ХИЩНИЦА
рассказ
Когда Сергей вошёл в купе, там уже были две пассажирки. Седая женщина в большом цветастом платке с кистями копалась в плетёной корзине, наполненной всякой снедью; напротив неё, у окна, сидела двушка лет двадцати-двадцати двух. Она задумчиво смотрела в окно.
Войдя, Сергей поздоровался. Обе попутчицы посмотрели на него равнодушно, кивнули в ответ головами и снова занялись каждая своим. Он повесил на крючок сумку, подумал:"Неприветливые". Опустился на сиденье рядом с бабкой. Та молча на него покосилась, продолжая что-то доставать из своей корзины. подвинула её ближе к себе и прикрыла платком, которым корзина была повязана сверху. "боится. Скупая", - подумал Сергей и перевёл взгляд на молодую попутчицу. Она задумчиво смотрела в
окно, занятая своими мыслями, и не обращала на него решительно никакого внимания. На коленях держала нераскрытый томик карманного формата, заложив пальцем страницу.
Сергей стал молча разглядывать девушку. Молода. Красива. Беленькая. Волосы её, цвета спелой пшеницы, отливали золотом в лучах заходящего солнца. Чёткие округлые брови,узкие от природы, чистый лоб, длинные ресницы, усталые серые глаза , нос прямой и тонкий, небольшой рот, красиво очерченные губы. Сама тоненькая, хотя и не худая. Чем-то расстроена. Что-то вид у неё не весёлый.
Сидеть в купе с неприветливыми попутчицами было скучно. Дорога предстояла длиною во всю ночь, а спать ещё не хотелось.. За окном горел во всю ширь горизонта алый сентябрьский закат, золотя верхушки мелькавших вдоль дороги деревьев последними лучами заходящего солнца.
Сергей посмотрел на часы, прикинул: вагон-ресторан ещё открыт. Одному идти скучновато. Попробовать пригласить эту киску?
Бабка, поужинав, клевала носом, сидя в своём углу и обняв правой рукой драгоценную кошёлку.
- Далеко едете? - обратился он к девушке.
- До конца,- неохотно ответила она, стрельнув в его сторону недовольным взглядом.
- По пути, значит, - констатировал он, - Не скучно?
- Нет, - отрезала она.
- А то, может, в ресторан сходим, развеемся?
- Идите.
- Одному не хочется. Вы не желаете составить компанию?
- Нет, - ещё более неприязненно ответила она и демонстративно отвернулась к окну, давая понять, что продолжать разговор не намерена.
За окном уже разливались серые сумерки, мелькали редкие огни далёких селений, темнели силуэты стогов на скошенных полях.
- Нет, нет, - недовольно передразнил Сергей,- ну, как хотите. Он встал, потянулся, посмотрел на часы. Надо спешить, а то свободных мест не будет. Может, там кого-нибудь подцеплю.
- А может, передумаете? Пойдём в ресторан? - решил он ещё раз попытаться завязать знакомство.
- Нет, - так же решительно и коротко ответила девушка, не поворачивая головы.
- Ну, ладно, как хотите, - он открыл дверь и вышел из купе.
Часа через два Сергей неуверенной походкой вышел из вагона-ресторана и направился в свой вагон. Ноги слушались плохо, вагон качался, как пьяный, стены прохода, казалось, играли им, как мячиком. Кое-ка добрался до туалета, ввалился в него и склонился над раковиной. Открыл кран и подставил голову под струю воды. Немного полегчало. Вода была не очень холодной и заметного облегчения не приносила. Он отпустил кнопку крана и вышел в тамбур.
В следующем вагоне у опущенного окна стояли и курили два парня. В проходе было свежо. Сергей остановился рядом с парнями и тоже закурил. Те покосились на него, продолжая свой разговор. Докурив сигареты и выбросив окурки в окно, зашли в своё купе. Сергей остался один. Повернулся лицом к окну и высунулся по пояс наружу. Мокрую голову обдало прохладой осенней ночи, встречный поток свежего воздуха остудил лицо, стало легче.Постояв так минут пятнадцать, Сергей почувствовал, что теперь сможет вполне уверенно добраться до своего места.
Ввалившись в полумрак купе, он чуть не упал ничком на нижнюю полку, но вовремя ухватился за стойку, уловив невнятное шевеление внизу, у окна. Постояв, пока глаза привыкнут к темноте, двинулся вперёд. Различил справа у окна человеческий силуэт и плюхнулся на противоположную полку. Протянув руку,ощутил рядом с собой пустоту, понял, что бабки нет, и растянулся на полке. Заснул мгновенно.
