К Уго Чавесу пригласил меня сын Сергей. Он у него был вторым советником по добыче и продаже нефти, выполнял, как я понял, и другие поручения президента, не связанные с основной специальностью. Как-то в приватном разговоре Сергей сказал Уго, что его отец, то есть я, в своё время окончил Высшую партийную школу, но в чинах не поднялся, хотя диплом вручили красного цвета, а преподаватели с кафедры истории КПСС прочили учебу в столичной Академии общественных наук.
- Да, - подтвердил я по телефону чрезвычайному и полномочному послу Венесуэлы Уго-Хосе Гарсия Эрнандесу, именно так он мне представился, - всё правильно. У меня уже и тема была для кандидатской.
- О чём, позвольте поинтересоваться?
- О партийном строительстве в восемь послевоенных лет.
- Почему именно в восемь?
- До смерти товарища Иосифа Виссарионовича Сталина.
- Так вы сталинист?
- Нет, просто меня интересовал такой быстрый экономический рост нашей страны.
- Почему же не сложилась у вас карьера в партийных органах, раз такой умный?
- Наверное, знал и умел больше, чем мой заведующий промышленно-транспортным отделом горкома партии. Он и не давал мне ходу, но тянул за собой, нуждаясь в деловых советах. Стал он вторым секретарем, я назначен заведующим его бывшим отделом, но, став первым, он противился моему повышению на его освободившееся место. Тут уже решала область, послушав совета бывшего первого, в 63 года ушедшего на пенсию. Он как угадал время ухода – через год нашего главного шефа Горбачёва лишили партийного руля.
- Ясно. Так сын ваш и рассказывал. А сейчас вы чем занимаетесь? Как нам известно, вы на учёте в бирже труда?
- Да. В центре занятости населения.
- Вас, Илья Николаевич, - посол снова перешёл на официальный тон, - на беседу по просьбе Сергея Ильича Круглова приглашает лично Уго Чавес. Хочет поговорить на темы советского партийного строительства. А ещё его интересует жизнь российской глубинки из первых уст, тем более что вы до недавнего времени были рядовым технологом металлургического производства. Если денег, чтобы приехать в Москву, в наше посольство, не хватит, скажите без стеснения. Мы вышлем. Если хватит, то на «Сапсане» из Нижнего вы должны приехать двадцатого числа, наша посольская машина вас встретит на вокзале.
- Как-то неожиданно всё это...
- Разве Сергей Ильич вам не звонил?
- Был звонок, но я думал, что это шутка у него такая....
- Ещё как серьёзно, - посол говорил по-русски совершено без акцента. – У вас десять дней, чтобы подготовиться к поездке. Денег вам нужно только на дорогу до Москвы, больше не потребуется: полетите нашим специальным самолетом вместе со студентами, несколькими работниками посольства и торгпредства плюс ещё трое, кажется, русских. И ещё одно: подумайте вот о чём: сын хочет, чтобы вы остались жить в Каракасе, Уго согласен. Кстати, скажите мне что-нибудь по-испански. Сергей Ильич сообщил, что нашим языком вы владеете?
Выслушав, посол сказал, что с такими зачатками разговорному испанскому можно выучиться быстро, была бы практика. И ещё подчеркнул, что если я надумаю переселиться на всё время к сыну, мне оплатят второй рейс с любого веса багажом.
А я, собираясь в дальнюю дорогу, в который уже раз убедился, что ничего случайного в жизни не бывает. Хоть и пришлось состоять на учёте в центре занятости, но имеющиеся накопления ещё позволяли жить безбедно. Супруга до своей внезапной смерти прямо в карете «скорой помощи», вызванной на работу в её фирму, где она была главбухом, зарабатывала втрое больше, чем я, технолог металлургического производства.
А вот в родном городке моей супруги, где выпускали вездеходные автобусы, житуха была хреновой. Возвращались мы оттуда, погостив пару выходных дней у её брата, обычно в плохом настроении. Не от того, что на окружной дороге приходилось ждать проходящего автобуса на Иксу, подумаешь, минут тридцать в неизвестности, а от жалоб на нищету её брата, конвейерного, это в сорок с лишним лет, сборщика тех автобусов. Да на таких работах и более молодые темпа не выдерживали, а ему просто больше иного дела и искать не хотелось – привык. Тогда зачем стонать...
Только супругу похоронил, оставшись один в трёхкомнатной квартире, как новая напасть – уведомление о моём сокращении. Ведь пятьдесят три всего, пригодился бы ещё.
