ПРЕДИСЛОВИЕ
Восьмого мая 1997 года во все мире отмечали День победы над фашистской Германией. Отмечали этот день и рижские ветераны втором мировой войны. К сожалению, после развала Союза все разбрелись по национальным квартирам и даже праздники стали отмечать врозь.
Солнечным майским утром несколько сотен седовласых мужчин к женщин собрались на кладбище Шмерли у скромного обелиска. Они пришли сюда, чтобы почтить память погибших воинов армии-освободительницы. Той армии, которую местные ультранационалы кощунственно именуют - да поперхнутся они этим словом - оккупантами.
В ожидании начала церемонии, в которой должны были принять участие: президент Латвии Гунтис Улманис и послы некоторых иностранных государств, в том числе и России, я перекинулся несколькими словами с одним из ветеранов. В разговоре был упомянут Янис Липке. Меня резануло по сердцу замечание собеседника о том, что тот якобы спасал евреев не бескорыстно, а за деньги. И так этот неприятный осадок и остался бы в душе, если бы случай не свел меня с выступавшим на митинге Калманом Фрейзусом. Возвращаясь с митинга, мы разговорились с ним. Я поделился с Калманом о слухах насчет того, что Липке спасал евреев за деньги.
После моего сообщения, Калман сильно возбудился. К этому времени мы уже сидели с ним на скамье, в ожидании трамвая.
- О том, что Жанис Липке спасал евреев за деньги может утверждать только тотs, кто его не знал, - возмущенно сказал Калман. - А я знал его очень хорошо. Он был самым лучшим моим другом. Это на редкость благородный человек.
И Калман с воодушевлением принялся повествовать о нем. Но прежде, чем изложить все это, я хочу рассказать о самом Калмане. Ибо Калман является как бы зеркалом, в котором отразился Жанис Липке.
СПИСОК КАЛМАНА
Калман Фрейзус родился в 1917 году. Возможно то, что он появилсяна свет в такое тревожное время, во многом и определило его судьбу.Калман прожил жизнь, исполненную опасностей и мытарств. Послетрех ранений и двух контузий, Калман отлеживался в пяти госпиталях. Унего была пробита грудь, прострелены руки и ноги. Калман утверждает, что
хирурги буквально склеили его по кускам. Выдержать такие эксперименты дано только человеку с железным здоровьем. А оно у него было именно таким, благодаря усиленным занятиям спортом. В молодости Калман выжимал пудовые гири, играл в футбол и баскетбол. Он занимал первые места в спортивных соревнованиях по бегу, плаванью и лыжным гонкам на десятикилометровую дистанцию. Свои спортивные достижения Калман продолжал наращивать на службе в армии. В 1939 году, будучи артиллерийским наводчиком, Калман занимал первые места в Ульмановской армии на учебных стрельбах из пушек по наземным и морским мишеням. Получал он почетные призы и в армейских состязаниях в верховой езде на лошадях с преодолением препятствий. Успехи Калмана по всем видам соревнований вызывали жгучую ревность у сослуживцев по батарее: латыша, немца и поляка.
После 1940 года воинская часть, в которой служил Калман, влилась в ряды Красной Армии. Всех солдат переодели в советское обмундирование и привели к присяге. В 1941 году в Ивановской области была создана 130-я Латышская дивизия. Она приняла участие в тяжелейших боях под Москвой на Нарофоминском-Боровском направлении. Потом дивизия два года удерживала позиции под Старой Русой.
В августе 1944 года 130-я дивизия вступила в пределы Латвийской Республики. До этого она продвигалась по территории России, на которой отступавшие немцы оставляли после себя сожженные города и деревни. Словно вопия о прокатившейся беде, торчали уцелевшие печные трубы. Вошедшим в пределы Латвии наступавшим войскам она показалась цветущим оазисом. Здесь немцы сожгли лишь те селения, в которых до войны в мирное время проживали еврейские жители - таких, например, как Прейли, Вишки и некоторые другие.