Проснулся от внезапного ощущения тишины и покоя тела. Сел. Поезд стоял. Присмотревшись, увидел напротив, в неясном свете станционных фонарей, дремавшую полусидя девушку. Потянулся рукой к выключателю, включил свет. Она медленно открыла глаза и настороженно посмотрела на него.
- Ты кто? - спросил Сергей.
- Привидение. - в ответе прозвучали неприязненные нотки.
- Как зовут?
- Зовутка.
- А меня Сергей, - он протянул ей руку, - будем знакомы, - рука осталась висеть в воздухе. он помолчал. Облокотившись о столик, разглядывал эту дикарку.
- Не хочешь, значит, знакомится?
- Нет.
- Почему?
- Ни к чему.
С минуту сидели молча.
- А ты ничего, - нарушил молчание Сергей.
Она не ответила и устало прикрыла глаза.
- Что читаешь? - он протянул руку к лежавшему на столе томику, который давеча девушка держала в руках.
- А-а! Пушкин. Избранное, - раскрыл наугад,прочёл первое, попавшее на глаза:
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился.
И шестикрылый Серафим
На перепутье мне явился.
Про Серафима ему не понравилось, не подходило к настроению. Перевернул ещё несколько страниц.
-А, вот:
Я помню чудное мгновенье,
Передо мной явилась ты,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты...
- Красиво про любовь пишет. Только в жизни всё проще, прозаичней.
- Каждому - своё, - сердито буркнула она
Закрывая томик, Сергей на внутренней стороне верхней корки переплёта обнаружил надпись: "Дорогой сестрёнке Светлане от любящей сестры Марины на память. С днём рождения."
- Ага! Значит, Светлана.
- Ну, и что?
- Красивое имя.
- Обыкновенное.
-Не-ет. Поэтичное, светлое, ласковое.
- Чего это вас на лирику потянуло?
- Так. Сам не знаю. Ночь. Мрак. Стук колёс. Пушкин. Приятное соседство.
- Я бы так не сказала.
- Как не сказала?
- Что соседство приятное.
- Это почему же?
- Да так. Стук, мрак, ночь. Путные люди мирно спят.
- А-а! Вот ты о чём. Ну, спи.
- Спасибо, разрешил, - она вздохнула и закрыла глаза.
Сергей сидел и смотрел на неё. Красота и хрупкость этой дикарки необъяснимо притягивали его. Спать уже не хотелось. Он снова взял томик Пушкина, раскрыл наугад и прочёл первое, что попалось на глаза:
"Пора, красавица, проснись,
Открой сомкнуты негой взоры,
Навстречу северной Авроры
Звездою севера явись"
- Явись. Слышишь?
Светлана не ответила и, казалось, спала. Но в нём засел какой-то бес. Он толкал его к ней, и ему так не хотелось коротать эту ночь в одиночестве. Тем более, что рядом была такая прелестная куколка.
- Свет, - позвал он.
Молчание было ответом.
- Ладно ты. Всё равно же не спишь. Давай поболтаем.
- О, Господи!- она открыла глаза и сказала с явным неудовольствием, - Что за назола навязался?!
- Да не навязался я. Скучно мне.
- А я при чём? В няньки к тебе не нанималась.
- Но просто поговорить-то ты со мной можешь?
- Зачем мне с тобой разговаривать? И о чём?
- Ну вот, хотя бы о любви.
-О.Госсподи! И что же ты можешь сказать о любви?
- Кое- что. Например, я думаю, что любовь - это прежде всего страсть.
- Страсть - понятие растяжимое, - зевая произнесла она.
-Как это?
- А так: есть юношеская пылкость, а есть сжигающая, всепожирающая страсть зрелого человека.
- Хм, ты имеешь в виду лёгкую пылкость мальчика и огненную страсть мужчины?
- Ну, хотя бы, - лениво произнесла она.
- А какая разница? В основе-т о всё равно лежит желание обладать.
- Ну, наконец-то разродился! Вот, что тебя тревожит, - усмехнулась она
- А что? Разве не так? Разве любовь не есть желание обладания?
- Эк тебя занесло! Обладать! Это как игрушкой, рубашкой, шляпой что ли?
- А что? Не так?