По партийной ещё привычке покупал в киоске газеты. По четвергам брал толстые «Завтра» и «Новую газету», чтива хватало на все выходные, а в начале недели обязательно покупал «Нижегородские новости», в которых меня интересовал лишь вкладыш – «Деловой вторник». Эти нравившиеся мне издания писали обо всём хорошем, что было прежде, и скрупулезно разоблачали все нынешние политические и экономические, в чем я был согласен, неурядицы. Вот статья Павла Вощанова «Куда, куда бы удалиться?» в «Деловом вторнике». Как раз по теме моих размышлений - об участившемся отъезде россиян подальше от нынешней взбалмошной жизни. Я что – хуже других? А тут ещё на следующий день в теленовостях из Венесуэлы сообщили, что Уго Чавес решил все сверхдоходы от продажи нефти пустить на социальные нужды и за год повысить среднюю зарплату на четверть. Окончательно решено – еду!
А с изучением испанского языка так получилось. Сын Сергей в девятом классе связался с двумя пэтэушниками, соседями по дому, пару раз, как сознался в детской комнате милиции, попробовал наркотики. Пришлось немедленно заняться его воспитанием – упустил, сознаю. Хиляка Сережку в спортивные секции не брали, а тут подвернулось объявление о записи на курсы испанского языка. Я для тщательного контроля над парнем записал не только его, но и себя. Да так увлёкся, что когда на следующий год лучшим предложили продолжить платное обучение более углубленно, то, как и сын, согласился, хотя парень в моем постоянно надсмотре не нуждался. В школе стал учиться, осознав, наконец, что знания нужны не родителям, а ему самому, только на пятерки, на испанском говорил на равных с преподавателем. И всё же до серебряной медали не дотянул – сказались грехи девятиклассника.
Поступил учиться, сдав все вступительные на «отлично», в институт нефти и газа имени Губкина. Практику проходил в Красном Селькупе, небольшом городке Ямало-Ненецкого автономного округа. Там и остался на хорошей должности, переведясь на последнем курсе на заочное. К двадцати шести годам, когда я ещё по ночам гулял с романтическими красотками, он уже был при солидной должности в Тюмени. Но при этом прекрасно понимал, что больше ему не подняться, потому что всё, что выше этого потолка, - для «своих». На семинаре в Новом Уренгое на свое счастье познакомился со специалистом по нефти из Каракаса, а через три месяца, видать, парня проверяли по своим каналам, получил приглашение на работу в Венесуэлу. Не раздумывал, наоборот, он оказался последним из однокурсников, кто ещё оставался в России. В тридцать лет - второй советник вождя, молодая супруга-испанка из управления делами президента и хороший загородный дом.
Моя красивая и умная дочь Ольга, вот она-то школу окончила с золотой медалью, быстро уловила, куда дует капиталистический ветер. И сразу же после школы занялась… проституцией. Не в прямом смысле слова, а в переносном – окунулась с головой и ещё одним местом в политику: все её любовники были депутатами. Вначале областного законодательного собрания, а потом и Госдумы. Устроилась к следующему не её, а народному избраннику, секретарем-референтом, через него сама по партийному списку прошла в депутаты. Брошенный третий избранник отомстил – в следующие выборы в списке её уже не было, но она уже и не нуждалась в этом, научившись зарабатывать, как депутат, очень много. Столько, что больше не желая испытывать судьбу, убежала из неспокойной Москвы в периферийную Иксу, оттуда позвонила брату. И Сергей всего за пару, кажется, недель устроил ей приглашение в Венесуэлу сроком на год. И там она быстро обзавелась влиятельным в политике любовником, который устроил её в турфирму для сопровождения гостей из стран бывшего СССР, в первую очередь русских.
Так что я, выходит, просто соединюсь с семьей. Ещё раз перечитал статью Вощанова. «Жизнь в России никогда не была беззаботной. Но при всех тяготах бытия в людях жила надежда, что когда-нибудь всё пойдет на лад. Нынешние властители лишили и этой призрачной надежды. Многие почувствовали, что в необозримом будущем всё будет так, как они нам предписали. Вот за такую перспективу россияне и голосуют ногами. И чемоданами». Пожалуй, надо сохранить эту статью и показать в Каракасе Сергею. И вообще, необходимо запастись такими статьями, найти и показать тамошним политиками, что пишут про нас, про них и про Уго Чавеса.
Когда я учился в ВПШ, то мы, четверо однокурсников, отмечая в своей комнате общежития очередной успешно сданный экзамен, чокаясь гранёными стаканами, приговаривали: выпускник ВПШ, «чтобы знал всё до шиша», должен суметь выпить и с бомжем, и с президентом. С первым-то дело не хитрое, а вот со вторым, насколько информирован, ни кто из однокурсников даже воочию не виделся. Так что я, возможно, стану единственным, добившимся цели, только вот не знаю, что предпочитает Чавес, я на любой ром согласен, но ещё вопрос – употребляет ли Уго.
