6. Тайны опрокинутой пирамиды.
Пристали - тайны ! тайны!
Поживите с моё и у вас будет не меньше.
Пирамида Хеопса.
Генрих Баркар прикатил в мошав Кохав Шалом от наиновейшей газеты, переквалифицировался,так сказать, в журналисты.
Ну не в управдомы же. Климат не тот.
Вполне турецко-подданого вида был он сыном "армянки", в том смысле в каком русскими в Израиле зовется полмиллиона, и... юриста... горского, а точнее пятигорского, где отец предпочел быть не просто татом, а трата - татом, то есть барабанщиком очень шустрого оркестра, умевшего делать деньги в размерах, уголовно уже не наказуемых, как временами утверждал отец, опытный покупатель номенклатурных душ.
Мать, как могла, лепила из него высококультурного ребенка, вплоть до того, что до трех лет говорила с ним исключительно по-французски и учила петь французские песенки.
У мальчика был многообещающий слух и хорошая музыкальная память, но деньги Геню влекли с пугающей даже папу силой, хотя прочих талантов папиных он не унаследовал.
Была на то причина. Когда у Гени разыгрался Эдипов комплекс, он очень скоро понял, как мно-ого готовы заплатить номенклатурные дамы 35+ за то, чтобы облегчить его юные страдания. В дальнейшем он так и диплом заработал... соблюдая строгий постельный режим.
При всей его широте и гибкости взглядов отец совсем взбесился, когда двуногий дятел ему сильно подробно все это и отстучал. И остался Генрих без отцовских денег и материнского благословения. Вот и приходится теперь вертеться одиноким волчком.
Запах больших денег дразнил его здоровый молодой аппетит. На Зеева Малкина и его дело Генрих завел свое, и сюда он прибыл, чтобы взять интервью у всех кроме Зеева, по возможности не попадаясь на глаза последнему.
Идея возникла не на пустом месте.
Имелся у Баркара один убойный комроматик. Схватил он Зеева своим телеобъективом случайно. Так смешной сюжет. Солидный мужик на дерево как мальчишка лезет.
А уж, когда этот мужик стал зелененькие с того дерева снимать, тут уж и вовсе интересно стало.
Годы лежал этот сюжетец в коллекции под остроумным псевдонимом "Дело - труба". Имелась в виду та труба откуда Зеев рваный чулок тащил, с последующим рассыпанием содержимого на землю.
Зеев тогда нуждался в каждом долларе, Хоть и провернул через свои чеки миллионы и миллионы.
А может и не это главное? Но вот был же такой заскок - не мог оставить доллары без толку гнить.
Вот этот сюжет и выплыл, когда ошалевший Баркар узнал в смешном мужике, страшно сказать, самого Зеева Малкина.
Замысел прост как в случае с небезызвестным Корейкой. Законные деньги по деревьям не развешивают.
Откуда, от какого уголовного верблюда у простого олима, с зарплатой минимум, взялся тот самый, снятый с дерева первый миллион, без которого ни дороги, вон она как жирненько блестит, не построить, ни здания, где грузят апельсины бочками ?
Примечательное это здание, как объяснили ему местные знатоки, накрывало источник каменным безоконным колпаком, якобы потому, что волшебная эта вода легко портилась при любом касании.
Если это так, то там должна быть весьма дорогая герметика и столь же дорогая герметика должна быть и в этих патриотических глобусах. Вон как раз один такой поплыл в Тель-Авив или Иерушалаим. Надо полагать, замена производится ночью. Днем очередь растерзает.
Генрих опустил бинокль. Прозрачные сумерки, быстро сгущаясь, намекали на некую совсем свежую идею. Около здания явно не было никого, кто помешал бы ему покрутится у самых стен светло-серого этого куба. Да и местные говорили, что так оно и есть. Малкин вертелся там один, то ли на зарплате экономил, то ли никому не доверял.
Какая-то фигурка отделилась от здания. Генрих поднял бинокль. Похоже это Малкин закончил таки свой рабочий день.
Миллионер Малкин плавно взлетел на седло двурогой лошади по кличке "велосипед" и жал на педали неспешно, и катился на ужин в прекрасном настроении.