- Так ты чего любить- то хочешь? Куклу, игрушку или человека?
- Человека, конечно. В чём вопрос? Женщину, разумеется.
- А что ж ты тогда о живом человеке как о бездушной кукле говоришь? Или для тебя нет разницы?
- А-а! Ну, да, к кукле у меня такой страсти нет. Я не КазанОва.
- Ну, вот ты и запутался.
- В чём это?
- В определении любви.
- Ничего не запутался. Любовь - это страсть.
- Ай, ладно. Опять пошёл по кругу. Не такие умы веками головы ломали.
- А я всё-таки настаиваю: без страсти нет любви.
- А платоническая любовь?
- Ха! Платоническая - абсурд. Любовь мертвецов. В ней нет страсти, жизни нет.
- Откуда ты знаешь? Может, в ней-то как раз больше всего и жизни, и страсти, да такой, какая тебе и не снилась. Тем она и прекрасна, что чиста. И страсть её чиста от грязных поползновений.
- Ага! Стерильна. И мертва.
- А твоя голая страсть - это грязь и мерзость.
- Совсем наоборот. Страсть прекрасна. Именно она и есть истинная любовь.Страсть - это зов жизни.
- Вона как! По-твоему, жизнь рождается из этой твоей вонючей страсти? Глупости. Любовь не может быть так низменна и примитивна.
- Ну, это уже философия: чистая любовь, грязная любовь...
- Жизнь это. Грязная любовь - не любовь вовсе, а только эта твоя голая животная страсть, без чувств. Одни ощущения и ничего больше. Только у животных она оправдана целью продления рода и сохранения вида. А у тебя ничем не оправданна.
- Почему это неоправданна?
- Потому, что твоя цель - удовлетворение своего эгоизма, сиюминутного желания. А это - самая мерзкая грязь и низость.
- Зато твоя "чистая любовь " - сплошное лицемерие. Ведь всё равно итог один: всё кончается постелью... или кустиком.
- Итог тот же, да цели разные.Эгоист достигает своей цели для удовлетворения сиюминутной похоти. Для него объект "любви" - игрушка. Он удовлетворится и бросит её, не задумываясь, что у неё есть душа, в которую ты плюёшь, что она живой человек со своей судьбой, которую ты походя, играючи, ломаешь ради своего мизерного эгоизма. Это мерзко и недостойно. подло в конце концов.
- Допустим, так. А твоя "чистая любовь" чем лучше? Всё то же: постель, страсть, а потом - отвращение.
- Конечно, если всё замешано на этой твоей патологической страсти, то потом и будет отвращение.
- Да на чём же твоя-то "чистая любовь"замешана, если не на той же страсти?
- Страсть в ней не главное, не самоцель. Главное - уважение к любимому человеку, сочувствие и понимание, стремление помочь, защитить, оградить от бед. Уважение и сочувствие. Понял? Когда человек по-настоящему любит, то не о себе думает, не о своих удовольствиях, Наоборот, всё - для любимого, для его блага. Он стремится создать семью, сам заботится о своём потомстве, не перекладывая это бремя на чужие плечи. Это благородно и оправданно. Именно в этом - смысл жизни и любви. А твоя голая страсть - разврат и ничего больше.
- Хм! Интересно. Я над этим ещё не задумывался.
- Так задумайся.
- Как - нибудь потом. Это всё теория. А сейчас мы перейдём к практике.
Сергей поднялся и пересел туда, где полулежала Света. Она быстро подобрала к себе ноги, вжалась спиной в угол.
- Что ты имеешь в виду?
- То, что сейчас я тебе докажу, что такое истинная страсть, - он придвинулся ближе, наклоняясь к её лицу и попытался обнять девушку.
- Не смеши, пожалуйста, холодно и насмешливо произнесла она, отталкивая его руки.
- А я и не собираюсь тебя смешить, - Сергей протянул руку к выключателю и выключил свет. Затем попытался снова обнять Светлану. Она упёрлась локтями сомкнутых в кольцо рук в его грудь,резко спросила:
- Что это значит?
- То, что я грязное животное, сжигаемое низменной страстью.
- О да! Такого дерьма искать не приходится. Само приплывает.
- Зачем же обзываться? - склонился он над ней, дыша в лицо винным перегаром.
- Кто обзывается?
- Ты.
- Разве? Как же?
- А дерьмо?
- Ну, если ты сам себя дерьмом признал, я - то при чем?