И вообще, мы, тогдашние партийные работники, всё же давали народу реальную надежду на светлое будущее. Коммунизма не коммунизма, ещё неизвестно, но философы и экономисты уже толковали о скором постиндустриальном обществе, где станет преобладать сфера обслуживания, поскольку производство ляжет на плечи умных машин, а насчет строя, так вообще по теории конвергенции всё лучшее перейдёт от капитализма и социализма в единое новое общество. Не было бы этих школьных, медицинских и иных губительных для глубинки, столичным богатеям это всё без разницы, реформ.
Наш народ привык к социальному государству, оно беспокоилось о своих подданных лучше иной родной мамы. Даже Романовы-самодержцы, когда особо нужно, проявляли заботу о дорогих россиянах и иже с ними, не то, что цари Борис, Владимир да Дмитрий. Мне как-то супруга привезла из своего родного города книгу об его истории. Прочитал с интересом, а особо запомнилось место про тамошний сильный пожар, самое интересное я даже выписал. Сгорело 515 домов, в том числе полсотни каменных, 115 лавок, 43 завода и 550 заведений, находящихся в домах крестьян, то есть кузниц или слесарен. Царское правительство, зная об умении местных мастеров выпускать хорошие товары повседневного спроса, чтобы кустари не уезжали на заработки в Тулу, Златоуст, Ижевск или другие места, без помощи погорельцев не оставило. Было выделено три тысячи рублей лично от царя, разрешён отпуск леса по дешёвой цене и при этом с рассрочкой уплаты, денежное пособие в 300 рублей на каждый дом в дополнение к страховой сумме. Кроме этого, для развития производства, закупки металла и инструмента правительство перечислило 30 тысяч рублей на учреждение ссудного товарищества и ещё 25 тысяч – на учреждение комиссионерного товарищества. Но и это ещё не всё. В день священного коронования Николая Второго «по Высочайшему Повелению» прощены и сложены со счетов выданные ссудо-сберегательным товариществом и складочной артелью ссуды, проценты и штрафы. Всего 74283 рубля 85 копеек. Сумма по тем временам немалая.
Иван Хренов, брат жены, когда приехал на похороны сестры, остался у меня на ночь. Вечером расплакался, увидев подаренную ей когда-то книгу и выписку, сделанную мной.
- Ныне нет нам помощи ни хрена, - запил шурин слезы ещё одним стаканом поминальной водки. – То, что было в районе, не сохранили: вообще не стало пяти только из крупных заводов, не говорю о ликвидации всех сельских цехов и заметном снижении объёмов производства. Детсадов половины нет, так и ребятишек мало рождается.
Я ему позвонил перед отъездом в Каракас. Обещал, если будет возможность, прислать из Венесуэлы денег: моя супруга любила своих двоих племянников.
- Я тут недавно прочитал про тамошнего президента, - Иван поблагодарил за обещанную помощь и в этот раз, не как обычно, экономя деньги на мобильнике, долго говорил со мной, - Вот ведь дела: нескольким странам пригодился наш опыт социализма, а мы от него отказались ударными темпами. Батька Лукашенко не соглашается на приватизацию государственной собственности, а твой будущий батька равняется на революционера Боливара. Его политический лозунг, ты Илья Николаевич, это обязательно должен знать, таков: «Я делаю то, что хочет большинство народа».
А ведь Иван прав: мне до отъезда надо прочитать про Венесуэлу всё, что есть в нашей библиотеке, должен же я знать про страну будущего пребывания.
Оказывается, Уго Рафаэль Чавес Фариас, полковник воздушно-десантных войск, с 1954 года рождения. В тридцать восемь возглавил неудавшийся переворот. За что два года отсидел в тюрьме. А через четыре года народ его избрал президентом. По воле народа и для его блага занялся национализацией не только нефтяной и иной крупной промышленности, но и мелких, вроде заправок, объектов.
Ныне в Боливарианской республике Венесуэла чуть больше 27 миллионов человек, ежегодный прирост населения – до полутора миллионов детишек и приезжих.
- Что ты в журналах всё копаешься, - сказала через два часа поиска информации моя хорошо знакомая заведующая читальным залом. – Пойдем в кабинет заведующей, я тебе включу Интернет. Всё нужное сразу и найдешь.
- Да я неважно компьютером владею: текст ещё сумею набрать, распечатать, да игр несколько освоил, вот и всё...
- А ещё технологом работал. Вот смотри: набираешь в Яндексе ключевое слово и копируй или читай информацию. Чего искать-то?
- Весенуэла, Уго Чавес, Каракас...
