...Тепло, браток, это не дрова, а гореть – еще не греть. Тепло собрать надо, как водку в стакан, чтоб употребить со вкусом и комфортом. Перво-наперво тара нужна: либо бочка ГСМ обрезанная, либо стратегическая банка из-под циатима – во! как раз любимый размерчик. Емкость есть – и костерок мутить самое время. Если просто палки-елки-заборы – это будет "пионерка": тепло и весело, но никаких, браток, тебе бонусов, никаких, то есть, резистов от радиации или там импотенции, хе-хе... Если, скажем, покрышки поджечь да сверху еще сбрызнуть солярочкой, специальной такой, на Свалке с Вечного Дизеля слитой, то это уже будет "дурная мазутка": и тепло, и весело, и глюки. Какие? да всем разные: кому Мадонна с зудой на батарейках, кому Черный Сталкер с пропуском в эпицентр. А еще есть такие рисковые хлопцы, что и "ведьмин студень" запалить не боятся... Ты это, вмешался сталкер в грязном летном комбезе с клеймом "в/ч 21274", ты лишнего не трави. Есть и такие, что поссать в "Воронку" не боялись, да только где теперь они – и где их ссательные органы?..
Вот так и сидели, грелись, врали всякое. Время от времени от Бармена вываливался очередной рембо-терминатор, купивший сафари за бабки родителей, и сталкеры сразу запускали скриптовую шарманку с гитарой и анекдотами, причем, делали они это с явно выраженным удовольствием, в кайф им было дурить этих ремб.
Ишь как поскакал, лениво сказал в спину очередному Меченому сталкер-гитарист. Звеня подковами. Резвый, маятник качает, Зону на мушку берет...
Тут же вспомнили секретные катакомбы под Агропромом и колонию "пацифистов" с оригинальной психологической мутацией: все, что стреляет, взрывается и вообще громко себя ведет, вызывает у них неадекватную реакцию. Попутно обсудили, куда особо шустрым стрелкам эти монстры вставляли ствол и в какую сторону проворачивали – спили мушку, браток...
Потом разговор плавно перетек в разбор достоинств и недостатков оружия вообще, что пистолеты – это кал, пукалки, но если в башню удачно засадить, то очень даже... а вот автоматы надо по ситуации пользовать, ибо патронов жрут прорву, да и навык требуется, чтоб прицельно, короткими очередями, в общем, оружие как оружие, жить можно, а если кому хочется сквозь всю территорию бить белку в глаз по-македонски – так пусть он сначала ее тут найдет, белку эту... тут белки такие, что сами кого хошь найдут и оприходуют в извращенной форме, и вообще, братки, все это труха, а решает – граната в подвал.
Естественно, поговорили и о Зоне как таковой. Кто-то из молодых неосторожно вспомнил (я бы даже сказал – вспомянул) инопланетян, поэтому поговорили с особенным смаком. Обсудили, так сказать, в разных позах. Пришельцы, браток, это тема... Они – как евреи, которые жиды: ну нету в Припяти воды! – кто виноват? (...фиг ли Припять без воды? неожиданно влез спец по кострам, а вот баба без... эх!..) Да по-любому, алиены! мрази инопланетные...
Просыпаюсь с бодуна,
Нет патронов ни хрена.
Отвалилась печень,
Пересохло в горле,
Похмелиться нечем,
Артефакты спёрли,
Глаз заплыл,
Мозги в пыли
И в кровище руки.
До чего ж нас довели
Марсеане-суки!
Да клали они, браток, и на нас, и на нашу планету вонючую! Нормальный алиен только глянет в иллюминатор – так сразу рванет на форсаже от этих демократий, диктатур, электронных СМИ, пиара и рекламы, разборок по понятиям и убийств по заказу. От дыр озоновых и ям волчьих, от научно-технического, мля, прогресса и прочих прелестей. А не успеет рвануть, так его мигом приобщат к этим прелестям и дырку в зеленой башке просверлят, озоновую...
Человек сам себе алиен…
***
И был в Зоне такой человек по кличке Черный Сталкер.