Еще каких-нибудь три метра вглубь и он достигнет водоформирующюю область. Приборы показывали локус аномалии...
Зеев играл в азартную игру ни чем и ни кем не регламентируемого научного поиска в направлении "куда хочу"... за свои немалые наличные, как когда-то лорд Кавендиш.
Что ж, он получил не соразмерный заслугам подарок. Слава имени Того, чье бытие делать нам подарки.
С этим он и прикатил домой.
Лина сидела в кресле и, увы, была захвачена жутко детективным сюжетом.
Близнецов Шауля и Ицхака Тина увезла со своей парой таких же неуемных посмотреть сафари в Рамат-Гане. По этому случаю отсутствовала и Рути и потому, весьма вероятно, и ужин.
- Ты знаешь о чем воет волк Лине?
- Догадываюсь, - снизошла с высот киноискусства жена.
- Глад гложет гладкий мускул мой. А я, никак, пришел домой.
- А мой мускул усталость гложет. Уж извини, пока ты сверлил твердь почти небесную, чтобы добыть потустороннюю воду, земными делами приходилось заниматься мне. Вертела, как ты выражаешься, машину жизни. И не только тесто месила для стаканов.
Открой холодильник и самообслуживайся.
- Вновь эшель - вольный сын кефира и милки сладкие его, - покривился Зеев.
Такой вот "оборот нескучный милой речи" отвлек- таки Лину от трибанального сюжета. Улыбнувшись мужу, она встала.
- Ладно, будут тебе и пампушки с мясом и вареники с вишнями, только теста привези из пирамиды. Для скорости дела.
Вздохнув, Зеев сел на велосипед своей мечты и покатил сквозь шорохи приходящей ночи в открытое пространство под звездным небом.
Еще не пожухшие весенние травы пряно пахли и огромные цикады наполняли мир своим вечным пением. Огни поселений вдали постепенно сливались с небесными огнями и
" Хрустальный звон небесный колокол издал. То неба двух краев язык его коснулся. Земля плыла, он чувствовал движенье. "- процитировал сам себе Зеев, двигаясь в пространствах выспреннего романтизма и размышляя посторонним образом о голодных романтиках и "сытых бюргеров насмешках", звучавших, понятное дело, в нем же самом.
В таком настроении он и подъехал к темному кубу источника, под которым скрывалась и вся фабрика и углубляющяся к цели перевернутая пирамида. И поскольку витал он сразу в нескольких пространствах, то и не заметил скользкую тень по имени Генрих, прилипшую к зданию и проникшую внутрь за его спиной.
Через несколько минут он уже плыл обратно несомый тем же радостным течением, каким полны были дни его детства.
" И в жилах его
струилась неслышно
живая вода вдохновенья".
А Генрих Баркар, ошеломленный собственной удачливостью, остался внутри самого загадочного здания на планете. Многие считали, что таинственный эликсир жизни вовсе не добывается, как плод земли, а делается здесь в этом здании неведомым миру алхимиком-алфизиком.
Мнения расходились в четыре стороны и далее, как говорят, ветвились. Сколько их и где они те тайные и гласные лаборатории, которые бились над разгадкой, втихую друг от друга?
Было от чего звенеть душе Баркара. Тут уж могло пахнуть не мелким шантажом, а...ого!
Но Генрих скоренько остудил себя. Украсть секрет...грамотешки недостанет. Уж верно он не первый пытается. Генрих очень образно рассказал себе шпионский мультик с убийствами всеми всех. По черепу и к спине побежал холодок страха. Но кругом было тихо. Стальные двери входа электроника закрыла намертво. До утра он не выйдет отсюда так и так. И никто не войдет.
Луч мощного фонаря Генриха побежал по стенам, нашел дверь в неизвестно куда и проверил дорожку по абсолютно ровному будто из сплошной плиты полу. Дверь открылась. Он высветил стол, половину которого составлял плоский экран компьютера, на котором, Генрих это знал, можно было писать и любая накаляка превращалась в букву выбранного шрифта или стандартный математический символ, что поближе видом и смыслом к накаляке. Вокруг на полках стояли книги и пакеты дисков.
...................................