- Если быть точным, то Сантьяго-де-Леон-де-Каракас, - похвалилась своими познаниями моя бывшая одноклассница. У неё по географии были одни пятерки, а ещё у нас была игра: найти на большой карте мира, вывешенной в классе, любое место, названное соперниками: озеро, город, реку. Так она всегда была победительницей.
Предпоследний апрельский день моего отъезда из Иксы будет очень памятным: недалеко от моего дома от зажженной травы заполыхали надворные постройки одной окраинной частной избы, огонь уже лизал крышу, когда примчались пожарные.
Да, ничему не научило нас жаркое лето прошлого года. Именно в нашем районе случился самый большой, как писали все газеты, пожар в Европе. Пылали сотни гектаров хвойного леса, сгорела полностью деревня Верхняя Верея, а в ней было триста с лишним домов, значительно пострадали Тамболес, Семилово, Красный Бакен и Борковка. Я в Верхней Верее побывал через шесть дней после несчастья: напросился в поездку к знакомым журналистам из городской газеты. Впечатление такое, что словно отступающие фашисты подожгли покинутую деревню. В ней от кирпичных домов осталась только часть обгоревших стен, а от деревянных сохранились исковерканные неведомым силачом листы кровли и печные трубы... Долго ходил по расплавленному, с пеплом, дорожному песку, пробирался меж сгоревших до каменного основания изб, опасаясь попасть в заваленный подпол или погреб. Дома, скинув летние туфли, с удивлением стягивал чёрные носки, хотя утром они были белые... Уж на второй день после страшного, с людскими потерями, бедствия тут побывал премьер-министра, пообещавший немедленно принять меры и в первую очередь снять с должности главу местного самоуправления. Он-то как раз не виноват, а вот того, кто предложил несколько лет назад для экономии государственного бюджета отказаться от лесничеств, а сами леса передать постепенно в частные руки, не наказали. Но ведь как раз нынешний премьер и был тогда всего этого главным инициатором...
Короче, после того апрельского возгорания дома я лишний раз убедился, что в нашей стране ещё много раз можно наступать на непродуманные грабли, и мысль о том, что вот поживу пару месяцев в Каракасе, а потом, может, и домой вернусь, окончательно исчезла. Надо уезжать навсегда, поручу соседке посмотреть за квартирой, денег ей пришлю на оплату коммунальных услуг, а потом, как только она найдет покупателя, вернусь в Иску, продам, не торгуясь, заберу любимые вещи – и прощай родная сторона.
... Во Франкфурте-на-Майне в самолет село несколько новых пассажиров, в кресло рядом со мной плюхнулся, вот радость, толстенный русский. Наших из столицы кроме меня летело ещё трое, но все были молчаливы, сидели сзади меня, за весь полет не произнесли ни слова. А вот с разговорчивым соседом я не соскучился до самой посадки. Вкратце, мне она показалась очень интересной, расскажу его причину вылета в Каракас.
Ещё три года назад Владимир Сергеевич Ягудин был главой крупной домоуправляющей компании одного из подмосковных посёлков, о нем в своё время писали даже центральные газеты, было несколько репортажей по телевизору. Подробно освещены все его новшества, приведшие к такой низкой стоимости за жильё. А всё потому, что коммунальные услуги в том поселке были в двое-трое дешевле, чем у всех соседей, и, возможно, самыми низкими в России. Журналисты хвалили – а районное и областное начальство ругало, прося умерить инициативу и привести расценки в соответствии со средними по Подмосковью показателями. Раз просили, два, на четвёртый его предупредили, чтобы он убирался из посёлка, иначе... Срок – неделя. Вечером на седьмой день той недели битами он был свален с ног у своего подъезда тремя неизвестными в масках. Положили в больницу, виновных, ясно, и не искали, выписали, не долечив.
На следующее утро собрался ехать к губернатору с жалобой. В коридоре три недели лежали на нижней обувной полке его грязные ботинки. А ему и нагнуться, чтобы завязать шнурки, ещё тяжело: боль в ребрах. Попросил сына вымыть обувь. А тот ответил, что услуга, ведь ныне капитализм и ни что бесплатно не делается, будет стоить сто рублей. «А на чьи же шиши в колледже учится этот паразит» - возмутился отец. Но тут подбежала дочка-первоклассница: «Папа, а я за пятьдесят рублей согласна!». В итоге он заплатил каждому чистильщику по сто рублей и вышел просто погулять-подумать.
Да, ему воспитанием было заняться недосуг, супруга тоже вся в делах до вечера, суп варила в пятилитровой кастрюле, чтобы три дня не готовить. Выходит, друзья, сегодняшняя среда-обстановка и телевизор молодых Ягудиных так воспитали. Быстро же произошли изменения в нынешней молодежи, а началось, кажется, с того, что в одной семье перестали жить, как это всегда было на Руси, тремя поколениями, когда уже сами пожилые дети кормили своих престарелых родителей, одновременно уча тому же своих подрастающих детишек.