Ну, насчет «человек» – дело темное, а вот черным он был безо всяких там метафор. Он был негр.
На этот счет существовало много сугубо сталкерских апокрифов, приколов и раз-водок для салаг, но не жестоких, типа «сунь член в «пустышку», а так – страшилки, фольклор, байки из Саркофага.
Причем, половина этих баек содержала единственно верную версию происхожде-ния Черного Сталкера: кто он, что он, откуда взялся в Зоне. Абсолютное большинство этих версий рассказчики почерпнули из личных воспоминаний легендарного негра – их, естественно, лучшего друга и лепшего кореша.
Он родился в Эпицентре, быстро там вырос и возмужал на мутагенных флюидах, почернел от радиации, некоторое время томился духом, не зная, куда приложить свои сверхспособности (тут следовал отдельный слой мифов, круто замешанных на Фрейде), а потом пошел в сталкеры.
Почему в сталкеры? а куда ему еще идти? в менеджеры по продажам поддельных артефактов?..
Еще он был воплощенный Отелло (это мавр такой, если кто не знает). Тут рассказ-чики отталкивались от известного факта материализации литреальности в Подземной Библиотеке, хотя изо всех объектов официально задокументирован был один лишь полу-прозрачный Мак Сим, а прочих лжедмитриев и джекилхайдов оперативно изолировали в лечебных учреждениях закрытого типа. С соответствующим диагнозом: ролевая паранойя третьего рода. Мак же еще некоторое время фестивалил на свободе таким как бы неуло-вимым джо: бил гопников, блестяще уходил от спецслужб и задумчиво посматривал в сторону Останкинской башни... Она его тревожила и будоражила. Чувствовалась в ней какая-то первичная несправедливость, древнее темное зло и черное лесное говно... Ну, что там у него в мозгах творилось – тоже вопрос медицинский, потому как и врачам, и журна-листам сам он уже вряд ли что расскажет. Вменили гражданину Каммереру такой букет террористических статей, что сидеть ему по совокупности – аж до полудня тридцатого ве-ка.
Кстати, нашел Мака именно Черный Сталкер. Их поэтому и классифицировали одинаково – поначалу.
Но в отличие от полупрозрачного, мавр был, во-первых, черным, как совесть оли-гарха, а во-вторых, разговаривал без авторских выгибонов и строго по делу. Дело было так: сидит на Свалке полуголый качок и лыбится. Окрест, прошу заметить, радиация, гей-геры стрекочут невменяемо, а у него – лыба во весь фейс лица. А мавр был нормальной ориентации, вполне традиционной, то есть если и придушить кого за подозрительную лы-бу или там платочек сопливый – то строго лиц противоположного полу! А не параллель-ного, как этот мутант без противогаза.
Поэтому мавр не купился на явно провокационный эксгибионизм. Зона умеет и не такие шутки шутить. А когда мутант, приложив руку к груди, сквозь которую просвечи-вала близлежащая территория, затеял контактный диалог: "Я! Мак! Сим" – мавр вполне логично ответил: "Да и *** с ним".
Нормальный такой ответ, единственно верный. Мавр вообще по-русски говорил на все шесть падежей, два спряжения и сто сорок три мата. Так что вряд ли он был Отеллой, тот все больше ямбом норовил. Врут сталкеры, чешут боевым подругам: дескать, Отелла, у нас там в Зоне – что ты! каждый второй – мавр и мачо! страсть африканская аж до ра-диоактивности и потенция аж… ты не знаешь, что такое потенция? нет, крошка, это не просто «стояк»! это типа как артефакт – словами не расскажешь! только показать можно, и то не всем… ты как, мм?..
Сталкеры, в своем подавляющем большинстве, живые люди.
И им не чуждо. Это самое.
Ну, вы поняли.
Вероятнее всего, Черный Сталкер происходил из той зонированной на всю голову орды, что обложила периметр в год срыва покровов и всеобщего достояния. Тьфу, даже вспоминать противно эту запредельную риторику, вонь, бум и пожар в бардаке, СМИ ис-терили так, что телевизоры дымились от валтасаровых рун последних пророчеств…
Хотели ведь как? Тихо, по-семейному: известный начальник сливает вероятному противнику схему прослушки его логова в нашем, на то еще время, Нерушимом. Началь-ник этот (корпоративная кличка «Баба Катя») был – кто? Угадайте с трех раз?..