А Зеев в это время уже переплыл подзвездное пространство и был дома, где царила редкая тишина и витал дух праздничного ужина наедине с прекрасной дамой. Вот уже и хрустальные бокалы тонко мерцали полные неземного вина и неведомый запах лукавый и дразнящий загадочно витал в полумраке салона.
Витал, в основном, дух юного романтизма и, в основном,в его прозрачной до призрачности голове.
Но, в сущности, зто ведь одно и то же.
.................................
Среди толстых все больше англоязыких книг Генрих оделил своим вниманием одну и не толстую и не англоязыкую и, вообще, не книгу. Брошюрку. Вытянув ее из ряда, он прочел :
"Владлен Исаакович Малкин.
Жидкие кристаллы и микроагрегаты."
... 1962 г. !!!
" Ну, Ген, дела, ну везуха. Не спроста же мужик таскает с собой самодельную эту книженцию больше тридцати лет." Генрих открыл ее, холеным пальцем перевернул заглавную страницу и попробовал даже читать. "В мире молекул, как и в мире людей, одиночество малоестественно. Даже в газе молекулы живут группами, вроде первобытных общин. А в жидкости уже есть родовой строй и даже племенной, и своя особость довольно прочно сохраняемая группой.
А если говорить о твердом теле, то это уже государство с охраняемыми границами и скрепляющими законами...."
"Ничего себе лепит мужик науку, только что не стихами " - откомментировал себе Баркар и начал шустро снимать страницу за страницей, забыв, что всех кадров у него полторы пленки. Да и как было остановится, если перед глазами то и дело мелькали буквы "живая вода".
................................
А над домом Зеева наплывала Звездная Полночь, и голос феи серебристый и светлый пел о тайнах любви.
..................................
Когда пленка закончилась вся без остатка Баркар упал в вертлявое кресло и блаженствовал неведомо сколько. Где-то на грани сна он вдруг вспомнил, что увы еще не дома. Сердце застучало, как заводской молот, и телотрясение балов в пять по шкале какого-то шмока разбудило его окончательно.
С драгоценной пленкой в кармане жизнь показалась ему много дороже, что и заставило его искать укромное местечко. Но потом он, сам не зная почему ткнулся еще в одну заманчиво приоткрытую дверь. Гулкая пустота немедленно отозвалась на его осторожный шаг. Луч выхватывал уступы метровой высоты уходящие в глубь земли и ступени лестницы ведущей туда же. Лестница потянула и повела его метр за метром пока он не встал на дно, из которого торчала труба уходившая в самый верх, и росли как водоросли зеленые и синие, черные и красные, и еще, и еще какие-то провода. Чуть выше на уступе провода разбегались кто куда в такой панике, что понять ничего невозможно. А за этой лохматой дичью стояли то ли машины, то ли приборы. Каких сумасшедших денег все это могло стоить !?
Генрих осторожно потоптался на месте и присел на ступеньку. Эх, знать бы заранее - сумку пленок приволок бы. Все это для очень уж длинноголовых. А что кроме детского лепета он может им предъявить?
....................................
- Ну, а теперь кабальеро - миллионеро, скажи-ка мне под страшным секретом, когда, наконец, у нас с тобой будут обещанные тобой дворцовые покои и праздник не только по случаю выезда детей в очень большой зоопарк ?
Зеев поторопился открыть рот, но с тем его и закрыл. Тирада продолжилась.
- Сколько миллионов ты потратил на все свои игрушки, ну прости, великие и важные дела? Сто, двести, триста миллионов ? А мы живем в деревенском доме.
Я хочу в Париж. Версаль, Пале Рояль, Лувр.
- Да будет тебе паленый рояль, - возник наконец-то Зеев в пространстве ускользающего праздника, где уже поднялись осенние туманы печали. Глубоко вздохнув под столь печальные звуки тинькающих льдинок, он попытался их растопить горячим дыханием своей фантазии.
-" Сиянью глаз твоих зеленых пойдет алмазная корона и изумруд и малахит и лал под цвет твоих ланит".
Вот там, где Хусейн Иорданский начал было строить свой дворец, там и будет он тебе.
- Ты все сказки сказываешь,- не поддалась гармонии напевов и хамсину фантазий Лина, и серебро в ее голосе покрылось патиной печали.
