Посвящается Артёму Станиславовичу.
Тёмка, я тебя люблю!
Успехов тебе во всём!
Олька, не сердись это всё выдумка.
1
- Привет, Станиславович! – весело поздоровалась я по телефону с бывшим одноклассником и первой любовью по совместительству.
- Привет, Анатольевна! – мягким баритоном ответил мне с детства знакомый голос.
- Слушай, есть дело!
- На миллион долларов? – услышала я в трубке лёгкий смешок.
- Ну, почти! Ты же на маршрутке ездишь, а мне нужно перевезти 28 детей в театр и обратно.
- Ну, Анатольевна, тут без бутылки не разберёшься! Я рулю сейчас по городу, так что давай без лишних предисловий. Вечером жду!
- Понятно! Вечером приду, – пообещала я.
- Давай, заглядывай! Поки-поки!
2
- Зачем тебе карапузов куда-то везти? – спросил мой друг, накрывая на стол нехитрый холостятский закусь.
- Работа такая! Нужно организовать в школе выезд первого класса в кукольный театр и обратно.
- Позвоню хозяину, спрошу - есть ли у него на это дело лицензии.
- О, май гот! А без этого никак? – ужаснулась я.
- Никак, Анатольевна! Никак! – развёл друг руками.
- Да напихать их полную маршрутку и всё, – с примесью садизма сказала я.
- Я-то напихаю, могу вообще штабелями или как «селёдки в бочке»! Мне не привыкать! Но вдруг гаишники… Можно перевозить только по количеству посадочных мест, чтоб страховки были оплачены и прочая бюрократическая чушь!!!
Пока Станиславович говорил с «шефом», я успела выпить и закусить. Работая учителем младших классов, да ещё и в группе продлённого дня, я не позволяла себе выпивать вечером, лучше дождаться выходных и уж тогда снять напряжение. Сегодня как раз пятница и как говорила Масяня: «пора бухать»!
- Ну, всё, Анатольевна, дело сделано. Будет тебе микроавтобус на 28 посадочных мест.
- Я надеюсь, водителем будешь ты? – обрадовалась я удачной и молниеносно решенной сделке.
Мой друг ничего не сказал, а лишь улыбнулся, несколько раз постучал указательным пальцем по щеке с соблазнительной ямочкой.
- Места для поцелуев? – заигрывала я.
- А то! – подмигнул он мне.
В общем, вечер удался во всех смыслах. И напряжение сняла, и либидо удовлетворила.
3
Наступил этот сумасшедший день!
Детей общими усилиями трёх учителей (классного руководителя, завуча и меня) затолкали в автобус и усадили по местам. Шум и гвалт не прекращался. Станиславович завёлся и тронулся с места. Не привыкший к детскому писку и не терпя его долго, водитель строго кашлянул, затем повернулся к орущим и разлагающим дисциплину и громко сказал:
- Кто сейчас не замолчит, тот пойдёт пешком! – со злобной гримасой сказал он свою коронную шутку. - Не злите водителя, если жить не надоело, – добил самых тупеньких мой Станиславович.
После этой фразы он подмигнул мне лукаво, спрашивая, ну, мол, как я? С детьми умею?
Классный руководитель перестала трещать по телефону и уставилась в окно.
Я расплылась в улыбке, мысленно обещая водителю вечером «гонорар» лично от меня. Мой друг хмыкнул в свой большой, сильный кулак, и мы без приключений добрались до кукольного театра.
- Станиславович, у тебя есть ровно час свободного времени, пока мы этих гоблинов развлекать будем, – шепнула я несколько интимно ему на ухо.
- Может, присоединишься? – приподняв одну бровь, от взлёта которой в школе я просто млела, мой друг расплылся в улыбке, показав мне опять эту обворожительную ямочку, – Пустой комфортабельный затонированный автобус.
- Не-а! Я бы с удовольствием, но гоблины? – отказала я.
- Понятно, буду на месте через час, – сверкнул зубами, как чеширский кот, мой Станиславович.
- Ты на «охоту»? – спросила я.
Слова охота у нас с ним означает поиск партнёра.
- Ты нас выручил. С меня должок, - почему-то добавила я.
- Взыщу, взыщу… - нагловато рассматривая меня, мурлыкнул он.
