1894 год. Москва. Женская гимназия. Девочки в строгих темных платьях записывают утомительную лекцию. Дружно скрипят перья, профессор вышагивает от стены к стене:
- Следует добавить, что в параграфе номер восемь абзац четыре …
Он не успевает договорить, потому что через весь класс, покрывая парты синими брызгами, летит чернильница, ударяется о стену и разбивается.
- Кто это сделал? – в ярости кричит учитель.
- Я! – улыбается пухленькая девочка с густыми светлыми волосами.
- Зачем? – заикаясь, спрашивает пораженный учитель.
- А мне было скучно! – отвечает гимназистка Люба Менделеева.
Любовь Дмитриевна Менделеева-Блок (1881-1939)
Дочь великого химика родилась летом 1881 года. К тому моменту Дмитрий Менделеев еще не успел оформить развод с первой женой, и новорожденную девочку зарегистрировали только зимой следующего года. Люба гордилась своей неправильной датой рождения и видела в этом добрый знак, обещающий ей яркую, насыщенную событиями жизнь.
В Боблово, имении Менделеева, часто устраивались спектакли для соседей и крестьян. Любе, мечтавшей стать актрисой, было немного обидно, что ее двоюродные сестры пользуются большей популярностью у публики и у мальчиков-актеров. Сестры были хорошенькие, а Люба находила себя полноватой и слишком высокой.
Летом в Боблово зачастил семнадцатилетний юноша, большой оригинал. Он тоже собирался стать актером и играл в жизни, как на сцене, изображая загадочного английского принца. Юношу звали Александр Блок. Тогда он еще сам не был уверен, что будет поэтом.
К приезду Блока Люба одевалась во все розовое и напускала на себя равнодушный и неприступный вид. Так она решила выделиться из толпы веселых, болтливых подружек.
Трюк возымел действие – многие мальчики обратили на Любу внимание, в том числе и Блок.
В постановке Гамлета эта пара получила главные роли. Блок был неотразим в черном облегающем костюме принца датского, а Люба Менделеева поразила всех в роли Офелии. Ее главной изюминкой стали распущенные густые светлые волосы почти до пят. Волосы – плащ, так говорили про Любу в роли Офелии.
Десять минут тихого разговора за сценой стали началом мучительного романа Блока и Менделеевой. Они толком не успели ничего сказать друг другу, но Люба почувствовала возникновение невидимой связующей нити. С тех пор она, по ее собственному утверждению, могла послать Блоку мысленный вызов – и он мчался к ней верхом на белом коне за восемь верст, чтобы просто помолчать вместе.
Однажды фокус не получился – юноша заразился болезнью, во время лечения которой доктора запретили ему ездить верхом. На телеге романтик передвигаться не желал, и на этом закончилась первая глава любовного романа.
- Вспоминаю о Блоке с досадой, - говорила Люба. Ее угнетала недосказанность, туманность отношений. Она уехала в Петербург продолжать учебу в театральной студии. Немногочисленных поклонников девушка называла бездушными манекенами. Легкий флирт ей был не нужен – она хотела разбивать сердца.
Когда Любе удавалось остаться в доме одной, она снимала платье и обнаженная ходила по зале, глядя на себя в зеркала. Через месяц таких упражнений в ней появилась особая пластика. Увидев Любу случайно в городе, на стрелке Васильевского острова, повзрослевший Блок поразился произошедшей в ней перемене.
- Божественная! – все что мог он прошептать. Блок уже определился со своим предназначением – оставил театр и посвятил себя поэзии. Ему была необходима муза, Прекрасная дама – и вот он ее нашел!
Люба почувствовала, что Блок идет за ней. Но она не обернулась и плавной походкой прошла вдоль и поперек весь Васильевский остров. Поэт стал ее тенью. Последующие месяцы она мысленно призывала его то в ложу театра, то на студенческие посиделки, и Блок непременно появлялся.
