КРАСНОЯРСКИЕ СТОЛБЫ
Из цикла «ПУСТЯКИ»
Говорят, инициатива наказуема. Так оно и есть. Боком вышла мне та поездка на Белое Озеро. На охоту и рыбалку. И аукнулась она с неожиданной стороны.
… Сидим с Саражиным в поселковой столовой, пьем чай. Подходят к столику две симпатичные девушки. В глазах бесенята. На щеках ямочки от ироничных улыбок. Та, что пониже, держит под руку подругу, приклоняет голову к ее плечу. Будто спрашивает: «Ну как? Нравимся?» Еще бы! Познакомиться решили? Отчаянные девчата пошли. Но предательский румянец выдают их – волнуются все же. На Саражина почему-то не обращают внимания, смотрят на меня. Та, что повыше, вдруг выдает:
- Вадим, мы тоже хотим поехать на Белое озеро.
Во как! Уже имя мое где-то узнали. Слава впереди меня зашагала. Поступью народной молвы. Отменно! Саражин сквозь зубы тихо цедит:
- Это новенькие, из группы электриков.
А-а, понятно. Вчерашние выпускницы профтехучилища. Калерия о них что-то говорила, да.
С чего, однако, они взяли, что кто-то собирается ехать на Белое озеро снова? И разговору не было о том. Все. Хорошего помаленьку. Съездили разок, утешились чуток – понюхали, чем пахнут бездымный порох и костлявый ерш на сковородке. И будет. Виктор молчит, деловито ковыряет вилкой в тарелке. Что он там нашел? А-а, кусочек зеленого лука прилип к стенке. Вилкой вздумал его цеплять. Не наелся. Улыбающиеся очки скатываются ему на нос. Порывистым движением пальца поправляет их. А с ним ловко «стирает» ухмылку с лица хитреца. Девчата продолжают гнуть свое, кокетничают:
- Почему бы еще раз не побывать там?
Посмеиваются, а сами поглядывают на стол, где сидит Тоня с подругами. Те, «серьезные» такие, сосредоточенно компот допивают, вот-вот прыснут им же. У-у, понятно! Понятно, кто науськал этих любительниц туристических походов. Их наставницы постарались. Явно. Тем, видно, тоже захотелось посидеть у костра под сводами ночного звездного неба. Только при чем тут я? Смотрю на Виктора. А тот отложил вилку, серьезно, слишком серьезно смотрит на девчат, кивает головой в знак согласия. Юморист. Начинаю думать: перепутали симпатяшки – ошибочно приняли меня за начальника, что не удивительно. И вот почему.
На Назаровской ГРЭС работали две наши группы: наладчиков электрической части станции и наладчиков КИП и автоматики. Обе входили в состав одного треста «Электросибмонтаж», но управления были разные и начальство, стало быть, у каждой группы было свое. Электрики – элита треста, «голубых кровей» мастера. И держались соответственно – особняком. Почему-то были убеждены, что занимаются более серьезным, чем киповцы, и важным делом – непосредственно подачей электроэнергии на объекты народного хозяйства страны. А кто такие киповцы? Так, обслуга. Впрочем, мы и сами наивно полагали, что электрикам приходится налаживать более сложное оборудование. Хотя, как выяснилось, это было далеко не так. Словом, тесного общения между нами не получалось, и друг друга мало знали.
Поэтому очень удивился, когда представители «голубых кровей» обратились ко мне со своими пожеланиями.
- Вы, говорят, здорово поохотились.
Да уж! Особенно я со своим вальдшнепом, будь он неладен. И уткой – подранком. Где она сейчас? Жива ли?
- Мы тоже хотим дичи попробовать.
Вот пристали! «Хотим», «тоже»… А у меня-то тут какая роль? А самому лестно: не к кому-нибудь, - ко мне пришли. Лично. Похоже, я все-таки ошибался, они, скорее, всего знали, кто из нас кто. Однако почему бы им не обратиться к своему профоргу? Что это они, в самом деле? К каждой сосне «прописан» свой дятел. Пусть у назначенного голова и болит. А они:
- У нас нет профорга. Не выбрали еще.