Странно, думала я, сидя в тёмном зале и не вникая в фабулу спектакля. Платит ему не я, а школа, и, в общем-то, не ему, а его «шефу», с чего это я взгромоздила на себя груз обязанностей. Вот дура, «должок видите ли с меня»! Тьфу! Он пошел девок снимать, а я «должок». Станиславович столько сейчас «кредитов доверия и без процентов» может взять у местных красоток, что мне и не снилось. А я пристаю со своей лептой.
Наверное, он мне просто до сих пор нравиться, призналась я себе. Не закончились у нас с ним школьные отношения ни разрывом, ни свадьбой. Тянется это всё уже пятнадцать лет. Я шучу с подругами за рюмочкой супа, что любовники у меня периодически вспыхивают, как острое респираторное заболевание, а со Станиславовичем у меня постоянный вялотекущий секс, по случаю наших с ним редких встреч.
- Ну, меня можно понять, - оправдывала я себя, - Ведь друг-то мой - просто красавец. Косая сажень в плечах, всё в порядке с желаниями, а главное! с возможностями! Голливудская улыбка, ямочка-очаровашка и голос раскатистый с переливами, как у ведущего программы «Песня года». Не буду говорить, какой он нежный и ласковый когда надо! Нет, всё-таки объясню – ласковый и нежный, как… кисточки на ушах рыси, как летний ветерок по голенькому телу. Ну, как такому откажешь? Но самое большое его достоинство это статус - НЕЖЕНАТ. «Женатики» для меня - табу.
4
Встреча через неделю.
- Станиславович, как дела? Гостей с ночёвкой ждёшь? – спросила я, глядя в супермаркетовскую тележку. - Водочка, оливки, колбаска, сырок – какие ещё будут пожелания?
- Привет, дорогая, ты приезжать-то приезжай, а вот пить я не буду.
- Заболел? – встревожилась я.
- Нет, завтра работаю.
- Завтра суббота. Ты «рулишь»?
- Анатольевна, тут кое-что изменилось…- замялся мой друг.
- Ты не один? Я тогда мешать не буду.
- Да один я, один! Просто… Мы найдём, чем заняться и без водки.
- Окей, тогда выкладываю водку и беру себе мартини и фрукты, у меня же завтра выходной, в отличии от некоторых.
- Дразнишься? Ладно-ладно! Переночуешь и проводишь меня на работу, завтрак сделаешь!
- Ещё чего, для этого есть род слуг – «жена» называется. Слышал о такой?
- Ты хочешь официального предложения? – понизив голос, спросил он.
- Не-а, меня с тобой такие отношения вполне устраивают,- веселилась я.
Каждый раз, когда он мне предлагал жить вместе и вообще заводил разговор о семье, я уклонялась от прямого ответа и плавно «съезжала» на другую тему. Мне не хотелось из-за штампа в паспорте или статуса «рабыня-жена» терять такого друга. Быт заел бы нас, и мы разбежались бы, а так мы любим друг друга свободной от всех обязательств любовью.
- Кто я тебе? – снова задал он всё тот же вопрос.
- Больше чем друг, меньше чем муж, – тихо сказала я стоя в очереди в кассу.
- Понятно, просто любовник.- упавшим голосом сказал он.
- Нет, Станиславович, ты БОЛЬШЕ чем любовник, – выпалила я, и на меня обернулось очередь.
- Уговорила. – улыбнулся он и его голос потеплел, - Всё жду! Моя ты Больше Чем Любовница.
5
- Ну, рассказывай, как ты умудрился ровно за неделю перевернуть свою жизнь до неузнаваемости? – прихлёбывая мартини, развалилась я поудобнее на его диване.
- Начну сначала. Ты повела этих гномов на представление, а я решил прогуляться по зданию театра. Заглянул в буфет, заглянул в гримёрную, меня от увиденного даже передёрнуло! Одни ведьмы, кикиморы и лешии, налегают на «беленькую» перед выходом в зал. Фу, думаю, как у них это с рук сходит. Поднялся на второй этаж. Гляжу табличка: «бухгалтерия». Зашел туда и увидел бывшую свою…, ну…, ту…, мама которой на меня вешалась!
- Эту обременённую прыщами девицу? – четко вспомнила я о ком речь.
