I
Мать Ветра меньше всего походила на богиню. Прямые волосы, не длинные, не короткие, черты лица, которые носит любая уличная женщина, безликие платья из шерсти, прячущие фигуру, как перевёрнутая карта прячет масть – словом, на вид дама проще стельки. Отличали её от большинства лишь странные идеи в голове, но на них ведь не взглянешь.
Она назвала своего сына Ветром, и с детства кутала его не в пелёнку, а в судьбу необычного человека. Поила молоком по утрам и вечерам, чтобы он научился замешивать на нём свои мысли. Позволяла разрисовывать стены неуклюжими детскими снами. Ставила кроватку головой на восток, давая солнцу возможность первым погладить волосы мальчика на восходе. А под подушку сына клала зеркальце лицом вверх. Она считала, что зеркальце защитит его, если ночью к нему заявится смерть.
Назло всем стараниям, Ветер рос не северным, не восточным, не западным и не южным, а придавленным городскими стенами и больше напоминающим заурядного ребёнка, чем свободную стихию, в честь которой был назван.
Когда мальчику исполнилось шесть лет, женщина решила, что всё дело в месте жительства, и стала готовить переезд. Она выбрала улицу с самыми интересными обитателями. Напротив жил финансист; по слухам, он считал страницы в книге также быстро, как банкноты. В углу первого этажа практиковал врач-гипнотизёр, лечащий потерю памяти до полной потери памяти у себя и у пациента. Наверху снимал комнату адвокат, умеющий предсказывать исход дела ещё до его начала. В таком мистическом окружении у мальчика просто не мог не развиться какой-нибудь талант! Ведь Ветер был самый-самый, просто его способности скрывались от посторонних глаз. Однако эта игра в прятки делала его для матери загадочным, как сон слепого, и ещё более любимым. Она сидела и гадала, какой же талант неиссякающим нарывом вскроется в душе её сына. И ждала, ждала…
А потом случилось.
II
С самого утра Ветер понял, что что-то не так, но не придал этому особого значения.
В свои шестнадцать лет он носил на плечах полупустую голову и совершенно не знал, где бы её применить. Дома мать показывала ему, куда уходят ночевать несбывшиеся мечты, учила языку зеркал и пению птиц, пыталась приобщить к какой-нибудь науке, для чего приводила на ужин учёных мужей. Но ничто не занимало сына; воображение волновали лишь женские походки, что для его возраста было, опять-таки, вполне обычно.
С самого утра Ветер понял, что что-то не так. Он чувствовал себя неловко, будто застегнул свой пиджак на чужие пуговицы или проглотил рыбу в чешуе. Ощущение шло за ним по пятам. При этом домой его совершенно не тянуло, и он решил заглянуть в первую попавшуюся на пути кофейню в надежде осадить странность горьким вкусом напитка. Кофейня называлась «Три маски».
Официант в маске лиса поставил перед Ветром чашку.
- Пейте аккуратней, - зачем-то заметил он. – Посуда умеет читать мысли по отпечаткам губ.
«Чертовщина какая-то!» - подумал Ветер. Желание пить упало под стол, а ощущение странности заиграло на нервах с новой силой.
- Это он! Он! – зашелестели у него за спиной женские голоса, словно книжные страницы, перелистываемые его присутствием.
К кофе он так и не притронулся.
В кофейню вошла какая-то женщина, жадно мусоля его взглядом. Не прекращая глазеть, она положила на барную стойку дохлую мышь и убралась вон, оставив свой взгляд в воздухе. Официант в лисьей маске незаметно сунул мышь себе в карман.
- Скажите, Ветер – это вы?
От неожиданности парень вздрогнул и уронил все свои впечатления на пол. Перед ним стояла девушка, улыбка стекала с её губ по щекам на майку, обрисовывая грудь, и, казалось, грудь тоже улыбается сквозь обтягивающую ткань.
- Да, да, это я, - поспешил заверить её Ветер, сам до конца не понимавший, он ли это вообще.
- Как же я рада, что встретила вас! Никто же не поверит! – обрадовалась девушка, подсаживаясь к Ветру.
