Очарование контрастов

Людмила Береснева
 Мулен Руж. Фото автора.

 Сколько слов было сказано о Париже! Так много, что у каждого, наверное, возникло ощущение «своего» Парижа. Созданный чужим воображением, Париж стал теперь поистине  моим, потому что я вступила на его землю. Описать красоту и многоликость Парижа невозможно. Лувр, Нотр-Дам, центр Помпиду, Д, Орсе, Эйфелева башня, Версаль, Фантебло, Монмартр, … я восхищена вами!
     Вырвавшись из разноязыкого гула толпы туристов, только здесь, в Люксембургском саду, я вдруг с удивлением заметила, что слышу уже не привычный рокот толпы, а шелест гравия под ногами, кряканье уточек, плавающих в огромном восьмигранном фонтане перед задумчивым Люксембургским дворцом, смех мальчишек, запускающих кораблики. Их парусники, поймав легкий ветерок, гордо рассекают гладь воды.
      Вдруг солнце закрыла туча, и по воде забили звонкие фонтанчики от ударов тяжелых капель дождя.  Я нашла приют от испортившейся  погоды под старым развесистым платаном, и тут вспомнила, как на такой же зеленой скамейке когда-то в этом саду А.Ахматова и А.Модильяни под музыку дождя читали на два голоса стихи Верлена.
      Омытый дождем, сад заблагоухал ароматом цветов, особенно нежно пахли розы. Покинув главную аллею, я решила разыскать старинную карусель, о которой Рильке писал:

                Кружит шатер, отбрасывая тень,
                Меж ними табунок зверей цветных:
                Лошадок, львов, оленей озорных –
                Друг друга догоняют каждый день.