- А при т ом, что за оскорбление надо расплачиваться, - он попытался поймать ртом её губы, но она резко откинула голову и , повернувшись к нему боком, опустила ноги на пол.
- Знаешь, что? Иди-ка ты покури.
- Зачем?
- Остынешь, успокоишься.
- М-м! Не хочу пока.
- Ну, тогда просто возьми и исчезни, сделай милость.
- Не хочу.
- Зато я хочу, - сказала она и зевнула.
Сергей почувствовал усталость в её голосе, придвинулся ближе и обнял за плечи.
- А я тебя хочу - жарко выдохнул ей в шею.
Света резко вскочила, освобождаясь от его объятий, он тут же схватил её за руку.
- А я тебя не хочу, - спокойно и жёстко парировала она, - отпусти сейчас же.
- Не отпущу, - отвечал он, притягивая её к себе за руку. Она свободной рукой упёрлась нахалу в грудь.:
- Отпустишь.
- Ни за что.
- Закричу.
- Кричи. Что будешь кричать? Убивают? Насилуют? Грабят? А чем докажешь?
- Отцепись ты! - она резко рванула к себе руку, их лица сблизились. Во тьме блестели белки её глаз. Он попытался её обнять и повалить на нижнюю полку.
- Всё равно ты будешь моя!
И в ту же секунду ощутил на своей щеке увесистую оплеуху. Это его изумило, он отшатнулся.
- А если я так?
- В вашей подлости, сэр, не сомневаюсь,- гневно ответила она.
- Даже так?
- Именно так!
Почувствовав, что натиск ослаб, она резко встала, включила свет, повесила на плечо свою сумку и направилась к двери.
- Куда? - спросил Сергей, прижимая платочком рассечённую губу.
- На кудыкину гору.
- А я не пущу, - загородил ей дорогу.
- А я не спрошу, - она нырнула под его руку, шагнула и взялась за ручку двери. Он быстро положил свою руку на её.
- А я не пущу.
- Чего тебе надо? - разозлилась она.
- Тебя, - ответил он, нагло глядя ей в лицо. Она вскинула голову и с вызовом спросила:
- В каком виде подать, сэр? В жареном, тушёном, варёном?
- Лучше в голом, - не растерялся он, изумляясь про себя: "Вправду такая неприступная или кривляется, цену набивает?"
- Дурак! - зло выдохнула она ему в наглые зенки.
- А с дурака спросу меньше, - ответил он, пытаясь оттеснить её от двери.
- Пусти!- она снова свободной рукой упёрлась в его грудь, не давая ему приблизиться к себе.- Ударю.
- Тогда и я ударю.
- Да хоть убей.
- Зачем же? ты живая лучше. Я не извращенец.
- Ну, да, если садизм - не извращение, то ты не извращенец.
- С чего садизм-то? Разве я тебя истязаю? Даже не насилую, ха-ха! - хохотнул он .
- Принуждаешь. А любое принуждение есть насилие.
- А ты согласись. И никакого принуждения не будет.
- А если я не хочу.
- Почему? "Или я немного не красив?" процитировал он, самодовольно ухмыляясь.
- За красивой вывеской скрывается подленькая сущность. Таким лучше не жить.
- А чё делать? Умереть что ли?
- Разумеется.
- Почему же?
- Смердить не будут.
- Мертвяки-то больше смердят.
- Зато не вредят никому и не пристают.
Разговаривая, Светлана не ослабляла своего натиска на грудь Сергея. Ему же надоела эта словесная перепалка, и он чуть-чуть расслабился. Почувствовав это, она быстро нажала на ручку двери, резко дёрнула её в сторону и пулей вылетела в коридор. Сергей даже не понял, как это получилось: была - и нет.
Опомнившись, он вышел из купе. Свете стояла в конце вагона, напротив купе проводника и курила у открытого окна. Он подошёл, достал из кармана пачку сигарет, закурил.
- Чего выскочила? - спросил обиженно.
- Надо.
- Так и будешь тут стоять?
-Не твоё дело.
- Иди в купе.
- Тебе надо, ты и иди.
- Не бойся, больше не буду.
- Свежо предание.
- Не веришь?
- Нет.
- Хошь, поклянусь?
- Кто легко клянётся,тот легко обманывает.
-Да? Откуда взяла?
-От верблюда.
- Ладно, кончай базар. Пошутил я . Больше не буду. Честно.... Ну, прости. ...Слышь, Свет.