Калман узнал о людоедских деяниях немецких варваров и их добровольных подручных из числа латышских подонков. Не случайно в Латвию свозили со всей Европы евреев, чтобы именно здесь растерзать их и зарыть в землю. Калман с потрясенным сердцем узнал, что только в шести ямах Румбульского леса были зарыты десятки тысяч евреев. Им завладела идея узнать как можно больше о жертвах Холокоста и о тех благородных людях Латвии, которые в опаснейших условиях спасали евреев. И тут ему на глаза попала куцая заметка в московских "Известиях" о том, что латыш Жан Липке спас пятнадцать евреев. Эта цифра была во много раз занижена. В действительности Липке спас 55 душ.
После последней контузии, Калмана демобилизовали. У него появилось много свободного времени и он повел усиленный розыск Жаниса Липке. И он в конце концов нашел его! Липке проживал в собственном доме за Двиной, на улице Кипсала под номером восемь. Это по соседству с небоскребом Дома печати.
Деревянный дом сохранился до сих пор. В нем проживает невестка Липке - жена его младшего сына. Любопытная деталь. Невестка посещает могилу Липке не в те дни, когда отмечается годовщина его смерти, а на несколько дней позже. Видимо, не желает встречаться с теми, кого спасал ее родственник. Но это дело ее совести.
После войны положение в Риге было напряженное. Видимо поэтому Жанис Липке поначалу отнесся к Калману настороженно. Но вскоре они стали дружить домами и превратились в побратимов. Трогательная эта дружба выдержала испытание временем. Она длилась до самой смерти Липке. Без малого сорок три года.
Общение с Жанисом Липке подвигнуло Калмана на розыск чудом спасшихся от истребления евреев и особенно тех, кто даровал им жизнь. Калман назвал этих последних "спасателями". В настоящее время их насчитывается двадцать четыре человека. Но есть и такие, которые из скромности не желают заявлять о себе. Калман надеется, что он выявит еще несколько человек. Все спасатели занесены в реестр, который в народе подобно "списку Шиндлера" назван "списком Калмана". Еврейский народ чуток к добрым делам и в знак признательности и благодарности для спасателей ежеквартально направляет денежное воспомоществование из специальных фондов в Израиле и США. Тем, кто по старости или болезни не в состоянии передвигаться, Калман доставляет деньги на дом. В банке у него имеется личный счет, и на этот счет он бесперебойно получает необходимые средства. Своим многолетним исключительно честным отношением к делу он завоевал у спонсоров неограниченное доверие.
В послевоенные годы советские власти Латвии тщательно скрывали от общественности правдивую информацию о жертвах холокоста. Места массового захоронения евреев в Румбуле и Бикерниеку были огорожены колючей проволокой с запретительными знаками и устрашающими объявлениями. За тем, чтобы братские могилы не посещали родственники и общественные активисты, зорко следили агенты КГБ. Но Калману и его молодым помощникам все же удавалось проникать за ограждения и наводить на могилах порядок. Косили бурьян, подравнивали земляные насыпи. В отместку власти добивались, чтобы студенты, принимавшие участие в таких субботниках, не были допущены к выпускным экзаменам.
За боевые действия на фронте Калман награжден орденами Красной Звезды и Отечественной Войны II степени, медалями "130-й латышский корпус", "За отвагу", "За оборону Москвы" и всевозможны юбилейными медалями.
А вот в бытовом отношении полезная общественная деятельность Калмана не была вознаграждена. Многочисленная семья теснится в трех комнатах.
- Захожу в одну комнату, встречаю младшего сына и его жену, - говорит Калман. -Захожу в другую - там старший сын, его жена и дети. В третьей комнате я сам с женой. Так как я совершенно непрактичен, жена очень низкого обо мне мнения и в минуты раздражительности говорит, что я ничего не стою. Когда был жив Жанис, летом жена почти не видела меня. То субботники по поддержанию порядка на братских могилах. То надо было три часа отработать в саду Жаниса - разбросать навоз, вскопать землю, косить граву - у меня с косой ловко получалось. А осенью собрать в саду яблоки надо? А дрова на зиму напилить, наколоть и сложить надо? Вот куда уходили мои выходные дни.