- Эм…а что в этом такого? – удивился парень.
- Не думала, что такие исключительные люди свободно разгуливают по свету, не боясь быть пойманными и превращёнными в музейный экспонат!
Ему почудилось, будто правая грудь девушки подмигнула ему сквозь майку.
- Ваша книга просто потрясающа! – продолжила девица. – Можно попросить у вас автограф?
- Автограф?! – Ветер опешил. В его ладони против воли возникла ручка; призывно задрожал, обнажившись, листок глянцевой бумаги.
- Ой, спасибо! Огромное спасибо! Надеюсь, я ещё увижу вас здесь! – и она вскочила, полетев прочь и заливаясь вином румянца на ходу.
Ветер взял в руки сегодняшнюю газету, ниоткуда появившуюся на столе. На первой полосе он увидел себя, и, смотрясь в газету как в зеркало, прочитал:
«Рыба в чепце». Мировой бестселлер автора по имени Ветер.
III
Чужая слава – как чужие ботинки: поначалу немного жмёт, а потом разнашивается. Однако, выработав в себе привычку к похвальбе «за того парня», Ветер всё же любил свою мать больше, чем чужую славу, а его мать, напротив, ставила известность выше всего и напивалась ей за двоих. Правда, она была уверена в том, что пьёт сыновье вино.
Со временем разношенные ботинки, свои или чужие, имеют свойство стираться в хлам. Так поистрепалась и слава Ветра. Требовалось пообновиться. Этого требовал читатель, который всегда видит в книге много разных вещей, на деле в ней отсутствующих. В «Рыбе в чепце» читатель, например, видел продолжение, хотя никакого продолжения изначально не предполагалось, поскольку Ветер попросту не умел писать книг. Насчёт того, как же он умудрился написать «Рыбу в чепце», не умеючи писать книг вообще, у него зародилось несколько догадок. По одной из его версий, некто просто взял себе псевдоним «Ветер», роковым образом совпавший с именем реально существующего человека. Тогда почему, интересно, этот злосчастный Вильгельм Телль до сих пор не объявился и не отобрал у Ветра свои ботинки?
Мать также по-читательски требовала обновок. Для разжигания вдохновения она подавала ему к обеду только лежалый хлеб, а в ужин незаметно подсыпала свои помолотые идеи. Однако, как Ветер не старался, он не мог выдавить из тюбика своих мозгов ни единой краски, замешанной на молоке. Тогда он решил навестить издателя и поинтересоваться, какими волнами «Рыбу в чепце» прибило к издательскому брегу. Ветер надеялся разведать что-нибудь о внешности того, кто принёс рукопись, или узнать адрес отправителя, если она была прислана по почте. Ответ издателя окончательно загнал парня в тупик.
- Так вы же сами пришли ко мне в марте и лично отдали рукопись мне в руки!
IV
Очередной бессмысленный пробег по страницам книги, как по лестнице воспоминаний. Чужие фразы, чужие мысли, надетые на тебя против воли. «Рыба в чепце». Гениальный образ, несущий проклятие. Ценить славу начинаешь, когда наступает забвение.
«Бабка таскала на чердак вёдра с темнотой…»
Следующая страница:
«…и вот в кастрюле закипели слова. Бабка помешала варево половником и сунула ложку кошке, чтобы та попробовала, насколько остро…»
Следующая страница:
«Он встал из-за стола и отправился по несуществующему адресу, который прочитал на боку тунца, мертво лежащего среди других рыбин на прилавке. Серебряный сквер,
7-33…»
На этом предложении Ветер неожиданно просветлился. «Несуществующий адрес»! Нет лучше способа, чтобы замаскировать настоящее место жительства. Только теперь Ветер понял, что Серебряный сквер вообще-то находится в западной части города, а «несуществующий адрес» вполне реален. Как же он раньше упускал это?! Он собрал все свои эмоции в мешок, убрал страхи за пазуху и отправился по невероятному следу.
Серебряный сквер был спокойным и тихим местом. Даже днём здесь можно было спать на земле, не боясь кошмаров.
