В первый раз я увидела ее легкомысленным весенним днем. По ослепительному небу гнались за мечтами облака, похожие на взбитые сливки. Эти облака можно было ловить в раскрытое окно и лепить из них все, что захочется. Все радовались солнцу и буйству зелени.
С легким сердцем и тяжелым прошлым в виде успешной махинации, связанной с тестированием нового препарата от сахарного диабета я переходила дорогу в положенное время. Зная, что побочные действия лекарства перекрывают его положительные свойства, я просто поменяла пару цифр в показателях теста и тем самым дала зеленый свет его производству и продаже. Все хотят жить. И не только жить, а еще и радоваться жизни. Почему бы и нет? В конце концов, не я одна была виновна в правонарушении. Мурлыча себе под нос что-то вроде «Все только начинается, начинается…», я размахивала руками в подтверждении своих мыслей. И тут правда началось.
Оживленные голоса прохожих внезапно стихли. Первым делом я подозрительно посмотрела налево, опасаясь столкновения с каким-нибудь идиотом, которому может взбрести в голову, что я могу развить скорость пули и успеть отскочить от его машины, несущейся на скорости сто двадцать. Ничего. Ничего этого я не увидела. Что есть удивления, я смотрела на девочку, которая спокойно прохаживалась мимо машин, стоявших на светофоре, и хлопала ладошкой по бамперам. Наверно, мое недоумение резко возросло в арифметической прогрессии, потому что белый голубь, мирно прохаживающийся по обочине, забормотал что-то на своем, птичьем, языке и, возмущенно хлопая крыльями, улетел, в точности описывая дугу моего праведного гнева.
«Безобразие!», - мелькнуло у меня в голове. Кто выпустил ребенка на проезжую часть? Да, кстати, почему она в пижаме? Горя возмущением, я с видом блюстителя закона сошла с пешеходного перехода и сделала два шага к девочке. На вид лет пяти жизни, а легкости и счастья до облаков. Белоснежные зайчики на розовой пижамке прыгали во все стороны, им и дела не было до правил дорожного движения.
Я протянула руки: «Пойдем?». И ребенок доверчиво протянул пыльные ладошки мне навстречу. С облегчением беря ее на руки, я внезапно поняла, что она почти невесомая – ну, может, несколько грамм. Ровно столько, сколько весит розовая пижамка и желтые носочки. Да и вообще, странного в ней было много – белая кожа на лице и руках местами в черных пятнах, а волосы сбились в бесформенный узел, как будто их сушили на центрифуге. Не говоря уже о том, что на спине прощупывались какие-то две ямки, на том самом месте, где у ангелов растут крылья.
Направляясь к спасительной обочине, я спросила ее, где ее мама. Она забавно округлила глаза, махнула в неопределенность и сказала: «У меня нет мамы». Я немного опешила. Осторожно смотря в ее зеленые глаза, я стала расспрашивать:
- Как ты здесь оказалась?
- Я искала тебя.
- Давай я отведу тебя домой. Где ты живешь?
Девочка рассмеялась и, жмурясь, стала рассматривать облака. Белый голубь спикировал прямо ей на голову. Радостно смеясь, она сняла его и стала гладить блестящие перышки.
-Его зовут Миг. Он очень быстрый.
-Ты ушла из дома одна?
-Да, меня все время укладывают спать. А я не хочу.
-Спать надо…, - со вздохом сказала я, с вожделением вспоминая собственную постель, до которой доползала в конце дня после кучи бессмысленных дел.
- А я вообще не сплю. Я просто закрываю глаза, и все думают, что я сплю.
- А что же ты делаешь?
- Мечтаю. Расту. Летаю.
- А почему же ты сегодня вышла гулять одна?
- Меня вырвали из постели…, - ее голос омрачился. Брови сдвинулись и она важно продолжила:
- Я искала тебя, чтобы передать: у тебя есть шанс.
Уже не удивляясь такому повороту разговора, я заинтересованно спросила ее, покрепче прижимая к груди:
- И на что же шанс?
- Ну как. На жизнь. Что может быть важнее. Ничего больше и нет. Только она.
Смутный страх, или что-то похожее медленно разливалось по телу. Я начала медленно опускать девочку на землю. «Пусть кто-нибудь другой ее домой отведет. Да и опаздываю…»
И в этот момент меня так сильно ударило слева, что я бесформенным комком взлетела в воздух и распласталась на спине метрах в четырех от того места, где я стояла. Руки судорожно вцепились в девочку, которую я пыталась уберечь от падения. После этого я помню только темноту и голос той девочки: «Ты сделала свой выбор».
Все закончилось хорошо: пара переломов, не более. Прохожие утверждали, что никакой девочки со мной не было, я лежала, изо всех сил обнимая себя. А в руке, как в подтверждении реальности, был клочок газеты, где крупными буквами на заголовке было напечатано «Душа спасет нас, а мы – душу?».