Ни днем, ни ночью не дает мне покоя, грызет мой мозг одна мысль – это изуродованная церковь на моей родине – село Лесное Конобеево Шацкого района Рязанской области. Город Шацк стал известен стране в связи с пожарами, случившимися в 2010 году из-за сильной жары. В Новосибирской области (второе соприкосновение со мной – живу 50 лет в Новосибирске) были собраны бытовые вещи для погорельцев Шацкого района, и эти вещи оказались выброшенными в мусорную свалку. Поймите, какие и тот период одолевали меня мысли. Первое – это гордость, что новосибирцы собрали вещи для погорельцев, а второе – этот кощунственный поступок с пожертвованиями в городе Шацке.
Вернусь к тому, как была изуродована церковь в моей деревне. Церковь не одна, а две. Через речку Цну на левом берегу расположено второе село Польное Конобеево. Там была церковь в таком же состоянии. Наверное, их можно назвать соборами. Они большие с двумя колокольнями. Построены в конце Х1Х века, они не были историческими памятниками, но были символами православия, украшали обе деревни. Особенно красивой была расположенная на самом высоком месте лесноконобеевская церковь. Перед Великой отечественной войной церкви закрылись, и стали использоваться как колхозные зернохранилища. На колокольни любили забираться хулиганистые и отчаянные пацаны. Они разоряли птичьи гнезда, курили и, конечно, подожгли все колокольни. Вид у церквей стал жуткий. Пытались разобрать их на кирпичи, - не получилось. Слишком крепкой оказалась кирпичная кладка. Швы не разрушались, а кирпичи крошились. Когда В 60-е годы стали строить школу, попытались разбивать на кирпичи с помощью взрыва – тоже не получилось.
Польноконобеевскую церковь удалось разрушить. В Лесном Конобееве стоит, не поддается, стоит как памятник большевис т скому вандализму. Я уже стал забывать об этом, а тут в конце дачного сезона случился со мной приступ инфаркта – один раз, вскоре – второй. До этого я старался каким-то образом занять жизненное время, а тут возникло свободное время для дел и для мыслей. Дома есть компьютер, интернет. Как шутят пожилые люди, что в интернет они заходят только при большой нужде. Нужда появилась у меня. Печатать научился, а выходить в интернет боюсь, могу «заблудиться». Попались на глаза мои деревенские этюды (в молодые годы занимался живописью). На одном из них – церковь. Возникла мысль узнать о сиоей родине. Не был я там с 1983 года. Приезжал тогда проститься с матерью и похоронить ее. Теперь же посетить родную деревню не могу по многим причинам: нет денег, здоровья, близких родственников. А хочется.
Попросил сына поискать в интернете Лесное Конобеево. Есть оно, живет, существует. Даже некоторые фотографии имеются. Из них то я и узнал, что в деревне построена небольшая деревянная церковь, но по-прежнему в центре села возвышается обгорелая, обломанная церковь. В моем больном сердце появилась еще одна трещинка. А что с меня возмешь кроме анализов. Вот я и обращаюсь к землякам, к людям, имеющим власть и возможность, снять с деревни большой грех, решив вопрос с церковью. Восстановить – слишком дорогое удовольствие, да и, скорее всего, в этом нет необходимости. Чего, чего, а разрушать мы научились.
Стал вспоминать, в чем же виновато село, в чем его грех. Ничем оно не отличается от других таких сел и деревень. Лесное Конобеево в какой-то период было районным центром. Работа: колхоз и сельпо. Жили бедно. Не могу вспомнить хороших, авторитетных руководителей села, района. Вспоминается только какая-то чернь. Школа по моим воспоминаниям хорошая. Она даже стала известна в стране, как одна из первых школ, где был создан краеведческий музей. К сожалению, с этим музеем я не смог ознакомиться. Жители покидали деревню. Когда-то их там насчитывалось около тысячи. Многие спивались.
Со слов матери не раз слышал, как погиб ее отец, а соответственно мой дед. Вскоре после революции народ в деревне возмутился какими-то действиями из районного центра. Собралась толпа, вооруженная вилами, и двинулась на Шацк (от села до него 12 километров). Каким-то воинским формированием эта толпа была остановлена, люди – арестованы и вскоре – расстреляны. Было их сорок. На кладбище остался невысокий холмик от общей могилы, которую мать называла братской. Других подробностей не знаю. В годы моего пребывания в деревне это событие было под запретом. Я боялся, что расстрел деда надо будет отражать в тогдашних многочисленных анкетах, особенно при выезде за границу. Не знаю, остался ли школьный музей, и отражено ли в нем то послереволюционное событие? Поставлен ли памятник или крест над братской могилой?
Памшев М.Н. Окончил л/к школу в 1954 году