Как правило, я не следила за интимной жизнью своего друга, но этот экземпляр я запомнила, так как, ну, уж очень была она фактурная.
- Да, но у неё теперь с кожей лица всё нормально, она уже стала, можно сказать, почти хорошенькая.
- Привет, каким ветром? – спрашивает в удивлении она.
- Да вот соскучился по тебе! Начал, как всегда, заливать я. Думаю, дай зайду! И скорчил ей скорбную «моську». А сам судорожно вспоминаю её имя.
- Света, что это за кавалер? – спросила сидевшая за столом в углу комнаты пожилая женщина.
- Точно, Светка, - подумал я.
- Ты и меня называешь по отчеству, потому что не можешь вспомнить моего имени или боишься перепутать с кем-то? – улыбнулась я коварно.
- Не-ет. С тобой совсе-ем друго-о-е-е, – растягивая слова, поступью кошки подошел ко мне Станиславович.
- Дальше рассказывай, мы потом продолжим, – отбиваясь от поцелуев, хихикала я от удовольствия.
- Ну, так вот, это бабулька, видимо, главный бухгалтер, она так на меня взглянула, что мне показалось, она все деньги у меня по карманам посчитала и распределила, куда бы могла их потратить.
- Это бывший мой, - говорит Светка немного стесняясь.
- Отчего ж бывший, я прощения пришел просить! Имею намерения перевестись из статуса «бывший» в «настоящий», говорю я ей. Помниться, она меня приревновала к матери и мы с ней разбежались. С несостоявшейся тёщей я пару раз встретился и тоже завязал. Не люблю увядающее тело.
- Ой-ой-ой! – скривилась я в гримасе. – Какие мы нежные! Ты не придерживаешься позиции - 45- бака ягодка опять? – стала поддразнивать я моего друга.
- Да ну, тебя, - отмахнулся он, - Конечно же, весь отдел размяк от моей пламенной речи. Ты же знаешь. Я умею! И чтобы не помешать женскому счастью своей соратницы, решили не выгонять меня из кабинета.
- Присядьте, молодой человек, на стульчик, - сказала главбух, - в ногах правды нет.
- У меня через полчаса обед, если ты ко мне по делу, - заливаясь краской смущения смешанного с гордостью перед ещё тремя пигалицами, находившимися в кабинете, жестом указала мне на стул возле своего стола Светка.
- Светуська, я так за тобой скучал, - начал я, мурлыкать свою неизменную песню. И тут затрещал телефон, эта старушка как заорёт:
- Что? Как уволился? Ведь у нас гастроли через месяц! – прогромыхала она в трубку.
- Нет, девчонки, ну вы представляете? Звонили из отдела кадров. Пётр Семёнович подал заявление на расчет! – шмякнула она трубку на доисторический аппарат.
- Как? Почему? Что случилось? – закудахтали пигалицы.
- Мотивация – устал от нагрузки. Где же нам теперь найти начальника транспортного отдела!
- А какие требования для этого нужно – поучаствовал я в разговоре.
- Высокие требования, высокие! – сокрушалась она - Много чего нужно уметь! – вздохнула главбух. - Первое - знать хорошо город и область, выезжать с труппой на гастроли. Разбираться в автомобилях, я имею в виду в ремонте, и если Колька–зараза, опять в запой пойдёт, сесть за руль и поехать в любое время дня и ночи! Вот паразит, сорвать гастроли нам хочет! Ну, Пётр Семёнович, прейдешь ты сдавать материальную ответственность, я на тебя столько повешу! – грозила кулаком главбух старому допотопному дисковому телефону.
- Да, Вероника Павловна, где ж теперь его найти? – сокрушалась Светка, поддакивая главбуху.
- Я как-то быстро раскинул мозгами – и понял, что второго шанса у меня не будет, – Станиславович лёг на диван и примостил у меня на коленях голову. - Мехфак за плечами, три года на маршрутках – вообще бесценный опыт. Город знаю с закрытыми глазами и область не плохо. На работе не пью – жизненное кредо! А чего же искать-то его? – говорю, - Я здесь! Рассказал и приукрасил свои достоинства, а Светка подтвердила. Моя врожденная метросексуальность сыграла мне на пользу.
