Одиночество - великая вещь, но не тогда, когда ты один.
Бернард Шоу
***
Над обрывом сгущались сумерки. Тягучая сиреневая дымка поднималась от далёких островерхих сосен, редко воткнутых там и тут, словно часовые. У подножия, там, где скальные породы сформировались лишь до небольших порогов, марево казалось, застилало всё. Облака становились гуще, и уже среди них была слабо различима луна, которая язвительно сияя, подобно отполированной до блеска монете, особняком расположилась на бархатно-лиловом небесном сукне. Где-то в непроглядной вышине, словно затаясь, одна сменяя другую, стали появляться первые звёзды, но их было мало, чтобы сложить или уж тем более, рассмотреть очертания созвездий.
Джошуа, стоя на краю обрыва, дышал полной грудью, жадно глотая влажный, но тёплый вечерний воздух. Внизу, ветер был прохладен и свеж; извилистое течение родника, было холодным даже в летнее время, но как, ни странно, редкий путник останавливался у подножия этих скалистых хребтов в поисках воды. Вот и сегодня кругом было ни души.
Джошуа частенько приходил сюда, чтобы побыть наедине с собственной душой, привести в порядок мысли или просто успокоить воображение. Здесь всё словно мгновение ока утихало, и время, подобно песочным часам, размеренно текло куда-то за горизонт, вслед за птицами. Он любил это место ещё и потому, что здесь несколько лет назад Джошуа в буквальном смысле слова заново родился.
С тех пор прошло не так уж много лет, но этого времени оказалось достаточно, чтобы проще переживать неудачи, если таковые случались. И на мир он стал смотреть уже не сквозь призму негативных эмоций и старых переживаний, а относиться к вещам с иронией, порой доходившей до какой-то философской непринуждённости.
1
В тот тёплый майский вечер, печальный юноша, с не по годам умными глазами, бесцельно бродя по окрестностям, случайно вышел на едва заметную, заросшую травой тропинку. Местами, она то прерывалась, то вновь вела куда-то наверх всё выше и выше. И чем круче становился склон, чем труднее было идти, тем больше Джошуа хотел добраться до вершины и подставить грудь против ветра. Все мысли в тот момент были собраны в клубок. Это был свитый ложью, разочарованием, предательством и невосполнимой потерей самых родных людей, клубок, который рос с каждым днём, в итоге достигнув своего апогея, и Джошуа решил для себя всё, посчитав, что 17 лет было достаточно для его испытания жизнью.
Отец Джошуа погиб за месяц до его рождения. Экспедиция под руководством отца, состоявшая из 5 человек решила остановиться на ночлег в одном из гротов скалы и утром продолжить восхождение по отвесной стороне. Но прогнозы синоптиков не подтвердились, и внезапно начавшийся порывистый ветер довершил начатый судьбой сюжет с печальным концом. Последний раз их видели в бинокль в разрыве облаков всего лишь в 150 метрах от вершины. Затем облака сошлись и альпинисты исчезли.
Загадка исчезновения альпинистов, первых европейцев оставшихся на Сагарматхе, волновала многих. Но чтобы узнать, что случилось с погибшими, потребовались многие годы. Спустя лишь 10 лет, когда Джошуа уже был подростком, мать рассказала ему, что отец сорвался и упал с высоты 8290 метров.
Через три года не стало и матери Джошуа. Она умерла от рака. С тех пор, как она осталась одна, и, будучи в ответе за свою жизнь и за жизнь Джошуа, она буквально была скована чувством неисчерпаемой душевной боли, страха и одиночества. С этого момента её жизнь стала похожа на нескончаемую молитву и день ото дня болезнь пожирала её тело. Душа её была сломлена. Мальчик рос у престарелой служанки, но был предоставлен сам себе. Когда последняя состарилась и оставила его навсегда, а её скромная комната в маленьком семейном доме ушла с молотка, юноша и решил начать всё с чистого листа.
