Начало - http://www.proza.ru/2011/04/02/1511
С того момента моя судьба определилась окончательно и сложилась так, как сложилась. Началась моя жизнь в Киеве, где я пошла в первый класс в том же, 60-м году. Многие люди с восторгом вспоминают школьное время, но у меня от тех первых школьных лет приятных ощущений почти нет.
Училась более чем средне. Начальное обучение давалось непросто, я совершенно не была готова к школе. В детский сад я не ходила, букв не знала, считать тем более не умела, смертельно боялась учителей и одноклассников. Я сидела смирно за партой, сложа руки, в полном недоумении уставившись на учительницу.
В моей голове не задерживались никакие знания. А урок чистописания перьевой ручкой и чернилами вызывал обморочное состояние. Кляксы разлетались, как грачи в небе, в разные стороны.
Не помогали ни промокашки, ни чернильницы-непроливайки. Когда я приходила из школы домой, бабушка закатывала глаза:
— Опять чумазая пришла. Ты что, в шахте работала?
— Да нет, просто день сегодня самый «ненавидный», был урок каллиграфии с чистописанием. Хотела нажим сделать красивый, так перо сломалось, на этом месте теперь дырка в тетрадке. А на втором уроке чернильница разбилась. Я замерла, как будто ничего не вижу. Стояла не дышала, не двигалась, вроде меня вообще нет, — без пауз выпалила я.
Бабушка улыбалась, не ругала, брала щётку и оттирала мои грязные руки.
Но школа была уникальная, c прекрасными педагогами, которые формировали наши умы, учили самостоятельно мыслить. Не стремились сделать из нас одинаковых. Каждое утро у входа стояла директор школы и дежурные с красными повязками на левом рукаве приветствовали каждого ученика. Учительница, Зинаида Леонидовна Юзвенко, была строгой, эрудированной, на учеников никогда не кричала, ни унижала, уважала в каждом личность. В те времена в школах первые четыре класса все предметы вела одна учительница.
Она проявляла терпение, занималась со мной дополнительно, вовлекала в интересные школьные мероприятия, совершенно бескорыстно. И какое же было моё горе, когда в четвёртом классе она умерла. Мы классом пошли с ней прощаться в больницу, моему горю не было предела. Я не могла себе представить, что у нашей учительницы могли быть семья и дети. Такой она мне казалась неземной.
Впрочем, в те годы я не задумывалась о многих вещах. Я не знала, что попала в эту школу благодаря отчиму, и осознала уникальность школы, будучи уже взрослой. Директор школы, Любовь Петровна, была героической личностью, во время войны она совершила подвиг — спасла многих детей, спрятав их в Голосиевском лесу. О ней были написаны книга и пьеса. В спектакле по этой пьесе играла знаменитая Наталья Ужвий. Много лет спектакль шёл в Киеве на сцене Украинского драматического театра.
В старших классах училась моя сводная сестра. Трудно сейчас припомнить, как это произошло, но она стала мне родным человеком, мы вместе всю жизнь и в горе и в радости, никогда не утаивали ничего друг от друга, c ней я могу говорить обо всём на свете, мне всегда интересно её мнение, на многие вещи мы смотрим одними глазами. Нас связывает очень многое. Ведь в те годы формировался мой характер, душа, образ мыслей.
Дома отчим строго контролировал мою учёбу и свободное время. У меня были две тетради. Каждый день я их аккуратно заполняла. В первой тетради записывала дополнительные внешкольные задания, во второй — все домашние дела, выполненные за текущий день. Например, я писала: вынесла мусор — 10 мин, помыла посуду — 20 мин, подмела квартиру — 20 мин, погуляла с собакой — 30 мин и т. д.
Я вписывала и не подозревала, что меня ожидает. И вот в один «прекрасный» день я прихожу из школы и слышу строгий голос отчима: «Зайди ко мне». Понимаю, что предстоит неприятный разговор. Надо отметить, что отчим имел внушительную внешность, высокий рост — под два метра, холодные, жесткие глаза.