Внешне Калман напоминает мне академика Сахарова. У него темно-серые глаза, иногда захлопывающиеся на мгновение веками-раковинами. На продолговатом лице кожа туго натянута на скулах. Вокруг рта глубокие складки. Зажатая бровями короткая вертикальная складка. Над высоким лбом с гармошкой параллельных морщин - пушок редких волос. На лице выражение озабоченности постоянно занятого и вечно куда-то спешащего человека.
Но в те минуты, когда Калман вспоминает своего любимого друга, лицо его светлеет, черты его становятся мягче, морщины на лбу разглаживаются, а в глазах вспыхивают веселые искорки.
И Калман начал свой рассказ. Пэтому дальнейшее повествование ведется от его лица.
ПРАВЕДНИК МИРА
Когда в Латвию пришли немцы, Жанис Липке работал грузчиком в порту. Вскоре его мобилизовали на работу в немецкую летную часть шофером грузовой машины. Ему часто поручали доставлять из еврейского гетто рабочих, использовавшихся на земляных работах. Преимущественно, рытье канав и строительстве. В летной части существовала также пошивочная мастерская. Когда немцы заделались палачами, они не потеряли привычки к аккуратности. Они заставляли обреченных на смерть евреев снимать с себя одежду, обувь, складывать в кучи отдельно пальто, шапки, штаны, пиджаки, платья, кофты, свитера, ботинки и туфли. Все это доставлялось в мастерскую. Здесь заключенные распарывали, кроили и шили одежду. Так что Жанис кроме чернорабочих возил еще и опытных закройщиков и портных. Липке решил спасти тех, кого удастся. Для этого он не вносил в списки увозимых несколько человек и поэтому вечером, когда возвращался в гетто, он мог отчитаться за тех, кого забирал утром. Спасенных евреев он прятал в нескольких домах в Риге.
Когда набралось изрядное их количество, Липке арендовал у двух старост на хуторах несколько земельных участков. Там были вырыты блиндажи, которые затем утеплялись. Для того, чтобы они могли обороняться, обитателям блиндажей Липке выдал пистолеты. В одном из блиндажей одно время пряталась группа из тридцати человек.
Надо отметить, что Жанис был прекрасным психологом, знатоком человеческих душ. Стоило ему взглянуть в лицо человека, как он сразу определял, хороший он или плохой, надежный или может предать. И заметьте, за все время он ни разу не ошибся. Ему, как саперу, нельзя было ошибаться. В ином случае он потерпел бы провал. Да, Жанис видел человека насквозь. Он брал себе в помощники не только преданных ему людей, но и тех, кого можно было припугнуть. В подручных у Липке ходило две женщины, которых он сумел завербовать: Мария Либенберга и Мария Келлер. Либенберга уже умерла, а Келлер, которая проживает в Риге па улице Гертрудес 50, еще жива. Ей 92 года. Я ее часто навещаю. Иногда она меня узнает, иногда нет.
Но вернемся к Марии Либенберга. Она рассказала, каким образом Жанис Липке сумел заполучить ее в сообщницы. Однажды в ее доме зимой появился человек в немецкой военной форме с автоматом в руках. «Здравствуй, Мария!»
- Откуда вы знаете, что я Мария, - удивилась женщина. - Я с вами незнакома.
- Я также знаю, что ты живешь одна, - продолжал военный.
- Потом объясню, - сказал он. - Покажи мне комнаты, кухню, подвал и сарай. Осмотрев все, он сказал, что у него нет времени и что ему надо торопиться. А поэтому задал последний вопрос:
- Ты можешь держать язык за зубами?
- Могу, если это очень надо, - ответила Мария.
- Тогда слушай внимательно, - сказал он. - Завтра я приведу к тебе четырех господ.