Ладно, предатель – это и ежу ясно, но кроме того он был еще и идиот. Клиниче-ский дилетант и патологический мудак, и это не я придумал, это не мои, так сказать, не-нормативные эмоции – сам же вероятный противник дал ему примерно такое же опреде-ление, когда расковырял герб, висевший на стене над креслом посла в его рабочем каби-нете. Расковырял – и весьма удивился. Весьма и весьма удивился, просто аж до полной прострации!
Там история вообще интересная была.
Геральдику эту послу подарили незамутненные советские пионеры. Пионеры, по-нятное дело, были не в курсе, хотя их потом и записали в агенты, сексоты и жертвы кро-вавой гэбни – в зависимости от степени недержания демократической фантазии. Подарили и подарили, жест доброй воли, песенку спели про взвейтесь кострами, а геральдика заняла почетное место в целевом кабинете и стала исправно гнать в 12-й отдел все разговоры. Гуд джоб, выражаясь языком того самого противника.
В герб был вмонтирован не секретный электронно-лучевой микрофон на микрочи-пах (такие штуки были установлены в других местах и тоже приносили пользу), а «мем-брана Мебиуса» или «резонатор» – один из немногих (считанных) артефактов, которые удалось временно, но очень эффективно, утилизировать. Сталкеры же называли его «по-пугаем».
Вот тогда-то ребята из Империи Добра поняли, что либо пионеры шибко уж та-лантливо использовали популярный конструктор «Сделай сам», либо у Советов появился неизвестный кладезь паранормальщины, откуда они таскают стратегические ништяки, не имеющие аналогов и даже теоретически не возникшие еще в силиконовых мозгах амери-канской науки.
Вероятный противник очень возбудился, Карибский кризис показался детским са-дом, было большое искушение превентивно жахнуть чем-нибудь высокотехнологичным и нейтронно-ядерным, но всеобщий наш перестроечный раздрай, когда на любой жах с их стороны мог последовать отнюдь не адекватный ответ в виде случайного залипания крас-ной кнопки… Ну, не то чтобы они испугались, а слегка, скажем так, наложили в штаны. А самое главное: страна, из приготовленной к вдумчивому и противоестественному соитию шлюхи третьего мира, превратилась вдруг – в неопределенную величину. У нас был стар-ший козырь, причем, непонятно какой масти и из другой колоды, где количество карт оп-ределяется неизвестно как.
Янки вжали яйца и подступили к «попугаю» с лазерными скальпелями.
Орешек знанья тверд. Но все же,
Мы не привыкли отступать!
Нам расколоть его поможет
Киножурнал «Хочу! Все! Знать!»
Прилетает ракета, из нее вылазит пионер, достает карманную кувалду – и с трех ударов раскалывает орешек знанья. Veni, vidi, vici – методология!
Может, все дело в пионерах?
Кувалда у американцев была, а вот пионеров не было.
Но что такое кувалда? всего лишь инструмент! Ее следует давать только специаль-но обученным людям, и не ученым, я настаиваю! И даже не пионерам! забудьте уже о пионерах! они не при делах и вообще – эвфемизм! Сосредоточимся на методологии.
Изначально у нас раскалыванием артефактов занимались спецслужбы, и это было правильно. Спецслужбы – бдят и блюдут. Они функциональны и утилитарны. Их методо-логия скрупулезно расписана в уставах, должностных инструкциях, режимных руково-дствах и внутренних директивах. А главное, они умеют работать с кувалдой и никогда, ни при каких условиях не выпускают ее из рук! И если привлеченные к сотрудничеству штатские ботаники проявляют излишнюю суету и инициативу: «А давайте стукнем вот сюда и глянем, что получится?!», – спецслужбы сразу стребуют с них 36 (тридцать шесть) обоснований и 48 (сорок восемь) объяснительных, и все равно в конечном итоге осущест-влять стуканье будет именно сотрудник спецслужб с допуском в кармане, а не ботаник с очками на лице.