Потеряв родителей, он уповал лишь на себя и поддержку людей, которых считал друзьями. Но прошло какое-то время и они сменили жизненные ценности и приоритеты на материальные, как то; новая одежда или нужные знакомства, развлечения и повышение благосостояния. Ему же хотелось чего-то более высокого и, казалось бы, более романтичного, - прогулок по ночному спящему городу или провожать закат, стоя где-нибудь на высокой крыше, взяв за руку любимого человека. Или просто вместе с друзьями как в детстве, бегать по лужам в дождливый день, гулять по лесу, наслаждаясь запахами трав и дыша полной грудью. Но всё это требовало участия, и заботы, ведь друг, всякий раз, когда ты в нём нуждаешься, об этом догадывается, а им всем было невдомёк. И сначала он считал это вовсе не одиночеством, а временным отрезком, который просто нужно пережить, но как оказалось, время не лечит и ему всё равно, кто ты…
Он стоял, раскинув руки в стороны и наслаждаясь тёплым майский воздухом. Слегка влажный после дождя, он ласкает щёки и развивает по ветру волосы до этого спадавшие на глаза. Он смотрел на голубовато-оранжевую палитру закатного неба с едва заметными вкраплениями облаков, цвета топлёного молока.
«Вот и всё, - подумал Джошуа, - с меня хватит этой суеты и ненасытной грусти, разрывающей сердце,- он взглянул на небо, в то место, где только что одна за другой показались две неяркие звёзды. – Вот и вы…мои папа и мама, - я всегда смотрел на вас снизу вверх, даже сейчас, когда вас уже нет, вы продолжаете быть выше всех моих надежд и страхов, - и немного помедлив, добавил, - все мы дети, пока живы наши родители…». Его глаза медленно застилали слёзы, но до последнего силясь не закрывать их, он смотрел на эту одинокую пару звёзд, застывших в бескрайнем майском небе.
Маленькими короткими шажками он подходил к краю пропасти, на то место, где обрыв имел небольшой спуск и затем сразу сходил на нет, словно когда-то здесь было небольшое продолжение длиной как раз в один короткий шаг. Видимо не один он пытался таким образом поставить точку в собственной судьбе. Сделав глубокий вдох, затем спокойно выдохнув, он закрыл глаза на пару секунд, и снова шагнув уже последний раз, оттолкнулся одной ногой от края…
Он ощущал всем телом, как летит, стремительно рассекая воздух и взрывая мозг ураганным огнём последних секунд жизни. Несколько мгновений полета. Молчание, застывшее в груди, и раздирающая изнутри тоска. Боли не было, только тишина и ком в горле. Не было ни любви, ни тем более, жалости. Но что это; вдруг резкий рывок вверх - острая боль в груди, ещё рывок - мгновенно заложило уши, ещё рывок, ещё и ещё! И вот, Джошуа открывает глаза, и видит, как небольшой клочок земли с кое-где виднеющимися зелёными проплешинами, скалистыми вставками, зияющими чернотой, остаётся все дальше и дальше, мгновение ока, превращаясь в крошечный уголок земного пространства. Тонкий, но ощутимый запах дождя, блестящий отлив горной речушки и серую каменную паутину скал. Он парит над этим миром, подобно самой свободной птице, как безымянная звезда…
2
Где-то вдалеке, стали появляться едва заметные в утреннем тумане огоньки. Был самый тёмный час, перед рассветом. Не было слышно ни пения птиц, ни шелеста пожухлой травы, даже ни ветерка. Воздух был насыщен запахом неспелого дождя. На пустынном участке, поросшем со всех сторон Кипреем, сидя на одиноко лежавшем валуне, Джошуа вот уже четвертый час, почти не шевелясь, сидел, скрестив ноги. Боль в спине, в районе лопаток, медленно отпускала, но всё ещё была ощутимой при одном лишь неосторожном движении или попытке резко подняться. Но на это он уже почти не обращал внимания. Он был упоён своим одиночеством. Теперь оно, не казалось ему испытанием. Джошуа, конечно, никогда не причислял себя к святым, уж тем паче, к ангелам, но откуда тогда эти штуки за спиной? Происходящее казалось сейчас ничем иным, как сном или плодом его истерзанного воображения.