- В чем же дело? Выберите.
Девчата беспомощно посмотрели на соседний столик. Тоня встала, подошла к нам:
- Ага, пока выберем, пока он в курс дела войдет, белые мухи полетят. И где гарантия, что его завтра не перебросят на другой объект. Звонили в Кемерово, Вырвичу. Он сказал: «К киповцам обращайтесь».
Здорово живешь! К «киповцам», - не ко мне же, персонально. У нас и профорг есть, Сергей Шерстобитов (имя и фамилия изменены). В конце концов, есть руководитель группы Саражин. Вот он сидит, рядом. Показываю на него. А тот снова улыбается, хитро так. Молчит.
- Подходили мы к Шерстобитову. Разговаривали. Он нас к тебе послал, сказал, будто у тебя какие-то особые отношения с автохозяйством.
Врали безбожно. Никуда они не звонили и К Шерстобитову не обращались. Лишний раз лезть на глаза начальству? Со «шкурными-то просьбами? Зачем, когда можно самим все уладить, на месте? Или они не женщины? Или они не знают слабые места сильной половины – мужчин? Много ли им надо, командированным, да еще разведенным? Томный взгляд, скромные застенчивые улыбки, ласковые слова, два-три грустных вздоха… мяу-мяу. И все, дело станет за малым – убедить расплавленного любовью в том, что только он может выручить, помочь, больше никто. Надо лишь не промахнуться – выбрать подходящее место, время и объект обработки. С Шерстобитовым этот номер не пройдет. Людмила, жена его, что часовой на посту №1: будет довольна, пока говоришь с ним по-деловому, а сунешься со своими вольными улыбочками, - так отбреет! Да и он, польщенный вниманием, начнет выпячивать грудь и с важностью гусака мораль читать – у него юмор такой. Меня же, похоже, всерьез не воспринимали. Чувствовали слабину. Позже призналась в этом Калерия, подруга Людмилы, красивая молодая женщина, похожая на Тоню Гурвич из кинофильма «А зори здесь тихие», но по-своему несчастная. Она почему-то очень стеснялась своего высокого роста. Сутулилась, на ходу подгибала колени, говорила тихо, скороговоркой.
Напор электриков мы выдержали. Саражин все же поддержал меня. Убедил девчат, что прежде надо согласовать с начальством вопрос, кто будет оплачивать проезд, - профкомы-то тоже разные. И только потом думать, куда поехать и зачем. Резонно. А по пути на станцию сказал мне уже серьезно:
- Поездку организовать все же стоит. Займись.
Ага, мало мне косых взглядов Шерстобитова и сплетен его благоверной. Дошли слухи и до меня, будто хочу занять место профорга. Как догадалась? Ночами не сплю, только о том и думаю.
- А что делать? Ты же понимаешь, Сергей из принципа не станет этим заниматься. Да и не сможет. Это он среди нас важный такой, деловой. А там, где надо что-то просить, хвостом вилять начнет. Таких работяги не любят. Пошлют его куда подальше. Понял?
А как же? Понял. Понял главное: не отвертеться мне.
Тогда же обсудили с ним варианты поездки. Поделился о давней своей мечте: Красноярских столбах. Была уже у меня одна попытка побывать на них, неудачная…
- А что, идея неплохая, - поддержал Виктор. – Я – за. Думаю, и другие возражать не станут.
Не станут… не то слово. Переполошились. О работе забыли, хотя об оплате только начали договариваться, и в автохозяйстве еще не знали о наших намерениях. Сборами занялись. Как же, надо было предусмотреть все: чем питаться, что пить, какую постель брать с собой, чем укрываться, что надевать на себя. Ночи-то холодные. Да и днем все может случиться. Осень никак. Сибирь. Мы тогда еще не могли предположить, что с этих совместных сборов, счастливых минут единения помыслов и началось фактическое сближение двух наладочных подразделений, слияние их в одно.