- Кто б сомневался, Станиславович! – потрепав его по густым каштановым волосам, сказала я. А внутри что-то закололо. Неужели – ревность?
- А ты медкарту сможешь за два дня сделать? – прищурилась в недоверии ко мне Вероника Павловна.
- Не вопрос! – улыбнулся я, а сам напрягся, как электричество. Ведь ближайшие два дня работаю на маршруте у «шефа».
- Как хорошо, что ты зашёл! – захлопала ресницами Светка.
- Внизу раздался крик и шум, и я вспомнил, что везу этих маленьких хобитов обратно в школу. В кармане завибрировал телефон, и я спасся бегством, сославшись на срочные дела.
- Да, это я тебя уже с собаками искать начала. Пришли к микроавтобусу, а там никого.
- У шефа я уволился в два счёта без выходного пособия и прочих отработок. Приехал в гараж после школы вашей и уволился, отдал ключи и сказал:
- Оревуар! Будет хреново – прейду снова. Работал там без трудовой и вообще – маршруточник – адский труд.
6
- Пришел я на следующий день в больничку, а там очередь как в мавзолей. Достоял к заветному окошку в регистратуру и спрашиваю:
- На работу хочу устроиться, что мне для этого нужно.
- Желание! – грубо ответила баба, в белой шапочке.
- Есть такое дело, а ещё что?
- Заполняйте форму! – не глядя на меня, кинула мне в полукруг окошка бумажную форму медсестра.
Пять минут втыкал в образец, приклеенный на стекло. Затем эта в шапочке подорвалась со стула и пошла за стеллажи.
- Когда последний раз болели?
- Я? Ну…, э… этой зимой грипповал, как и все, – замешкался я.
Она вынырнула из-за полок, нахмурилась.
- Ладно, спрошу по-другому. Когда в последний раз обращались за медпомощью?
Я опять в ступор. Не люблю я эти больницы и не хожу туда. Если и заболею, то дома лечусь перцовой водочкой и горячими женщинами. Но такого же я не могу этой бабе сказать.
- Конечно, ты же не любишь увядающее тело, – выпалила я.
- Анатольевна, никак ревновать меня вздумала? – замер, приподнявшись на локте Станиславович.
- Хм-м… больно надо! – скривила я свою «моську». А в душе прозвенел первый звоночек: «Не к добру это всё, не к добру!» - Дальше давай.
- Давно, говорю, когда профосмотр делал для поступления в институт.
- Понятно! – скривила в неудовольствии рожу баба в белой шапочке, – Тогда чего вы мне голову морочите? У нас данные хранятся всего два года.
- Как? - говорю, - А если у меня в той карточке болезни какие-то были или непереносимость лекарств?
- Какие болезни вы помните? – уже замахнулась она ручкой в новой карточке.
- Это что же? Вот так просто я могу сказать всё что угодно и вы, не проверяя, запишите? – удивился я.
- А что мне? Это же ваш анамнез, а не мой! Мне всё равно!
- Тогда пишите, говорю, олигофрения, синдром Дауна, плоскостопие.
- Так! Молодой человек! Я не пОняла! Вам на работу устроиться надо или в пансионат для душевнобольных путёвка?
- Всё больше не буду, - рассмеялся я, - пишите - здоров как бык!
- Здоровых людей нет, есть качественно вылеченные, – попыталась с хохмить баба в шапочке.
Развернул я целый список:
ФГ
Ан. мочи
Клин. крови
Невропатолог
Хирург
Окулист
ЛОР
Заключение терапевта
Гинеколог – с пометкой если надо.
- Я решил, что мне не надо и начал с флюорографии. К анализам я был не готов психологически и решил их купить у терапевта. Под кабинетом невропатолога вереница людей страждущих от всяких недугов. Хотел прорваться штурмом, но меня обступили, кто с подагрой, кто с защемлением седалищного нерва. В общем – засада! Обещали такое же что и с ними со мной сотворить, если продолжу штурм. Попытался прикинуться «дурачком», подошел мужик с нервным тиком и сказал, что у него зять боксёр и если я не перестану его передразнивать, то задёргаюсь как он, только по-настоящему. Полчаса мучений и я у заветной двери. В полумраке душного кабинета меня встретил отхлёбывающий из кружки доктор.
- На что жалуемся? – дежурный вопрос.