- Да отстань ты Бога ради! Прилип, как банный лист к заднице. Надоел. Понял?
- Понял. Только всё равно нам по пути. И в одном купе.
- К моему великому огорчению.
- Иди отдохни.
- С тобой отдохнёшь.
- Ну, хочешь,я уйду.
- Вот бы!
- А ты зайдёшь в купе7
- Да тебе-то какая разница?
- Просто тебя жалко.
- Угу. Пожалел волк кобылу, оставил хвост да гриву.
- Да ладно ты, Свет, ну, честное слово, не буду больше.
- Что так настроение переменилось?
- Да вижу, ты шуток не понимаешь.
- Хватит мне зубы заговаривать! Знаем мы ваши шуточки. Мне не пятнадцать лет.
- Похоже... И всё-таки, пойдём в купе.
-Отстанешь7
- Конечно. Слово.
- Да твоему слову веры нет.
- А ты возьми и поверь.
Она посмотрела на часы. Вид у неё был усталый, лицо осунулось, под глазами проявились тёмные круги. За окном чуть брезжил рассвет. Хотелось хотя бы посидеть спокойно. Хорошо бы чуточку вздремнуть. Покосилась на этого назолу. Не даст. До конечной станции оставалось чуть более двух часов. "Ладно,- решила Светлана, - как-нибудь справлюсь." Повернулась и пошла в купе.
- Давно бы так, - удовлетворённо пробормотал Сергей и пошёл за ней следом. Войдя в купе, Света прошла вперёд и села на своё прежнее место у окна, прислонилась спиной к перегородке.. Сергей сел напротив. Молчали.
- Ты всегда такая? - начал он.
- Какая "такая"?- устало спросила она.
- Злая.
-Не зли.
- Значит, я виноват?
- Нет. Пушкин.
- Ясно.
- Слава Богу. Ещё вопросы есть?
-Есть. Ты вправду такая или просто цену себе набиваешь7
- Какое это имеет значение?
- Понять тебя хочу.
-Зачем тебе?
- Так, для себя.
- Это что-то изменит?
- Да. .. Знаешь, я таких ещё не встречал.
- Поясни.
- Понимаешь, мне ещё ни одна не отказывала.
- Прямо так: пришёл, увидел, завалил?
- Представь себе. И - ни одна. Ты первая.
-Ну, значит, счёт открыт.
- Ты думаешь?
- Знаю.
- Почему? я что, старею?
- Не в этом дело. Просто ты, видно, с потаскушками якшался. А они не отказывают. Даже наоборот, сами на шею вешаются.
- Ну, не скажи. Девственницы разве потаскушки?
- Потаскуха, знаешь ли, это не столько образ жизни, поведения, сколько образ мышления, склад души . Эти признаки ещё в детском садике можно заметить.
- Гм. Я не знал. Да и не думал об этом.
- А ты, я вижу, о многом ещё не думал. А пора бы. не мальчик уже.
- Да всё времени не было для раздумий.
- Занятой слишком?
- В меру. Просто случая не представлялось о таких вещах думать. Жил и жил. Понравилась - взял. Надоела - бросил. Отказа не получал. Сами за мной бегают.
- Ну-ну. Так и думал, что бабы все одинаковы.
- Естественно.
- Странно однако. Неужели я самая первая дала тебе отпор?
- Такой сильный - первая, -ответил он , уже не в первый раз за разговор прижимая платочек к разбитой губе., - Другие, ну, может, одна-две попались, они просто уходили. У них другие парни были.
- И ты оставлял их в покое?
- А зачем зря время тратить, если есть те, кому я нужен? Эти-то потом всё равно никуда не денутся, если я захочу.
- А чо ж ты ко мне-то прикопался? Я, вроде, повода тебе не давала.
- Не знаю. Понравилась ты мне, вот и всё.
- А моё мнение значения не имеет.
- Ну, ты ж со мной разговаривала. Значит, я тебе не противен.
- Не противен, ещё не значит, необходим! А такое понятие, как вежливость, тебе вообще не знакомо?
- Почему же?
- Так, что же ты о ней не вспомнил? Решил: раз баба, то постель, и непременно для тебя.
- Хм, может быть, - усмехнулся Сергей.
- Ну, так запомни: не всякая женщина - твоя постель. Мне, например, не всё равно, где, когда и под кого лечь. Потому, что у меня есть чувство собственного достоинства - то, что ты называешь злостью. А это не злость, а просто женская гордость.