Если же объяснительные покажутся неубедительными, или в обоснованиях будут голые графики с дифференциалами, но без веских выводов, таковых специалистов – све-дут в подвал и поступят с ними решительно. Например, лишат премии. Или еще чего-нибудь – решительно.
А потом привлекут других специалистов, которым эдак ненавязчиво поведают о судьбе предыдущей группы ботанических граждан. И эти новые уже не будут без спроса и раньше времени хвататься за крупнокалиберный инструмент, а будут – что? Правильно, они будут думать головой. А не кувалдой. И придумают таки, как соблюсти державный интерес, как извлечь реальную для страны пользу из неизвестного, но, тем не менее, нахо-дящегося в государственной собственности, объекта.
Премия – дело такое: жить всем хочется…
И вот, значит, подступил противник вражеский к советскому артефакту: лазеры наизготовку – сияют светом ядовитым, компьютеры злобно вентиляторами гудят да про-цессорами греются от ненависти – код двоичный тасуют, пускают меж серверами веером, как шулер колоду, снизу плита мраморная с пентаграммой чего-то демократического, а сверху выдвижная такая площадка нависает, на телескопической штанге. И стоит на пло-щадке Главный Секретный Американский Ботаник, и своим указательным пальцем пра-вой руки – нажимает Красную Кнопку!..
Эх, если б я не реальную историю рассказывал, а, скажем, книжку сочинял в стиле «боевой апокалиптической фантастики с элементами хоррора и секса», как это сейчас модно и выгодно, то непременно уконтрапупил бы своей авторской волей всю эту шатию – даже не за то, что вероятные противники, а за то, что идиоты. Очень большое искуше-ние…
Но как я есть человек честный и относительно беспристрастный, то буду излагать события во всей их повседневной неприглядности, лишь изредка комментируя – в особо пикантных сюжетных моментах. А если кому мои замечания покажутся избыточными, то ради бога, пусть валят в архивы и читают там сорок бочек пропаганды – периодику тех лет, самостоятельно отделяя мух от котлет и рис от плевел.
Американцы, конечно, слажали – и слажали конкретно. Но истины ради, следует сказать, что лажа сия – следствие порочности научного метода познания в целом, а имен-но: не пощупав, не поймешь. Наука есть реверс-инжиниринг бытия, взлом смысла с его последующей сборкой в нечто непротиворечивое.
Объясняю на пальцах.
Допустим, есть объект познания – человек. Чтобы понять, что он такое, надо его разрезать, разобрать, поступить с ним решительно и эмпирически. Человека потрошат, вытаскивают всю требуху на разделочную доску и там раскладывают для измерения и классификации. А после того, как измерят общую протяженность кишок в понятной мет-рической системе, взвесят почки на аптекарских весах – зашивают все обратно в исход-ный объект и, удовлетворенно потирая вымытые руки, изрекают: «Се – человек!» То, что объект при этом необратимо умирает – не суть важно, зато он познан! Мертвый, но по-нятный.
Предварительные научные ласки (читай – эмпирическое щупанье) продолжаются ровно до того момента, пока возбужденный разум не теряет голову. А разум без головы, как секс без презерватива – стихиен и чреват! «Мембрана Мебиуса», казалось, заигрывала с ботаниками: вот она я, такая доступная, лежу, никого не трогаю, поддаюсь изучению… Ее просвечивали всем спектром известных науке излучений (в том числе и секретными Х-лучами) – она честно отображала на мониторах дыру радикального черного цвета. Ее ска-нировали и переводили в 3D-модель – она, опять-таки, честно моделировалась и шевели-лась на картинке, правда, в силу своей нестандартной топологии – время от времени скла-дываясь в некий неуловимо неприличный примитив. А тут еще и время поджимало, так как никто не мог точно сказать, продолжает или нет сей артефакт работать на русских и передавать секретную информацию.
