Сладкоежки
Геннадий Евстегнеев вышел на пенсию в чине старшего мичмана в возрасте Христа, отбарабанив все 15 лет, год за два, на Тихо-океанском флоте. Погулял месяц-другой, сходил на охоту за горным бараном под вулкан Бакенинг. Впервые за всю жизнь вволю наспининговался, насолил в трёхлитровые банки красной икры и бочонок рыбы. Друзья пригласили за брусникой и грибами – поехал, насадил в «Ниссан» соседских девчонок, взял палатку, шампанского.
Рано утром проснулся от шума трактора. Рядом с поляной, где догорал ночной костер, лесники вспахивали вырубку и высаживали молодые сосны.
; Пора заводить семью, построить дом, родить сына, – раз-мышлял вслух отставной моряк, – но сначала я посажу дерево!
Решительно подошел к старшему в бригаде, им оказался лес-ничий Соколов Петр, да еще и земляк с Горного Алтая. Покурили, и Петр Яковлевич повел добровольца к питомнику.
Вдвоём за час прошли прогон и взятые с собой саженцы были надежно пристроены мечом Колесова в сырую борозду. Ровный рядок молодых деревьев радовал душу.
Теплое осеннее солнце на полуострове греет не только тело, но и душу. Разогретый нелегкой и непривычной работой, Евстегнеев стянул с себя и куртку, и свитер, оставшись в тельняшке, и с загадочной улыбкой вернулся к потерявшим было его спутникам.
; Танька, выходи за меня, останемся здесь, в Атласово, мне должность лесника предложили, – выпалил от всего сердца Генка.
Через год на той же поляне стоял длинный стол с лавками, аншлаг: «Сохраним лес!» и обложенное камнями кострище. В котелке варился глухарь, а шумная компания просила смущенную Татьяну Евстегнееву показать хоть ножку первенца.
Приехали родственники, алтайцы, и привезли в гостинец сибир-ского меда в кедровом бочонке. Хвалились, что пчёлы потрудились на славу и выручка превысила все ожидания. Мечтали:
; Вот бы на Камчатку тонны три привезти, да по вашей рыночной цене продать! Это же какие деньжищи?!
; За морем телушка – полушка, да рубь перевоз, – смеялись камчадалы.
; А если завезти сюда пчел да уликов наделать? – вступил в разговор Яковлевич, недавно ставший директором лесхоза.
; Да наши медведи из твоих уликов не только мед, но и пчел поворуют, – возразил сторож с лесопилки.
; Почем им знать, что в уликах мед-то?
; А то не слыхали, что уже пятый год в Паратунке пасеку развести пытаются, так медведи там даже в берлогу не ложатся, а бродят вокруг всю зиму.
В самом деле пчеловодство на Камчатке дело новое. В дикой природе много медоносов, а производителей, то бишь пчел, не водится, как, впрочем, змей, лягушек и ежей. Поэтому камчатским медведям неведом вкус меда. Хотя косолапые еще те сладкоежки. Очевидцы утверждают, что, разоряя продсклад у геологов или палатку у туристов, медведь безошибочно выбирает из кучи консервирован-ных банок только сгущенное молоко. Кильку в томате или тушенку, а тем более кашу с курицей Топтыгин даже не вскрывает. И как он определяет содержимое – загадка. Ведь этикетки на консервах бывают только в магазинах, а в ящики на заводе бросают по 45 листов, и хочешь – клей, хочешь – нет.
Как бы то не было, а третий день рождения у младшего Евсте-гнеева, розовощекого карапуза, справляли на пасеке. Туда же пере-несли и стол с полянки, а вместо лавок лесник изготовил 12 чурок-кресел со знаками зодиака. Самый высокий, с «весами» – для сына.
Улики стояли на платформе, устроенной по типу лабаза, под-пертого 3-хметровыми буровыми трубами. Трап, именно трап, а не лестница, бывший мичман сконструировал так, что только через систему блоков и лебедку его можно было легко опустить и поднять.
; Грешным делом пришлось весной пригласить охотоведа и отстрелять старого медведя, повадившегося к свежесрубленному ом-шанику, – показывает огромную шкуру, растянутую на стене, лесник.
; И что, перестали косолапые донимать? – съехидничал кто-то.
Новоиспеченный пчеловод рассказал, что где-то рядом, в кеку-рах, живет медведица. Приходит, высматривает, вынюхивает, не обращая внимания ни на лай собаки, ни на работающую станцию.
; Даже пробовала забраться по трубе, – показывает он по-царапанную ржавчину на толстом металле.
; К столу! Все к столу! – потребовала счастливая мать име-нинника.
Гуляли до ночи. Жарили на углях мясо, добытое в бою за пчел, пили молодую медовуху. На столе была и рыба, и папоротник с морской капустой. Икру лосося разложили по разрезанным пополам вареным яйцам вместо желтка, который ушел на окрошку...
Проснулся Геннадий от лучика солнца, пробивающегося сквозь вершинку ёлки и трещину в крыше. Услышал тяжелое сопение и скулящий, заигрывающий лай Дружка.
Из открытой дверцы с подызбицы хорошо видна пасека. А там…
Огромная, с лоснящейся шкурой медведица с двумя сеголетками внимательно смотрела на лабаз. Привстала на задние лапы, примери-лась. Резко нагнулась и, ловко схватив одного из медвежат, забросила его на платформу. Испуганный зверек, как мяч, закатился между уликами, вскочил, но не понял, что от него требуется…
От удивления лесник опустил ружье, всегда лежавшее рядом и привычно попадавшее в руки в момент опасности. Как бы от беспо-мощности завыла собака…
Медведица ворчала, делая непонятные движения и бросая взгляд то на суетившегося под ногами малыша, то на стоящего среди ульев, на платформе.
Наконец, медвежонок догадался и подошел к крайнему улику, поднатужившись, толкнул его…
Пчелы зароились над разбитым жилищем и заготовленным на зиму медом. Не обращая внимания на жужжащий клубок, сладкоежки быстро поглощали соты, аккуратно облизывая даже струны рамок.
; Вкусно?! – сам себе удивляясь, крикнул хозяин пасеки.
Утреннее эхо полетело по ближайшим увалам…
Матерая зверина рыкнула и виновато попятилась к лесу, увлекая за собой дитя. А на платформе остался исполнитель утреннего гра-бежа, растерянно метался, провожая испуганными глазами удирающих сородичей.
Легко дотянувшись до лебедки, конструктор включил «майна», трап медленно коснулся земли аккурат рядом с остатками улья. Мед-вежонок, ощупывая каждую ступеньку, сошел на землю, унюхал что-то вкусное и стал лизать.
Сладкоежка…
З книги рассказов Михаила Катаева «От Алтая до Камчатки». Петропавловск-Камчатский 2007г. ББК 821 К29.