциировалось бы с горем или болью. Наоборот, вспоминалось только хорошее. Но ведь не раз он сидел в штрафном изоляторе. В карцере, был холод, голод, а всё равно смеялись, радовались кружке чифира, нескольким сигаретам.
«Что делать? Что делать?» - вертелся в голове вопрос. Если бы он был один, без семьи, без ответственности за них, ему было бы легче. Давно пора уже сына забирать у бабушки…
Невольно он снова приходил к мысли, что придётся воровать.
Продолжение:http://www.proza.ru/2011/05/14/771