Становилось прохладно, и небо вдруг стало заметно яснее и свет, медленно заполняющий все пустоши вокруг, проникал, казалось, и в самого Джошуа. Это был первый рассвет его новой жизни. Жизни, которая началась в 17 лет, ведь, в конце концов, важны не годы жизни, а жизнь в эти годы.
3
Жил он теперь неподалёку от обрыва, в глухом лесу, что окружал ущелье, где была крохотная опушка, и стоял заброшенный и всеми давно покинутый старый дом. Когда Джошуа случайно увидел его тогда с высоты, то решил непременно вернуться и проведать одинокую обитель, но уже пешком. В домике, как Джошуа и полагал, никого не было. Об этом свидетельствовало внешнее запустение, к тому же, овитые со всех сторон плющом стены недвусмысленно указывали на это. Внутри было ничем не примечательнее. Небрежно расставленная по углам глиняная и железная посуда, истлевшие книги, погребённые под толстым слоем пыли, задрапированные паутиной стены и низкие потолки двух смежных комнат были усеяны плесенью и изъедены сыростью.
Джошуа со временем обжил дряхлый домишко, переделав его под себя и внеся как было можно уют в покосившееся от времени пристанище одинокого странника судьбы. Но порой он не ночевал дома, а гулял по окрестностям ночи напролёт, дыша ночным воздухом и наслаждаясь единением с природой. В доме его ждала жёсткая деревянная кровать со сбитым крест-накрест подобием конструкции каркаса, вместо матраса он использовал еловые и сосновые ветви, в изголовье положил набитый травой мешок. Маленький стол, изъеденный жучком и кое-где сгнивший, он использовал как подставку для пары толстых церковных свечей, которые он нашёл еще, когда впервые забрел в этот дом.. Имевшуюся книжную полку, полуразрушенную и местами сгнившую, ему было держать без надобности, книг он не имел, да и откуда им было взяться в лесной глуши? Всё прочитанное в них он носил в своей голове. Редко, вечерами, усевшись у костра, разведенного прямо тут же на опушке, он грел котелок с водой из горного родника, закинув туда листья мелиссы или шиповника, и считал звёзды. Или, наблюдая, как туман, поднимаясь к самым вершинам гор, превращается в невесомые облака, напевал что-то вполголоса. Дни улетали друг за другом как птицы, сменяя погоды, ветра и настроение Джошуа, но он уже никогда не терял надежды. Теперь он знал, что жизнь – как радуга, образуется путём преломления света нашей судьбы на капельках наших ошибок. Но ведь каким бы мрачным не был дождь, радуга всё равно получается необычайно красивой.
В одну из своих прогулок в поисках чего-нибудь съестного, а к тому времени Джошуа уже имел опыт охоты, он решил зайти немного дальше обычного в лес и устроить привал у подножия горы, коронованной пиком одиночества, как он его называл. Собираясь на охоту, Джошуа брал с собой по минимуму вещей, только самое необходимое: верёвку, перочинный нож, который перед каждым выходом он затачивал так, чтобы лезвием можно было без труда, легким движением опустив вниз, провести по листу бумаги и разрезать напополам. Спички, соль, лук и стрелы, наконечники к которым были сделаны из кусочков сплющенных железных пластин.
Он уже возвращался в свою хижину, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Джошуа вот уже несколько лет жил в этом лесу и знал каждую его тропинку и каждый грот в горах. То, что он здесь единственный человек у него не было сомнений.
Осмотревшись вокруг, он никого не обнаружил. Затем прислушался и присел на корточки. Никого. Но ощущение не исчезало. Тогда он сел на траву и смотря прямо перед собой, закрыл глаза и слегка приподнял подбородок, как бы сосредотачиваясь. Открыв глаза, он увидел на том месте, что именовался пиком одиночества, одиноко стоящую на краю фигуру человека. Приглядевшись получше, он разобрал едва уловимые с далекого расстояния изящные линии женской фигуры и развевающиеся по ветру волосы таинственной незнакомки.