То есть мало кто б не слажал в такой ситуации, разве что пионеры с допуском, но их, как уже говорилось, у американцев не было.
В результате волюнтаристского стуканья, «попугай» поменял полярность и вошел в резонанс с самим собой («самовозбудился» на сленге сталкеров), после чего мощным биением магического пульса, неостановимо и неотвратимо, как расширение Вселенной, стал качать в окружающее пространство натуральный русский фолк. И когда, взламывая бетон перекрытий, смывая и стирая любые алерты и коды доступа, проникая процессоры компьютеров до самых первичных электронных фибр и заставляя их трепетать в нештат-ном режиме, растекаясь по организмам и вибрируя душами на неизвестной частоте, когда весь подземный бункер заполнило тоскливое, бескрайнее, бессмысленное и беспощадное «Средии долиины ровныяяя…» – вот тогда человек на выдвижной площадке спрятал свой указательный палец в карман. Он понял, что сделал что-то не так.
***
Сразу же, по факту события, никто не осознал масштабов катастрофы. А когда осознали и прониклись – было уже поздно.
Пение «попугая» посчитали за побочный эффект, но в процессе его изучения вы-явились удивительные подробности, как то: эмоциональная волна и проникающее звуча-ние. Инициированный фолк (его назвали FAOE – Folk Area of Effect) равномерно накрыл область территории USA в радиусе три километра, совершенно при этом игнорируя лю-бые преграды и глушилки. Буквально: трагическая история ямщика, замерзающего в fuck-ing snows of Siberia, звучала так же внятно и рьяно, как и в эпицентре, и в конференц-зале, и в служебном туалете, и в жилых коттеджах персонала – не снижая ни громкости, ни гра-дуса эмоций. При включении какого-либо стороннего музыкального источника, FAOE просто перемещался в центр головы шибко умного сотрудника и уже там безнаказанно продолжал свое разрушительное воздействие.
Вероятного противника сгубила его невероятная самонадеянность. Посчитав что закаленный качественной американской попсой личный состав легко превозможет какие-то варварские мантры, руководство базы упустило момент, когда еще можно было срочно эвакуировать всех и, возможно, после длительного психотерапевтического лечения, вер-нуть их в лоно либерально-демократических ценностей. «Попугай» пел, люди слышали это пение, а потом стали его слушать. А слушая – постепенно стали и задумываться о чем-то странном, задавать самим себе вопросы без ответов, проявлять склонность к немотиви-рованным излияниям души первому встречному и локальному групповому пьянству в ра-бочее время.
Поговаривают, что среди этих несчастных был негр, очень похожий на Черного Сталкера. Чем похожий? Да такой же черный.
Кем он там работал или служил – это закрытая информация, да оно, собственно, не так уж и важно. Он был стандартный, стопроцентно американский негр. Гордился (без фанатизма) своей страной, ходил на службу, вечером смотрел в телевизор, а на уикенд звонил бывшей жене, чтобы очередной раз испортить настроение и себе, и ей. Что еще? чем там в Америке занимаются стандартные негры? зачем все это надо? – даже для него самого прошлая жизнь обрела некую призрачную второстепенность, словно это какой-то другой негр гордился, ходил, смотрел и ругался с женой… Он пытался совместить двух этих негров, синхронизировать их в пространстве своей души: вот он плывет в каноэ по Миссисипи с такими же черными надежными парнями, им вольно и весело – почему? ду-мает негр – они удачно взяли банк, и теперь им весело. Ладно, допустим. А дальше? надо озаботиться легализацией капитала и его надежным вложением? – тут негра клинит, и его прошлое «я», бледнея от стыда, растворяется. Нет, они – гуляют! Негр еще не совсем точ-но понимает значение этого слова, но чувствует, как теплеет под сердцем и голову залива-ет бесшабашная вседозволенность. Негр улыбается, ему это нравится, он весел и счастлив. В каноэ – женщина. Она белая, красивая и тоже его приз. Но она какая-то странная: смот-рит искоса, низко голову наклоня, и явно заявляет какие-то там права, это неправильно, это лишнее – и новый, свободный от условностей негр широким молодецким замахом бросает ее за борт на корм крокодилам!..
