Я ухожу туда, где небо веткой бьет в окно,
Ты проводи вином и хлебом, ВСЕ РЕШЕНО...
АЛИСА - "Все решено"
Ясный погожий июньский день, казалось, все замерло в летнем зное, даже река течет немного медленнее, чем обычно, нет мелкого речного гнуса, который в обычные дни так и норовил залезть под одежду и напиться крови. Не слышно пения птиц, да и где их услышишь в поле, которое рассекает на две неравные части неширокая, но глубокая река, словно ужасный шрам на лице. Свинцовые воды всегда оставались темными и устрашающими, негостеприимна была та река, и в народе ее не любили, называя Гадюкой. Легкий ветерок лишь изредка обдувает траву и идущего по полю человека, погруженного в свои мысли. Он идет, опустив голову вниз, и о чем-то беседует сам с собой, шагов не слышно, их заглушает мягкая полевая трава. Человек идет к подвесному мосту через реку, увидь его кто-нибудь, сказали бы, что он бесцельно бредет, куда несут его ноги, однако сказать так было некому. Да и цель у этого человека была... Была, но лучше бы ее не было.
Не старый, совсем не старый молодой человек двадцати лет от роду, но его походка, его движения, выражение глаз, если бы кто-нибудь заглянул в них, говорили о том, что он очень стар. Он шел, ссутулившись, как будто тащил на спине непомерный груз, походка тяжелая, шаркающая, как у девяностолетнего старика, голова опущена вниз - лица не разглядеть. Руки засунуты в карманы белоснежных парусиновых брюк, на ногах удобные белые мокасины, сверху такая же белая рубашка, белый пиджак и на шее развязанный черный шелковый галстук, повисший мертвой змеей. Волосы растрепаны, как будто он только что встал с кровати и не причесался, а ведь еще несколько часов назад средней длины русые волосы были уложены в аккуратную прическу.
Молодой человек медленно шагал через поле, тропинок там не было, да и не нужны они ему были, по сути, ему было все равно куда идти, лишь бы идти. Хотя именно это поле и именно эту речку с этим мостом, он выбрал не случайно. Два года назад в этом месте он почувствовал, как прекрасна жизнь, ему хотелось жить, ведь именно здесь он провел свою первую романтическую ночь и день, тогда как ему казалось с любимым человеком, но это был толчок. Толчок к новым свершениям, к новым открытиям, новым безумным поступкам. Именно тогда он понял, что может добиться очень много и пусть тот человек, с которым он провел ночь, не будет единственным в его жизни, но он его запомнит как того, кто открыл перед ним двери в настоящий мир.
А что теперь? Теперь все рухнуло в одночасье. Всего один телефонный звонок. ОДИН! И жизнь рухнула, больше не к чему стремиться, больше не нужно открывать новых дверей, больше не нужно совершать безумных поступков ради любимых, больше не надо вообще что-либо совершать, да и не дадут совершить... Так думал он.
Молодой старик доковылял до высокого и крутого берега реки и остановился, все еще держа руки в карманах и просто глядя на медленное течение реки, по щеке скатилась одна единственная слезинка и улетела вниз, полностью растворившись в тяжелой воде. Звонок мобильного телефона вырвал молодого человека из своих дум, он молча достал трубку, посмотрел на экран телефона, немного постоял, глядя на мониторчик и кинул телефон в черные воды реки, которые с радостью поглотили его, звук веселенькой мелодии стал глухим, а потом и вовсе пропал...
Постояв еще несколько минут на краю обрыва, понурый человек прошел на середину подвесного моста и, несмотря на свой белоснежный костюм, сел на край помоста, свесив ноги, мост слегка покачнулся, но он был достаточно устойчивым и можно было не опасаться упасть с него.
Откуда-то с боку вдруг налетел порыв ледяного ветра, и засквозило ощутимым холодом, заставившим молодого человека поежиться, он не повернул головы, он сидел и не моргая смотрел на тянущуюся водную гладь. Она напоминала ему вязкий кисель, который в детстве готовила ему его бабушка, только вот пробовать этот кисель не хотелось. Мост начал покачиваться, а с той стороны, откуда прилетел холодный порыв, раздались легкие, едва уловимые звуки приближающихся шагов, но сидящему человеку было все равно, кто идет. Шаги замерли за его спиной, а потом мост принял свое изначальное положение равновесия, видимо, этот кто-то также сел край, но с противоположной стороны. Молодой старик не обернулся, подумаешь, еще один сумасшедший решил посидеть...
- Что ты этим изменишь? - раздался голос за спиной у молодого человека.
Скорее это даже был шепот или шелест, тихий-тихий, словно мелкий дождик в лиственном лесу, вкрадчивый, пробирающийся под одежду и вызывающий мурашки на спине.
- Что? - тихо спросил человек в белом.
- Что ты изменишь своим поступком? - повторил голос.
Юноша молчал. Минут пять не произносил ни слова, а собеседник не торопил, давал в полной мере обдумать свой ответ, давал возможность сделать правильные выводы.
- Уберегу других людей от себя и от заразы, которая поселилась во мне... - наконец ответил молодой человек с глазами старика.
- А разве обязательно прибегать к таким радикальным мерам? - поинтересовался голос.
- Я не хочу превращаться в изгоя... отвергнутого... прокаженного...
- Если ты не этого не хочешь, в твоих силах это изменить. Вспомни, сколько людей с этим живут и ничего, добиваются успехов и поднимаются вверх, ни смотря, ни на что.
- И живут в постоянном ожидании смерти... - голос парня стал глухим, безжизненным, как засохшее дерево в лесу.