- На жизнь, – схохмил я и пожалел.
- Та-а-ак… голубчик, присаживаемся. Что конкретно вас не устраивает в жизни.
- Простите, доктор, я пошутил. Мне медкомиссия нужна. На новую работу иду.
- Вы сидите, сидите. Я спрашиваю, на что жалуемся?
- Жалоб нет, – промямлил я, таки загнал он меня в словесный ступор.
- Это пока нет! - поднял он указательный палец вверх. - А вот когда появятся – поздно будет! Поезд ушел. Давайте ваши бумажки и зовите следующего.
- Вышел я из кабинета несколько неудовлетворённым. А как же по коленке постучать - рефлекс проверить, а к носу молоток придвинуть, чтобы смешная рожица получилась? А несколько раз присесть и потом с закрытыми глазами и до носа достать.
Ладно, не буду судьбу искушать. Следующий по списку - хирург. Завернул за угол, а там народу! И все с костылями или подвязанными руками, кто с головой заштопанной, как кузнечиков в банке, Кто с чем - кунсткамера какая-то!
Ну, думаю, капец! Пробегает мимо меня сестричка практикантка, видимо. Вся такая из себя. Халатик коротенький, декольте пышное. Я ей и говорю, простите, пожалуйста! Мне нужна ваша помощь! аккуратно придерживаю её за локоть, чтобы не убежала и включаю своё обаяния до упора.
- Что вы хотели? – захлопала она ресничками.
- Всё, думаю, наживку жертва захватила.
- У меня нестандартный случай, - отводя в уголок, говорю я ей, – мне бы только подмахнуть, что «здоров». И всё. А с этими кузнечиками я тут застряну надолго.
- А я вам, чем могу помочь? – вспыхнула она, - я практикантка у отоларинголога.
- Так вы же мне и нужны, ЛОР в моём списке тоже значиться. Вы только проведите меня в кабинет, я вас отблагодарю. Видите, какие везде очереди, а у меня дома больная мама, – приврал я для пущей убедительности.
Медсестричка как-то странно хитровато улыбнулась и шепнула:
- Три шоколадки.
- Одна! – покачал головой я, - Три, если всю карточку мне сделаешь.
- Две и отведу к ЛОРУ и окулисту в кабинеты.
- По рукам, – сжал я окольцованные пальчики своей мощной лапой.
- Товар вперёд! – протянула она ладонью к верху руку.
- Чёрт с тобой! – выругался я. - Пошли в столовую, при себе не ношу.
Она засеменила следом, а я стал раздумывать, в чем здесь подвох? Почему она так быстро согласилась? Подходя к маленькому аппендиксовидному коридорчику, она открыла первую дверь и втолкнула меня в кабинет.
- Марья Семёновна, к вам тут профосмотрищк! Он заблудился и не мог нашего кабинета найти.
- Ась? – сдвинула брови послепенсионного возраста женщина с круглой дырявой тарелкой на голове.
- Я говорю, профосмотр проведите, – громко сказала медсестричка.
- Она что глухая? – тихо спросил я.
- Сами что ли не видите?- фыркнула она – Я вам острослышащую и не обещала. Какая есть.
- А как она у меня орган слуха проверять будет? – запаниковал я. Думаю в страхе, а вдруг как заорёт мне в ухо или ещё чего-нибудь, а мне потом расхлёбывай.
- Вам нужно чтобы посмотрела или чтобы написала - «здоров»? – удивилась она.
- Написала…
- Ну, в чем проблема? Она глухая, а не слепая. Напишет, что надо.
Выйдя из кабинета, я осмотрелся по сторонам. Аппендиксовидный коридорчик был пуст.
- Слушай, сестра, а в чём подвох? Я думал, что здесь очередь сумасшедшая… как у хирурга.
- Сейчас будет вам подвох!
Она толкнула соседнюю дверь и широким жестом предложила войти. За столом сидел сухой старичок с толстенными линзами в очках, в каждой диоптрий немерянно! Капец! Окулист - слепой. Я чуть не выругался.
- Кто здесь? – спросил старичок, у пустоты смотря в наше направление.
Мы его огромные зрачки через стёкла видели прекрасно, а он нас, увы, нет!
- Карл Петрович, профосмотрищика к вам привела.
