...Солнце уже исчезло за свежей и яркой еще майской листвой деревьев, стало прохладнее, потянуло острым и влажным запахом цветов, в парке стало больше людей. Сегодня праздник, отмечают первое десятилетие Победы.
...На дощатой сцене летней танцплощадки появились музыканты военного духового оркестра. Расселись за нотами, стали играть вразнобой, проверяя и настраивая инструменты...
Мы, несколько мальчишек, сидим на скамейке, на краю аллеи, со стаканчиками мороженого в руках. Сзади, за стеной невысоких подстриженых кустов, деревянная решетчатая ограда летней закусочной. В ней многолюдно, суетятся официантки в белых кококшниках, разносят блюда и графины с пивом. За столиком, возле ограды, сидят друг против друга двое мужчин, одетых чисто, празднично, воротнички рубашек «выпущены» по тогдашней моде на вороты пиджаков. К пиджакам прицеплены, позвякивают боевые награды, ордена и медали. Они выглядят для нас, мальчишек, пожилыми людьми, хотя одному слегка за тридцать, другому – под сорок.
У одного из них нет левой ноги, вместо нее из брючины торчит деревяшка, у другого нет правой ноги, отнятой высоко, под пах. Их деревянные костыли стоят рядом, прислоненные к решетчатой ограде. Они пьют пиво, добавляя в стаканы водку из принесенной с собой бутылки, закусывают пельменями и вяленой рыбой, тоже принесенной с собой. И негромко делятся воспоминаниями о минувшей войне, о том как, при каких обстоятельствах, оба они оказались без ног...
-У меня интересно получилось, - медленно и раздумчиво, глуховатым голосом рассказывает один из них. – Форменная дуэль, можно сказать...
Он продолжает рассказывать, начиная волноваться и теребить время от времени свои многочисленные награды, часто и очень искренне вставляя матерные слова. Поэтому для краткости и ясности попытаюсь пересказать услышанное своими словами...
...На вершине холма возникла темно-серая «Пантера», в разводах и пятнах, с крестом на боку. Ткнув стволом в прояснявшееся после дождя небо, она перевалилась на пробуксовавших гусеницах вниз и бодро стрекоча , помчалась по склону холма, забирая влево, выбрасывая комья сырой земли из-под гусениц. Битый опытный фриц вел эту машину – резво, но как бы припадая к земле, бросая танк зигзагами в стороны – сбивал с прицела направленную на него пушку. Мчался к ручью, бурлившему после дождя мутной водой. За ручьем стелился низкий колючий кустарник, выгоревший местами, и чернели несколько обожженых сосен. Дальше начинался лес. Перед ручьем дымил, испуская клубы черного жирного дыма, подбитый танк – тоже с крестом на боку. Башня с него была сорвана взрывом боекомплекта и как бы повисла, уткнувшись стволом в землю.
На берегу ручья, у противотанковой пушки суетился одинокий солдат. Он был без каски и без поясного ремня, изодранная гимнастерка поднималась лоскутами от ветерка на жилистом обожженном местами и окровавленном теле. Вынув снаряд из ящика, лежавшего в сторонке, под сосной, он торопливо подбежал к орудию, споткнувшись по пути о тяжелый залитый кровью кирзовый сапог, из которого торчала кость острым белым изломом. Кажется, заряжающего, Коли-голодного нога. Вечно этот рослый парень маялся от голода, просил добавки от поваров, грыз сухари...
Колю и других ребят из орудийного расчета разорвало на куски взрывом снарядного ящика, когда сам он бегал к ручью за водой, но пушка осталась цела, лишь откатилась к ручью. Солдат положил снаряд возле пушки и припав к открытому орудийному замку, стал наводить ее на мчавшийся к нему танк через ствол – прямой наводкой.
Ему почему-то было весело сейчас и становилось все веселее, он не чувствовал боли в обожженных руках, двигался легко и бодро. Быть может от прошедшей недавно грозы с теплым ливнем, а может – просто был совсем еще молод. .. Он знал, что в танке сейчас кто-то ловит его в прицельную рамку и потому спешил, но расчетливо – брал прицел с упреждением, привычно рассчитывая скорость и направление рыскавшей перед ним бронированной туши. И уже собравшись загнать снаряд и захлопнуть орудийный замок, заметил, что цель резко ушла в сторону. Но не растерялся – он ждал этого маневра от немца. Да и немного надо смекалки, чтобы понять – лучше спрятаться за подбитый танк и оттуда, прячась в дыму, спокойно расстрелять эту пушку...
Артиллерист опять взял прицел с упреждением и уже захлопнув замок орудия, заметил, что ствол танковой пушки с развернувшейся на ходу башни смотрит на него почти в упор. Уже дергая за спусковой шнурок, он заметил ярко вспыхнувший язык пламени на кончике этого ствола...
Он уже не видел и не слышал как грохнул взрыв и вырвалось яркое пламя из-под сорванной башни «Пантеры» с пробитым почти в упор бортом. Снаряд, успевший вылететь из танка, пробил орудийный щиток и разорвался, ударив в обгорелую сосну. Солдата подбросило и кинуло на его пушку, он повис на ней истерзанной куклой. Из сапога, заполнявшегося кровью из ноги, раздробленной осколком, заструилась кровь...
-Оклемался уже в госпитале...без ноги, - рассказчик разлил по стаканам пиво из графинчика, долил туда же остатки водки и покосился на собеседника. – Может послать пацанов за чекушкой?...
-Хватит! Мы ж на костылях оба – не забывай... – Помотал головой собеседник. – Допьем пиво и пойдем потихоньку ко мне. Я тут рядом живу, в собственном домике. В баньку сходим, сядем за стол во дворе, я аккордеон возьму трофейный, соседи придут...- Он достал из кармана портсигар, раскрыл и уважительно подал собеседнику. – Закури-ка на...То-то я смотрю – ордена Славы у тебя. Все три...
-От орденов, сколько не вешай, нога не вырастет, - вздохнул собеседник. – А вот задачу свою я тогда выполнил – не пропустил эти танки.- Он покачал головой и раскурил папиросу. - А ведь последний снаряд у меня тогда оставался.И последний был это бой для меня. А война еще долго шла...