Тут старый негр возвращается, вздрагивает и звонит жене, чтобы убедиться в ее неизбывном и склочном существовании. Так, на всякий случай.
Негр наблюдает за людьми. Он видит их, как электрические светильники – и они изменились. Раньше они распространяли ровное матовое свечение, скучный плафонный свет, искусственный и неестественно белый, теперь же плафоны треснули и даже разби-лись у некоторых: обнаженные лампочки горят тревожным светом, мерцают, как small wood chips – luchinushki, тянутся своими трепещущими огоньками к другим людям. Негр замечает, как обретают новый смысл привычные сущности, как на дежурное, не предпо-лагающее осмысленной реакции «how are you?» следует вдумчивый и обстоятельный рас-сказ о том, что именно «хаваю», где, как и с кем. Все это, как правило, сопровождается походом в ближайший бар с последующим распитием большого количества спиртных на-питков – и либо братскими объятьями в конце вечеринки, либо безобразной дракой, равно необъяснимыми и противоестественными.
Негр начинает понимать, что кроме американской мечты и католического Бога, существует какая-то высшая правда. Но он не может ее сформулировать, потому что трезв. И он идет в то место, где с недавних пор собираются люди-лампочки, и говорит бармену пароль: «Хаваю, бро?» Бармен почему-то дергается и отвечает совсем уже нево-образимое: «Не бро ты мне, гнида черножопая!» Возникает неловкая пауза, только щел-кают, лопаясь, пузырьки достигшего точки кипения абсурда, словно политкорректный гей сделал комплимент проходящей девушке, а та оказалась трансвеститом, потом бармен дергается в обратную сторону – и суетливо проставляется за счет заведения. Они садятся оба в уютный угол, виноватый белый бро предлагает афроамериканцу накатить за дружбу, смачно звякает горлышко о стеклянные края, лампочки согласно перемигиваются – и не-медленно выпивают, да…
А тем временем, песни продолжают звучать в их головах, заполняя душу и замещая обыденную реальность, и они тоже поют, и пьют, и снова поют. Они понимают, каково это, быть бесприютным бродягой, бегущим с Сахалина глухими звериными тропами, со-страдают ему и, одновременно, завидуют его полной и окончательной свободе от кабаль-ных кредитов и корпоративной этики, и негр уже сам наливает по второй и говорит дрог-нувшим голосом: «И сказал Господь, что это мы хорошо сидим, правильно!..»
Негр поет русские песни, и это смешно лишь до того момента, пока он остается негром и налогоплательщиком, но постепенно он перестает им быть – и едет по бескрай-ней степи на каком-то уродливом почтовом дилижансе, причем, у него нет GPS, ни точно-го представления, куда ехать и зачем, даже почты у него нет, бляха-муха! – и когда к гор-лу, как спазм, покатывают заветные слова «Налейте, налейте скорее вина, рассказывать больше нет мочи!», сердце негра взрывается – и он окончательно перестает быть. Быть тут, в этом выдуманном баре, в сферическом городе, в демократическом вакууме. Он по-нимает, что совершенно не важно, куда ехать, что нужно просто ехать куда-то, без дорог, без надежды, без почты, и гнать лошадей сквозь вьюгу и волчий вой, и дорогая не узнает, и черный ворон не дождется, сука пернатая!.. Его уже не смущает резкий ветер с запахом крови и лошадиного пота, даже Клинт Иствуд, сидящий посреди прерий в обнимку с как-тусом и рассказывающий о своем странном сне, не кажется ему чем-то диким и непра-вильным, ветер рвет лошадиную гриву, пляшут бешеные звезды и смерть встает за левым плечом – «ОК, да пропадет, он говорил мне, твоя буйна голова!..» – бездна! бездна распа-хивает навстречу негру свои объятья, но он не чувствует ни страха, ни сожаления, только выворачивающий душу гибельный восторг – негр бьет кулаком по столу и плачет, мотая своей черной буйной головой…
***
Кому повем печаль мою?.. В голове, отскакивая от виска к виску, прыгает эпичес-кое «Тьма, пришедшая со стороны Атлантического океана, накрыла ненавидимую авто-ром базу…», но совесть ловит эту тьму и прячет ее в основание спинного мозга. Пусть полежит, потом вставлю куда-нибудь. Например, когда у меня в истории появятся евреи, а они появятся обязательно! Они – как пионеры, всегда всплывают в неожиданный момент, а у меня – раз! – для них уже и фраза превентивно есть!..