- Хорошо, садитесь к окошку, закрывайте левый глаз, говорите буковки, потом правый…
Я прочитал буквы до красной черты и тут началось самое интересное. Старичок достаёт из кармана большую линзу прикладывает её к моей карточке и пишет просто огромным подчерком - «годен». Для чего я годен, так и не понял. Для морпеха, или ПВО?
- Какая безграмотность! – качает головой старикашка, критикуя свою предшественницу, – Врач высшей категории, а туда же. Написала «здоров»!
- Что-то не так – напрягся я.
- Конечно «не так», нет здоровых априори! Есть плохо обследованные.
- Юмор по поводу здоровья в этой больнице актуален. Каждый пытается выпендриться и придумать что-то новенькое. Выходя в коридор, я понимаю, что и к этому доктору нет толпы. К нему вообще нет народа. Мухлёж! Говорю я медсестричке. Здесь нет очереди! За что тебе шоколадки достались? Веди теперь к хирургу, в качестве компенсации.
- Мы же договаривались только ввести в кабинет, правильно? - ухмыльнулась каналья и прижала руку к карману, где лежали сладости, как будто бы я мог силой забрать их обратно! - Я ввела? Ввела! И они даже вас приняли.
- Так нечестно! Я мог бы и сам.
- Пожалуйста, теперь САМ к хирургу.
Переждав всех поломанных и побитых кузнечиков, прошёл я в этот день и хирурга.
- Молодчинка, ты у меня, - чмокнула я его в нос. – Так ты теперь работаешь начальником транспортного отдела?
- Да, представляешь, Анатольевна, – кайф. Не нужно вечно думать, кому и сколько сдачи дать, сколько гоблинов вышло - сколько зашло. Как наколоть «шефа» и остаться в наваре. Небо и земля!
- Ну и как тебя там приняли. – с интересом спросила я.
- Можно сказать – хорошо… работа специфическая конечно, но я думаю, с ней справлюсь. Вот везём труппу на гастроли, будет так сказать боевое крещение.
7
Мы несколько отвлеклись от темы беседы, а когда вернулись на эту грешную землю, то продолжили разговор.
- А что входит в твои обязанности? – укладываясь на плече, спросила я.
- О! – засмеялся Станиславович. – Самое разнообразное. Начал я после этого Петра Семёновича матбазу принимать! Это просто кошмар какой-то! Спрашиваю у подчинённых, где запаски находятся? Они не знают, отсылают на склад. На складе декораций нахожу завхоза и задаю всё тот же вопрос. Он мне выдаёт:
- Приходила пожарка и мы твои колёса спрятали в дальнем углу склада, чтоб не нашли.
- Зачем, спрашиваю?
- Они сказали, что резина легко воспламеняемый материал и если не будет возле запасок достаточного количества огнетушителей, то они нам выпишут штраф. Мы оставили три запаски возле огнетушителей, а остальные закинули куда-то.
- Капец! Значит декорации - это ни легко воспламеняемый материал? Все ваши тряпки, фанера! А толстые резиновые шины – самое опасное, что есть в театре!
- Ну, с пожарниками спорить – себе дороже, - сказал мне завхоз и, пожав плечами, махнул рукой, определяя область, в которой мне нужно искать колёса.
- В общем, обыскался я своих запасок – как в воду канули. Пока рылся во всём этом хламе, заметил несколько мужиков постоянно с зажженными сигаретами в зубах. Ведут себя фривольно, как будто не на складе находятся, а у себя дома. К ним я подходить не стал, а вот у пробегающего мима завхоза спросил, почему эти ребята вечно курят возле декораций и их за это не гоняют.
- Что ты! Это наши молодчики! Рабочие сцены!
- Ну и что? Для них не такие правила что ли? - удивился я.
- Если на них «попереть», говорит он, они уйдут. И мы тут вообще завалимся, ведь только они знают, где здесь что лежит.
- Понятно. У нас всё по-старому. Кухарка правит государством, а в театре самые главные – рабочие сцены.
