Гром силился прорвать плотную сетку туч.
Он то трещал вдалеке, то бухал над головой, рассыпался камешками крупного ливня и, будто снова собираясь в комок, искрил малиновой молнией, растопляя летнюю жарищу.
Воздух терпкий и влажный, такой, что, кажется, лёгкие напиваются водой, и кашель, смывающий с горловины никотиновую мокроту, мешал мне бежать.
Бежать, продавливая струю воздушную и утопая в грязевых лужах июня.
Двигаешься вязко и ватно, налицо явная нехватка скорости и мотивации.
Спринт не останавливался.
Кроссовки чавкали, и мокрые холодные носки, казалось, обволакивают смрадом.
Я торопливо хлюпал от своей тени, которая в который раз, настигала при медлительных вспышках молнии.
Включая стробоскоп природы, я размножался на короткие движения.
Так испепеляется танец, при ночных огнях диско.
Так проносятся секунды, когда, не веря в свой результат, гонишь по кругу секундомер.
У бегуна короткая дистанция, и главное не победа, а конечное время, ведь можно побить старый мировой рекорд даже придя последним…