«Нет, мои меня с матерью кормить не будут» - подумал Ягудин. И один, без семьи, уехал в Чехию, где сразу же, читали о его полезных новшествах, взяли консультантом в коммунальный департамент правительства. В Венесуэлу его переманили большим заработком – надо же устраивать собственную жизнь с молодой беременной женой-чешкой, которую скоро вызовет в Каракас.
В аэропорту меня встретили и сын, и дочь. Я попросил у Сергея визитку и вручил её новому товарищу Владимиру Сергеевичу Ягудину для продолжения знакомства, чтобы, если будет нужда, тот мог договориться о встрече со мной.
На такси поехали в Каракас, специально предупредив водителя, чтобы он провёз нас по всем главным улицам, мне потом будет легче ориентироваться в новом месте. Дважды попадали в пробки – как в Москве. А вот высоток видел всего три или четыре. Большинство домов двухэтажные, причем покрашены в красный, зеленый, желтый, синий цвет. Были и разноцветные. Здесь всё такое яркое, радужное, радостное, а у нас всё серое, унылое – вот такое впечатление от первой поездки. Мы несколько раз останавливались не только из-за пробок, посидели в одном кафе, не отпуская таксиста, зашли в пару магазинов, купив мне лёгкую летнюю, по местной моде, одежду, поехали, наконец, на противоположную окраину Каракаса, точнее, уже в его пригород, где в зелёном просторном доме жил Сергей с супругой-итальянкой. Где бы мы ни ехали, отовсюду были видны близкие высокие отроги Анд.
Ещё в дороге Ольга обрадовала:
- Пап, я ведь теперь гид по обслуживанию русскоговорящих туристов. Поэтому лично для тебя проведу, как для персонального гостя Уго Чавеса, от нашей фирмы несколько бесплатных экскурсий, побываем и в Андах, и на реке Ориноко, и на озере Маракайбо, и, главное, на острове Маргарита. Он для Южной Америки как у нас, европейцев, Канары.
Так всё и случилось плюс внеплановые поездки на изумительное озеро Валенсия и на самый высокий водопад в мире Анхель, он в почти километр высотой. Но особенно мне понравилось на острове Маргарита. День там пробыл с дочерью.
Русскоязычные туристы её знали, один даже бросился к ней с жалобой: их группа прибыла вместе с немецкой, но у германцев лучшие номера, пиво даже на завтрак, а у наших даже простыни влажные. Дочка вежливо ответила:
- Так у немцев же путевки дороже ваших в десять раз!
Мы с Ольгой устроились в отеле при небольшом ресторанчике с девятью гостиничными номерами. Телевизор, ванная, другие удобства. Дорого, наверное?
- В переводе на наши деньги получится всего 290 рублей.
- Да у нас в самой захудалой районной гостинице с минимумом удобств и тараканами вдвое дороже выйдет!
Утром Ольгу вызвала заместитель министра по туризму Далила Монсератт и надолго откомандировала во все столицы бывших стран СНГ. Задание что надо: заключать контракты с турфирмами на путешествия в Венесуэлу и договориться о съёмках рекламного фильма. Так что я ещё пять дней наслаждался морем и удивительно красивыми закатами, тёплым летом, валялся под пальмой на белом песке плейя, то есть пляжа, любовался колибри и совершенствовался в испанском языке.
На шестой день Сергей меня срочно попросил вернуться в Каракас. Из аэропорта мы поехали к вице-президенту Элиасу Милано по поводу моей будущей встречи с Уго Чавесом. И поехали не в резиденцию, а поскольку было время сиесты, то прямо домой к Милано. Он, оказывается, жил на той же улице, что и Сергей. Его двухэтажный фиолетового цвета дом почти не отличался от соседних, разве тем, что на красивом узорном заборе прикреплен не только герб его семьи, но и страны, балкон опоясывал весь второй этаж, да поблизости находился полицейский пост.
Элиас принял нас радушно, объяснив нам с Сергеем, что Уго ждёт завтра в восемь вечера.
- Не обижайтесь, амиго, что так поздно. Это, наоборот, почётно. Обычно для беседы президент отводит минут десять, а вот с последним, кого принимает в этот день, может поговорить неограниченное, хоть до утра, время.
- А мне ждать в приемной? – уточнил сын.
- Помощник объяснит. Не удивляйтесь, Илья, если у вас попросят на время отдать в секретариате телефон, часы и всё имеющееся в карманах – таковы наши правила. И ещё одна просьба – не перебивайте Уго, он этого не любит. А как дела на нефтяном фронте? - это он уже обратился к Сергею.