Они смотрели друг на друга, теперь отчётливо видя. Только ему в отличие от девушки, не грозило сейчас погибнуть при нелепом стечении обстоятельств, как то: внезапный порыв ветра или неосторожное, неуверенное движение. Вот и случилось то, чего с тревожным ожиданием он боялся все эти дни, минувшие с тех времен, когда он сам был за шаг до…
Джошуа прекрасно осознавал, для чего эта девушка стоит на пике одиночества, но странным казалось то, почему он не почувствовал её запах ещё до того, как обнаружил стоящей на самом краю, ведь тонкий, едва уловимый аромат её духов сейчас доносился до него, даже несмотря на расстояние между ними… Он также понимал, что кроме них здесь никого нет, и если не он, то никто не предотвратит её последнего шага.
Разговаривать с ней на таком расстоянии было, по меньшей мере, глупо, поскольку высота насчитывала не меньше 30 метров. Сейчас он уже приблизительно представлял себе, как могут развиваться события в ближайшие несколько минут. Но, по сравнению с ней, у него было явное преимущество, о котором она даже и не догадывалась, - он был наделен возможностью, о которой, так или иначе, мечтает каждый человек… Но, как ни странно, с той поры, с того самого дня, когда Джошуа был на её месте, ему больше не приходилось летать, - просто в этом как ему казалось, не было необходимости. Видимо, этот случай был как раз таковым.
Она стояла, не проронив ни слова, ветер играл с её волосами. Порой они спадали на красивое лицо, и оттого, что она не переставала плакать, волосы прилипали к щекам. Она казалось, ничего не боялась. Да, так и было. Она решила для себя всё окончательно и бесповоротно. Мгновение они продолжали смотреть друг на друга, и тут внезапно порыв ветра сорвал с неё прозрачный чёрный шарф который тут же уносимый вслед за сухими листьями, медленно таял в дали. Она не предприняла никаких попыток его поймать. Ей и вправду было всё равно. Незнакомка, больше ни секунды не медля, шагнула вперед и закрыла глаза…
Джошуа, несомненно, ожидал этого и уже был готов сделать всё от него зависящее. Как только черная фигура девушки, в одежде, подобной савану, оторвалась от края обрыва, Джошуа стремительным движением оттолкнувшись от земли, подал тело вперед, и в мгновение ока, расправив крылья, чему предшествовала всё та же острая боль, противопоставляя себя ветру, устремился к ней.
Она даже не успела ничего понять, как вновь оказалась на вершине, почувствовав, как её обняли сильные мужские руки. Медленно открывая глаза, она с придыханием пыталась вымолвить хоть слово, но ничего не вышло. Джошуа, с трудом справляясь с душераздирающей болью, хотя медленно отступавшей, но всё так же обжигавшей судорожной волной, всё тело, отметил, что незнакомка была весьма хороша собой, это было видно определённо, даже несмотря на её заплаканные глаза, слегка подчёркнутые фиолетово-чёрными тенями. Видимо, этому её решению предшествовала не одна бессонная ночь. О боже, как же это было ему знакомо! Но, он оставил это в глубине недр своей души и сейчас, глядя на неё, лишь едва заметно улыбнулся.
Она, увидев его улыбку, словно пораженная такой реакцией вновь разразилась плачем, но тут же он сумел подавить истерику тем, что просто отпустил её, и она упала навзничь на сырую траву.
С гор, медленно окутывая верхушки деревьев, спускался туман. Вечер был в своей завершающей стадии, и с тех пор, как Джошуа увидел девушку снизу, прошло пусть и немного времени, но уже успело стемнеть, и на небе стали проглядываться первые звёзды.