- Она приходит только тогда, когда это необходимо, когда человек добился всего, на что был способен, - ответил шепот. - Ты считаешь, что уже всего добился?
- Нет. Нет, черт побери! Я мог бы сделать еще многое, но...
- Но что?
Незримый собеседник стал покачивать ногами, из-за чего мост начал потихоньку раскачиваться.
- Но не смогу...
- Почему? Думаешь, мало людей живет с этим диагнозом?
- Нет, не мало. Но я не смогу так жить, я привык к другому...
- Они же тоже когда-то жили по-другому, почему ты думаешь, что ты не сможешь жить так же как они? - этот голос буквально вкручивался острым шурупом в мозг молодого человека.
- Потому что я не они...
- А может, потому что ты боишься?
- Может, и боюсь, - еле слышно ответил молодой старик, еще ниже опустив голову.
- Тогда чего ты боишься? Подумай хорошенько...
Снова длительное молчание, даже дольше, чем в первый раз, а мост постепенно раскачивался все сильней. Течение реки завораживало, призывало в свои объятия, обещало окутать заботой, теплом и вечным покоем.
- Я не хочу быть разносчиком как крыса... Вот чего я боюсь... Я боюсь не за себя, а за тех людей, кого я люблю, - наконец произнес парень.
- Не хочешь быть разносчиком - так не будь им! А сейчас ты за них не боишься? Ты представлял, что с ними будет, если ты решишься на этот шаг?
- Лучше поплакать один раз, чем все оставшееся существование, потому что жизнью это назвать нельзя. Я не хочу смотреть и видеть в их глазах жалость...
- Вот именно этого ты больше всего и боишься, а не того, что ты сказал ранее, - шелест дождя стал немного уверенней.
- Да... возможно, а еще не хочу видеть презрение других... выслушивать насмешки и жестокие выпады.
- Да, люди порой бывают, жестоки, но повод ли это?
- Да, повод. Слишком часто мне приходилось слышать это в свой адрес, даже когда я еще был здоров.
- Так ты просто бежишь, бежишь от других людей, а остановиться, развернуться и дать им бой ты не пробовал? От всех не убежишь.
- Пробовал...
- И как? Получалось? - голос стал похож на грибной дождик, с легким оттенком солнечного света.
- Получалось... Но сейчас другое... Сейчас все те, кто не смог добраться до меня раньше объединятся с вновь прибывшими, причем на их сторону встанут и те, кто раньше был на моей стороне. Никто не любит таких как я...
- Значит, они никогда не были на твоей стороне, значит, они ждали удобного случая, чтобы ударить в спину. И ты думаешь, что ты с ними не справишься или, возвращаясь к теме страха, ты боишься, что на ту сторону перейдут те, кого ты по-настоящему любишь?
Странное ощущение охватило молодого человека, вроде бы и голос был всепроникающим, в некоторых моментах, до боли проникающим, но беседовать с ним вот так вот, не оборачиваясь, сидя спинами, друг к другу было легко и даже приятно.
- Да, этого я тоже боюсь. И не хочу этого видеть, лучше не знать останутся ли они со мной или уйдут.
- Ну, а твои родственники? Тебе не жалко их? - голос стал немного жестче.
- У меня нет родственников... - глухо ответил молодой старик.
- Вот как? - похоже, человеку удалось удивить собеседника, потому что в голосе послышалось не поддельное изумление.
- Да... У меня НЕТ родственников, а те что называют себя таковыми, мне не родственники...
- Интересный ты человек...
- Не интересней прочих... Обычный, заурядный, такая же серая личность, как и все...
- А что ты сделал для того чтобы перестать быть этой серой мышкой? Ты, ТЫ сам что-нибудь предпринимал? - едва уловимые нотки раздражения проскользнули в шелесте дождя.
- Я... я... - молодой человек не знал, что ответит, да и нужно ли было вообще отвечать.
Мост раскачался до приличной амплитуды, но пока она представляла угрозы, таинственный собеседник все еще продолжал раскачивать мост.
- Ты сидишь здесь рассуждаешь о том, как плохо быть отвергнутым, как плохо быть мышью, как плохо быть не нужным, а сам без помощи других еще не пробовал сделать ничего. Казалось бы, вот он твой шанс! Бери все в свои руки, теперь все зависит от тебя, не смотри на других, делай так, как считаешь нужным это сделать ТЫ, а не как говорят другие. Но нет, ты опускаешь руки и уходишь со сцены...
- Ухожу... Это не моя роль... не мое амплуа...
Молодой человек нагнулся чуть ниже, смотря, как течет черная жидкость под ним, она никуда не спешит, она еще успеет дойти до океана, ее путь еще долог, а его уже подошел к концу. Мост раскачался до критической амплитуды...
- И что ты не передумал? - спросил голос, снова тихим шелестом капель по листве.
- Нет... не передумал... Я давно все решил... Они должны понять меня...
- Что ж...
Подвесной мост качнулся чуть сильнее и молодой человек с уставшими глазами старика сорвался вниз, в мягкие объятия холодного потока. Он не вскрикнул, не испугался внезапного падения, хоть чего-то он не испугался последний раз в жизни.
Оставшись один на краю моста, собеседник усталого человека дождался, когда мост остановится, поднялся на ноги и прошелестел:
- Хоть в чем-то ты остался тверд...
С середины моста уходил, закутанный в черные одежды и с накинутым на голову капюшоном, человек, который растворился в воздухе, как только ступил на землю, вновь вызвав ледяной порыв ветра и ощущения холода, только теперь некому было это ощущать...