- И знаете кого он привел? - продолжала Либенберга. - Четырех евреев, оборванных, грязных, заросших волосами, голодных. А что мне было делать? Не принять - пристрелит. А возьму, и гестапо узнает - тоже смерть. Я остолбенела, как неживая. Потом Липке принес мне муку, крупу, мясо. Я получала немецкие продовольственные карточки. Немцы исправно отоваривали их. Так что с добавкой продуктов Липке, я жила во как! Через несколько дней Липке привел новых постояльцев, а прежних куда-то увез. Их немало у меня перебывало.
- Вы, евреи, - сказала Мария, - должны на руках носить Липке!
Калман попросил Марию вспомнить фамилии спасенных людей. Через ее квартиру, как через пересыльный пункт, прошло не менее тридцати человек. Но запомнила она только девятнадцать фамилий. Калман регистрировал списки спасенных не только Липке, но и другими, а затем отправлял их в Израиль, в музей Яд Вашем. Это - для истории. Мария Келлер тоже прятала у себя евреев, которых привозил Жанис Липке.
А теперь мы подошли к вопросу, где и как Жанис Липке доставал деньги, чтобы прокормить такое большое количество вызволенных из гетто людей? Так я вам отвечу. Были пожертвования. Но это мизер. Тут совсем другое дело, о котором я вам первому сообщаю. Немцы ограбили всех евреев, в том числе и обувного фабриканта. Но один склад они не обнаружили. Там было много тюков кожевенного сырья. Только из одной пачки можно было выкроить пятьсот пар кожаных подметок.
Представляете, какое это богатство во время войны? Другой фабрикант-еврей сумел спрятать от немцев несколько складов текстиля.
Евреи сообщили Жанису Липке, где находятся эти склады. Липке вывез кожу и текстиль в надежное место. А дальше уже было, как говорится, дело техники. Подметки и текстиль Липке обменивал на хуторах и в деревнях на сало, мясо, кур, сливочное масло.
Липке был очень осмотрительным и осторожным во всем, что он делал на виду у немцев. Однако было немало случаев, когда он оказывался на грани провала. Липке рассказывал мне о нескольких таких эпизодах.
Эпизод первый. Липке забрал и вывез из гетто троих евреев. Он набросал на них сено, а поверх сена - мусор. Нанял шофера, чтобы тот отвез их по определенному адресу. А когда ехали по улице 13-го января вдруг заглох мотор. Это было как раз напротив здания полицейского управления. Шли минуты, а мотор не заводился. Если выйдет кто из полицейских, поинтересуется в чем дело, засекут Липке. Он уже подумывал застрелить шофера, а самому скрыться. Но тут мотор заработал и машина уехала с опасного места. Липке прокомментировал этот рассказ так: после этого случая он сделал заключение, что никогда не надо торопиться с выводами. Решения следует принимать с выдержкой.
Второй эпизод. Липке вывез из гетто врача. Он нужен был для лечения евреев, которые прятались на квартирах и в блиндажах. У врача была русская жена, которая осталась на свободе. Когда немцы установили исчезновение из гетто врача, они решили арестовать жену, а затем под пытками узнать местонахождение мужа. Дом охраняла огромная собака редкой породы и очень свирепая. Гестаповцы решили ее сразу же при набеге убить. Жанис получил эту информацию в последнюю минуту. Жену надо во что бы то ни стало спасти, иначе через нее могли схватить самого Липке. Жанис примчался к дому женщины на грузовике, вбежал в дом и крикнул женщине: осталось пять минут твоей жизни, бегом к машине на улицу! А сам схватил собаку в охапку - умница даже не зарычала - и щвырнул ее в кузов. Спасши женщину, Липке спас и самого себя. Да к тому спас и собаку. Другой бы на его месте даже не подумал о судьбе собаки.
Эпизод третий. У одного знакомого латыша Липке прятал семью: мужа, жену и их восемнадцатилетнего сына. У хозяина была хорошенькая дочь. Молодые люди полюбили друг друга. Этакие Ромео и Джульетта оккупационного времени. Отцу девушки это очень не понравилось. Он потребовал, чтобы Липке немедленно удалил парня из квартиры. А у Жаниса и без того хватало забот. И не так просто было найти другое место для парня. Но и эта проблема была решена.