Он никогда не повышал голос, никогда в жизни не пытался меня ударить, но от страха перед ним я теряла дар речи.
Итак, с чёткой периодичностью начинался воспитательный процесс. Он проверил каждый пункт моих записей, тут же выявив приписки — моё «наглое враньё». С секундомером он заставил меня мести и натирать мастикой пол, перемывать посуду, натирать до блеска мебель, разбирать в шкафах полочки. Я чувствовала себя ужасно: меня, как воришку, поймали с поличным и разоблачили. Вроде бы всё правильно, приличный человек не врёт. Но было одно но — если бы всё это делалось с теплом и любовью… То, что по принуждению любить невозможно, и никто не может заставить, я поняла значительно позже.
На зимние каникулы я продолжала ездить в Ленинград. К бабушке и Тоне, с ними жила Регина, она заканчивала знаменитую 239-ю школу со львами у входа, напротив Александровского сада. Сестра стала очень красивой девушкой. Её провожал домой влюблённый одноклассник и на оконном стекле в парадной на всех этажах писал: «Рыбка золотая». Мы с подружками за ними подсматривали и мешали целоваться.
У папы уже была другая семья — молодая жена родила ему сына. А мама оставалась его официальной женой до 63-го года. В третьем классе я училась в Ленинграде, в маминой школе, и была одной из лучших учениц.
Психика ребёнка это большая загадка. Ведь на преодоление стресса нужны большие затраты всех функций организма. Для ребёнка это глубокие потрясения, непосильный груз. Реакция может быть непредсказуемой, на себе это поняла. А в нормальной обстановке голова стала быстро соображать. Тонечка ходила в мою школу на родительские собрания и приходила очень довольная. Хвалили меня по всем предметам. Первая решала задачки, появился интерес к учёбе. Многие девчонки хотели со мной дружить. Учителя ставили в пример и говорили, что девочка способная.
Лето это целая жизнь. Днями я пропадала во дворе, играли и в лапту, и в сыщиков-разбойников, прыгали на скакалках, иногда до ночи, благо, что они в Ленинграде белые.
Однажды девчонки из нашего двора узнали, что на «Ленфильме» приглашают сниматься в массовку детей и взрослых в каком-то фильме о войне.
Нас приняли и мы день и ночь были заняты на съёмках фильма «Вступление», где главные роли играли великолепная Нина Ургант, Борис Токарев и многие известные актёры. Фильм о войне, вернее, о сломанных войной судьбах. Мы были заняты в массовке в масштабных съёмках эвакуации во время блокады. Нас гримировали, одевали, заплетали волосы «корзиночкой». Как-то мы сидели на мешках, мимо по рельсам на платформе в тележке проезжали режиссер и оператор с камерой, наведённой на массовку.
Целая улица людей, и вдруг в нашу сторону пробирается человек, подходит ко мне, берёт за руку и выводит из толпы. Я вижу много глаз, обращённых на меня, режиссёр предлагает мне небольшую роль без слов. Передать, что я почувствовала, невозможно.
Когда фильм вышел на экраны, мама была потрясена, многие события удивительно совпали с тем, что пришлось пережить её семье и ей. Как я туда попала, сама не знаю. Фильм вошёл в золотой фонд кинематографии, получил самые престижные призы. После окончания съёмок на «Ленфильме» мне предложили прийти ещё, так как напротив моей фамилии стояла галочка.
Я получила первую зарплату и мы с Региной поехали покупать одежду. В театральном магазине на Владимирском проспекте выбрали большую красивую немецкую куклу. В «Севере» на Невском купили пирожные «эклер», «корзиночку» и любимый торт «Сказка». Поехали домой к бабушке и Тоне, чаем отпраздновали мой маленький успех. Мне было десять лет, стояло лето, всё было замечательно. Все мои детские переживания сидели глубоко внутри и это событие помогло отвлечься от них.
Продолжение - http://www.proza.ru/2011/05/07/967