     Среди великолепных цветников я неожиданно для себя увидела уменьшенную копию статуи Свободы; изящный фонтан М.Медичи, в котором резвились золотые рыбки, а вот старинная карусель грустила: теперь она кружит только по выходным и праздничным дням.
     В назначенный час к высокой кованой ограде сада пришел наш гид-француз Володя, и мы отправились на Монмартр – самый высокий холм Парижа, увенчанный белокаменной базиликой Сакре-Кёр (Святое сердце). У подножия холма шумит площадь Тертр, где сотни художников готовы нарисовать ваш портрет или продать понравившуюся картину. От этой площади ведут на холм лестницы, нам предстояло преодолеть 243 ступени. Но подъем не показался утомительным, так как на широких площадках между лестничными маршами уличные артисты развлекали публику: акробаты крутили сложнейшие сальто, человек-оркестр играл пленительно-чувственные французские мелодии, в руках жонглеров мелькали «огненные шары», а от зажигательного брейк-данса афрофранцузов просто дух захватывало.
     Поднявшись на Монмартр,  я увидела, что весь Париж «у ног» великолепнейшего храма Сакре-Кёр, сверкающего белизной овальных куполов, и с головокружительной высоты статуя Христа благословляла бессмертный город.
     Поразило меня и то, что при входе в базилику стоят на высоких постаментах две конные статуи – Жанны д, Арк и Святого Людовика.
      Вхожу в храм. Торжественно звучит орган. Идет вечерняя месса, прихожане поют псалмы. А над ними изумительная фреска: на фоне густо-синих небес в золотых лучах солнца в белоснежном одеянии идет к людям с распростертыми руками Иисус, а в груди у него пылает «святое сердце».
     Хочется присесть на скамью и послушать орган, но неутомимый гид ведет нас на звонницу базилики, чтобы мы  увидели огромный колокол и еще раз с высоты птичьего полета полюбовались Парижем. Под звуки органа в блеске лучей заходящего солнца город предстал во всем величии и красоте. Завороженно смотрю на Париж…
     Но Володя напоминает нам, что пора покидать Сакре-Кёр.
     Зная здесь каждый закоулок, он ведет нас к известному кабаре «Мулен Руж» кратчайшим путем. По дороге перед нами возникает стена – Стена Любви, где на 311 языках, и даже шрифтом Брайля для слепых, начертала одна лишь фраза: «Я люблю тебя». Тут же неподалеку расположились старые мастерские художников, где работали Тулуз-Лотрек, Модильяни, Пикассо, Ренуар… Недалеко от мастерских в Латинском квартале есть удивительная скульптура «Проходящий сквозь стену», посвященная писателю М. Айме. Герой его произведения, скромный бухгалтер, имел необыкновенный дар - проходить сквозь стены. Но однажды силы его покинули. И он застрял в стене.
     И вдруг вдали мы увидели медленно вращающиеся красные крылья ветряной мельницы – это «Мулен Руж». Огромная афиша вспыхивает огнями, высвечивая яркое слово «Феерия». Метрдотель ведет нас по красной дорожке в зал к нашему столу. Стены зала задрапированы красным бархатом, на них висят картины и афиши А. Тулуз-Лотрека.Трагическая  судьба этого талантливого живописца известна многим, но известно и то, насколько трепетно и восторженно относился он к «Мулен Руж», находя в нем и  вдохновение, и типажи своих героев: «Танец в  Мулен Руж», портреты  Ла Гулю и Жанны Авриль – ярких танцовщиц кабаре, клоунессы  Ша-у-Као, певицы Иветт Гильбер…
     Во время ужина оркестр играет популярные мелодии французских песен, которые здесь пели Э. Пиаф, Ив Монтан, Ш. Азнавур, Ф. Синатра… На каждом столике маленькая лампочка с красным абажуром создает одновременно романтичную обстановку и в то же время ощущение домашнего уюта. Незаметно пролетели два часа ужина, вспыхнул яркий свет, и публика, пришедшая только на шоу, заполнила верхние ярусы.
     Ударили фанфары, поднялся занавес, и началась феерия музыки и танца!
     Чувственно-страстный танец красавиц-танцовщиц  в великолепных костюмах переносит зрителей в роскошные дворцы Египта и Индии, затем по сюжету шоу на французский парусник нападают пираты. В честь победы они устраивают бурную пирушку, их развлечения заканчиваются «варварской сценой»: они бросают красивую женщину в бассейн на «съедение» трем огромным питонам. Танец с живыми удавами! Змеи охотятся за «жертвой», догоняют ее, обвивают, но всякий раз она ускользает  из их холодных объятий.
     И вот исчезает бассейн в недрах сцены. Звучит знакомая музыка. Зал, наполовину заполненный эмоциональными русскоговорящими туристами, узнав мелодию, рукоплещет и скандирует: «Казачок! Казачок!» Озорной, веселый, залихватский танец переносит нас в Россию. И ты на какой-то момент забываешь, что ты в «Мулен Руж», а думаешь, что перед тобой ансамбль И.Моисеева. Мелькают в буйном вихре красные косоворотки, широкие черные шаровары, русские сарафаны и кокошники.
     Через минуту ты уже в Нью-Йорке на Бродвее. Девушки танцуют топлесс, юноши – в серебристых смокингах и цилиндрах. Теперь уже в восторге от встречи с далекой родиной англоязычные туристы.
     Но вот звучит музыка самбы. В зал врывается яркий бразильский карнавал. Бешеный ритм бедер мулаток, белозубые улыбки, блеск страстных черных глаз, и разгоряченная публика «Мулен Руж» тоже готова поддержать этот жаркий динамичный танец.
     Не давая зрителям прийти в себя, с визгом и смехом выбегают на сцену шестьдесят танцовщиц в платьях из трех цветов национального флага Франции, и начинается вакханалия -  искрометный френч канкан. Зал завороженно следит, как шестьдесят длинных, стройных ног синхронно взлетают вверх под музыку Оффенбаха. И вот ряды танцовщиц расступаются, и теперь каждая солистка исполняет свой «коронный номер».
Вновь сдвигаются ряды, еще быстрее темп канкана, и вдруг все разом с криком падают на шпагат.
«Браво!» - взрывается аплодисментами  зал.
     Опущен занавес. Выхожу из «Мулен Руж» под звездное небо Парижа. Вот и закончилось мое незабываемое знакомство с Монмартром.