- Знаешь, тут в прошлом сезоне суфлёра выгнали, – разоткровеничился завхоз, - Он приходил в свою будку трезвый, а после антракта, ну, просто «в хлам» напивался. Мы всё делали! И будку обыскивали! И его под конвоем на рабочее место сажали. И в антракте из будки не выпускали. Ничего не помогало. Когда выгнали, то новый суфлёр разгадал нашу загадку. Когда занавес закрылся, суфлёр увидел, что прямо перед его глазами в складках занавеса потайной карманчик, в котором стояла пустая бутылка. Новому суфлёру премию выписали, как местному Пуаро.
- Смешно, - оценила я рассказ друга, - теперь ты меня театральными байками будешь радовать, все ж они веселее маршруточных.
- Да, нашел-таки я свои шины на втором ярусе, на который забрался по хлюпенькой стремянке. Пока искал - поджилки трусились. Конструкция такая шаткая, неустойчивая, а я ещё признаться и высоты боюсь.
- Я рада за тебя. Не в четыре утра встаёшь на маршрут.
- Теперь как белый человек! В пиджаке, в рубашечке с чистыми руками и с полным соцпакетом. И зарплату обещают высокую.
- На маршруте ты был в вечной гонке за кем-то. Как вспомню ваши разговоры по рации, ну детский сад, ей богу. Кто селёдка у вас, кто банан. А позывные? Роза-роза я берёза! Люди, едущие от кольца до кольца - «кирпичи», которых вы брать не хотите. То кого-то подрезаете, то протягиваете.
- Да-а, там тоже интересно было, - протянул мой друг, предаваясь воспоминаниям, - но мне-то уже пора и о семье подумать.
- Неужели? – поддела его я.
- А кто за маршрутчика пойдёт? Вот ты не пошла бы?
- Не-а…- покачала я головой.
И мне уже не так странно было думать о том, что я в лице Станиславовича когда-то могу потерять Лучшего На Свете Друга и Партнёра в Постели.
- Вот видишь, – грустно сказал он мне.
- Не куксись, найдёшь ты ещё своё счастье! – если остановишь вечный поиск.
- Вчера пригласила меня в кабинет директриса. Просила повозить её по всяким делам. Так я такого наслушался. С виду молодая, интеллигентная женщина. Вся из себя с манерами и прочим. Вышла из обладминистрации – мегера. Села в машину и хлопнула дверью так, что у меня! МАРШРУТОЧНИКА! Уши позакладывало. Я завелся, еду молча. Она, немного остыв, говорит:
- Ну, ты представляешь, совсем распоясались наши клинменеджеры.
- Кто? – переспрашиваю.
- Уборщицы по-старому! Я им и билетики подкидываю, когда зал арендуют то Кадышева, то Сердючка. Я им и соцпакет с больничными листами оплачиваю, и в отпуск на посадку картошки отпускаю, а они мне такую свинью!
- Что случилось? – спрашиваю.
- Вчера был у нас конкурс красоты. В правительственной ложе собрались все «сливки», а мер чуть припоздал. Идёт он по пустому коридору, а техничка на него: - Куда прёсся по помытому? Выслепило что ли? Мер так и обомлел! Я, говорит, мер, я в правительственную ложу. А мне, кричит техничка, хоть «хер». Всё равно по помытому не шастай! Я тут тру, тру, с утра до вечера, а они ходют и ходют.
- Ничего себе, говорю я ей, выгнали эту хамку.
- Нет, это ещё не конец! – отмахнулась директриса. – Закончился концерт, входит в ложу эта самая клинменеджериха и говорит себе под нос: - Опять бухали, черти! Всё, не буду я за вами посуду мыть, мне за это не платют. И бутылки, говорит, чтоб за собой сами вынесли.
- Ну и бабка? Она ещё жива? – засмеялся я.
- Она-то да! Что ей сделается! Говорит, что Сталина и Брежнева пережила, а этих малокососов, имея в виду правительство местное, вообще не уважает. Я, говорит, за них не голосовала! Одни бандюки у власти! Ну, вот что мне с ней делать? Сейчас мер на меня орал так, что я ели живая вышла! Пригрозил переорганизовать нас, если я лад в театре не наведу. У него сын университет заканчивает, так вот он директорское место уже и присматривает ему. Вобщем засада.
- Да, говорю, всех старых нужно выгнать не жалея, а новых набрать! Молодые не такие борзые будут. Как ты, например? Подмигнула она мне заговорчески. Я ей говорю: «я силён и молод, кулак мой молот!»