Тридцать лет жестокого напряжения во имя все еще светлого будущего. Очень светлого, но будущего.
Жить одной лишь игрой воображения, как Влад, ну сколько можно?
- Да, мы снова молоды, как раньше, но тогда мы не сидели годами дома, да ещё и в деревне.
Зеев же вовсе не шутил. Горячие его фантазии, как всегда, имели под собой еще не видимую никому, кроме него, твердую и, даже, сурово каменистую почву.
Действительно не речь даже, а целая речка шла о покупке недостроенного дворца Хусейна на стыке Шуафата с Французской горкой. Но Лина об этом ничего не знала, а знала она, что раньше, во время оно, была у них такая шутка, или игра в разговорном жанре. Показав на какое-нибудь уж очень приятное местечко, Зеев начинал рассуждать о покупке его и строительстве там дворцово-паркового комплекса вроде Архангельского или Павловска.
В Иерусалиме игра особо обострилась, поскольку, теоретически, по крайней мере, купить чего-то и построить что-то было возможно.
Этот дом же они купили и, даже, достроили. И парка вокруг целый дунам с половинкой. Но, ах как заразительно самосознание пушкинской старухи на высоте ста миллионов над разбитым корытом.
Зеев и не думал бы купить именно "горку Хусейна", если бы не лихая компания, поставившая своей целью скупить арабские земли,не обратилась к нему за соответствующего размера пожертвованием.
Хусейн, утратив всякую надежду вернуть зту собственность в реальное владение, в принципе соглашался продать, но по рыночной цене, как он ее понимал, то есть за миллиард долларов, и, конечно, через третье, обязательно арабское, лицо.
Зеев, выслушав мечтателей сионизма впал в азарт и родил идею : за полное омоложение Хусейн отдаст свой недостроенный дворец, то есть подпишет соответствующие бумаги.
- А я серьезно покупаю горку Хусейна со всею рухлядью,- объявил он жене, сам удивляясь собственным словам.
Лина села не постели и включила свет. Чтобы взглянуть на него с высока.
- А у разбитого корыта...?
- Оставь в покое сантехнику и инсталляцию, и ты не та старуха и я не тот старик.
- Так может быть для начала роскошной жизни ты меня в Европу свезешь, ну хоть на недельку.
- Да, владычица, мы приглашены ко двору королевы английской и,если соблаговолим, то примем так же приглашение королевы бельгийской.
Как полагаешь - отказываться неудобно?
- " И сон его и шаг его фантазией украшен, " - процитировала она Зееву зеевово, укладываясь на высокую подушку.
Праздник кончился, пора спать.
Проваливаясь в сон, Зеев не стал спорить, хотя и зто была его странная реальность, часть плана по обольщению Хусейна Заиорданского.
Прибыть сюда вслед за двумя монархами вполне по его гордыне и разуму..................................
А Генрих снова и снова перенапрягал свои умственные неспособности и Страх снова и снова охватывал его. Ему уже казалось, что приборы с холодной нечеловеческой внимательностью разглядывают его, готовые и его самого утыкать проводами и навечно посадить здесь перерабатывать информацию.
В конце концов, он полез обратно. Заигранное еще в ранней молодости сердце тяжко отстукивало свои немощные удары, как будто он лезет аж на пирамиду Хеопса. Теперь лишь он заметил, как грубо тесаны ступени и уступы косили и шел он по кривой какой-то спирали.
Сколько тысяч лет этому всему, а он жучек навозный ползает тут и чего-то еще себе воображает...
Он споткнулся и едва не разбил фонарь, поставив с полной гарантией пару "фонарей" в замен на лбу и под глазом.
Выбравшись из опрокинутой пирамиды, Генрих сразу почувствовал страшную жажду, что и весьма естественно после всех холодных и горячих потов, как потопов сбежавшей от него воды. Он просто нюхом почувствовал во тьме источник живительной влаги и пил ее долго и жадно, подозревая, что вытеснив из себя прежнею и налив в себя живую воду прямо из источника, он проделал главную лечебную процедуру той самой лечебницы, где лихо берутся лечить болезнь всех, известную в простонародье по кликухе "старость". Лечебнице, о! о которой уже столько говорят и пишут... ну любую фантасмагорию.