Осуждая латышей, которые старались выслужиться перед немцами, расстреливали евреев и делали это с садистским наслаждением (немцы, не желая пачкать руки, лишь наблюдали за казнями) я, тем не менее, не стараюсь идеализировать своих собратьев евреев. Они далеко не ангелы. Среди нашего брата, как, впрочем, и среди других народов, имеются хорошие и плохие люди, храбрые и трусы, подлые и честные, добрые и жадные. Вобщем, всякие. Вот вам иллюстрация. Два старика попросили Липке, чтобы тот отыскал спрятанную ими в гетто в тайнике пачку денег. Указали приметы того места. Липке обещал выполнить их просьбу. А тем временем старики стали делить шкуру неубитого медведя. Слово за слово - и подрались. Тайник Липке нашел, но денег там не оказалось: кто-то его, видимо, опередил. А когда Липке сообщил старикам об этом, они тут же обвинили его в присвоении этих денег.
В другой раз Жанису нанесли обиду уже после войны. По крайней мере, он так это воспринял. Один из спасенных Жанисом евреев пригласил его к себе на обед. Когда они вошли в прихожую, жена хозяина, возившаяся у плиты, закричала по-еврейски: с кем ты там пришел? Муж тоже по-еврейски ответил, что пришел с гоем. Липке обиделся, хотя в этом слове ничего обидного нет. В переводе оно означает посторонний, чужой, представитель другого народа.
Однажды Жаниса попросили вызволить из гетто четырехлетнего ребенка. Приметы - голубые глаза, каштановые волосы, белая рубашка. Мальчик будет сидеть на подоконнике первого этажа. Жанис уже подходил к окну, увидел мальчонку, но в это время навстречу шли два шуцмана. Жаинс прошел мимо них, удалился примерно на триста метров, вернулся, но снова увидел возвращающихся охранников. Больше он не стал рисковать. До самой своей смерти Жанис сожалел, что не смог спасти ребенка.
Жанис вообще любил детей, своих и чужих. Они это очень чувствовали. Если он заходил в какой-либо дом, дети бросались к нему и повисали на нем, будто они знали его всегда. В детстве Жанис дружил со многими еврейскими сверстниками. Может быть, у него навсегда сохранилась привязанность к евреям. Может быть, это одна из причин, почему он, рискуя жизнью, спасал евреев из гетто.
Жанис был высокого роста, статный, красивый. Он был всесторонне одаренным человеком. Хотя никаких специальных заведений не заканчивал. Он отлично рисовал. Профессиональные художники не могли поверить, что картины принадлежат его кисти. Свои рисунки Жанис раздавал всем, в том числе лечащим врачам, когда лежал в больнице. Жанис успешно занимался резьбой по дереву. Жанис увлекался изготовлением моторных лодок. Их остов он отливал из пластмассы. От старшего сына из Австралии и знакомого из Швеции Жанис получал альбомы со схемами и описаниями лодок различных модификаций. Жанис комбинировал детали лодок различных конструкций и получался замечательный гибрид, объединяющий в себе разнообразные достоинства. Лодки Жаниса Липке были устойчивы на воде и никогда не переворачивались. А если бы даже перевернулись, то не пошли бы ко дну, потому что для прокладок обшивок использовался пенопласт. Моторные лодки Липке развивали скорость в шестьдесят километров в час. Слава о моторках Жаниса Липке распостранилась по Риге. И даже достигла ушей главы советского правительства тишайшего Косыгина. Когда Косыгин отдыхал в Юрмале ему захотелось приобрести такую лодку. Высокопоставленные чины из латвийского правительства намекнули Липке, чтобы он подарил моторку Косыгину.
После окончания войны приятели Липке упрекали его за то, что он спасал евреев:
- Зачем ты этим занимался и рисковал своей жизнью ради жидов? - спрашивали они. - Мы без всякой нервотрепки прожили всю войну.
С этими приятелями Липке порвал всякие отношения. Ему чужды расистские взгляды националов.
