PG-13
-- Если я три раза подряд был снизу, это не значит, что я баба! -- возмутился Мэтт.
Ховард продолжал смеяться, не упуская шанса пощекотать Беллами:
-- Четыре.
-- Да хоть пять! Это не повод делать подобные выводы...
-- Серьезно? Да ты самая настоящая сентиментальная девочка...вспомни, как ты не пускал меня в душ и умолял полежать с тобой в обнимку.
Спор набирал обороты.
-- Вот что ты за козлина?! Это, кстати, еще большой вопрос, в ком из нас больше бабского.
-- Это ты на что намекаешь? -- прищурился Дом.
-- Да одни твои маечки и джинсики чего стоят... Небось, в курсе всех распродаж и последних коллекций! Девочки на улицах на твои шмотки с завистью не поглядывают? -- теперь настала очередь смеяться ему.
-- Спорим? Кто из нас баба, а кто мужик, -- внезапно предложил Ховард.
-- Как это? Очередная бредовая идея? -- недоверчиво глянул Мэтт.
-- Будем пить вместе. И кто раньше свалится -- тот и баба. Идет? -- Дом протянул ему руку.
-- Я тебя сделаю, крошка!
* * *
Я никогда не занимался подобными глупостями, но выскочку-Бэллза надо было поставить на место! Неужто он и впрямь возомнил себя настоящим МУЖИКОМ? Ха! Не смешите меня...
Ситуация-то дебильная получается. Он приперся ко мне около шести вечера с двумя коричневыми бумажными пакетами из Девисонс, в которых обнаружилась батарея бутылок красного Каберне и несколько бутылок односолодового виски.
Я смеялся над ним, как больная гиена -- это ж надо!.. -- его же разорвет от таких порций!..
Хотя, чего греха таить, я и сам неплохо подготовился: целая коробка вина (правда, из рислинга) и три бутылки белого гаванского рома. А ещё сигарет -- я нас знаю -- под градусом без табака никак.
В общем, очевидно, что никто не хотел быть в дураках.
И вот он сидит передо мной, такой гордый и раскрепощенный, уверенный в своей победе. Я улыбаюсь и с гулким хлопком выуживаю пробку из бутылки рислинга...
* * *
Неплохое начало. Должен признаться, что я играю нечестно. Я основательно подготовился, перерыл все интернет ресурсы и наглотался советов, как дольше не пьянеть... Пришел к выводу, что это неизбежно, но я могу хотя бы оттянуть момент. И перед тем, как притащиться к нему, я сожрал мерзкое, просто отвратительное на вкус сырое яйцо... Так я хотя бы дольше продержусь. Надеюсь, уж он то не додумался до такого...Ха! Куда уж ему.
Мы уже прикончили одну бутылку, легко и быстро. Он тянется за второй, а я всем своим видом даю понять, что ему меня не одолеть. Дааа...уверенности в нем хоть отбавляй, я вижу это по его жестам и наглым глазам.
Вальяжно расположившись на его бабском (да-да, именно БАБСКОМ) диване, один за другим я делаю большие глотки. Уверенный в себе, он молчит и смотрит на меня. Думает, у меня вот-вот поплывет в глазах, и я прилягу поспать. Как бы ни так!
* * *
Вот идиот. Зачем он так глотает вино? – хочет поскорее приземлиться на мой ковер? Этот «храбрец» наверняка сожрал что-нибудь…типа жирного сливочного масла…или..во!..яйца! Хех, я ж знаю его, как самого себя!
Вот я поступил правильно – наелся до разрыва пуза часа полтора назад – мне кажется, я всосал целого быка…
А Рислинг-то, тем не менее, заканчивается, и я уже тянусь за его Каберне.
Ха! – да хотя бы тот факт, что именно Я (!) открываю бутылки, красноречиво говорит о том, КТО из нас мужчина, а кто…
-- Бэллз, ты как? Дышать не забывай. – улыбаюсь я в его разблескавшиеся от вина глазки.
-- Не дождешься. – сквозь зубы.
Я смеюсь над ним, таким маленьким, смешным и…пьянеющим. Он тоже – надо мной. Ехидно так.
