Для меня до сих пор остается загадкой, как так случилось, что, все годы, специализируясь на кафедре языкознания, я вышла на защиту диплома от кафедры литературоведения. История (или моя память) об этом умалчивает, но факт остается фактом!
Помню только, что, когда я заявила о своем нежелании защищаться по языкознанию, СПО / «стерва по определению»/ - моя завкафедрой - покрутила пальцем у виска и сказала, чтобы я сама решала этот вопрос и искала себе научного руководителя с кафедры литературоведения самостоятельно.
Не знаю, что уж я плела на конкурирующем направлении, но научного руководителя мне дали!
Пожилой такой дядечка-профессор (правда, это тогда он мне казался пожилым, в 50-то с небольшим лет ) усадил меня напротив и стал «гонять». В итоге сошлись на том, что «золотой век» для меня - самое оно, и профессор тут же придумал название дипломной работы. «Скромненькое» такое, «банальненькое» - в общем, такое, которое я запомнила на всю оставшуюся жизнь: «Специфика форм выражения философского содержания в лирике Ф.И.Тютчева». /мамааааааааааааа!!!/)))
Короче, получила я название и стала думать, КАК писать диплом.
С учетом того, что у меня «всё всегда не слава Богу», я составила СВОЙ план сочинения под названием «дипломная работа».
Научный руководитель вытаращился во все глаза, когда прочел название основной части: «Сравнительная характеристика творчества Федора Тютчева и…Омара Хайяма. Параллелизация философий и…что-то там еще (сейчас уже и не вспомню)».
Хайям явно не имел никакого отношения к «Золотому веку», но моя идея страшно понравилась руководителю, и он, довольно потирая руки, после пространного объяснения мною концепции изложения материала и цитирования рубаи классика персидско-таджикской поэзии, дал отмашку на реализацию задуманного.
«Вот таких параллелей в филологии еще не проводилось», - хмыкнул профессор и строго добавил, что будет гонять меня в хвост и гриву, чтобы работа получилось достойной.
И слово свое сдержал. Я девять (!) раз переписывала основную часть, пока он не соблаговолил дать добро.
А на защите было шоу.
Во-первых, за каким-то фигом на эту самую защиту приперся мой супруг. Нет, я понимаю, что он всеми силами стремился оказать мне моральную поддержку, но его приезд для меня был совершенно не в кассу, потому как в общежитии мединститута, где я жила в период предзащиты у подруг, меня ждал накрытый стол и море выпивки. А присутствие супруга, разумеется, ломало все планы по торжественному обмыванию моего дипломного «шедевра»! Поэтому после звонка мужа с сообщением о прибытии и триумфальном возвращении домой вдвоем, я стала лихорадочно придумывать отмазу, как бы мне сплавить его одного, а самой вернуться на следующий день. Но ничего умного никак не придумывалось. Однако судьба сама подкинула решение во время «боя» с дипломной комиссией.
На защиту я шла уверенно. Во-первых, потому что в 90-страничном «трактате» знала наизусть каждое слово. Во-вторых, могла процитировать любое (!) из 300 стихотворений Тютчева! Впрочем, стихи этого поэта настолько легки в запоминании, что… как-то сами собой отложились в памяти.
С Хайямом было сложнее. Но, примерно сотней его рубаи тоже могла жонглировать.
Нервничала я лишь по одной причине: на задних рядах сидел мой муж (на минуточку – ведущий маркшейдер, который в поэзии, разумеется, был ни в зуб ногой ), от которого мне надо было каким-то образом отделаться после защиты.
Наверное, начала я слишком темпераментно, потому что после первых же фраз комиссия выпала в осадок, с интересом прислушиваясь к моим аргументам в пользу того, что, «когда мы говорим Тютчев, подразумеваем Хайям» и - наоборот.
Муж сидел совершенно обалдевший и, похоже, абсолютно счастливый, наблюдая за моим самоуверенным видом и периодически демонстрируя свою поддержку в виде поднятого вверх большого пальца.
Минут через пятьдесят я "отстрелялась", ответила на все немногочисленные вопросы комиссии и уже собиралась расслабиться, как вдруг та самая СПО решила внести и свою лепту.
Выпав из анабиоза, противным писклявым голосом она произнесла: «Вы так убедительно доказали связь между поэтами-философами, которых разделяет несколько веков и культур, что, я думаю, вам не составит труда провести такую же параллель между авторами одной эпохи и, соответственно, культуры. Поэтому сравните, пожалуйста, творчество Федора Тютчева и…Александра Пушкина. В чем сходство их взглядов, и в чем различие?».
Это был удар под дых. Пушкина я «люблю» почти так же, как Толстого /вот – да! Вот такой я неправильный филолог, который не любит творчество школьно-обязательных классиков русской поэзии и прозы/.
Я затихла.
Потом демонстративно отвернулась от членов комиссии и впялилась в окно.
Молчание длилось с полминуты. (Станиславский точно бы оценил))) )
Со стороны, наверное, казалось, что я обдумываю ответ. На самом деле, я и не собиралась сравнивать творчество двух поэтов, а просто мысленно убирала из своей речи ненормативную лексику, которой мне очень хотелось поделиться с завкафедрой языкознания.
В итоге, обратив «невинное личико» в сторону «стервы по определению», с самой милой улыбкой на лице я произнесла следующее: «С удовольствием ответила бы на ваш вопрос, но, как вы только что смогли убедиться, параллелизация творчества двух великих поэтов – вопрос очень серьезный и требует определенных временнЫх затрат. А, поскольку я защищаю дипломную работу, не связанную с именем великого русского поэта А.С.Пушкина, я вынуждена оставить ваш вопрос без ответа».
После этих слов мой научный руководитель, еле сдерживая смех, зааплодировал, а через секунду к нему присоединились и другие члены комиссии. СПО не выдержала такой насмешки над собой и, подскочив на стуле, вылетела из аудитории. После ее демарша (а я так подозреваю, что она пользовалась особой «любовью» не только у меня) ректор университета, поправив очки, заявил, что рекомендует опубликовать данную работу в одном научно-литературном издании.
Йес! Я мысленно была готова расцеловать своего ректора!
Нет, не за высокую оценку моего эпатажного диплома, а...за вполне официальную отмазу!
Состроив страдальческую мину, я с «сожалением» поведала супругу, что теперь никак не смогу составить ему компанию по возвращению домой, поскольку завтра мне придется встретиться со своим научным руководителем, чтобы обговорить условия публикации моего «трактата».
Супруг, конечно, посмотрел на меня подозрительно, но… домой уехал один.
Мы же с девчонками в этот вечер-ночь напились так, что на радостях в окно третьего этажа выкинули 800 страниц моих черновиков, два горшка с цветами и... чьи-то тапочки.