Кое у кого может возникнуть вопрос: как Жанису Липке столько лет, находясь на виду у всех, удавалось избежать цепких лап гестаповцев? Так как я долгие годы общался с Жанисом, то могу ответить и на этот вопрос. Как я уже упоминал, Жанис был всесторонне одаренным человеком. Поэтому, за что бы он ни брался, все у него получалось в лучшем виде. В спасении людей Жанис проявил исключительную находчивость, смекалку, изобретательность, точный расчет. Когда надо было, он шел на риск. Он прекрасно разбирался в людях. Ко всему прочему, Жанис досконально знал Ригу и все ее закоулки - лучше даже, чем я или вы знаете свою квартиру.
Во время прогулок по Риге - это уже было после войны - Жанис показал
мне расположение двух бывших явочных квартир. Когда мы оказались на
углу улиц Аудею и бульвара Аспазияс, Жанис обратился ко мне:
Калман, видишь через окно на втором этаже кафельную печь? - комната была ярко освещена электрическим светом и занавески не были отдернуты. - За этой печью прятались два человека.
В другой раз он остновил меня на углу улиц Лачплеша и Суворова. Он сказал:
- В подвале этого дома пряталось пять человек. А на улице Артиллерияс в одном здании скрывалось восемь человек.
После войны Жанису Липке пришлось выдержать наскоки КГБ. Ему предлагали добровольно сдать золото, которое он якобы понахватал у евреев. В КГБ ему нагло говорили:
- Ты спасал евреев за золото. Не ради же их прекрасных глаз ты так поступал? Так что, не морочь нам голову и показывай, где ты его спрятал?
В доме Жаниса Липке кэгэбэшники несколько раз устраивали обыски, пытаясь отыскать драгоценный металл. Ломали стены, взламывали поли. Разумеется, они так ничего и не нашли: нельзя найти то, чего нет.
И все-таки у Жаниса было золото - это золотое сердце. Сердце рыцаря человеколюбия.
Не найдя золота в доме Липке, гэбисты не оставили его в покое и предлагали ему сделку следующего рода. Во время немецкой оккупация Риги подпольщики Джеймс Банкович и Малдис Скрейя взорвали трибуну, которую на Домской площади воздвигли для проведения профашистского митинга. Подпольную организацию возглавлял Имантс Судмалис. Гэбисты предлагали Жанису Липке дать ложные показания, что эту акцию он совершил вместе с Имантсом. Зачем им это было нужно - неизвестно. Они обещали за это присвоить Жанису Липке звание Героя Советского Союза. Знаете, что им ответил Жанис:
- С Имантсом Судмалисом (в переводе с латышского - золотарем) я не имел дела и никогда не буду иметь. И не надо никакого Героя!
Вот какой он, Жанис Липке!
После окончания войны рижские евреи буквально опекали Жаниса Липке. Этот человек заслужил их любовь. Липке получал маленькую пенсию. Но когда ему от всей души предлагали деньги, он категорически отказывался. Однажды, тайком сняв с него мерку, сшили ему новенький костюм. И он переподарил его кому-то. Единственное, что он разрешал, так это помогать ему в сезонных работах в его большом саду, заготавливать дрова на зиму. Разрешал также устраивать в саду пирушки, особенно в день своего имени - в Янов день. Моя семья и семья Липке отмечали то у меня, то у него все праздники.
Когда намечалась пирушка, каждый приносил в дом Липке что-нибудь: мясо, яйца, масло, муку, рыбу, вино. Жена Липке Иоганна готовил фаршированную щуку. Жанис любил выпить немного водки и пива. Но все это непременно за длительной беседой. В воскресные дни мы устраивали застолья втроем: я, Липке и Бубка. Бубка Цейтлин по профессии зубной техник. Успел отсидеть в сибирских лагерях, как еврей, и на фронт побывать. Он рылся в архивах и написал документальную книгу об евреях Риги. Книга была издана в Израиле. С этим Бубкой Жанис просиживал за бутылочкой часа по три.