- Гринго решили сократить закупки.
- Это временно. Я думаю, что в Ливане Каддафи просто так не сдастся, ещё повоюет. Да и у всех соседей идут революционные дела, так что скоро всё равно янки вернутся на наш рынок.
… В беседе со мной Уго Чавес, как обычно в красной рубашке, сразу взял быка за рога:
- Скажите, Илья, это правда, что многие ваши товарищи не довольны нынешней жизнью в России?
- Да.
- А почему?
- Это долго объяснять, придется начать издалека…
- Не беспокойтесь, - не любящий, когда его перебивают в разговоре, Уго с собеседниками не церемонился. – Я изучил всю историю России от Рюрика до ваших дней, знаю очень многое, да и пользуюсь любой беседой с умными людьми, приехавшими к нам из вашей страны. Вот и до вас принял интересного человека, отлично разбирающегося, как мне предварительно доложили, в коммунальных делах, - президент заглянул в блокнот. – Владимир Ягудин. Так вот он за десять отведенных ему минут успел рассказать не только о том, как решаются, точнее, не решаются, жилищно-коммунальные вопросы у вас и посоветовал, как экономичнее вести дела нам. Я по его предложению решил…
Помня наставления Элиаса Милано, я внимательно слушал монолог президента, любящего красноречиво поговорить хоть одновременно со всеми своими подданными, хоть с отдельным человеком. Он, зная, что беседует с человеком, ещё осваивающим разговорный испанский, говорил медленно, но потом, увлекаясь, начинал частить. Я, отдыхая на Маргарите, в недавнее воскресение успел на одном из восьми государственных каналов посмотреть-послушать выступления Уго в его постоянной персональной телепередаче «Алло, президент». Сам не заметил, как и когда быстро стал понимать испанский, говорил же на нём пока медленно, часто задумываясь, правильно подбирая слова. Сергей ещё вчера вечером рассказывал, что однажды Уго на телевидении проговорил почти восемь часов подряд.
-...вот и пусть он займется известными ему коммунальными делами, поможет решить вопрос, как постепенно избавиться от наших фавел-трущоб. Когда-то же придётся улучшать условия жизни и самых нищих моих сородичей. А от вас мне понадобится помощь вот какого плана: у нас есть академия политических и социальных наук, будете там читать лекции по теории и практике социализма. Поделитесь опытом жизни в России с семнадцатого года до начала вашей войны с германцами, потом до ухода Горбачева, и третья часть лекций – ваши ужасы капитализма и личное его восприятие на примере небольших городов.
- Позвольте уточнить…
- Разумеется. Вы, амиго, должны знать мои взгляды на дальнейшее развитие Венесуэлы. Конечно, мы пока небогатая страна, но стараемся, чтобы у нас в ближайшем будущем не было бедных. Вот ваша первая ошибка в ленинской революции – вы же хотели, чтобы не было богатых.
Я осмелился перебить президента:
- У нас не так и плохо было в семидесятые годы, да и восьмидесятые чуть бы потерпеть, экономисты сейчас об этом в открытую пишут, что США были на волоске от кризиса. А открытие внутренних рынков, переход стран СЭВ и в первую очередь России к капитализму дал возможность расширения американской торговли и, следовательно, производства. Так что гринго, затевая с помощью разных Яковлевых нашу перестройку, боролись лишь за своё выживание.
Собеседник, кажется, рад начавшейся на его любимую тему дискуссии.
- Ленин и Троцкий составили хороший план построения социализма, от которого почти сразу же стали отходить, особенно поусердствовал в этом в начальные годы правления Сталин. Кстати, не во всёём согласен с Троцким, но его теорию перманентной революции понимаю. Мы уже начали строить социализм, но не всё сразу делается, я это прекрасно знаю и стараюсь убедить в этом свой народ. Социализм нового века мы построим к 2019 году. Вот такая у нас боливарианская революция.
- А вы тогда...
- Вопрос понял. У нас теперь нет срока ограничений выбора одного и того же президента. Но и мне для народа надо постараться. Сейчас я добиваюсь того, чтобы и дети всё знали о лучшем общественном строе. Недаром просил ввести в школьные учебники «Манифест коммунистической партии» Карла Маркса, некоторые труды Эрнесто Че Гевары. Люди уже постепенно начали понимать, что капитализм ведёт прямо в ад. Я уже как-то выступал у вас в России и там сказал, что США – это слепой, тупой гигант, который не понимает мира.
Я спросил у Чавеса о его способах борьбы с бедностью.