Парк и пышные корпуса ее еще в стадии творения, а клиенты уже стоят в очереди. Старички и старушки с мошной безмерной. И безразмерные же деньги загребет Малкин, когда загонит всех их в свои дворцы в стиле императрисимус.
Кончив пить, он почувствовал в себе нечто совсем чужое, какую-то сумасшедшую работу неистовых ревнителей нового порядка и неземной чистоты. Не взирая на зту внутреннюю странность, он нагло разделся и выполнил вторую лечебную процедуру, то есть лил и лил на себя прохладную влагу, явно ощущая, как смывается грязь с его видавшего виды тела.
Третья процедура пришла сама собою - он стремительно заснул и, если бы не прохлада ночи, так голеньким и был бы пойман.
Но Создателю, в этом мире, и проходимцы видимо тоже нужны живыми и здоровенькими. Вот таким стремительным живчиком он и вскочил в шестом часу утра и успел таки заметаться по всем углам, соображая очень и очень ясной головой, откуда он сможет увидеть все и выбраться так же скрытно, как и вошел. Потом услышал как щелкает электронным замком и ползет в сторону стальная дверь входа и замер где стоял, полагаясь на спасительную тьму вдвойне густую для входящего.
Ах, как просто простофилю опростать и выпросиать!
Этот, витающий в нездешних мирах, Зеев стремительно шагнул навстречу своим великим открытиям, не оглядываясь на дверь неспешно закрываемую автоматом. Очарованный собственными мечтаниями он и не услышал как хищная птица по имени Баркар темной молнией сверкнула в суживающемся проходе безразличных к суете дверей.
Утром при деловитом свете дня он все же объяснился с Линой.
- Не воображай себе, что эти милые старушки не такие же женщины как ты. Им очень хочется помолодеть и они сгорают от любопытства и желания запросто потрепаться с создателем эликсира жизни.
Не я это придумал. Есть половчее меня.
Ди - пломатия.
Лина долго смотрела на него, зажигаясь изнутри сиянием и становясь похожей на Золушку, которая только что поверила, что попадет - таки на бал. В облаке зтого сияния Зеев и продолжал двигаться, едва касаясь земли.
А Генрих с полным ощущением блаженства услышал шелчек самозапирающейся двери и спокойненько, неторопливо пошел к машине, преданной собакой растянувшейся у дороги в ожидании хозяина.
Беспечность Зеева была все же не беспредельна. После того, как они расстались, не попрощавшись, с Баркаром, знакомым ему даже меньше чем неведомая баркарола, которую некоторые говорят, но уже никто не танцует, после этого не отмеченного в анналах момента прошло минут пять.
А может быть и семь или десять минут?
С несколько отвлеченным от делового состояния лицом, Зеев все же сел проверить "поток событий в лаборатории и окрест". Когда имеешь дело с явлениями запредельными, с чудесами, простонародно выражаясь, надо быть готовым ко всему. Вплоть до явления духов, инопланетян и, между прочим, суперагентов супертайных супернеизвестночего.
Даже собственное поведение под воздействием тайных сил, флюидов и излучений может так же "поехать". Свойства воды от чего-то так и "поехали"... и далеко.
И чем глубже и "ближе к"... тем дальше.
Короче, он все записывал силами видеотехники в память суперкомпа и имел терпение, который год это все ежеутренне просматривать, выискивая ну хоть какие-нибудь странности.
Поймал-таки пару раз ушастых полевых монстриков, имевших угрызающие намерения, и, тем, спас себя от лишних расходов по ремонту и, что много важнее, от потери накопленных результатов наблюдений.
А в это утро он был с лихвой вознагражден, за свой упорный научный педантизм. Суперагент носился по экрану так, что его и без поисковой программы видно было.
Потребовалось минуты три прежде, чем его эпическое спокойствие и академическое любопытство к необычайному сменилось нарастающей тревогой.
В таких случаях полагалось немедленно звонить офицеру охраны.
Так ведь за отсутствием таких случаев и привычка действовать по этим правилам отсутствовала.
Он кинулся прежде всего проверять - целы ли его драгоценные записи. Где-то на пятой минуте, или на седьмой, он все же вспомнил про свою непробиваемую охрану.