- * -
… Когда о чем-то мечтаешь или чего-то очень сильно хочешь, то оно редко сбывается. Чаще все идет наперекосяк. Но когда о том же думают многие, будто кто помогает – преподносит желанное на блюдечке. Вот и с поездкой на Красноярские «Столбы» все складывалось как нельзя лучше. Не было проволочек с оплатой. Руководители автохозяйства выполнили обещание - дали лучший из своих автобусов, теплый. И толкового водителя в придачу, Николая. Он уже не раз бывал на «Столбах», возил туда таких же, как мы, «паломников», знает, как туда проехать, где лучше всего остановиться, разбить лагерь.
Красноярские «Столбы». Всемирно известный природный заповедник. Кто о нем не знает или не слышал никогда? Может кто-то не знает и ныне. А тогда среди нас нашлись такие, несведущие. И удивляться тут нечему. Нередко о наших достопримечательностях за рубежом знают лучше, чем мы сами – так чтим то, что имеем. Написано много книг, снято немало фильмов. А где они? Книги где-то пылятся. А невостребованные фильмы ждут своего зрителя на сайтах интернета. Нашему телевидению эта тема не интересна. Столбам еще повезло. От возможной печальной их участи спас австрийский инженер-строитель.
В 1925 году в Красноярске начали строить мост через Енисей. И для его сооружения стали использовать крепчайший гранит столбов. Остановил это безобразие тот самый австриец.
- Что же выделаете? – сказал он. – Это же кощунство уничтожать такое уникальное явление природы.
Не знаю, как бы распорядились нынешние реформаторы, а тогда нашлись государственники, послушали совета умного человека, объявили «Столбы» заповедной зоной. В прошлом 2010 году наши и зарубежные скалолазы, альпинисты отмечали его 85-летний юбилей.
Еще пара штрихов для информации. И. Беляк, «Край причудливых скал»: «Широко заговорили о «Столбах», как о сибирской Швейцарии, в 1851 году после осуществления местными спортсменами подъема на вершину «Первого столба». Эта дата является началом развития скалолазания, ставшая в последствии спортивной дисциплиной в России. С этого времени посещение «Столбов» продолжается до наших дней». От себя добавлю: для местных молодых людей «Столбы» стали чуть ли не религией. Увлечение скалолазанием стало массовым. Фанаты с готовностью помогают неопытным, приезжим смельчакам забираться на вершины.
Всего этих гранитных великанов насчитывается около сорока. Выросшие из-под земли, они своими причудливыми формами будто кого-то изображают. И хотят, чтобы к ним относились соответственно, индивидуально. Вот некоторые их имена: Бабка, Вигвам, Внучка, Дед, Воробушки, Колокол, Орлиное яйцо, Нос, Слоник, Тараканий лобик.
Однако хватит уж попутных сведений, пора и в путь отправляться.
- * -
При посадке в автобус обошлось без споров и трений. Места хватило всем желающим. Не поехали Егоровы, Шерстобитовы и Калерия. Эдик Егоров не поехал из-за гольянов, пескарей - живцов. Он держал их в трехлитровой банке на дне Чулыма. Пожалел рыбешек. Еще умрут без него с голоду. Сергей Шерстобитов поехал бы, воспротивилась феминистка Людмила. Она и Калерию попросила остаться. Калерия, добрый человек, - осталась.
По дороге весело переговаривались. Когда подъезжали к Боготолу, кто-то громко спросил:
- А на ГЭС заехать можно?
Несмотря на общий гвалт, вопрос был услышан. Все замолчали. Он будто повис в воздухе. На него кто-то должен был ответить. Кто? Неужели опять я? С возложенной на меня задачей, транспортной, слава богу, справился. А дальше… а дальше, простите, мое дело десятое. Пусть каждый за себя отвечает, и каждый о себе заботится. Опять же, разве у нас некому «рулить»? Есть руководители групп – Тоня, Виктор. Но они почему-то уставились на меня, ехидно улыбаются. Во, дают! Хорошо устроились.
- Вадим, мы хотим посмотреть на ГЭС, - крикнула Люба. Это та из тех двух, что первыми подходили ко мне в столовой и просились на Белое озеро.
Сколько этих «хотелок» в этих выдергах! Кошмар! Я тоже кое-чего хочу. Например, ответить, что вопрос этот не по адресу, но тут кто-то из наших, киповцев, крикнул:
- Вопрос задан, начальник. Отвечай.