-- Помнишь, мы в детстве пускали корабли на побережье в Девоне? – тихо спросил я его, внезапно вспомнив в нем маленького неловкого мальчишку. – Ты тогда еще чуть свой последний парусник не упустил – его унесло ветром к бухте, и тебе ничего не оставалось, как беспомощно прыгать у берега, потому что ты не умел плавать.
Он напряженно выслушал, но грустная улыбка чуть тронула уголки его губ на моих последних словах.
-- Помню… -- засмущался он. – Я и сейчас не умею плавать. Так что, если вдруг решишь избавиться от меня, то тебе сгодится даже ведро воды – мне будет достаточно.
Мэтт звонко засмеялся. Удивительная способность – от вина его связки так необычно дрожат, что голос становится таким поразительно ярким и нежным.
Черт… Я не заметил, как замечтался и уставился на его губы.
Поскорее отвожу взгляд к своему бокалу…
* * *
Ну вот, начинаются воспоминания. Я поджал под себя ноги и уже почувствовал, как мне понемногу становится тепло, и скоро начнет заплетаться язык. Знаю, я буду молчать, чтобы он не догадался. Хотя, чего тут догадываться? Он поймет, на какой я стадии, когда посмотрит мне в глаза. Буду отворачиваться...
Сам он уже тоже глупо хихикает, значит, все идет по плану.
За долю секунды понимаю, что он смотрит мне на губы, пока я что-то отвечаю ему.
Хитрец... Я знаю, что он задумал. Надеется, что я растаю под его взглядом, и пошлю к чертям весь этот спор, признав его мужиком и завершив вечер секс-марафоном. Ну, уж нет, приятель. Такой легкой победы Ховарду не видать.
-- Лучше сдайся по-хорошему, Беллз... Я же помню, как будучи еще совсем пацанами, тебе хватало пары стаканов... Гиблое дело.
Черт возьми, он прав!
-- Так было раньше. Я регулярно тренируюсь.
Моей уверенности поубавилось. Чувствую, что могу выпить еще, и протягиваю ему бокал, а он ухмыляется и щедро наливает до краев.
-- Домми... Может, тебе уже хватит? Мне такая победа не нужна, если я буду праздновать ее в больничке, пока тебя будут приводить в сознание.
Всячески даю ему понять, что со мной тягаться бесполезно.
-- За себя беспокойся, Мэтти.
Из него вырывается смешок презрения, и я снова протягиваю бокал.
* * *
Мы допиваем последнее вино… Времени всего около полуночи. Ужас. За шесть часов мы расправились с горой, ГОРОЙ бутылок, которая выросла в углу моей кухни.
-- А теперь, -- уже глухо говорю я ему, -- мы должны встать.
-- Зачем это? – вскидывает и без того уже кривую бровь.
-- Пошли покурим на балконе, а то тут уже дышать нечем. Или ты боишься вывалиться? Ха-ха!
Он что-то шипит себе под нос. Мы, опираясь ладонями о столешницу, встаем. Не тут-то было!.. Головы оказались намного трезвее наших ног. Мы молча шли до балкона через всю квартиру, как две прогнувшиеся под тяжестью снега елочки: ручки висят, голова висит, штанцы еле держатся…
Курение сделало нас абсолютно неадекватными: начало развозить со страшной силой, мы глупо морщась смеялись без причины, дергали друг друга за рукава и толкали в бока.
По возвращению в кухню пришло уже к тому моменту веселое осознание того, что….что….что мы переходим на виски! Йохххо!..
-- За прогрессирующий психоз, который помогает нам жить! – поднял свой стакан Мэтт, и мы взгромоздились на высокие стулья.
Я оглянулся на подоконник – там выстроился ряд разнокалиберных бокалов: высокие и пузатые (из-под бэллзовского Каберне) и высокие вытянутые (из-под моего Рислинга).
Чокаюсь с ним на автопилоте. От вина во рту сухость, и от этого пить (или выпить?..какая разница!) хочется ещё больше.
Вихор на его голове совершенно взбесился и теперь стоял строго перпендикулярно поясу Гринвича. Я начал ржать, почти до слез. А он смотрел на ненормального меня и непонимающе хлопал слипающимися ресницами.
