С принятием заключительного решения со стороны научного совета, Кямиль Аббасович собирался в научную конференцию, проведение которой ожидалось в городе Москва. Он, в отличие от своих соотечественников, занимающихся торговлей на территории России, пересел в автобус до Бакинского вокзала, не с тяжёлым грузом в руках, а с маленькой папкой, где размещались необходимые для него бумаги. Путник мог бы забраться в метро с целью быстрого прибытия в пункт назначения. Но в зимние дни, в станциях метро стояла такая толпа, что Кямилю понадобилось бы пропустить несколько вагонов, прежде чем суметь доехать до вокзала без опоздания. В панелях станций метро Кямиля тошнило от острого запаха нефти, отчего он при первой же возможности, часто сходил не в той станции. А во многих случаях, он в кабине вагона занимался чтением книг и журналов, чтобы не почувствовать и удачно перенести долгий путь в электричке. В тех отрезках времени, когда Кямиль не находил места, чтобы присесть, молодежь выжимал из него все соки, а порой даже не спрашивая у него разрешения, заставляли его выйти из вагона силой, даже не взирая на то, что человек не собирается сойти на следующей станции. В час пик также невозможно было уютно располагаться во внутригородских транспортах, так как пробки на дорогах, лишали шоферов возможности скоростного передвижения. Как же становилось невыносимо, когда от стеснения в кабинах появлялось нехватка воздуха. В тех моментах, когда люди сжимали друг - друга внутри микроавтобусов, водители открывали свои окна настежь, помучившись страшным удушьем. Объём автобуса, хоть и был меньшего размера, но в результате подорожания цены топлива, водители вынужденно поднимали цены проезда, а некоторые из них сталкиваясь с недовольством пассажиров, заправляли свой транспорт не топливом, а газом. Кямиль – химик по профессии считал такое явление нежелательным. Но даже он из-за безвыходности не мог отказаться от подобных услуг транспортировки.…Итак, попав в давку и не найдя свободного места, Кямиль прицепился за металлическое основание, установленное поблизости кресел для тех пассажиров, кому приходится ехать в стоячем положении. В последнее время пассажиры не могли положиться и на водителей, когда они из-за нервозности водили транспорт как бешенные, спровоцировав дорожное происшествие, отчего их среди народа величали «контуженными». Поэтому, Кямиль обеспечив свою безопасность, крепко вцепился за основание, а с приливом новой толпы пассажиров, пришлось прилипнуть к углу транспорта. В это время и донёсся грубый голос водителя:
– Сестричка, проходите. Товарищи, проходите. Не стойте на месте. Не выгораживайте дорогу. Места много. Места всем хватит.
Женщина средних лет, рассвирепев от злости, крикнула:
– Побойся Бога, брат, где же здесь пустого местечка, чтобы передвинуться?! Скажи-ка на милость, где оно, его чего-то не видно? Ещё не хватало мне обняться в старости лет с чужим мужиком! Ты, кажется, совсем ослеп, если не замечаешь этой ужасной давки! Разве мы обязаны мучиться за то, что тебе какому-то лешему, хочется зарабатывать вдвойне?! Ну и тесно же здесь. Ах, как тесно! – сказала женщина, указывая на мужчину чуть не обнявшего её сзади. В ответ на подобные возражения женщины, отозвался старик с ещё большим возмущением:
– Верно сказано! Мы же тоже люди, в конце - концов, а не какой - то мусор, которого милейший водитель старается впихнуть в кабину изо всех сил. Как же вам не стыдно! Имейте же совесть! Нам здесь дышать нечем. А может и тех, что стоят на дороге забрать? Только на этот раз не в кабину, а этажом выше, с прекрасной панорамой на город, – лёгкий юмор старика вызвал хохот среди усталых пассажиров. Водитель не найдя достойного ответа, кивнул кондуктору, чтобы тот захлопнул дверью, как вдруг зазвенел хриплый голос другого старика:
– Как назло, промышленность автобусов чего-то без размеров не выпускает. А то, при такой выгодной толкотни, некоторые смельчаки не успели бы лямзить с нас денежек.
Тут ирония дряхлого старика переполнила чашу терпения молодого водителя. Он сердито вышел на дорогу и, потянув лямку, наконец-то доехал до метро станции «28 мая», где Камиль приземлившись, направился к вокзалу.....