Вот вероятный противник не озаботился превентивностью – и поимел ментальную мутацию локальной группы американских граждан. Ну и как всегда, церебральное дубли-рование, две не ведающие друг друга руки любой структуры: левая дрочит, а правая в но-су ковыряется. Отчеты непосредственно по эксперименту, предварительная аналитика, протоколы измерений и прочая ботаническая ботва – шли по одному каналу, и их вычесы-вала частым гребнем орда спецов, мимо которых и вошь не проскочит, хоть эмпириче-ская, а хоть и сенситивная; в то время как рапорты секьюрити про общее положение дел – шли по другому каналу, и там сидели другие спецы, которые, конечно, бдели, но – в дру-гую сторону. Поэтому и промухали тенденцию: служебные документы тоже потихоньку мутировали, обрастали метафорами, беллетризировались. А на входящих сидели, повто-рюсь, не эстеты, но спецы, им некогда и незачем было вникать и оценивать художествен-ное послевкусие, они так прямо и указали – не умничать и писать по шаблону.
И тогда Центр получил последний рапорт, состоящий из единственной фразы: «У нас все заебись!» – после чего связь с базой прервалась.
Эта сакральная формулировка – «zaebis» - произвела сильный эффект. Если срав-нивать его с разорвавшейся бомбой, то бомба скромно курит в уголку. Какой там мэйдэй, о чем вы…
Утечка, к тому же. Ушлые журналисты отследили звонок на SomaFM: спотыкаю-щийся в мягких и артикулирующий фрикативные нетрезвый голос требовал поставить «Tanks rumbled across the field», а на резонные уточнения ди-джея «Which motors? Do you mean GENERAL Motors?» – кричал «HUENERAL! дизель, бля, горит и пламенем пылает!»
Возникла сначала сенсация, а затем и скандал, с разоблачениями и сенатскими за-просами: власть потеряла инициативу и сильно сузила пространство маневра. Решить во-прос хирургическим путем, например, с помощью опыления миротворческими ОВ нерв-но-паралитического действия, уже не получалось никак. Медиа-вброс был такой силы, что знаменитая озаряющая мир статуя аж присела, бросив факел и в ужасе обхватив голову руками.
Что, кстати, избавляет меня от необходимости излагать подробно и лить читателю в уши эту сомнительную публицистику, лишенную сладких звуков и молитв, невидимых миру слез и пылающих глаголов. Обозначу лишь некоторые, наиболее ключевые момен-ты.
Людей вынимал спецназ в тяжелой химзащите, периметр обложили мобильными генераторами белого шума, с воздуха 2-е, 5-е и 509-е крылья восьмой армии ставили ак-тивные помехи, имея еще и полную загрузку пирогелевого мизерикорда в фугасной упа-ковке. Операция называлась «Энеида. Закат». Кодовое название было взято отнюдь не с гуманитарного потолка, в нем зашифровано нечто очень стратегическое, но это – закрытая информация, и я ее вам не раскрою. Потому что сам не знаю.
Действия военных и прочих структур, участвовавших в операции, можно оценить, как достаточные, а саму операцию – как состоявшуюся. Персонал базы и прилегающих к ней второстепенных инфраструктур был спасен, вывезен из области распространения FAOE, дезактивирован и законсервирован в карантине. Вследствие неизвестной природы фолк-вируса, к пострадавшим применялись стандартные методы эпидемиологической ди-агностики и лечения, после чего некоторые из этих пострадавших выжили.