Куда больше. Армия, полиция, Шабак и Мосад - все его охраняли.
То есть не то, чтоб лично его.
Стратегический ресурс, который стал основой экономического процветания. Прямые поступления налогов с его фирмы - это всего лишь муха на мешке. А в мешке три миллиона туристов постоянно наполняющих не только отели, кемпинги, причаленные лайнеры, но и каждую свободную дыру в квартирах налогоплательщиков. Под них год за годом шло строительство всего, таща за собою всю экономическую телегу со скоростью двенадцать-семнадцать процентов в год. Впрочем и мешок то стоял на намеренном поле резко выросшей активности того самого слоя населения, который за любовь к зарабатыванию, называют "экономически активным".
Впрочем, непосредственным поводом к созданию жестко охраняемой зоны была водолечебница.
Там что ни клиент - то персона, а что ни персона, то политически значимая.
Сильные, очень сильные мира сего.
Пробиться в очередь сюда ?! О! и Ого!
Сердце Зеева привыкшее к жизни размеренной, рафинированно-лабораторной рвануло в галоп, когда он понял, что вляпался опять в историю не таинственно-научную, а банально детективную.
На экране немедленно возникло молодое сильно изуродованное лицо дежурного офицера. Это он так жестоко пострадал во время взрыва, устроенного любителями "русского порядка" во всем мире, а тем более в израильском посольстве в Москве.
Авнер Шойхет, полминуты послушав, отреагировал четко. Все три тысячи взрослых мужчин, числящихся в зоне,стремительно отсортировались в порядке близости по сходству с образом в записях Зеева.
Но раньше, чем отработал компьютер, на КПП пришел приказ никого не впускать и ни кого не выпускать. Список всех выбывших между восьмью утра и текущим мгновением закрытия уже висел на зкране. Баркар уже значился в этом списке.
- Адон Малкин, будь так любезен, выясни, что именно пропало или испорчено.
Полтора часа Адон Малкин был именно так любезен.
Холодный пот бежал по его спине. Он продолжил педантично проверять свои файлы. Данные пройденных участков восстановить невозможно. Участки эти он лично искрошил и с небольшой помощью выкинул как каменную крошку, натурально, на ветер. Прибежал скороход собирать отпечатки пальцев и прочие следы суперагента, прикинувшегося бездарным журналистом полуголой газеты.
Авнер не только вычислил агента, но и нашел его машину брошенную неподалеку. Дальше дело становилось безнадежнее попытки выиграть в тото. Любой тремп мог его увести куда угодно. Дальше только глава охраны Михаэль Бар-Сэла мог еще что-то предпринять.
Ничего такого не подозревавший Генрих жил все это время в своем пространстве и в своем времени. Выплывая из ворот КПП за несколько минут до звонка Шохата, он, вообще-то говоря, был обречен, если бы....
Это "если бы" полногрудое, омоложенное и жаждущее его издревле звалось Еленой. В текущем квартале к ней была еще пришпилена фамилия Сосновская. Первую в своей жизни номенклатурную даму, посвятившую его в тайны любви, Баркар узнал сразу, едва взглянув на нее одетую в роскошный экстерьер мощной Суперстар, от куда она тоже успела схватить его взгляд.
К счастью их обоих они и понятия не имели -какая мощь стоит за спиной почтенного милуимщика сверившего их мордели и их модели с таковыми на документах. Молодой парнишка полицейский терпеливо обследовал все полости "субарухи" и отпустив Баркара, вежливо улыбаясь, занялся машиной Елены Петровны.
Но вот как странно получается. Всемогущее Мы-сознание замечало ежедневно сотни прорех в человеческом знании, но опасный вирус в лице хищной Елены не заметило. Впрочем, почти все, кто оставлял свои миллионы взамен на омоложение, были почти такой же дрянью. Праведники редко бывают мультимиллионерами.
Впрочем, пока что Мы Сознание осуществлялось только четыре часа в сутки.
Малкин так постановил, для сохранения разнообразия мышления и поиска каждым своих оригинальных идей. Впрочем , как было уже проверено при более длительном совместном бытие сознания и такая штука как личная жизнь получала опасную тенденцию превращаться в коллективные оргии .