После двухдневной изнурительной дороги, Кямиль переступив землю своего обожаемого Менделеева, обратился в сторону Московского метро для того, чтобы успеть к вечеру дойти до блажащего отеля. На перроне он надел очки, и внимательно взглянув на щит, висящий слева, собирался определить маршрут приближающегося вагона. Он не ошибся, ему предстояло дождаться своего поезда. При входе в вагон, Кямиль присел на пассажирское сидение, притупив свой усталый взор на электрических приводах туннеля. С увеличением скорости поезда, приводы заменяли друг - друга на глазах, а ритмический грохот колёс вагона словно успокаивал Кямиля, позволяя ему вздремнуть напоследок. Между станциями Кямиль уронил портфель, отчего и проснулся. Не успев распрощаться со сном, Камиль увидел перед собою весьма упитанную женщину, и потому собирался уступить ей своё место, как неожиданно, дама подняла свои тонкие брови, заговорив с возмущением:
– Да что же это за безобразие?! Ваш жест не осмотрителен! А как же? Видите, каких только унижений приходится ожидать от чёрномазых дикарей? Нам давно стоило не церемонится вами, потому что вы не знаете границы приличия! Ну, ничего, я не прощу вам такого оскорбления!
Слова разгневанной женщины озадачило путника, и он не мог понять того, в чём же он пропустил оплошность. Кямиль смотрел по сторонам с виноватым взглядом, при этом, ожидая поддержки от посторонних. Но, увидев ноль внимания, он ещё больше смутился. Кямилю казалось, что, те восточное воспитание, которого он получил от родителей, и в принципе, прививающее ему уважительное обращение с взрослыми, с женщиной, со стариком, с детьми даже в транспорте, а именно, с уступкой им места, носит в себе знак культуры и благородства. Но сегодня жизнь доказала ему совсем обратную.
– Ханум, я снисходительно прошу у вас прощенья, коли посмел обидеть вас. Я вас уверяю, что у меня и в мыслях не было относится к вам с непочтением. Просто…
Женщина перебила его с ещё большим возмущением:
– Вам кажется, что напоминание женщине о его возрасте, по сути, не является оскорблением?!
И если бы не ветеран, чья грудь блестела медалями и орденами Великой Отечественной Войны, то невозможно было предугадать, к чему бы привели столь беспочвенные нападения «оскорблённой» женщины:
– Гражданка, прошу соблюдать тишину. Этот черномазый, как вы его обзываете, относится к вам с признательностью, тогда как его великодушие почему-то оценивается вами чуть ли не оскорблением. Стыдитесь!
Ветеран со своим уместным упрёком, собирался разоблачать недовольную спутницу, когда мужчина средних лет, с неопрятной внешностью, встал на защиту униженной особы:
– Дедусь, не стоит защищать кавказцев. От такого отношения они барзеют и творят на нашей земле все, что им заблагорассудиться.
В ответ на такое безосновательное обвинение, зазвенел голос другой женщины из третьей скамейки вагона:
– Да ты чего, сынок. Неужели и тебе досталось от этих?
Минуту позже женщина раскаялась в заданном вопросе, так как простой ответ молодца превратился в настоящее душе изъявление:
– А ты ещё спрашиваешь?! Ох, ёлки-палки. Как же, блин, они меня достали. Уж больно они здесь заселились, да так заселились, что невозможно даже отлепить. Все хлебные места захватили, да еще в самых видных домах обустроились. Из – за них нам даже нечем стало питаться, да и баб всех расхватили, завели себе самых роскошных, и жизнь у них по высшему разряду, да и хорошие хоромы в центре города также достаются этим пройдохам, а мы, благодаря этим чернокудрявым, превратились в никчемный хлам в родной же земле!
– Не они растащили у тебя твоего семейного счастья, да и прекрасную жизнь не отняли. Они ни в чём не виноваты, когда ты своим же «трезвым» состоянием, превратил себя в негодного типа. Ты лучше измерь своих повинностей, прежде чем будешь искать спасения в глупых обвинениях в адрес этих вот кавказцев. Если продолжишь в таком же духе, то ты не только лишишься чести, но и последнего разума!
Слова ветерана вызвали неожиданную отрицательную реакцию у пассажира с «переломленной» судьбой:
– Ты, пожалуйста, поосторожнее с выражениями! Так треплешь языком, словно сам не чокался на войне. Тоже мне, защитник прав черномазых нашелся!
Но подобное дерзкое предупреждение не смогло вывести старика из себя:
– Да, я их защищаю, и защищаю я их по справедливости! Да и выпивал я на войне, но знал меру! И таких, как ты оберегал от беды! – сказал старик, хладнокровно целившись в глаза своего невольного собеседника. Затем ветеран, махнув рукой, добавил: - Эхх, вы, недостойные своим предкам молодежь! Воображают себя крутыми парнями, но, а в действительности, бездельники, да разгильдяи. Из – за лодырничества не в силе заработать ни одного копейка, вот и ищут сейчас без вины виноватых. Насмотрелись абсурдных боевиков, да возомнили себя чуть ли не верзилами, которым всё под силу. Рушить вы умеете точно так же, как они, а творить слабо?