Внутренний документооборот подразделений базы, записи телефонных перегово-ров и видео с камер наблюдения, устные показания самих инфицированных, переведен-ные в цифровой формат – вся информация по инциденту была систематизирована базу данных и загружена в нанокомпьютерный кластер Массачусетского Технологического, умеющий обрабатывать очень много операций в секунду и считать так быстро, что, по оценкам некоторых экспертов, его быстродействие превосходило даже скорость размно-жения китайцев (!), хотя это и попахивает недобросовестной рекламой. Массачусетский кластер две недели переваривал данные, выжрал все лимиты электрической энергии шта-та, а потом выдал резюме: «Это было страшно…» – и сгорел.
Насчет «попугая» было много споров в узком кругу причастных лиц, чья компе-тенция не вызывала сомнений, особенно после того, как из этого круга окончательно и без права переписки удалили авторов проекта «орбитального захоронения»: предлагалось вы-везти артефакт как можно дальше в безвоздушное пространство – и там сбросить к черто-вой матери в космические пучины, так бы и сделали, но вовремя отработала служба внешней разведки (отдел аналитической физиогномики), отметившая подозрительно ра-достное оживление российских публичных политиков, с элементами предвкушения и по-тирания рук. Так что решили не изобретать себе новые проблемы, пробурили в пустыне Невада штольню глубиной в 12 км. (двойной запас по радиусу FAOE) и закопали нашу птичку, вечная ей память…
Американское правительство выступило с резким заявлением. Тут нюанс: оно бы и не выступало, все эти «резкие заявления» и «ноты протеста» власть предержащих подоб-ны ритуальным танцам сексуально возбужденных самцов, где в роли самки выступает электорат, иногда еще называемый нацией или народом. Гораздо проще (и дешевле) мож-но все решить под ковром, так оно и решается всегда, так оно и решилось в этот раз. Ве-роятный противник продавил на личном уровне нечто вообще немыслимое: все архивы 14-го Управления, курирующего Зону, были переданы в Ленгли… Разное говорят: и на-счет персоналий, и насчет цены – но смысл теперь-то табуретки ломать? Страну оптом продали, чего уж там – архивы…
А политическая джига Госдепа имела своим следствием как раз то самое шоу, что развернулось потом вокруг Зоны: с международными наблюдателями, миссией ООН, вра-чами без границ, боями без правил, всеобщим сумасшествием медийных говногенерато-ров, дистанцированием мировых религий, паломничеством неофитов, имя им – легион.
Нет, вру. Имя им другое было. Но это уже потом, когда Зона схарчила процентов девяносто дебилоидов, массово собравшихся со всего мира. Ей ведь, Зоне, глубоко и па-раллельно, шпион ты с легендой или буддист с поиском вертикального пути, она сама вы-бирает, кому жить, а кому гнить размазанной кляксой на стене или резиновыми костями в канализации.
Статистика утверждает, что на пике паломничества и миротворческого присутст-вия общее количество людей в пределах внешнего периметра составляло немногим более населения солидного мегаполиса, еще шутка такая ходила, анекдот типа: сидит в Эпицен-тре Главный Мутант и говорит: я вас, ****ей, целый год в одном месте собирал!.. А уже буквально через пару месяцев поголовье этих ковбоев сократилось до средних размеров ОПГ. Выжившие полностью ассимилировались (потому и выжили), освоили сталкерский сленг и влились в дружную семью изначально сугубо славянской диаспоры, хаживали за колючку в паре с другими профи, так же ненавидели патрули ВС Украины и ООН, пили ту же паленую водку на белых кактусах и пели те же песни про тучи над Зоною встали.
Их называли – пиндосталкерами. Они не обижались. Даже если и были натураль-ными пиндосами, неграми, евреями, японцами или даже арабами с эталонно террористи-ческими мордами. И все по одной простой причине: завтра надо идти с напарником в Зо-ну, а там решает не морда, но карма.
Что такое «карма», никто не знал, но портить ее тоже не хотел никто.
***
Так и случилось, что в Зоне появился бывший негр. Ничего удивительного.
Бывают бывшие зэки, бывшие менты, бывшие нарки, бывшие негры.
Только сталкеры не бывают – бывшими. Почему?
Карма такая.