Люба получила несколько заметных ролей в театре, она была так называемой молодой бытовой актрисой. Ей приходилось смириться с этим амплуа, романтических героинь ей не доверяли. Блок приходил на премьеры и видел, что игра его Прекрасной дамы вызывает одобрение публики. После представления они бродили по улицам.
Нет конца лесным тропинкам.
Только встретить до звезды
Чуть заметные следы...
Внемлет слух лесным былинкам.
Это первое стихотворение Блока, которое услышала из его уст Люба.
- Ты - больше, чем Афанасий Фет! – на полном серьезе сказала она. Блок был счастлив. Они заходили в церкви, но избегали богослужений. Они стояли у самой старой, темной иконы. Люба молилась Богородице, а Блок молился на Любу.
Девушка не скрывала, что бесконечные прогулки и красивые разговоры – это не совсем то, что ей нужно от молодого мужчины.
- Прощайте! – однажды выпалила она. И он ушел. Во второй главе была поставлена точка.
Казалось, что между ними все кончено.
Прошли месяцы. Однажды Люба пошла в театр и села на хорах, в самом темном и незаметном углу. Через несколько минут в зале появился Блок и прошествовал прямиком к ней, точно зная и чувствуя, где она. Взволнованные, Александр и Люба оставили театр и вышли на улицу, под снегопад.
Блок сделал Любе Менделеевой официальное предложение. Она сознавалась, что не поняла ни слова – только смысл.
- Я согласна! – сказала она, и тут же засомневалась в своем решении.
Блок вынул и кармана бумажку и протянул ей:
- Прочти!
Это была записка самоубийцы. Блок собирался застрелиться в случае, если бы получил отказ. Люба скомкала листок и сунула в карман. Она будет хранить эту записку всю жизнь.
Родственники Любы и Александра не были против их брака. Только Александра Андреевна Блок, души не чаявшая в сыне, сразу откровенно начала ревновать.
Они поженились в 1903 году имении Блока, Шахматове. До наших дней сохранились руины церкви 17 века, в которой венчались влюбленные.
Первая брачная ночь стала шоком для Любы.
- Я не могу быть с тобой, как с уличной девкой, – сообщил молодой муж обескураженной девушке.
Он и раньше намекал, что придерживается столь странного убеждения, но тогда Люба не поверила. На знаменитой фотографии, сделанной в год свадьбы, мы видим, насколько молодожены отстранены друг от друга, их силуэты напоминают неумелый коллаж.
- Вечная жена! - говорит Блок, воспевая ее душу и прочие неосязаемые качества. В ответ Люба наряжается и кокетничает, пытаясь продемонстрировать свою физическую привлекательность. Но на удочку клюет другой. Лучший друг Блока, Андрей Белый, влюбляется в Любу. Он пишет ей записки с угрозами самоубийства (что было в ту пору в моде), преследует, умоляет…
- Ты должна принадлежать мне!
Желая досадить мужу, Люба становится любовницей Белого. Эта история чуть не закончилась дуэлью двух поэтов, но Люба за чашкой чая окрутила секунданта, и поединок был отменен.
Страсть закипела в груди —
Горе людское забыто,
Нет ничего впереди,
Прошлое дымкой закрыто.
Пишет Блок и снова заводит роман на стороне.
Любовь уезжает на гастроли. Она не нуждается в зарплате актрисы, ее содержит знаменитый отец. Злые языки уверяли, чтобы сыграть главную роль в театре Мейерхольда, Люба тратила свои деньги на постановку. Тем не менее, в записках современников сохранились лестные отзывы о ее игре. Корней Чуковский пишет:
"Певцы зaгримированы очень хорошо. Женa Блокa, дочь Менделеевa, не пелa, a кричaлa, по-бaбьи, выходило очень хорошо, до ужaсa. Вообще было что-то из Достоевского в этой ужaсной лимонaдке, похоже нa мухоедство,- и кaкой лимон рвaть онa моглa в России, где лимоны? Но неукоснительно, безжaлостно, с голосом отчaяния и покорности Року эти бледные мaстеровые и девки фaбричные выкрикивaли: - Я лимон рвaлa."
