(Из серии рассказов «Клуб Четырёх Скамеек», КЧС-1, вторая редакция)
Платон Трофимович безучастно сидел возле дома 117 на скамейке. Попавшись на объявление в газете «Метро», он поехал в центр Питера и посетил выставку в корпусе Бенуа Русского музея с громким названием «Власть воды». Воды-то он и не приметил. И хоть вход для него был бесплатным, а душа моряка на пенсии жаждала встречи с родной стихией, но теперь стало ясно, что ему надо было внимательнее читать «объяву», где радостно обещали показать прелести современной инсталляции и воду на компьютерном экране…
Упор выставки был сделан на скульптурное изображение голого уродца, писающего тоненькой струйки воды из довольно внушительного размера и смелого для территории Русского музея органа, окрашенного в розовый цвет. Уродец стоял в затемнённом зале, окружённый любопытными любительницами воды. Звук струи усиливался аппаратурой…
- Трофимыч! Ты чего такой смурной? Не заболел ли? – спросил ветерана живущий на девятом этаже этого дома художник Валентин Вориат, выходя из подъезда и присев на скамейку.
- На выставке был, Валентин Владимирыч – мудернистов, понимаешь, смотрел… Инстулляции и прочие новации… Ну и дрянь! Не вода, а грязь нарисована. Эти мудернисты – дрянь одна… Твои картины, Валентин, получше! Шедёвры, просто – твои, после этих на выставке… Пришлось идти классиков живописи и маринистики смотреть… Только Айвазовский с «Девятым валом» на втором этаже в другом зале музея и спас, а то бы я обратно не доехал…
- Да ну! «Инстулляции», говоришь… Инсталляции правильно. А я не был там!
- И не вздумай ходить. Я-то спасся только энергетическим настроем на самоисцеление…
- Не пойду. Всё собираюсь спросить… Расскажи, Трофимович, историю – как клуб - КЧС тут организовали?
Когда Трофимовича спрашивали, давно ли существует ставший широко известным за пределами их района клуб «КЧС» или «Клуб Четырёх Скамеек», старый ветеран-подводник терпеливо рассказывал, что ещё лет двадцать назад после постройки дома чьи-то заботливые руки установили перед подъездом номер 117 у дома по Ельнинскому проспекту четыре красивые скамейки. Видимо для того, чтобы идущий в квартиру жилец, будь он даже во взвешенном состоянии, мог присесть и осмыслить события за день перед тем, как являться перед разгневанными очами домашних. Или – чтобы упрятать заначку в чулке или пиджаке. Или отдохнуть перед восхождением на девятый этаж без сдохнувшего по закону подлости и застрявшего между этажами лифта.
Огромный дом быстро заселили самой разношёрстной публикой: жильцами бывших коммуналок, хрущёвок, жертвами самых разнообразных режимов – царизма, большевизма, альтруизма, идиотизма, перестроизма, перестройки и постперестройки демократизма, кретинизма, «тату-литаризма»… Добавили блокадников и ветеранов двух мировых, Бородино и ЖКХ. Усилили обманутыми вкладчиками и, в лучших квартирах – новорусскими купиталистами в законе.
С увлечением Трофимович объяснял Валентину так же, как и раньше всем, кто спрашивал:
- Четыре скамейки могут принять до двадцати сидящих, причём две скамейки укрыты от дождя и снега козырьком… А кто сидящие? Да всякой твари по паре или без пары, а с годами-то состав тут стабилизировался. Перезнакомились все жильцы друг с другом… Местные объединения по интересам возникли, блоки. Споры, дискуссии и прения начались, правда, и ссоры тоже…
Я их всех знаю, старых аборигенов-«скамейников»… Разные все! «Могикан-аборигены», новички и «случайные»… Остальные – массовка, я их так величаю…А по признаку иерархии в человейнике «скамейников» есть: крутые, богатенькие, бедняги-бедолаги… Народ в нашем доме – всякий:
от неимУщих-малоимУщих до «многоимУщих» и просто - «Ущих и рвущих»!..
Трофимович произнёс последнюю фразу, делая ударения на букву «У». Валентин никуда не спешил и с интересом слушал ветерана, который, после краткой классификации человеческого общества, перешёл к истории возникновения клуба:
- Лет десять назад сижу я, Валентин, как-то на этой самой скамейке и вспоминаю о своём флотском экипаже. И подумалось мне, что жильцы нашего дома – это тоже ведь «экипаж», только экипаж не крейсера, или подводной лодки, а экипаж дОма! А с экипажем сплочённым можно противостоять любым внешним враждебным силам и воздействиям! Не бурям в океане, а…жилконторе! ЖКХ, как сейчас величают это великолепное созвездие спецов по «обслуживанию» - в кавычках – населения! Вернее по отключению горячей воды и взиманию многократной мзды за якобы вывезенный мусор!..