- Понятно. Знаешь себе цену.
- Ну, примерно так.
- И какова же цена твоя?
- Это, смотря, чем измерять.
- Ну, как, чем? Известно: всякая цена измеряется бабками.
-М-м! Ну,коли так, то у тебя никаких бабок не хватит, чтоб купить мою гордость.
- Так в чём же цена твоей гордости-то измеряется?
- Хм! Ну и дурень же ты! Прям, как будто из другого мира. Да нет такой цены,за какую при жизни можно купить человеческую, настоящую, гордость.
- А тело?
- Что?! Тело? - искры гнева засверкали в её глазах, она поднялась с места.
- Ты чего?
- А ты чего? Снова за своё?
- Да успокойся ты. Сказал же, не буду. Видишь, на месте сижу. Чего дёргаешься?
- Вот и сиди на месте, - остывая проворчала она, опускаясь на своё место. Помолчав, тихо и яростно прошипела:
- Тело - оболочка, платье. Его я могу швырнуть тебе , как кусок мяса голодному псу, если заслужишь. Но душу-то мою ты не получишь. Любви-то, взаимности не будет. А без этого какое же удовольствие в сексе? Без любви и взаимности не секс, а так, перепёх собачий, инстинкт животный. Так можно и с резиновой куклой трахаться. Разницы - никакой.
Серые глаза её смотрели на Сергея спокойно, иронично и холодно. Он помолчал, думая: " Права ведь чертовка, ох, как права!" Промолвил:
- Прости. Ладно?
Он был растеря. Впервые незнакомая девушка каким-то непонятным образом заставила его уважать себя. Это чувство было для него ново. оно приводило его в смятение, разрушало устоявшиеся взгляды на женщин, на секс, меняло отношение к себе самому. И , что его больше всего изумляло, оно было приятным! "Вот так, - думал он, - Любви не будет. Чем же тебя взять? Как покорить душу твою? Насильно?.. Мил не будешь. Эх... А я бы так тебя... любил! Вон ты какая! Гордая, умная, красивая... А я ведь ещё и не любил никого. Надо же!- сделал он для себя неожиданное открытие, - до тридцать лет доживаю, а до сих пор так никого и не полюбил! Столько сердец покорил, побед одержал. А любви-то, оказывается, не было..."
- Обиделась? - нарушил он воцарившееся молчание.
Она, не отвечая, смотрела в окно. Там уже вовсю хозяйничало солнце, заливая золотистым светом скошенные валки на полях, деревья, в зелени которых уже мелькали жёлтые пряди, как седина в тёмных волосах.
- Свет, - окликнул Сергей полушёпотом,- не сердись, Свет. Я не то хотел.
Увидел, как она усмехнулась, не поворачивая головы.
- Ты, наверное, меня за кобеля принимаешь.
- А ты не кобель, - едкая ирония звучала в её голосе, - Это очень к4ультурный, скромный, обходительный и воспитанный джентльмен так целомудренно нападал на меня с час тому назад.
- Всё правильно.... Так и не так. Я объяснить тебе хочу...
- Чего уж объяснять, и так всё ясно, - вздохнула она, - а я то думала...
- А я - то оказался, хочешь сказать? Ну, прости меня.
- Простить? За случайный проступок простить можно. Но стоит ли прощать привычку, ставшую характером?
- Ну, да. Ты права. Но я... Ты что-то во мне перевернула. Я не хочу дальше оставаться таким. Я настоящего чувства хочу.
- Какого чувства?
- Любви, дружбы, уважения, доверия, верности в конце концов.
- Самому надо быть настоящим. Тогда и чувства будут настоящими. И люди вокруг появятся настоящие - и друзья, и подруги, и любимая.
- Ну, так помоги мне стать настоящим. Понимаешь, я много всяких видел: красивых и не очень,умных и глупых, богатых и бедных - всяких. Но никого ещё не любил. Хотя в любви клялся - так, чтоб своего добиться, врал, короче. А мне верили. Любили.
- Ага. А потом плакали. наверное, и травились или топились.
- Не знаю.
- Да ни к чему тебе было знать, - вздохнула он,- ты победил, насладился и пошёл дальше. Искать новую жертву.
- Да. Было.
Помолчал. Потом начал, торопясь выплеснуть всё, что вдруг поднялось со дна души:
- Понимаешь, сначала любопытно было. Потом азарт какой-то появился, знаешь, как в карты...