Виски рубит. Не известно, отчего, но у нас открылось второе дыхание.
Мы уже боимся часто курить, потому что от табака алкоголь утраивает свое разрушительное для сознания действие.
О! Какая радость! – Мэтт уже подпирает голову ладошкой! Да мы у цели!.. Держись, Ховард! Надо проучить эту зарвавшуюся брюнетку…
* * *
Советы -- дерьмо. И что за идиоты их придумали?.. На меня не действует эта магическая сила сырого яйца. Дико хотелось курить, но я держался, пока в один момент не плюнул на это. Одна за другой сигареты подталкивали меня к критической точке. Стараюсь не шевелиться... От любого, даже взмаха рукой, действия, кружится голова, и я боюсь завалиться на пол. Мне ничего не остается, как подпереть свинцовую голову рукой. И я чувствую, что мне нужно лечь... Мне так этого хочется.
Поднимаю туманный взгляд на Ховарда: а глазки-то пьянехоньки! Сам уже тянется к сигаретам, но в последний момент одергивает руку... Понимает, скотина, что так его развезет в два раза быстрее. Оба уже на грани.
Я больно ущипнул себя за ногу, чтобы хоть как-то встрепенуться. Тем временем, он несет какую-то чушь, смеется сам с собой и пьет уже из горла.
Охренеть можно... Как в нас столько влезло?! Я с ужасом понимаю, что мы будем пить, пока не упадем. До обморока. До отключки.
А кто мне подскажет, по какому поводу мы это затеяли?.. Мы, кажется, повздорили...
-- Слышь, а зачем мы пьем-то? Ты помнишь? -- еле выговариваю я с третьего раза.
-- Эээ... Перед нами стоит задача государственной важности! Мы спаиваем друг друга.
-- Ааа, тогда дай я тебе налью!
Тянусь через стол, не достаю и принимаю решение встать... Опрометчиво. Опираюсь руками на стол и подхожу ближе. Сажусь ему на колени и, держа бутылку обеими руками, подношу к его губам. Уверенно пьет, а я рассматриваю его лицо.
Устало наваливаюсь на Дома.
Не смей, Бэллз! Только не закрывай глаза!
* * *
-- «Я пью из горла?» -- совершенно дикая мысль в моей голове заставляет меня вздрогнуть только тогда, когда он садится на мои колени и …откровенно спаивает меня!
-- Слезь с меня! Это нечестно. – говорю я и пихаю его узкий зад.
-- Почему это? – Мэтт пытается смотреть на меня, но выходит куда-то вбок, на стену.
-- Потому что ты держишься за меня! А ещё потому, что поишь меня насильно. – брыкаюсь я, и он, наконец, ковыляет вдоль стола на своё место.
Я наполняю стаканы и кошусь в сторону нашего «запаса»: осталось…4 бутылки моего рома. То есть виски мы уже…..всё, что ли?!.
Я понял, НАСКОЛЬКО это нереально, пить до самопроизвольного падения в отключку. Ведь обычно, даже когда мы напиваемся до последней степени свинства, мы можем без проблем позволить себе заснуть на жаккардовом диване посреди холла шикарного отеля или прямо на полу при включенной камере, зная, что завтра весь Ютьюб будет ржать над этим «телом», или на открытой веранде пентхауса ньюйоркского небоскреба, когда во сне тошнит прямо туда, вниз…на 5-ую Авеню. Но пить до вышибания пробок на спор – это невероятно трудно.
Я еле сижу. Ты полувисишь на локте, и, если он сорвется с краешка стола, тебе ничего другого не останется как рухнуть мешком на пол.
-- Бэллз…
-- Меня тошнит…
-- Не прокатит. – я не введусь на его слабости и нытье. – Или заткнись. Или …или…что там я хотел сказать?...или делай свое дело прямо здесь, а потом вались под стол, баба! – тут меня озаряет. – О! Я вспомнил! Мы пьем за того, кто баба!..
-- А кто баба… -- еле шевелит головой Мэтт.
-- Ты, дебил.
-- Дебил – мужского рода. Он не может быть, бабой. Баба – женского рода.
-- Что за бред… -- я не могу собрать в кучу мозги от этого морфологического штурма.