Они смотрели друг на друга, застыв толи от удивления, толи просто от неподдельного взаимного интереса. Однако ни с его, ни с её стороны не было даже намёка на желание поговорить. И лишь когда Джошуа едва заметно улыбнулся, глядя на девушку всё также внимательно, она глубоко вздохнула, и, казалось, вот-вот вновь разразится слезами. Но как только она начала плакать, молодой человек, неприметным движением, приложив указательный палец к губам, молча, сомкнул веки на секунду.
В его взгляде она прочла что-то вроде бы и знакомое, но с другой стороны, нечто до этого момента ей, неведомое, ни в одном встречавшемся человеке, несмотря на то, что он был ей совершенно чужим. А, может быть, это было просто неподдельное участие ?
То, что они понравились друг другу с первого взгляда, сейчас не играло особой роли, но всё же, подавляло в ней ощущение кома в горле. Джошуа узнал в ней себя четырьмя годами ранее. Возможно, она была старше, но ведь что-то её толкнуло прийти сюда сейчас…
- Зачем ты это сделал? - смахивая слёзы спросила она, продолжая сидеть на мокрой траве.
- А ты считаешь, что тебе будет лучше там, откуда уже нет возврата? – он говорил умеренным голосом, без тени улыбки на лице.
На миг лицо её прояснилось, она прекратила плакать и собрала волосы в хвост. Её иссиня-чёрные локоны были темнее ночи.
- Я не вижу смысла своей жизни, - выдавила она из себя
- Жизнь имеет только тот смысл, который мы ей придаём.
Его ответы всякий раз оставляли в ней след и находили отклик в сердце, но чувства, которые она испытывала всякий раз, когда он ей отвечал, она не в силах была описать. Ей было сейчас одновременно тепло и пусто.
- Кто ты такой и что ты здесь делаешь? Я была уверенна, что кроме меня здесь никого не может быть… И что это за штуки у тебя за спиной? - она перевела взгляд на его плечи, ища за ними крылья, которые он к тому времени уже сложил за спиной, всё ещё нестерпимо ноющей от боли.
- Меня зовут Джошуа. Я живу в этом лесу один вот уже четыре года, и тоже не мог предполагать, что я здесь кого-то встречу.
Про крылья он решил умолчать, так как и сам не знал как объяснить наличие их у себя и не нашёл ничего более подходящего, как перевести разговор поближе к незнакомке.
- А как зовут тебя и как ты здесь оказалась?
- Сония. Я сбежала из дома. Может быть, знаешь, там внизу, есть маленький город, Сэнс. Мои родители развелись, когда мне было 8 лет, и с тех пор я вот уже 10 лет не видела мать и мне ничего о ней неизвестно. Она тоже не спешила все эти годы узнать что-либо о моем существовании. По-другому это не назовешь. Мой отец поначалу держался, но с тех пор, как умерла его вторая жена, начал беспробудно пить и, в конце концов, поднял на меня руку. Сначала мне казалось, со временем всё может ещё встать на свои места, но я благополучно ошиблась, и стало только хуже. Тогда, в один из вечеров я случайно забрела в этот лес и вышла на это плато. И вот, я здесь. Как видишь, время не лечит, - она подчеркнула последнее слово и с придыханием выдохнула.
Джошуа стоял и как зачарованный слушал её тёплый негромкий голос, иногда дрожавший от накатившего волнения и затем вновь обретающий оттенок безысходности. Как он и подозревал, она была чуть старше.
- Время - лучший учитель, произнёс юноша, глядя в её заплаканные глаза, - но, к сожалению, оно убивает своих учеников.
Она не нашла что ответить Джошуа.
- В любом случае, - продолжал он, - тебе нельзя оставаться здесь.
- Но, почему? Ведь ты же здесь, что мешает и мне поступить также, или ты не хочешь видеть в этих местах кого-то похожего на тебя? – она говорила, уже совершенно оправившись от первоначального шока и лицо её, казалось, теперь было без намёка на улыбку или страх.
Немного помолчав, Джошуа сказал:
- Потому, что у тебя есть куда вернуться. У тебя есть дом.