- Только на днях, в первомайский праздник, я официально сказал народу, что за ближайшие восемь лет мы покончим с безработицей, обеспечим к тому времени три с половиной миллиона рабочих мест. Есть конкретные намётки, кое-что уже выполняется, а начал я с устройства лучшей доли для пяьнос – жителей равнин. Когда я был в октябре десятого года в Москве, мне понравилась красная «Лада Приора». Скоро начнем собирать по тридцать тысяч таких машин в год, заодно почти полностью обновим наш автопарк. В Каракасе поставим несколько канатных дорог, чтобы до центра добираться за минуты, а не часы... Я заставляю свой аппарат, правительство, всех чиновников учитывать каждый боливар. Боливар к боливару – и пополняется ежедневно касса. Не чужды мы и рынка – но под нашим учётом и присмотром. Вы, Илья, были на Маргарите и убедились, что там провозглашена свободная экономическая зона, действует единственное в стране казино, сохранены виллы всех богачей…
- А армия...
- У меня много ваших самолётов, вертолётов, подводные лодки, ракетные комплексы, - догадавшись о существе вопроса, Уго отвечал напрямик. – Мы сейчас не боимся ни соседей, ни США. Хвалю Обаму за бен Ладена, но не хвалю за Каддафи... А из всех моих новых знакомых президентов больше всего уважаю Александра Лукашенко. Жду его в гости. Хоть одного с младшим сынишкой, хоть всей семьёй с большой делегацией. У меня у самого два сына и три дочери. Пусть Лукашенко выступит в моей передаче «Алло, президент», как это сделали почти все мои соседи-президенты. Вот и тебе, Илья, предлагаю выступить, не экономя время, я лично представлю тебя зрителям, на телевидении, рассказать, как капитализм развалил великое государство СССР. Знаешь, для чего нужна мне эта передача – для воспитания моего народа! Наставление за наставлением, передача за передачей, как это по-русски – капля камень точит! А с недавних пор я ещё веду авторские колонки в газетах. Нахожу время. Тебе же, будущий профессор Круглов, предлагаю написать книгу о российском капитализме, о том, сколько людей теперь живет ниже черты бедности. Но всё же главная твоя работа – преподавательская. Контракт с тобой будет заключен завтра же. Согласен?
- Да - машинально я ответил на своем языке, но тут же поправился, - Си.
- Ну, вот и хорошо. В ближайшее время мы с торбой, Илья, не раз ещё встретимся. Машину до дома Сергея тебе выделят. Передай ему привет и пусть тоже ждет вызова.
- Си, - по-испански ответил я, и тут же открылась дверь для выхода из кабинета. Только сейчас я заметил, что около неё за столом с компьютером и с ещё какой-то техникой в глубокой нише сидел то ли секьюрити, то ли секретарь. Но то, что весь наш разговор записан на аудио и видео - не сомневался.
...Утром меня разбудили звуки мараки – трещотки из сушеной тыквы, как объяснил Сергей, через минуту зашедший в гостевую комнату.
- Не бойся, это не местные бандитос. Соседи празднуют пятнадцатилетие дочери, это здесь самая важная для девушки дата. Приглашают меня с супругой и тебя, люди уже знают из теленовостей, что президент беседовал с тобой больше часа и назначил тебя преподавателем в академию политических и общественных наук. Пойдешь? Посмотришь, как тут танцуют сальсу, послушаешь музыку и песни. А какие тут парни, разодетые в старинные с галунами и золотым шитьём костюмы, в широкополых шляпах... А девушки одна другой наряднее! Познакомишься с новыми людьми и обычаями.
- Си, - еще раз сказал я.
- А вот что я распечатал для тебя из Интернета. Слова Габриэля Гарсия Маркеса, написанные после часового, как с тобой, приёма у Уго. Позволь, прочитаю вслух. «Внезапно я осознал, что с удовольствием побеседовал с двумя разными людьми в одном лице. Одним, кому судьба дала возможность спасти свою страну, и другим – иллюзионистом, способным войти в историю деспотом». Как тебе мнение этого самого уважаемого в Латинской Америке писателя? Совпадает с твоим или нет? Между прочим, у Чавеса много талантов – даже рассказы и стихи пишет!
- Ещё не разобрался, тем более, что обещаны и иные встречи. А вот без его жёстких методов, думаю, пока нельзя.
- Возможно, возможно.
- Ты, Сергей, не знаешь, сколько здесь получают преподаватели в институтах?