И пришла мысль в голову, что нужна в доме ВЕРТИКАЛЬ власти самоуправления и самозащиты! А рядом на скамейке в тот день сидел мой приятель и старый подводник Петрович. Ты его знаешь… И Марья Сергеевна из 167-й квартиры рядом ошивалась.
На скамейке напротив меня Диодора с 3-го этажа с Матрёной Ивановной сплетничали. Пахомыч, Петька Румбов и Умов (все моряки бывалые) за другой скамейкой дегустацию пива проводили. Стаканов собачку выгуливал…
Вот я и говорю Петровичу: - «Давай, раз мы тут якорь бросили, здесь клуб организуем – из жильцов дома № 117 и соседних домов. И – единым фронтом против внешних факторов и за наши правА! Против отключений! Против повышения квартплаты! Перейдём на самоуправление…
Дело рук спасения утопающих – дело рук объединившихся утопающих! В смысле – жильцов дома! Что скажешь?»…
Петрович тогда и говорит «ДобрО!». Он же и название клуба предложил –«КЧС – Клуб Четырёх Скамеек».
Старик Рюмашкин, старый бюрократ-чиновник без комплексов, тотчас сбегал к себе в квартиру и принёс кипу бумаги – протокол первого орг-собрания и заявления о вступлении в КЧС писать. А ещё притащил избирательную урну – деревянную, непрозрачную с прорезью для бросания в неё бюллетеней при голосовании. Голосование – это же один из наших любимых видов спорта и развлечения. Эта урна у Рюмашкина с прошлых выборов хранилась. Он даже говорил, что урну ему после выборов на память подарили – за высокий процент проголосовавших…За кого, да за кого – за победителей, естественно!..
После этого Рюмашкин раздал всем тридцати семи жителям дома, собравшимся на скамейках неизвестно откуда взявшиеся бланки бюллетенией, все их заполнили, и проголосовали по двум пунктам… Первый – «Быть» или «не быть» клубу КЧС.
Второй – кто будет президентом Клуба КЧС. В президенты была сначала выдвинута только моя кандидатура… Но демократия требет выбора большинства народа. И алтернативы при голосовании. Поэтому Марья Сергеевна согласилась быть второй кандидатурой. Комиссия для подсчёта голосов в составе – Пахомыч, Стаканов, Рюмашкин – удалились с избирательной урной в пустой неработающий лифт.
Долго они там сидели – около часа. Из лифта доносились громкие возгласы и даже звон посуды…Остальные нетерпеливо ждали на скамейках результата выборов
Наконец, комиссия появилась, причём было видно, что Стаканов и Пахомыч шли странной походкой, как бы отслеживая качку воображаемого корабля. Как позже оказалось, при подсчёте голосов были допущены мелкие нарушения: на тремя членами счётной комиссией в лифте было поглощено две бутылки водки и несколько бутылок пива. Тем не менее, зачитывал результаты подсчёта голосов Стаканов:
- Граждане господа… товарищи жильцы…э…жители и сожители этого прекрасного дома! Комиссией произведён подсчёт голосов. Признано действительными – 36 бюллетеней из 37-ми поданных. На 37-м обнаружена неприличная надпись, не поддающаяся расшифровке в связи с присутствием прекрасных дам…
По первому пункту - «За» - поданы все 36 бюллетеней – И ВСЕ ЗА ЕДИНУЮ РО…, простите «За единую партию…, что-то я не так говорю, - Стаканов поправил очки и прочитал по слогам, - «За ЕДИНЫЙ КЧС!». То есть КЛУБУ КЧС – БЫТЬ!!!»
Все присутствующие издали негромкое троекратное «ура –ура – ураааа!..», после чего Стаканов продолжал доводить результаты голосования до народонаселения дома:
- Председателем, простите Президентом КЧС избран… 35-ю голосами – «ЗА» Платон Трофимович! «ПРОТИВ» - один голос. Снова «ура» кричали…
Вот так я и стал Президентом КЧС сроком на 4 года. После меня – Петрович был Президентом 4 года, теперь – опять я…Программу Клуба составили мы и устав. Про устав сам узнаешь, если вступать будешь. А про программу скажу – на пути к нашему прекрасносветлому сперва поставили три цели: сопротивление членов клуба (ненасильственное) повышению квартплаты, контроль за подачей тепла и воды и борьба с шумом в доме.
