Сабина украдкой поглядывала на часы. Ровно четырнадцать минут на то, чтобы спуститься с пятого этажа из своего кабинета, незаметно прошмыгнуть мимо шефа, прыгнуть в удачное такси того типа, что везет не торгуясь и влететь в аудиторию, где как раз шла оживленная подготовка к экзамену. «Вы куда?», - спрашивают ее в фойе, и она сжимается, как кролик пред удавом. «Мне на учебу…», - мямлит она и пытается прошмыгнуть мимо. Разумеется, это ей не удается, ибо внеплановые срочные совещания по поводу экономических кризисов, формы одежды, новых видов бумажек тире отчетностей ставятся гораздо выше простого человеческого времени. Теряются семь минут из четырнадцати, и с перспективой строгого выговора на завтрашнее утро Сабина вылетает на проезжую часть, где неудачно и в неположенном месте пыталась развернуться машина отечественной иномарки. Еще четыре минуты тратятся на извинения со стороны морально пострадавшей стороны, то есть Сабины, и с опозданием на семь минут она влетает на экзамен.
«Ничего, что мы без Вас начали?», - вопрошает экзаменатор бульдожьей наружности, и полуживая Сабина усаживается на краешек обшарпанного стула.
Рассматривая перед собой листочек в клеточку, она думала о звонке будильника, который всегда по будням звонит в шесть ноль-ноль, о нормированном праве на кислород, который удается перехватить растрескавшимися губами в перерывах между буднями, и чувствовала себя маленькой, беззащитной пешкой перед бронированным танком. Сабина почувствовала, что все тоненькие ниточки-нервы натянулись до предела в немом протесте, натянулись так, что спокойный воздух, смешанный с трухой никчемных знаний резал давно уже воспаленное горло. Температура подскочила до макушки и там сделала свое черное дело: аудитория поплыла перед глазами и выстроилась в логически правильную систему.
Представьте себе многоярусную клетку, где люди сидят на корточках, молчат и боятся упасть. И все равно срываются, пытаясь уцепиться за соседа, за жердочку, на которой сидят, за пустоту, которой дышат… Вот сорвалась Маринка, она провалилась на последнем вопросе по теории генетики. Отчаянно и бесшумно вопя, она летела вниз с головокружительной высоты… Где-то брезжил рассвет между жердочками. Где-то был воздух, и неважно, сверху он или снизу. И странно было, что никто не хотел покидать своего всегда холодного, но такого привычного насеста…
И Сабина неожиданно для самой себя встала, не готовая ни по одному вопросу из тринадцатого билета и села перед экзаменатором, не сгибая спины и смотря прямо в маленькие слезящиеся глаза. Все вопросы, написанные на бумажке строго прямоугольной формы выстроились в простую формулу, которую Сабина, как великую истину, поведала человеку, который внешне и внутренне очень походил на бульдога.
«Дорогая моя, диплом у вас в кармане!», - возопил смешной тиран местного действия и поднялся для того, чтобы пожать ей руку.
Сабина встала и нечаянно опрокинула стул.
«Вы имеете в виду диплом в такой синей рамочке, с тавром государственной важности о высшем образовании?», - не понимая смысла своих слов спросила она.
«Он самый, тот, ради которого вы и учились все эти шесть лет!», - отвечал экзаменатор с видом доброго Деда Мороза, который только что вручил маленькой девчушке долгожданную Барби.
Появилось ощущение, что кукла попалась с изъяном. Сабина медленно попятилась и вышла из аудитории, где воздух был так пропитан знаниями и неведением, что его можно было резать ножом.
Шесть лет ради синей рамочки… Жизнь по расписанию, где каждый вдох учтен, чтобы оплатить контракт… И если ты не успеешь его сделать, второй попытки не будет. Просто надо идти в ногу со временем. И все успеть. И везде быть.
Остановясь возле лестницы, Сабина почувствовала, что летит куда-то вниз, или вверх… Это не имело значения. И где-то в другом районе сорвалась со стола и разбилась вдребезги рамка, выпустив из себя фотографию, где она, будучи школьницей, мечтала стать кем-то.