Назвался груздем, - полезай в кузов? То бишь, в автобус. Так что ли? Все, гляжу, неплохо устроились. И что теперь? Возникать, брыкаться? Несерьезно как-то. Подхожу к водителю, Николаю, спрашиваю:
- На ГЭС крюк большой? Заехать можем?
Николай пожимает плечами:
- По каким меркам, большой или маленький?
- Затемно успеем потом на столбах побывать?
- Должны.
Все всё слышали. Прокатились по салону возгласы одобрения. Стало еще веселее.
… Красноярская ГЭС еще только строилась. До пуска было далеко. Но то, в каком состоянии она тогда была, и стало для нас потрясением.
Стоим на кромке обрыва. В том месте оба берега Енисея, левый и правый, высокие. Земля под нами дрожит. Кажется, вот-вот она под нами обрушится, а там внизу водяной ад. Обводной канал уже был перекрыт, и весь могучий Енисей со стометровой высоты, минуя лопатки турбин, падал вниз по водосбросу. Там он от ярости вспучивался, бушевал, грозно ревел. Немалая часть его разбивалась на мельчайшие капли. Они поднимались высоко над горными кручами и орошали окрест моросящим дождичком.
На небе ни облачка. Светит солнце. А над нами водяная пороша и радуга.
Вниз, к реке и стройке вела деревянная, петляющая змейкой лестница - времянка. Нашлись желающие спуститься. Зачем? Все, что можно, видно сверху. Приблизиться к аду как можно ближе? А это к чему? Испытать себя преодолением страха? А, может, затем, чтобы продемонстрировать девчатам, какие они смелые? Скорее всего, так оно и было. Мне хотелось позвать их, вернуть. Но это означало бы, что я взял на себя роль руководителя. Промолчал.
Еще какое-то время полюбовались панорамой, сфотографировались на память. Потрясенные увиденным, притихшие поехали дальше.
… И вот мы почти на месте. Остановились в пологом распадке. На поляне. Кругом девственный лес. Подъехать к какому-нибудь из столбов автобус просто не мог – дорог для него не было. Но, как заверил Николай, гранитный истукан по имени Дед неподалеку. До него рукой подать. И искать его не надо. К нему вела протоптанная тропа. Заблудиться невозможно.
Все изрядно проголодались. И тут сам собой возник вопрос, что делать дальше? Встали перед выбором: сначала разбивать лагерь, готовить пищу, обедать и только потом идти к Деду или… Большинство высказалось за «или». Решили закончить уже с этим маршрутом, а потом спокойно расположиться лагерем на природе, выпить, поесть. Отдохнуть, словом, без оглядки на выполнение каких-то еще предстоящих задач.
Однако не мешало бы обед-ужин приготовить заранее. Неплохо, если бы кто-то остался, почистил хотя бы картошку.
- Можно и сварить, - поддержал Николай. – Я о костре позабочусь.
Когда ездили на Белое озеро, вопрос, кто будет готовить, варить, не стоял. Женщин уговаривать не надо было. Спокойно, без лишних слов взялись за это неблагодарное дело. Я наивно надеялся, что и здесь получится также. Но одна из подруг Тони веско заявила:
- Мы не для того сюда ехали, чтобы здесь поварихами быть.
И свое заявление подкрепила делом – решительно пошла в сторону Деда. Все, включая и парней, уверенно потопали за ней.
Я стоял, глядя им вслед, не зная, что делать. Из раздумья вывел Николай:
- Ну что, я побрел за дровишками, а ты пока чисти картошку.
И ушел.
… Вернувшихся «скалолазов» ждали два ведра еды. В одном был суп с грибами. Их насобирал все тот же Николай. В другом – картошка с тушенкой. Все съели. Ничего не оставили. Ночь не спали. Все вспоминали, кто как поднимался на вершину, но так и не смог, что при этом испытывали.
Вот так сбылась моя мечта. Получилось, как с безответной любовью: трепет ожидания, надежд на взаимность вначале и боль разочарования в конце.
А Шерстобитова мне немного жаль. Он умер молодым, так и не став начальником, как того хотела его Людмила.