- А тебе ещё и за книгу, может, учебник, заплатят. Словом, хватит и на жизнь, и на хорошую еду. Обратил внимание на качество нашей пищи? Свежие овощи, ежедневные соки, прекрасная рыба, а мясо, мясо какое! Не то, что наша колбаса без мяса. Жаль, я вот к куриным яйцам и курятине дома привык – этого тут мало. Вот подожди, отец, с таким меню и на такой неиспорченной природе ещё помолодеешь. Залетку найдешь, да и женишься! Придется тебе дом в кредит брать. Для специалистов Уго денег не жалеет, собирая спецов по всему свету.
- Может, если тебе в тягость, мне у Ольги жить!
- Да не в тягость. Ты не так меня понял. Жениться тебе вполне ещё можно. Ольга по слухам, если справится с заданием, может стать заместителем директора одного из департаментов министерства по туризму. Так обещала Монсератт. Тогда и сестра изменит свою судьбу, не всё в любовницах ходить. Ещё внука сумеет подарить, я-то точно месяцев через шесть награжу тебя званием дедушки.
- А заставляешь меня жениться. Тогда, - не удержался я от шутки, - дядя или тётя будет младше своих племянников.
- Ну и что. В Венесуэле это не редкость!
В соседнем дворе заиграли нашу «Катюшу» - это, видно, сигнал нам – гости ждут. Встретили радостно: «О, руссо! Горбачев, Распутин, Шарапова…». Во двор вынесли огромный торт для именинницы и гостей. Через несколько минут приехали несколько марьячос – приглашенных музыкантов, снова песни, но уже не из динамиков, а «живые».
...В Россию я приехал во время студенческих каникул. Покупателя на квартиру в Иксе соседка нашла, обещав с моей стороны уступку. Половину выручки я отдал любимым племянникам моей покойной супруги. Часть мебели, большинство книг и одежду подарил шурину и племянникам, втроём приехавшим за грузом на ГАЗели с длинным кузовом и пассажирскими местами за водительским сидением. С собой в Каракас забрал лишь самые любимые издания классиков и необходимый по моей новой работе многотомник истории КПСС.
В Иксе, в городе, где живут Хреновы и в Нижнем Новгороде до конца отпуска по личным наблюдениям и беседам, газетным и журнальным вырезкам, интернетовским распечаткам я завершил сбор материала для наполовину написанной книги, у которой был готов и черновой заголовок – «Развитие капитализма в России». Но не повторять же дословно Ленина. Уже в самолёте, взявшем курс на Венесуэлу, я его уточнил – «Что принесёт развитие капитализма России?» и подумал: не плохо бы к каждой главе подобрать стихотворный эпиграф. И тут вспомнил, как шурин Иван для наглядной иллюстрации постепенной кончины фермерского движения отвёз меня в близлежащую к городу деревушку к своему приятелю Юрию Прядилову. Тот, оказывается, пишет стихи, и не только лирические. Одно из стихотворений подарил мне на память. Надо бы его перечитать. Достал из портфеля - подарок ректора в день приёма на работу - папку с собранными в России материалами, нашёл листочек из тетради в клеточку.
Молчание
В 2011 году двести хозяйств Нижегородской области из-за отсутствия средств не смогли провести весенне-полевые работы.
Молчит заброшенное поле,
Молчит бездонная вода
О том, что суть крестьянской доли,
Как путь-дорога в никуда.
Молчат бревенчатые избы:
Не скрипнет дверь, не вспыхнет свет,
Они сгниют в краях отчизны,
Сегодня - есть, а завтра нет.
Прости, земля! Твой верный пахарь
Теперь здесь больше не живёт,
Не для него щебечут птахи,
Не для него заря встает.
Где было поле – лес дремучий,
Где сенокос – бурьян стеной.
И молчаливо бродят тучи
Над молчаливою землей.
И молчаливая разруха
Своей безжизненной рукой,
Как будто древняя старуха,
Перекрестит ночной покой.
А что - правда жизни. Надо кого-то из венесуэльских поэтов попросить перевести это стихотворение для Чавеса. Он оценит. А вот рому, кстати, с ним выпить мне так и не удалось даже на банкете, да, видимо, при такой загрузке ему не до рома, спит, говорят, и то урывками.
В аэропорту меня встречали не сын с дочерью, а Маргарита - преподаватель факультета международных отношений нашей академии политических и социальных наук, специализирующаяся на странах Азии. Мы уже несколько раз с ней встречались, беседуя о некогда быстром экономическом взлете Японии, жаль, что недавно у них случилась страшная катастрофа, о сегодняшнем Китае… В первый день знакомства она представилась:
- Маргарита. По имени принцессы Маргариты Австрийской, в честь которой Христофор Колумб назвал наш райский остров…
- А ещё Маргарита переводится как жемчужина, - блеснул я знаниями. – До чего же венесуэльские девушки красивы! Ты же самая среди них изумрудная!
Таксист нам сигналил уже второй раз...