Среди коллег Люба выделила молодого красавца и прозвала его – мой паж. Актеры вместе переезжают из города в город, их любовь развивается в номерах провинциальных гостиниц. Молодая актриса живет чужой жизнью, подписываясь сценическим псевдонимом "Басаргина".
В Петербург к мужу Люба вернулась беременной, но она не видела себя в роли матери. Блок уговорил ее оставить ребенка. Он хотел наследника, пусть даже не родного по крови.
Увеличивающийся живот раздражал Любу. Он мешал ей сохранять привлекательный образ Прекрасной дамы. Она не берегла себя и частенько пила водку в сомнительной компании.
Родившийся мальчик прожил всего восемь дней. Люба повторяла, что недаром ее линию жизни на правой ладони перекрывает красное пятно.
Блок плакал на могиле неродного сына.
Я подавлю глухую злобу,
Тоску забвению предам.
Святому маленькому гробу
Молиться буду по ночам.
Поэт по-прежнему встречался со многими женщинами, начал пить.
Любовь чувствовала потребность очиститься, сделать что-то хорошее, ее жизнь была окружена мраком. Она закончила курсы медсестер и уехала на фронт первой мировой войны, работала медсестрой больше года, пока Блок не упросил ее вернуться. Он не мог без нее жить, вернее справляться со все ухудшающимися жизненными обстоятельствами. Но вместе им было еще хуже.
- Он не был нормальным, я это поняла очень поздно, – повторяла Люба, – Он был слишком изысканной, интеллегентной, уже вырождающейся породы…
Восторг Александра Блока от свершившейся октябрьской революции сменился болезненным и агрессивным состоянием.
- Блок боится, что к нему в квартиру подселят тех самых 12 матросов из его поэмы! – мрачно шутила поэтесса Зинаида Гиппиус.
Блоку пришлось работать в чуждом ему большевистском Комиссариате, чтобы иметь хоть какие-то средства к существованию.
Любовь как могла организовала послереволюционный быт – посылала мать Блока, Александру Андреевну, на рынок продавать драгоценности, топила печь венскими стульями и чистила остро пахнущую селедку.
- О, мои красивые ручки! Что с Вами сделала скользкая рыба! – плакала Люба.
Ведь о ее руках писал Блок:
В снах печальных тебя узнаю,
И сжимаю руками моими,
Чародейную руку твою…
К 1921 году состояние их маленькой семьи приблизилось к катастрофе.
На несчастного поэта нападали приступы ярости. Он бил посуду, ломал последние не проданные вещи, хотя до того всю жизнь был совершенным аккуратистом и обожал порядок в доме. Агрессия сменялась апатией и упадком сил. Смерть стала для поэта освобождением.
Мать и вдова вместе рыдали у гроба. На похоронах собралось несколько тысяч поклонников Блока.
Любовь Дмитриевна пережила мужа на 18 лет. Романов она больше не заводила, и как-то быстро смирилась со старостью. На сцену она выходила разве что для чтения "Двенадцати".
Ее подруга балерина Ваганова устроила вдову поэта в хореографическое училище. На закате жизни Любовь Дмитриевна открыла в себе новый талант - стала теоретиком классического танца.
В 1939 году, подготавливая архивы Блока для печати, она неожиданно умерла. На последнем вздохе Любовь успела прошептать имя покойного мужа: «Сашенька…» Она вновь возвращалась к нему.
«И потому, что бы ни случилось с нами, - у нас всегда был выход в этот мир, где мы были незыблемо неразлучны, верны и чисты. В нем нам всегда было легко и надежно, если мы даже и плакали порой о земных наших бедах.»