По паспорту Жанис числился под именем Янис. А Жанис - это его подпольная кличка, когда он был вожаком подпольной профорганизации в буржуазной Латвии. Он даже отсидел в тюрьме. Жанис не состоял ни в одной партии. Он не был ни левым, ни правым. Авторитет у него был огромный. Единого его слова было достаточно, чтобы кого-нибудь "казнить или миловать".
Жанис любил музыку, латышские народные песни. Из-за большой занятости ему не хватало времени на чтение книг. Но он часто перечитывал Библию, живо интересовался историей еврейского народа. У Жаниса было всего три класса образования, тем не менее, он хорошо разбирался в политике. И даже делал прогнозы. Его предсказания полностью сбылись. При Хрущеве в газетах пропагандировали кукурузу, осуждали кормление скота хлебом. Жанис сказал мне:
- Это только начало. Еще будем на коленях выпрашивать сахар.
А в царствование Брежнева Жанис предсказал падение советской власти.
- Знаешь, Калман, - как-то сказал мне Жанис, - советская власть лопнет через пять, десять, от силы пятнадцать лет. Я, наверное, не доживу до этого времени, но это непременно будет. Ты только посмотри, что они вытворяют с народом, промышленностью и сельским хозяйством! Кругом воровство, взяточничество. Так вечно продолжаться не может.
Жанис оказался провидцем. А ведь говорил он это тогда, когда Советский Союз стоял, как скала и, казалось, что так будет продолжаться вечно.
Жанис трогательно заботился о своем болезненном внуке и сестре. Когда ей ампутировали ногу и она в отчаянии заявила, что на этом ее жизнь кончается, отказалась от дальнейшего лечения и лекарств, Жанис сумел переубедить ее. С женой Иоганной Жанис прожил долгую жизнь. Во время немецкой оккупации она была умелой помощницей Жаниса в его опасной борьбе за спасение людей. Он был верным и преданным мужем, заботливым отцом. У него с Иоганной было два сына - Альфред и Зигфрид, а также дочь - Регина. Зигфрид умер три года тому назад. Дочь Регину Жанис недолюбливал, может быть, потому, что она всегда старалась быть поближе к власть предержащим. Регина работала в ЦК комсомола Латвии. Перед приходом немцев в Ригу Регина эвакуировалась вместе с партийными бонзами в Россию. После освобождения Риги вернулась домой. Готовилась вступить в партию. А погибла трагически при невыясненных обстоятельствах. Ее будто видели гуляющей с кем-то на мосту через Даугаву. Затем труп нашли в реке.
Старший сын Альфред очутился в Австралии. Так сложились обстоятельства. Он пригласил отца к себе в гости. Жанису тогда было семьдесят лет. Однако, он отважился отправиться в долгую и утомительную поездку. Бубка Цейтлин сопровождал его в самолете до Москвы. В Москве он посадил Жаниса в самолет, следующий рейсом Москва-Дели. А уж из Индии Жанис на "Боинге" полетел в Австралию. Липке подивился вместимости самолета - 650 пассажиров - и его комфорту. Летели долго, но Жанис даже не заметил этого. Сперва посмотрел фильм в одном салоне, затем в другом. Стюардессы исправно кормили пассажиров.
Альфред хвастал перед отцом, что у него три собственных дома, два легковых автомобиля и один грузовик. Не успел Жанис как следуе отдохнуть с дороги, как практичный сынок дал папе задание – привезти с автомобильной свалки задний мост для грузовика. Может быть, затем вызывал папу, чтобы тот провел ремонт грузовика. Свое задание отцу Альфред объяснил так. Ты, отец, приезжий, сказал он, тебе можно появиться на свалке. А меня тут все знают, мне неудобно.
На свалке Жанис из любопытства открыл один картонный ящик. В нем находилось совсем новенькое голубое пуховое одеяло. В другом был совсем новенький телевизор только-что из магазина со всеми сопроводительным документами. Нашел он и задний мост. А когда поделился с сыном своим впечатлениями о свалке, Альфред пояснил, что здесь магазины не принимают обратно проданные вещи. А новый телевизор, вероятно, не понравился чьей-то жене или любовнице. Вот и выбросили на свалку.