- Спортивный интерес,- подсказала она.
- Вроде того. А потом, как под горку - до остервенения. Иногда так противно было. Зло брало. Думал, неужели вы все такие? Или я так неотразим?..
Светлана посмотрела на него внимательно, оценивающе. Подумала: " Да ты и сейчас ещё глупышек-пустышек пленять можешь: симпатичен, высок, строен, фигура атлетическая, чубчик пышный. Причёсочка малость порастрепалась. Одет по моде, со вкусом. Вылощеный... Скорее вылущенный." А он продолжал, торопясь выговориться:
- Потом привык, поверил в свою неотразимость. перестал задумываться... И всё шло, как по маслу, как на заезженной плёнке: всегда одно и то же. Только лица разные мелькают. А тут ты... Я сегодня, может, впервые за много лет проснулся, как из омута вынырнул. Ты заставила меня подумать о том, о чём я и понятия не имел.
- Да-а?! О чем же?
- Ты играешь? Или вправду есть другие женщины, другая, интересная жизнь?
- Какая другая? Чем интересная?
- Ну, та,о которой в книжках пишут, в кино показывают.
- А ты думал, писатели и сценаристы всё сами выдумывают?
- Да. До сих пор именно так и думал. Я-то сам этой , другой, жизни никогда не видел.Откуда мне знать, есть она на самом деле или кем-то выдумана.
- А что ты знал о жизни вообще? Что ты видел-то? Юбки да постели? Это ты называешь жизнью?.. Мне кажется, ты и не жил ещё. Всё спал.До сего дня. Завтра, наверное, снова заснёшь. А потом подумаешь, что я тебе просто приснилась, и поверишь, что всё это - неправда.
- Нет. Я больше не хочу жить, как раньше, во сне.
- Ну, не хочешь, так не будешь. Всё в твоей воле.
- А как по-другому жить? Я не знаю. Свет, можешь ты мне помочь новую жизнь начать?
- Это как- помочь? Чем?
- Ну, подскажи, научи, как, чего. Что можно, как нельзя....
- Ну-у, ты и загнул! А с чего ты взял, что я умею и научить тебя жить могу? А если я тоже не знаю, как её начать, твою новую жизнь7
- Не шути так, не надо. Ты, видать, не из того теста. Ты по-другому как-то живёшь.
- Ну, да. Не так же, как ты.
- Ну, так скажи, как. Я тоже хочу так жить. Помоги мне.
- Ну, ты даёшь! Чем же я-то могу тебе помочь? Лекцию тебе почитать что ли на тему "Что такое хорошо, и что такое плохо"?
- Другом моим стань.
- Это, как те, другие?
- Нет. Я же дружбы твоей прошу, не любви , не секса.
- Дружбы? - переспросила она, - да разве дружбу под юбкой носят?
- Ты всё ещё злишься?
- Нет. Не верю тебе.
- Зря...
- Думаешь?
- Знаю.
Она смотрела на него задумчиво и молчала. А он, вдруг вспомнив, начал тихо:
- "У врат обители святой
Стоял, просящий подаянья,
Бедняк иссохший, чуть живой
От глада, жажды и страданья..."
Светлана смотрела ему в глаза строго и недоверчиво, и он продолжил:
- "Куска лишь хлеба он просил,
И взор являл немую муку.
И кто-то камень положил
В его протянутую руку.
Так я молил твоей..."
Она перебила его:
-"Гордым легче. Гордые не плачут
Ни от ран, ни от душевной боли,
На чужих дорогах не маячат,
О любви, как нищие, не молят."
- Я не гордый, - тихо произнёс он.
- Не прикидывайся пай-мальчиком! Это сейчас ты "милостыню" просишь, - глухо и зло произнесла она, - А получишь, так откуда и гордость возьмётся, и самолюбие возродится, и все твои амбиции наружу повылезут. Видали таких. Вам палец в рот не клади, всю руку откусите. Нет, парень, не для меня эти игры.
- Я же не играть хочу...
- Да и потом, - перебила она его, - милостыня бывает разная. Ты начитанный, не глупый, пойми. Бывает, дают звонкой монетой, бывает, мягкой постелью, а бывает, сердце, душу, саму жизнь кладут на ладонь просящему. Ты какую милостыню просишь? Сам-то знаешь ли?
Сергей молчал, поражённый таким откровением. Света вздохнула.
