Я пишу где-то с 10-ти лет. Начинала со стихов и «сериальных» историй любви (детских, наивных), с рассказов о вампирах и триллеров. А потом – неожиданно, несмело, лет в 13 написала коротенький рассказ, на одну страницу, в котором мальчик облокачивается на кафельную стенку в ванной, порезав вены, и в последние минуты думает о другом мальчике. Что меня подвигло на это? Не знаю. О слэше, яое и прочем тогда еще слышно не было, в интернете ничего подобного я не находила, и, само собой, не читала. Это произошло как-то само по себе. По сравнению с любовью мальчика и девочки такие отношения казались острее, интереснее, безвыходнее, драматичнее, и почему-то прекраснее… Естественно, ничего из этого родителям не показывалось. С тех пор у меня так и пошло – есть "открытое" творчество, светлое, а есть темное, "скрытое" ото всех… Меня не волновало, что никто не сможет прочитать этих рассказов. Я писала их не ради других. А только для того, чтобы как-то зафиксировать свои чувства.
А чувства были. Я могла вызывать их в любое время, в любом месте. Могла просто лежать на диване перед телевизором, отвернувшись к спинке, и сквозь шум «голубого экрана» в моем сознании вдруг начинали слышаться голоса моих «внутренних актеров», героев, которых я придумывала. С 14 лет, я это помню очень отчетливо они раз и навсегда стали исключительно одного пола (мужского). Женские прототипы, на которых могло бы проецироваться мое «Я» с этого возраста полностью исчезли…
Эти полусны-фантазии, эти видения наяву были прекрасны. В те годы я могла сосредотачиваться на них так, что реальность раздваивалась, и внутри меня появлялся «внутренний экран», который как будто транслировал мои «фильмы», которые мною же на ходу сочинялись. Надо сказать, с возрастом эта способность стала понемногу ухудшаться, но это, пожалуй, из-за того, что взрослый человек более напряжен и не может так наивно, как ребенок всецело предаться какому-то одному занятию.
Сюжеты фантазий всегда были о возникающей внезапно любви между представителями сильного пола. Менялись только декорации, а суть оставалась одной и той же. Сейчас, вспоминая то время, мне кажется, что я находилась в какой-то эйфории от собственных мыслей. Стоило мне закрыть глаза, и весь мир заволакивался туманом, появлялись мои «актеры» и начинали играть для меня очередную сцену. Часто это происходило так ярко, что я могла открывать глаза и продолжать видеть их уже не глазами даже, а скорее разумом.
Перечислю кратко основные сюжеты, которые грезились мне тогда. В основном они были основаны на том, что в современных фанфиках определяется понятием Hurt/comfort (в котором один персонаж страдает, а другой его спасает или приходит на помощь). Один из моих героев оказывался в безвыходной ситуации, а второй выручал его, при чем эмоционально ситуация была настолько острой, что у обоих после благополучной развязки возникало психологическое влечение, притяжение друг к другу.
Вторым сквозным сюжетом был, видимо, angst: один герой осознавал свое неминуемое, необъяснимое, невыносимое влечение к другому (который казался неприступным) и страдал, и в критический момент (возможно, попытка самоубийства или пр.), опять-таки момент эмоционального, психологического накала второй герой вдруг «оттаивал» и начинал ощущать то же самое (...либо не начинал, и фантазия "подвешивалась", растягивалась на несколько дней...). В то время меня и не сильно волновала достоверность.
Вот из этих фантазий начинали появляться рассказы и повести. Писались они исключительно вручную, тогда компьютеру я еще не доверяла. Позже, научившись ставить пароль, я стала уже печатать, но отправлять это в интернет мне в голову не приходило. Я «сидела» на гей-сайтах, читая гей-литературу, которая тогда была доступна и творчество посетителей (исключительно мужское). Оно отличалось либо натурализмом граничащим с порнографией, либо откровенной автобиографичностью, с обилием лишних деталей, понятных и нужных только самому автору, но найти какую-нибудь жанровую литературу (детективы, триллеры, фантастику, мистику и проч.) с включением однополых отношений я не могла. В большинстве своем мужская гей-проза была интимными записками о том, с кем, как и сколько раз. То есть, сама по себе гей-проза была жанром, не переходящим этих рамок.
И уже годы спустя, в интернете я вдруг неожиданно встретила женскую гей-прозу, в которой эти рамки раскрывались. Я называю ее «женской» по преимущественному числу адептов, хотя до сих пор не могу сказать, кем написаны любимые мной слэш-книги «Бонни и Клайд» и «Книга листьев». В слэше (буду назвать так «женскую» гей-прозу, чтобы как-то отличать) для меня были свои недостатки: яоестость (засилье японских имен плюс мультяшность образов), фэнтазийность (которая хороша в меру плюс опять-таки нечеловеческие имена) и женские «розовые сопли». О последнем хочу заметить, что и меня можно упрекнуть в излишнем нежничании героев, их эмоциональности и плаксивости, но я говорю даже не об этом. «Розовые сопли» - это исключительно женские фразы, действия и пр. привносимые в мужской образ.
Да и сейчас довольно трудно найти рассказы (повести, романы), в которых не было бы ни одного из перечисленных «недостатков»: в которых парни и мужчины вели бы себя как парни и мужчины, при этом не являлись бы эльфами и магами, не носили бы японские имена, не рассказывали бы о своих «первых разах» с подробнейшим описанием полового акта, за которым бы терялся сюжет.
То, что пишу я – это, боюсь, только слабая попытка добиться чего-то подобного. Хотя иногда мне кажется, что я пишу именно для того, чтобы потом перечитывать. Но это уже тема для другой статьи.