Ветер подошёл к маленькому седьмому дому и позвонил в дверь под тридцать третьим номером, единственную в стене. Она отворилась и пропустила его на винтовую лестницу, уходящую на второй этаж. На крючке в прихожей висела лисья маска; пахло чернилами и умственной деятельностью.
Ветер поднялся наверх и вошёл в просторную светлую комнату, где сидел человек. Внешность жителя концентрировалась в одних глазах, просто не оставляя места для разглядывания других черт.
«Вот уж кто замешивает свои мысли на молоке», - подумал Ветер.
- Я ждал тебя очень давно. Медленно же ты соображаешь, - весело заметил человек.
- Я очень благодарен вам за то, что вы поделились со мной своей славой…
- Всегда рад делиться тем, чего у меня нет, - смеясь, перебил тот.
- У вас нет славы так же, как у меня нет отца, - сказал Ветер.
- Вот видишь, как хорошо. Теперь ты получил и то, и другое сразу.
Ветер внимательно поглядел на человека, и под его немигающим взглядом просветлился повторно.
- Да… - медленно произнёс он, - единственное, чего вы мне не передали, так это таланта.
- Раз ты пришёл сюда за новой порцией славы, значит, талант тебе совсем и не нужен, - парировал человек.
Ветру показалось, что за соседней дверью промелькнула рыбья морда.
- Сядь, - велел человек, указав на стул.
- А вы сами не могли прийти ко мне? – спросил Ветер, присаживаясь.
- Если бы я мог, я бы пришёл. К сожалению, существует слишком много необрубленных верёвок между мной и твоей матерью, потому что она не хочет их обрубить. Ей будет больно: они уже вросли, а я не люблю мучить.
В комнату просеменила какая-то дама, чьё лицо целиком закрывал платок, обнажая лишь взгляд. Руки прятались в варежках, которыми она виртуозно держала поднос с двумя чашками чая. Поставив поднос на стол, дама ушла, распространяя запах зрелой селёдки. Воцарилось молчание.
- Нет, нет, не за славой я пришёл, - сказал наконец Ветер. – Она забирает больше, чем даёт.
Человек смотрел, как Ветер размешивает сахар в чае, будто читал что-то по движениям ложки.
- Твоя мать очень умная женщина, - ухмыльнулся он. – Ты не отражаешься в чае, поскольку знаешь язык зеркал.
- Итак, если ты пришёл не за славой, - продолжил человек после минутного раздумья, - то знай, что талант передаётся по наследству вместе с семенем. Но он бесплоден, пока не созреет. А созреет он тогда, когда ты в третий раз просветлишься. Тогда ты отбросишь славу не потому, что она забирает больше, чем даёт, а потому, что она не будет тебе нужна. Совсем.
Сказав так, человек оставил Ветру ключ от двери под тридцать третьим номером и выпроводил его из седьмого дома.
Оказавшись на улице, Ветер вдруг понял, что забыл в доме у отца идею. Пока он разговаривал с этим человеком, идея танцевала в его голове, а теперь он чувствовал себя совершенно пустым.
«Какой же я растяпа! Идея – самое ценное, что можно забыть в гостях!» - подумал Ветер и решил вернуться.
Однако седьмого дома в Серебряном сквере он попросту не нашёл. Ветер не удивился, ведь писатели меняют место жительства так же легко, как характеры своих персонажей.
«Как же жалко! – размышлял парень, сидя на скамейке в Серебряном сквере. – Вот бы забрать её!»
Словно уловив его мысли, к нему подлетела большая чёрная птица. В правой лапе она держала белую рыбину, контрастирующую с опереньем, а в левой – идею Ветра.
- Кажется, парень, ты что-то забыл, - сказала птица, приземлилась ему на голову, посидела с минуту, а затем упорхнула.
- Ручку! Ручку! – заорал Ветер, вбегая в первую попавшуюся на пути кофейню. Кофейня называлась «Маски прочь».
Получив требуемое, Ветер бросил на салфетку размашистым почерком единственную фразу: «Рыба снимает чепец», и поспешил домой…