Позже Программа расширилась, конечно. Клуб регулярно собирался на заседания, обсуждения, конференции… Политизировались…Когда сильный дождь шёл, собирались в пустом помещении для дворницкого оборудования, маловато оно всё-таки… Стали дефолты обсуждать, проблемы литературы, искусства, сельского хозяйства, промышленности, строительство армии нашей и флота… Письма теперь пишем – губернаторше… В Интернете свой сайт завели… Уже в Гаагу несколько раз жаловались – это про мусор и нарушение прав животных бездомных…
- А как же письма, Трофимыч, Президент КЧС, Вы пишете, если у Вас и печати-то, видно, нет?
- Как это «нет печати»? Вот она – всегда со мной! – Трофимович приподнялся со скамьи, - видишь, на ней домик, якорь и три буковки?! Какие, какие буковки – «КЧС»! Сам печать из резины вырезал: старые навыки пригодились – из большой корабельной печати переделал. Корабль-то на металл продали. А печать осталась… Кстати, Валентин, ты не член КЧС, тебе пора вступать в наши ряды. Мы сейчас боремся за начало отопительного сезона, за включение отопления в квартирах. Холодно, ведь и у тебя тоже?!
- Холодрыга… У меня масло льняное даже от холода в тюбиках застывает! Тюбики отвердели… Ледяной дом!
- Вот! То-то и оно! Уже тюбики твердеют, а этот наш Владимир Михайлович Нуликов, домоуправ, тянет и тянет с командой о подаче тепла! Теплолохотрон, просто, какой-то! Мы с этим уже борьбу ведём – Ивановне письмо послали…И ты, Валентин, на эту тему картину бы маслом написал, скажем «Ледяной дом»! И Нуликова портрет абстрахтнутый – как инквизитора 21 века.
Кстати, вот идёт Лерик – твой сосед по 9-му этажу. Так он поэму написал «О начале отопительного сезона»! Лерик! Идите сюда. Здравствуйте! Лерик, прочитайте нам свои авторские строки страдания про начало отопительного сезона!
- Это же песня, Платон Трофимович! – сказал Лерик, закутанный шарфом и одетый в тёплую зимнюю куртку, - хорошо. Я прочитаю отрывки из поэмы про тепло:
«…Мёрзнут славные, бедные жители –
Обитатели платных пещер,
Проклиная теплО-отключИтелей,
Не принявших решительных мер.
Где-то трубы ещё не проверены,
Где-то ржавый котёл не готов,
И чиновников кроют немеряным
«Мяу» - сотни замёрзших котов!
Мёрзнут ноги, мёрзнут руки,
Мёрзнет нос – он оголён…
В ЖКХ кончайте трюки
В отопительный сезон!!!
Говорят, ДО-зазОйские мамонты
Вымирали во льдах без тепла…
Наши предки костры жги и грамотно
Печкой грели по избам телА.
Ныне в городе печь стала общею,
И по трубам тепло раздают –
Так же, как (не для всех) полномочия,
Госбюджет, свет и прочий уют…
Мёрзнут люди, кошки - мУки!
Ведь для всех один закон:
Кобели тепла ждут, суки:
Отопительный сезон!
Обитатели каменных ящиков,
Потребители прозы стихА,
Люди – в плен отданЫ коммунальщикам:
Форма рабства плохА – ЖКХ(а)!
Холод в кухне… И в комнатах холодно –
Всем приходится сильно дрожать,
От дрожания минусом тронутых
Продолжает тепло дорожать!
Мёрзнут люди, кошки - мУки!
Ведь для всех один закон:
Кобели тепла ждут, суки!
Отопительный сезон!
Технологии холода нового
Познаются жильцами с трудом:
К батарее не надо прикОвывать –
Приморозит похищенных льдом!
Чтоб согреться, но с мИни-затратами,
Спит соседка-«со-дОмка» с котом,
Спит с включёнными в сеть реостатами,
Отключая с электриком дом…»
Лерик прочитал эти свои стихи на одном дыхании и, крикнув «Очень спешу!», убежал на автобусную остановку.
Трофимович спросил Валентина:
- Ну, как – вступаешь в КЧС?
И Валентин под впечатлением услышанных авторских строк согласно кивнул:
- Вступаю.. Клубу – БЫТЬ!.
* - рис. "КЧС" - свой
Продолжение – см. «Советы поэтам. КЧС-2»