Погостив немного у сына, Жанис засобирался в Тель-Авив, куда его пригласили спасенные им евреи. Визу могли выдать только через три дня, но Липке не желал задерживаться у сына. Жанис решил поехать без визы, чтобы купленный загодя билет не пропал. Австралийские службы сообщили об этом в Рим и Тель-Авив. И когда он прилетел в Рим, его встретил посол Израиля и поставил в паспорте круглую печать. То была израильская виза.
В аэропорту имени Бен-Гуриона у трапа самолета Жаниса встретила толпа не менее, чем в триста человек. Смеялись и плакали одновременно. Жаниса едва не разорвали на части, каждый хотел заполучить его в гости. К кому вы приехали, спросили его? Ко всем сразу, ответил Жанис Липке. К машине его отнесли на руках.
Жанису показали страну, обильно угощали. Жанис побывал в музе Яд Вашем. Посадил дерево под номером триста на Аллее праведников. Через несколько лет после того, как Жанис Липке умер, меня пригласили Израиль. Дерево, которое посадин Жанис, уже дало плоды. Легкая была него рука! Я привез в Ригу плод от этого дерева его жене и сыну.
Жанису вручили много подарков, хотя он и отказывался от них. Московские таможенники пытались конфисковать их. Но один из них увидел крупный заголовок русскоязычной израильской газеты о том, что Жанис Липке время войны спас 55 человек от расправы над ними фашистов. Таможенники перетрухнули, они подумали, что то была центральная московская газета. Они сказали Жанису Липке: забирайте все это и уходите!
С годами здоровье Жаниса Липке стало ухудшаться. Он стал частым пациентом больниц. Он перенес семь инфарктов. Доконал его восьмой по счету. Когда Жанис лежал в реанимации, он попросил, чтобы к нему пропустили только меня одного. А утром следующего дня его сердце остановилось навсегда. Ему было восемьдесят семь лет. Жена его Иоганна умерла через два года.
Жанис просил меня, чтобы на его могиле положили обыкновенный латвийский булыжник. Мы нашли большой камень высотой в 160 и шириной 190 сантиметров. Распилили пополам. Большую его половину установили на втором лесном кладбище на могиле Жаниса Липке. Скульптор Лея Новоженец создала замечательный горельеф. Жанис Липке в бронзе дан в профиль с надетым набекрень беретом. Вторая, меньшая, половина камня, с соответствующей надписью, установлена при входе на еврейское кладбище в Шмерли. У его подножия всегда можно увидеть живые цветы. Евреям присуще чувство благодарности.
УРОКИ ЖАНИСА ЛИПКЕ
Жанис Липке не был педагогом, но всей своей жизнью, своими поступками он учит, каким должен быть настоящий человек.
Главный урок, который преподал всем нам Жанис Липке - это неприятие злобного национализма. Жанис Липке был убежден, что от оголтелого национализма всего один шаг до фашизма - этой чумы двадцатого века. Когда немцы оккупировали Латвию, Липке увидел, что несет с собой фашизм. И он бесстрашно вступил в единоборство с силами зла.
После развала Советского Союза во многих бывших республиках, ставших независимыми государствами, пышным цветом расцвел радикальный национализм, ведущий к этническим чисткам и к войнам. Если бы Жанис Липке встал из могилы и увидел все это, он, наверное, возмечтал бы о том, чтобы неплохо было бы собрать на необитаемый остров со всех континентов воинствующих националов и пусть бы они с пеной у рта доказывали один другому, чей народ самый богоизбранный, чья раса лучше, чья кровь чище, чьи гены более ценны. Возможно, он выразился бы как-то иначе. По крайней вере, доподлинно известно, что он однажды ответил Калману, когда тот спросил его, почему он рисковал жизнью, спасая евреев:
- Во-первых, я с детства дружил с еврейскими ребятами. А, во-вторых - и это главное - я хорошо понимал, чем это кончится. Сперва уничтожат евреев, цыган и поляков, а потом фашисты непременно примутся за нас, латышей. А я не хотел этого допустить. Я хотел, чтобы латышский народ выжил.