Я стою в зале прилета и нервничаю. Достаю зеркальце и в сотый раз проверяю помаду и ресницы. Все идеально. Потом перекладываю сумочку из одной руки в другую. Потом расстегиваю сумочку и проверяю телефон. Сажусь на скамейку. Встаю со скамейки и поправляю кромку брюк. Проверяю, правильно ли идут часы. Снова открываю сумочку. Достаю сигарету, потом ломаю ее, заталкивая в пачку. Достаю жевательную резинку. Жую. Скатываю резинку в шарик и ищу мусорную корзину. Беру чашку кофе в кафе. Пью кофе, обжигая язык. Потом ищу, куда бы поставить чашку. Проверяю телефон, часы, ресницы и помаду. Прошло четыре минуты с момента посадки. Мне предстоит маяться еще минут двадцать. Осматриваюсь по сторонам.
Таксисты с табличками вяло переговариваются, ожидая клиентов. Парень болтает по телефону, поглядывая на выход. Женщина с тремя детьми собирает их в кучу, а они снова разбегаются. Проходит маленький мужчина с громадной тележкой, за ним маленькая женщина с маленькой собачкой. Две дамы громко обсуждают прически друг друга. Люди заняты делами, одна я не знаю, куда деть эти двадцать… нет, уже девятнадцать минут.
За последние три года я регулярно стою в аэропорту и нервничаю. Я всегда надеюсь на лучшее, но уже знаю, что ничего хорошего не произойдет и ничего не изменится.
Он прилетает ко мне из другой страны в гости, я сажаю его в свою машину, мы шутим, едем ко мне, а потом он улетает, не позволив себя даже обнять. Сегодня я по привычке надеюсь на легкий поцелуй в щеку, хотя лучше никакого поцелуя вовсе, чем такой.
Осталось восемнадцать минут, и мне решительно нечем заняться. Проверяю все пункты один за другим – телефон, часы, сумка, помада. Когда я встречала его впервые, то от перенапряжения едва не упала в обморок. Я боялась его не узнать, и знала, что узнаю, но все равно боялась. Тогда полчаса после посадки самолета показались мне длинными, как неделя. Я ничего не видела и не слышала из-за грохота моего сердца. Никогда не думала, что сердце может так греметь внутри меня.
Потом я встречала его зимой, летом, в холод и жару, мы неизменно похлопывали друг друга по плечам, касались щеками и шли в машину. Я точно так же ничего не видела и не слышала из-за грохота сердца.
Осталось пятнадцать минут. Я так рада его видеть, что никогда не задумываюсь – а зачем он летает ко мне? За годы наших бесконечных разговором по телефону и интернету мы придумали себе кучу дел, мы обсуждаем всякие мелкие детали наших проектов, и я никогда не спрашиваю его - а зачем я ему нужна? Он не любит меня. Но прилетает и гостит у меня с удовольствием. Я так устаю без него, что рада этим набегам и никогда не спрашиваю – зачем же, черт побери, он ко мне прилетает? Этот вопрос такой тяжелый и такой страшный, что я даже не думаю об этом. Как бы то ни было – он прилетает, и мы гуляем несколько дней по каким – нибудь красивым местам. Мы обедаем в ресторанах, иногда уезжаем за город, иногда просто ничего не делаем, много говорим, строим планы на будущее, которые никогда не сбудутся, и не знаем, когда увидимся вновь.
Осталось десять минут.
Я наверное сойду с ума от ожидания. Десять минут! Мне все труднее его встречать и провожать, потому что разница между счастьем от его прибытия и горем от его убытия такая большая, что мне разрывает голову. Я абсолютно счастлива, когда он прилетает, и абсолютно несчастна, когда он улетает. Я ненавижу отвозить его в аэропорт. После нескольких дней вместе во мне образуется такая пустота, что на мне можно поиграть, как на барабане. Я стою в зале прилета, а думаю о том горе, которое ждет меня через несколько дней. Это неразумно – так далеко забегать вперед, но уж такая у меня привычка. Вернее, у меня не было такой привычки, еще три года назад у меня не было такой вредной привычки – предвкушать расставание с любимым.
Если бы за эти дни вместе он бы напитал меня своей любовью, то мне было бы не так страшно оставаться после его отлета. Но он не хочет питать меня любовью. Он упрямо отказывает мне в этом. Он не любит меня, несмотря на регулярные прилеты и прогулки по красивым местам. Когда он рядом, я становлюсь красноречивой и остроумной, у меня зреют планы и рождаются стихи. Когда он уходит на контроль, а я иду на автостоянку, у меня темнеет в глазах и уже не проясняется до его следующего прилета.
Три минуты – и он появится. Сумка, телефон, часы, помада. Все идеально. Не слишком сильно я использовала духи? Он не любит резкие запахи, он не любит то, он не переносит это… Кажется, я учла все.
Ну что же, у меня будет пять очень счастливых дней, потом полуобморочное провожание, потом неделя пограничного состояния психики, потом я кое – как приду в себя…Но все это ничто перед тем, что я увижу его через пару минут.
Я сажусь на скамейку. Встаю. Поправляю воротник куртки. Достаю зеркальце. Крашу губы. Открываю и закрываю сумку. Я делаю вид, что от этого всего хоть что – то зависит. Я притворяюсь, что сейчас, вот сейчас он увидит меня и скажет,
-Господи, куда же я смотрел! Ты выглядишь потрясающе! Я так соскучился!!! Больше никуда не полечу от тебя! Мне лучше всего здесь с тобой!
А вот и он. Улыбается, идет навстречу.
-Здравствуй!
-Здравствуй!
-Хорошо долетел?
-Нормально!
Он похлопывает меня по плечу, касается меня щекой, делает озабоченное лицо.
-Ну что, пошли в машину?
И мы идем в машину. Он достает на ходу сигарету, убирает пачку в карман, а я смотрю на него и думаю – зачем же он прилетает сюда? Зачем? Я надеюсь и боюсь услышать ответ, в этом все дело. Все дело только в этом.