- А разве у тебя нет? – удивлённо вскинув брови, спросила Сония.
- У меня никого нет. Я один, но не одинок. У меня есть самое дорогое, что может быть у человека, – свобода…
- Скажи, но разве ты счастлив в своем одиночестве, в своей свободе?
- Конечно же, да. Я советую тебе вернуться домой и постараться простить отца. Попробуй помочь ему вернутся к счастливой жизни. Это можешь только ты.
- Нет. Мне некуда возвращаться…
Девушка отвернулась от него. Джошуа было бесконечно жаль её. Ее плечи были скорбно опущены, а руки, казалось, молитвенно сложены перед грудью.
- Сония…
Девушка порывисто обернулась, остановив на нем испытующий взгляд своих печальных глаз.
- Ты могла бы остаться в моем доме. Время, проведенное вдали от родных, докажет тебе, что я прав.
Она долго смотрела в глаза Джошуа, пытаясь понять что руководило им, когда он делал ей это предложение. Сония медленно кивнула.
4
С приходом Сонии в его маленькое ветхое жилище, для молодого человека мало что изменилось. Девушка не пыталась как-то разнообразить его жизнь. Скорее она, как неслышный дух-домовой просто присутствовала в доме. Иногда она уходила, бродила где-то целыми днями, а к ночи возвращалась, принося с собой корзинку лесных ягод.
Джошуа как раньше охотился, проводил ночи наедине со звездами.
***
Так прошло несколько недель. Однажды Джошуа вернулся с охоты и не застал Сонию дома. Это ничуть не обеспокоило его. Она по своей природе была также одинока как и он. И молодой человек старался не вмешиваться в жизнь девушки, в ее мысли. Он обеспечивал ее пропитание, но редко слышал ее голос. Она всегда была задумчива и молчалива.
Но к закату она не вернулась. Встревоженный Джошуа внимательно осмотрел дом и нашел ее корзинку из ивовых прутьев, которую она сплела для ягод.
Внезапно он услышал, как в лесу хрустнул сучек под чьей-то неосторожной ногой. Джошуа вышел на порог дома и увидел Сонию. Лунный свет прекрасно освещал лес и полянку перед домом. Она предстала перед ним в совсем другом облике, чем в тот памятный для него раз.
Черные волосы были заплетены в две косы, достающие до талии. Светлые ленты и платье серебрились в лунном свете. Она улыбалась.
-Спасибо тебе, Джошуа. Я провела эти дни в раздумьях, а сегодня осознала, что ты прав. Я решила сходить домой. Знаешь, мой отец очень изменился с тех пор как я ушла. Он перестал пить и искал меня повсюду. Он плакал, как ребенок когда увидел меня. Спасибо тебе. Я возвращаюсь домой.
Она поставила большую полную всякой снеди корзину у его ног, повернулась, и не прощаясь, ушла.
Джошуа молча смотрел ей вслед.
За то время, которое молодые люди провели под одной крышей, они не привязались друг к другу. Они конечно же не были неприятны друг другу, но и особого родства душ тоже не испытывали. Джошуа чувствовал удовлетворение, глядя ей вслед. Он был рад, что Сония услышала его той ночью на обрыве, что его слова запали ей в душу, что она размышляла над ними. Конечно, в его душе было место и легкому сожалению. Мысль о том, что сложись его жизнь немного иначе и повстречай он ее раньше, то обязательно бы на ней женился, не покидала его.
Джошуа пошел на свой любимый обрыв. Привычный пейзаж успокоил его смятенную душу. А две такие родные звездочки над горизонтом сказали что все так и должно быть.
5
Казалось, ничто больше не должно было нарушить покой и одиночество молодого человека. Шли дни. Мрачноватый образ недавней спутницы уже не посещал его сновидений. Джошуа предавался размышлениям о смысле жизни, о других занимавших его вещах. Иногда ему казалось, что мирную тишину леса тревожит чей-то зов, стон. Тогда он прислушивался к Лесу с закрытыми глазами и интуитивно находил оказавшееся в беде существо: волка, попавшего в капкан, олененка, упавшего в яму, птицу, силящуюся разорвать шелковые путы силков.
