Страницы из дневника. Бештау

               
22 октября

  Осень. Хожу на практику. Как много времени уже прошло! Сколько уже  прошло…
       Я ездила на Кавказ, где у меня было два знаменательных дня: один радостный и почти счастливый, а другой серый, мрачный и очень печальный.
  Что я могу вспомнить из того времени до этого радостного дня? Что мне хочется вспомнить, кроме этих двух дней?
  Сейчас, осенью я всё больше вспоминаю Железноводск. Мы приехали рано утром. Шёл дождь. Я долго сидела на скамейке, пока мама ходила в поисках квартиры.

   Потом был этот незабываемый день. Я была на скалах Бештау, и день был до того ясный и солнечный, и небо до того лазурное и голубое, и лёгкие облака, - всё было прекрасно!
   А потом пришёл день отъезда. Опять шёл дождь. Я ходила за водой для мамы,  брела по парку, у меня страшно болела голова, и тошнило желчью. Пришлось лечь на скамейку в пустынной аллее. Капли дождя падали мне на лицо с большого дерева.
    Придя домой, я звала его; но ему, вероятно, было всё равно. Тогда он уже уехал.
       Когда мы с мамой шли к автобусу, солнце неожиданно выглянуло, и вся природа заулыбалась, и небо стало таким же лазурным, как в тот день. Тогда мне показалось, что что-то вылетело из меня и побежало, полетело по уже высохшему асфальту под колёса автобуса и, разбившись, осталось там. Я не забуду это место.
   Над станцией Бештау я увидела парящего орла, может быть того же, который летал тогда у скал, и я стояла даже выше него.  Я заплакала.

  Моя милая, дорогая мама, спасибо тебе за тот день, не простое спасибо, а большое  чувство, которое на человеческом языке называется благодарностью. Но ты, вероятно, не узнаешь об этой моей благодарности.

26 октября

     «И снится чудный сон Татьяне».     Какой странный, чудный сон видела я сегодня! Лёгкий, светлый сон. Я быстро бежала по каким-то дорогам, вокруг были люди разных национальностей и рас, и такая радость, такая беззаботная лёгкость была во мне, какой никогда не было в жизни.

  Вернувшись из Железноводска, я не встретила дома мою кошку, мою дорогую Пусю. Тогда я так занята была моим лёгким горем, что даже не заплакала, когда узнала, что её больше нет, а сейчас её так недостаёт мне. Услышу какой-либо шорох или звук раскрывшейся двери, и всё мне  кажется, что это – она. В коридоре на сундуке лежит белая бумага, и опять кажется, что это – она.

     Через несколько дней по приезде из Железноводска я отправилась с классом в Судак. Мы – десять учеников уже одиннадцатого класса и Наталья Николаевна ехали на автобусе.
    Море и Крымские горы, - всё это хорошо; но разве это могло сравниться для меня с Кавказом?! Нет, никогда!

    И вот, опять Орёл.  Кончается практика. Недавно был школьный вечер. Я читала со сцены главы из «Демона», и, когда уже села за столик, всё ещё дрожало во мне и зубы чуть стучали о чашку с кофе. Но помню, глаза старого физика, он смотрел на меня, и губы его шевелились, он повторял строки Лермонтова вместе со мной. Потом в школе он расскажет мне о своей маме, о том, как она читала эту поэму и слёзы наворачивались у неё на глаза при словах:
«Отец, отец, оставь угрозы,
Свою Тамару не брани.
Отец! Ты видишь эти слёзы?
Уже не первые они»

 28 ноября

Вчера была у Бори. Его провожали в армию.

Утром, когда спускалась по лестнице, подумала, что Боря уже уехал, и стало немножко грустно. Но во дворе увидела его. Он играл в футбол. Его ещё не забрали, в военкомат он пойдёт через несколько дней.

28 ноября

   Он уехал 1-го ноября, вечером.   Мы с Наташей готовились к экзаменам в нашей «богадельне». Долго мы сидели у меня в комнате и старались уяснить себе, что такое хронометраж и ФРД. Когда Катя собиралась уходить, в дверь позвонили. Это был Боря с Дрожжиком. Мы все выпили по рюмке муската и отправились к остановке. Боря был в какой-то старой фуфайке с грязным вещевым мешочком за плечами. На остановке мы поцеловались, громко чмокнувшись. Я не могла и не хотела его обидеть.

   На следующий день были экзамены. Я сдала на отлично, и пожилой Сёма растроганно пожал мне руку. И опять после этого возникло чувство какой-то неудовлетворённости. Мы получили деньги и купили подарки мастерам. Кажется, им это было приятно.

   Я стала ходить к маминой приятельнице, работавшей в агентстве «Интурист», заниматься английским. В её маленьком кабинете, где по стенам развешаны глянцевые картинки, я часто выгляжу очень бледно и глупо, когда пересказываю какой-либо текст, долго думаю, пыхчу и, наконец, говорю неправильно.

5 марта 1965

   Идёт моя жизнь. Размеренно летят дни. Прошло уже много времени, а Железноводск не забылся. Опять вспомнились мне тогда произнесённые себе самой слова: «Что – моя жизнь, по сравнению с тем памятным счастливым днём?». До сих пор я не могла облечь в слова, что со мной, и только сегодня мне стало, кажется,  ясно: это – моя светлая мечта, мечта – день, который прошёл, и уже нет той остроты в воспоминаниях, которая была раньше. Стала появляться куприновская «грусть по былой грусти».
  И всё же эта мечта живёт во мне. Иногда приходит мысль: если я стану актрисой  и он увидит меня, он приедет, и, может быть,  будет ещё один такой же радостный светлый день.

29 мая

   Хочется запечатлеть  две маленькие солдатские фигурки, быстро выходящие со двора, тёмного от разросшихся зелёных тополей. В воротах Стёпик вдруг запел громко и на первый взгляд весело.
   И мне жаль оставлять это позади. Идёт молодость. Только бы она прошла не бесполезно! А нет театра!  Нет любви.