– Ну, старик, поклон тебе за то, что сберег и защитил. – внезапно поднявшись и шатаясь на месте с насмешкой высказался пьяный пассажир, после чего добавил: - Да кому сейчас нужны ваши доблести, Берлинскую – то стену давным-давно снесли и вы тоже, ветераны хреновые, превратились никому не нужных людей! Довели нас со своим чертовыми коммунистическими идеями до полной ломки, а еще хватает смелости пустословить?!
– Отставить! – с помощью костылей приподнимаясь, заорал старик: - Я-то ненужный?! Да я хотя бы пригодился когда – то своей стране, а кому ты пригодился за всю свою ветряную жизнь?! А что касается до идей, то в мир, в котором существуют такие люди, как ты со своими новыми идеями, тоже, знаешь ли, не из лучших. Никакой строй не идеален и следует бы этого понять, прежде чем надумаешь кого – то осуждать. Ну, что делать, на вашу долю выпал злобный мир, но это вовсе не наша вина, а изъян верхушек, в которого они нас и докатили….А в той легкой жизни, которого когда – то построили мы, была незаменимая заслуга и кавказцев, и туркменов, и казахов, и татарина, и второсортного славянина. В те дни, когда мы на поле боя хранили друзей из разных национальностей не в родной, а в русской земле, то даже сквозь горя и боли не могли мы предугадать, что когда-то наши дети, напившись, нажравшись, окажутся непокорными, неблагодарными. Выдвигая своих обвинений, не забудьте, что именно крепкая дружба с этими вот чебуреками и помогло нам противостоять фашизму, которого вы, в данный момент, увы, принимаете за какую-нибудь забавную игру. Чьё, сынок? Когда предки этих вот «негров» оказывают вам услугу в битве за свободу, это вам по душе. Но, видите ли, вам неприятно принять их детей безо всяких упрёков? Тогда зачем же в последних соревнованиях и в конкурсах мы всякий раз видим именно тех, к кому мы начали обращаться за помощью, хотя о них не скажешь, что они принадлежать к славянским народам? Когда они в мире выступают под нашим знаменем, то эти черномазые наши соотечественники, а вот когда они живут с нами бок о бок и живут в благе, то их долой с глаз и из сердца вон? О, Господи, прости неблагодарных слуг твоих, дабы, они не ведают, чего творят!
Старик встал с места, и мелкими шагами, подходя к двери, на секунду повернулся в сторону Кямиля:
– Сынок, а ты откуда будешь? – спросил старик тихим голосом:
– Я… я из Азербайджана, из Баку. - ответил Кямиль с осторожностью:
– Азербайджан….Прекрасное место, позолоченный край. Я там побывал лишь однажды. В нефтяных вышках.… А во время второй мировой войны, наши самолёты летели ввысь только благодаря Бакинской нефти… Да и авиационное горючее с высшим октаном в те годы был обработан вашим Юсифом Мамедалиевом. 600.000 азербайджанских солдатов сражались за нашу родину. А в первой мировой ваш генерал Мехмандаров, даже имени вот не помню, в результате операции «Лодз», проведенное им же, спас от осады русских солдат. А чем мы вам отплатили? Черной неблагодарностью – стреляли в 90-е годы на безоружных людей, а ведь если ты человек, если ты истинный человек, то ты должен уметь просить прощение. Нам бы всех обвинять, игнорируя свои ошибки. Даа, лучше закрывать на все глаза, притворятся немым и глухим, как это нынче делают всемогущественные государства, которые сеют вражду между нациями, но при всех не ведут себя так, словно они не причастны ко всему этому бардаку…. Я помню фронтового друга, товарища из Гянджи…Кажется, Салтаном его звали… Смертью героя погиб Салтан, выгораживая меня от вражеской пули… Молодым был, даже не успел семьёй обзавестись… А я в те годы был женатым. А вот, когда я спросил у друга причину такого самопожертвования, он ответил одним словом: «У тебя семья. Она тебя ждёт. У тебя нет морального права помирать без её согласия»…. Грех молвить, что победа на войне – заслуга одной России. Разве после такого, кавказцы достойны пренебрежения? Вот к чему стоит нам, прежде всего, у них учиться. Отзывчивости и душевной теплоты… А что касается, вас, сударыня, то вы правы, ваше место не там, где сидит этот черномазый, а на этих покалеченных коленях. Полагаю, что на это вы не посмеете возражать, – иронично произнёс старик, выйдя из вагона. У Кямиля ёкнуло сердца от неожиданных слов старика, и прежде чем, как распрощаться с сегодняшним неприятным инцидентом, он со снисхождением взглянул на зачинщика возмутительной ссоры:
– Извините, что соизволил родиться на свет черномазым, ханум, - напоследок вымолвил Кямиль, покидая поезд…