-- Домми…
-- М…
-- Пошли спать, а?
-- Не выйдет, Мэтти. Ты должен упасть, понимаешь?
-- Нет… Я не хочу падать. Это больно…
-- Ты не почувствуешь… Обещаю…
-- Ты обманываешь… Ты меня всегда обманываешь… -- похоже, эти слова он произносит уже в полудреме.
* * *
Я уже себя не чувствую. Тело словно не мое. И надо же было напиваться до такого состояния ради какого-то дебильного спора... Я должен…нет, я обязан выстоять и побороть Ховарда... Черт, легко сказать. Еще немного -- и я уроню голову на руку, а там и до пола не далеко. С другой стороны, Дом ведь все еще мой друг...ну, подумаешь...через неделю он и забудет уже.
Нееет! Эта скотина не забудет. Надо держаться из последних сил.
Блин, да за что я над собой издеваюсь? Ради чего?
Добровольно не сдамся.
Не хочу падать.
Больно будет. Черт, Беллами, ты же не с 3-го этажа прыгаешь! Всего-то, упасть со стула на пол. Все равно больно. Я упаду на колени, и тогда...тогда...тог...
Я очнулся, когда мой стул уже пошатнулся, и я чуть не завалился.
Дом держит голову двумя руками и сидит неподвижно.
-- Дооом...
Он уже не отвечает, лишь чуть шевельнул пальцем, подав знак, что присутствует в мире неспящих.
-- А что будет, если мы допьем весь оставшийся ром, и никто из нас не свалится? Значит мы оба мужики? Или оба дебилы?
Не успеваю заметить, как мой бокал снова полон, и я на автомате (очень зря!) выпиваю до дна. Тебе меня не жаль.
Всё. Я больше не смог...
* * *
Я кое-как наблюдаю за тобой. Ты выглядишь очень каким-то серым и остроугольным…пятном. Так долго смотрю на тебя… Ты живой, интересно?.. Хм… Веки на мгновение слиплись, но я разлепляю их снова – упс…пятна нет…в смысле, тебя в виде пятна нет… Ты просто исчез из поля зрения. Но я не слышал никакого звука…
Неужели ты всё-таки свалился?.. Черт, его стакан пуст в отличие от моего. Неужели он замахнул его целиком, а потом махнул под стол?.. Вот гадство… Так…стоп…почему гадство? Да потому что придется наклонять голову, чтобы заглянуть под стол, -- надо проверить, там ты или нет, а от этого алкоголь закружит окончательно…
Рано! Тпру! Стоять, Ховард… Мобила…Так…где карман?... Ни-фи-га не вижу! Кнопки на автопилоте…камера…вспышка…да, я сфотографировал что-то под столешницей…завтра проверю…
Ну, что ж… Залпом остатки в стакане….я медленно, как подтаивающее мороженое, сползаю к тебе по своему высокому барному стулу…
По-настоящему ползу к твоему телу, как раздавленный червяк…
-- Иди ко мне…моя девочка…
Обнимаю тебя…
-- Гуд…найт…
* * *
Не пойму...я живой?
Все тело болит, шея затекла, руки ноют, а голова просто раскалывается...еще бы, я проспал на полу черт знает сколько часов подряд, выпив до этого...слишком. Я не уверен, что уже проснулся. Скорее всего, это бред.
Почему мне так тесно и тяжело?! Чуть шевельнувшись, я понимаю, что ты положил мне голову и руку на грудь. Не пытаюсь тебя сбросить, я просто не смогу встать, лучше уж полежать еще. Не открывая глаз. Я глубоко вздыхаю, и ты, издав странный сонный звук, прижимаешься ко мне еще ближе и перемещаешь руку мне на ключицу.
Спустя пару минут, у меня затекают конечности, и мне срочно требуется сменить положение так, чтобы тебя не разбудить, но, кажется, это невозможно.
-- Привет, любимая моя девочка, -- чуть слышно выговариваешь ты, делая акцент на последнем слове.
Вот зараза! Значит я все таки вырубился первым...слабак. Ладно, сейчас нет сил даже думать.
-- Твоя, -- одними губами, и отворачиваюсь от твоего невозможного дыхания.