- Не все такие молодые и ответственные как ты. Хоть взять моего шофера, например. Вчера напился с горя. Видите ли с девушкой он расстался! А мне ехать надо и туда и сюда, хорошо, хоть ты под рукой.
- Я, говорю, завтра на гастроли уезжаю вместе с труппой.
- Слушай, а не хочешь ко мне в водители пойти? - предложила мне она.
- А как же они без запасного «штурмана» поедут? – спрашиваю.
- Я своего водителя им отдам, а тебе и зарплату накину! И в тепле и добре будешь. Соглашайся!
- Я что самоубийца отказаться от такой работы? Месяц назад на маршрутке сидел и не мыслил, что так радикально перевернётся моя жизнь, конечно, я согласен! – говорю ей.
- Вот и отлично, я тебе билетики буду подкидывать.
- Я не женат ещё и детьми пока не обзавёлся, – засмущался я.
- Ты давай, поторопись! - подмигнула мне директриса, - А то через год к нам из Америки театр Диснея приедет. Программа у них конечно – Супер!!! Уже контракт заключили.
- А я ей говорю, что есть у меня зазноба, но она меня как отца её детей не воспринимает.
- Ты к Светке подкатить хочешь, - напряглась я, но виду не подала.
И зазвонил во мне второй звоночек: «Упустишь парня, локти кусать будешь»!
- Поехали, говори мне директриса, я тебе аванс выпишу на колечко. Девчонки любят красивые побрякушки. Ты ей колечко подари - она и согласиться.
- Ну, и? – замерла я. – Купил?
- Купил! – расплылся Станиславович в довольной улыбке и полез в карман джинсов. – Вот оно.
Он раскрыл алую бархатную коробочку в виде сердца и на меня посмотрел сияющий глазик маленького бриллианта.
- Красивое… - протянула я с тоской в голосе, - повезло Светке. У вас с ней взаимная выгода получилась. Она тебя на хорошую работу устроила, а ты её за это замуж позовёшь. Семейный подряд так сказать! Круто, поздравляю!
- Спасибо, – хитро улыбнулся мне мой бывший любовник.
- Станиславович, но после свадьбы мы с тобой ни-ни! – привстала я с кровати с намерением одеться и поехать домой. Мне здесь ловить уже нечего.
- Да брось ты! - потянул меня за руки Станиславович и я упала обратно в постель.
- Нет! - серьёзно сказала я, прижимая простынь к груди. Так защемило сердце, что я чуть не расплакалась. – С «Женатиками» – ни-ни! Это моё кредо.
- Правда? – подскочил в негодовании он и раскрыл от удивления свои небесно-голубые глаза.
- Нет, ну ты странный какой-то, - даже обиделась я.
- Я без тебя, Анатольевна, жить не могу. Мы же, как в знаменитой «Бригаде» - с первого класса вместе!
- А придётся, я больше с тобой спать не буду. – сдерживая ком в горле стояла я на своём. - Я серьёзно говорю.
- Даже чуть-чуть, чуть-чуть? – показал мне сантиметровое расстояние между указательным и большим пальцем Станиславович.
- Да, даже чуть-чуть, чуть-чуть. Даже когда ты поругаешься со своей женой и придёшь ко мне плакаться. Я не буду запасным аэродромом. Я себя не на помойке нашла.
- Не кипятись, Анатольевна, - погладил он меня по щеке нежно. - А если замуж за меня выйдешь, то будешь со мной спать? – вытащил он кольцо из своей уютной алой постельки и надел мне на палец.
- Буду, - шепнула я, и спрятала голову у него на плече, чтобы он не видел моих так долго сдерживаемых слёз.
Наутро я выгладила его белую рубашку, напоила крепким свежесваренным кофе и накормила яичницей с колбасой. Я привыкала к статусу - «жена». Мне показалось, что ничего нет лучшего, чем заботиться о своём муже. Станиславовича и Анатольевны сегодня ночью не стало.
Родились Любимый и Любимая.
За чашкой утреннего кофе я прислушалась к внутреннему голосу. Зазвонил третий и последний (по классике жанра) звоночек: «Ой, кажется мне, что пойдём мы на этого Диснея втроём».
6 мая 11г.
Фото из Интернета