- Но даёт только тот, у кого есть, что дать Я же... сама банкрот. Во всех отношениях. Так что, помочь тебе ничем не могу. ничем... Саму ограбили...
- Тогда давай, я тебе отдам.
- Что же ты можешь отдать, коли сам подаяния просишь7
- Любовь отдам.
- Хм! А она есть у тебя? Ты хоть знаешь, что такое любовь? Ах, да, по-твоему, любовь - это страсть, - съязвила она, - так её-то мне и не надо задарма, такой твоей любви. А настоящей-то любви ты не знаешь и не имеешь её . А она не предмет торга, подачки или обмена, понимаешь? Она вообще не вещь. С ней нельзя обращаться, как с вещью - накажет.
Он смотрел на неё, не очень-то понимая, по глазам было видно, Как трудно до него доходил смысл её слов. Она внимательно посмотрела на него и неожиданно сказала:
- Короче, не любившему понять сложно. Почти невозможно.
- А ты любила? - спросил он.
Светлана метнула в него неприязненный взгляд и, отвернувшись, процедила:
- А это тебя не касается.
Он промолчал.Подумал: "Вот так, не касается. Чужой ты ей и ненужный. Как стеной отгородилась. А чего ты хотел? Сам всё испортил... Разве я знал, что она не как все? Глупо как всё получилось...."
А поезд уже подходил к конечной станции. За окном замелькали одноэтажные дома предместья, дачи, пристанционные постройки. Скоро выходить.
Света встала, вынула из сумки маленькое зеркальце, расчёску, несколько раз провела ею по волнистым светлым волосам, платочком обтёрла лицо, Достала помаду и подкрасила губы, карандашиком подвела контуры глаз.
Сергей с любопытством наблюдал за ней, размышляя о том, что вот сейчас всё кончится, и эта девчонка, совсем необыкновенная, нечаянно посланная ему откуда-то свыше, несомненно с какой-то определённой целью... Она уйдёт от него навсегда, унося в своей сумке его, раненное внезапной любовью, сердце и свою, не разгаданную им, тайну. Он встал, подошёл к ней сзади, положил руки ей на плечи, повернул лицом к себе и выдохнул прямо в это красивое лицо резко и горько:
- Хищница ты!
- Это почему же? - в тон ему спросила она, - Кажется не я за тобой всю ночь охотилась.
- Чужими сердцами питаешься.
- Ну, да?- она покачала головой, усмехнулась, подумала:"Нашёл хищницу. В первый раз на отпор нарвался. Заело. Сразу - сердце на сковородку. А я, значит, хищница. Сам-то, поди, сколько сердец слопал... Милый мальчик... Слава Богу, уже приехали, через три минуты выходить. Надоел нытьем своим, Дон Жуан. Жизни его научи, спаси, помоги, вытащи из болота. Сам себя боится. С таким всю жизнь нянькой будешь."
- Дай адрес, - перебил Сергей её мысли.
- Зачем?
- Писать буду.
- А если нет у меня адреса?
- Как нет?
- А так, еду, куда глаза глядят. Ищу свой адрес.
Он смотрел на ней недоверчиво.
- И так бывает, - подвела она итог, - Ты вот домой едешь, и у тебя есть адрес. А у меня его нет. Не ясно?
- Не совсем.
- Ну и не надо, значит.
- Тогда мой возьми,Ю - он взял со стола томик Пушкина, который так всю ночь и пролежал таим, и на внутренней стороне верхней корки, прямо под дарственной надписью, карандашом написал свой адрес. " Пусть хоть призрачная надежда останется", - думал он.
- Напиши мне, ладно? Я ждать буду.
- Не обещаю.
- Ну вспоминай меня. Хоть изредка.
- Тебе от этого легче станет7
Может быть. Просто я хочу, чтобы ты помнила меня.
Света усмехнулась. " Странный мальчик. Сначала нахамил, а теперь чуть не плачет. Неужели только из-за того, что ничего у него не получилось?"Произнесла:
- Да уж, тебя забудешь.
Поезд, замедляя ход, подходил к перрону. Светлана поправила на плече ремешок сумки и направилась к выходу из вагона.
- Чао, бэби!- помахала рукой Сергею.
Он постоял в задумчивости, затем, опомнившись, сорвал с крючка свою сумку, кинулся следом, ища её глазами. " Интересно, в какую сторону она пойдёт?" подумал он, выходя на перрон.