На закате осеннего дня Джошуа почувствовал что-то неладное, неправильное, происходящее где-то рядом. Ощущение было знакомым, но времени вспоминать его источник не было. Покорившись своей интуиции и инстинктам, Джошуа побежал через лес. Быстрые ноги вынесли его на берег реки чуть ниже памятного обрыва.
Наверху, на фоне предзакатного неба стояло несколько фигур. Одна из них пятилась к краю обрыва под натиском остальных. Преследователи не оставили своей жертве пути к отступлению. Тишина, сопровождавшая эту картину, казалось звенящей. Беспомощная жертва сделала последний шаг и камнем полетела вниз.
Джошуа рванулся вперед, чувствуя, как знакомая боль разрывает тело на части. Упругие крылья стремительно несли его вверх, к Пику одиночества спасать чью-то жизнь.
Оставшиеся наверху человечки подошли к краю обрыва. Они увидели, как быстрое существо подхватило падающее тело у самой воды. Солнце, в этот момент скрывшееся за горизонтом, спрятало эти две фигуры в чернильной темноте наступающей ночи.
6
Джошуа поставил на землю спасенного человека. Им оказался мальчик, подросток, лет тринадцати на вид. Его еще трясло от пережитого ужаса, от ощущения близкой смерти, лишь чудом минувшей его.
- Привет, - спокойный голос Джошуа нарушил тишину. – Что ж ты так неосторожно выбираешь тропинку, по самому краю обрыва?
- Я… Я случайно… Я не знал… У нас с одноклассниками поход.
- Я Джошуа. Как зовут то тебя, турист?
- Андрэ. Кто ты? Ты ангел? – глаза мальчика внимательно смотрели на крылья за спиной Джошуа.
- Ангел? Я? – Джошуа засмеялся, но вдруг резко оборвал свой смех. – Где ты живешь?
- Городок внизу, Сенс. Но у нас поход с ночевкой.
- Я провожу тебя. К друзьям или домой?
- К друзьям. У нас поход! – Андрэ уже слегка оправился от пережитого, и как все подростки не хотел показывать своих слабостей.
- Как скажешь, - усмехнулся Джошуа. – Пойдем.
7
Костер был виден издалека. Зарево среди деревьев, подобное маленькому солнцу. Небольшая полянка, пять палаток и девять ребят освещались красноватыми отблесками. Семь мальчиков-подростков сидели с напряженными лицами, старавшихся не смотреть друг на друга. Одна из девочек плакала на плече у другой.
Под ногой Андрэ с треском сломалась ветка. Ребята обернулись на звук. Девочки с визгом бросились обнимать пропавшего товарища. Мальчики нерешительно встали. Один из них, самый взрослый, заметил за спиной Андрэ фигуру молодого человека с крыльями. Он смотрел на ребят внимательно и едва заметно улыбался.
Мгновение и он, казалось, растворился в ночи.
8
- Здравствуй, Хранитель, - тихий, чуть хрипловатый голосок застал Джошуа врасплох, несмотря на все его почти звериные чувства.
- Привет.
От ствола одного из деревьев отделилась тень.
- Я – дриада, Хранительница этого леса, в котором ты изволишь жить. Меня зовут Эмбер. А ты – Хранитель вон той скалы, - тонкая полупрозрачная рука указала на столь памятный обрыв. – Она тебя выбрала. Не перечь Ей.
Дриада растаяла в темноте.
- Еще увидимся, Сосед!
Джошуа медленно подошел к обрыву. Слова спасенного мальчика заронили зерно сомнений в своей сущности в одинокую душу, а слова дриады расставили все по своим местам.
- Ну что ж…скоро мы снова будем вместе. На этот раз -навсегда, - сказал Джошуа двум мерцающим над горизонтом звездам и шагнул вперед.