- У Вас тут все птицы в клетках. – сказал вошедший, хрустящим от чистоты голосом, кивая на «птичьи» акварели.
Волосы в беспорядке,бесформенный джемпер крупной вязки – сквозняки и дыры, а не человек. Он сделал пару аккуратных шагов в круг света.
Соболевой не часто доводилось видеть такие лица и всё больше на иконах. Глаза кромешные! Всё остальное точно прописано мелким шрифтом и оттого нечитабельно. Васильковый василиск...
- Вы про рамки?
- Их нужно снять и тогда возникнет иллюзия свободного полёта. – улыбнулся он и с лицом произошла обратная метаморфоза, как с песочным часами.
- Пожалуй, я всё же оставлю,как есть. Присаживайтесь. В кресло, пожалуйста. Итак... Для начала представимся друг другу.
- Формальности... – молодой человек указал взглядом на, желтеющую от канцелярского клея, историю болезни.
- Пусть так. Давайте, всё же,соблюдём формальность.
- Хорошо. Всё, как обычно. Ну, в общем, да... так будет, наверное...
Меня зовут Дмитрий. Мне тридцать. Нет-нет, всё верно, можете не проверять, я не стану обманывать.
- Вы выглядите младше.
Он беспечно пожал вязаными плечами.
- Если я начну хмуриться и пыхтеть, жизнь легче не станет. Так ведь?
- Пожалуй... Расскажите,почему Вы здесь?
- Я – невменяем.
- Вы так думаете?
- Так думают все, с кем я сталкиваюсь в последние пять лет. А сталкиваюсь я с психиатрами и тётей. Про психиатров всё понятно... С ними сталкивается тётя, потом она сталкивается с соседями, ей нравится, когда сочувствуют. Соседи сталкиваются с другими людьми, которые тоже любят сочувствовать, и уже все они сталкиваются со мной или я с ними... Когда это происходит, даже мех на их воротниках начинает топорщиться. И я понимаю,это оттого, что я невменяемый. Хотя, сам не чувствую... Но доктор Ярило говорил, что «это нормально, когда ненормальный нормально себя чувствует».
- Хорошо. В чём, как «считают все» Ваша невменяемость?
Он спрятал руки в, вытянутые до невозможности, рукава джемпера и поёжился – сквозняки выдували из него всё тепло.
- Вам холодно? Я могу включить кондиционер.
- Не стоит... Не хочу, чтобы у Вас заблестел нос.
Кожаная обивка смущённо заскрипела.
- Пожалуйста, поставьте ноги параллельно друг другу. Вы замыкаетесь, а нам этого не нужно. Я слушаю Вас.
- Простите?!
- Почему Вас считают невменяемым?
- Эээ... Потому что они думают, будто я пытался покончить жизнь самоубийством.
- Это не так?
Синие глаза полыхнули искренностью.
- Что Вы, я очень люблю жить! Правда! Мне нравится чувствовать себя в своём теле – дышать, есть, говорить, смеяться.Случаются, конечно, и неприятные моменты, но их возможно пережить ради тех, первых. Всё, что там про меня понаписано, правда только отчасти. Скажу больше – это недоразумение!
- Хорошо. Расскажите, по какой причине Вы попали в клинику впервые?
Пациент досадливо поморщился.
- Из-за недоразумения же! И любви, может... Знаете, у неё были такие, туго набитые, голени... голени человека, умеющего ходить по земле правильно. А она их стеснялась и постоянно скрывала под одеждой. Мне очень нравилось прикасаться к её ногам, ощущать это незнакомое земное притяжение.
Как-то раз, я позвал её на Стрельникову колокольню, оттуда потрясающий вид на город! Вы не были? Жаль... Хотел произвести впечатление и запрыгнул на верхнее перекрытие. А она, дурочка, испугалась и принялась стаскивать, чуть не столкнула... На её крик прибежали какие-то люди... В общем, всё закончилось глупо... В истории болезни почему-то потом написали, что я склонял её к коллективному суициду...
- А во второй раз?
- Второй раз и вовсе нелепость! – он рассмеялся горьким полушёпотом, точно грифель по бумаге.
- В лечебнице, у меня случился приступ аппендицита. Сразу же перевели в областную больницу - такое огромное здание! Прооперировали. От анестезии отходил тяжело, видимо от наложения на транквилизаторы... Говорят, что проспал почти двое суток. Когда очнулся, рядом кроме двух стариков никого не было. Почувствовал, что задыхаюсь и распахнул окно...
- Эти люди свидетельствовали, что Вы имели очевидное намерение выпрыгнуть.
-Да нет же! Ничего подобного не было! У меня патологическая страсть к высоте! Акромания, кажется... Когда я ощущаю под собой метры и метры,начинаю приходить в себя! Неужели это та самая психическая болезнь, от которой человека стоит запирать и кормить всякой дрянью, гарантирующей постоянный сон и бесконечные кошмары?!
- Сядьте, пожалуйста! Сядьте! Пожалуйста! Вот так. Медленно выдохните. Короткий вдох, снова выдох. Не торопитесь! Вам... легче? Мы можем продолжать сеанс или лучше встретимся в другой раз?
Дыхание всё ещё напоминало песчаную бурю. Пальцы и зубы сцепились до скрипа, но русая голова утвердительно кивнула.
- Вы ведь не принимаете сейчас ничего?
- Нет, не принимаю.
- Что-нибудь беспокоит?
Пациент дёрнул острым кадыком и неуверенно кивнул.
- Постоянно хочется выйти на балкон. Хоть его сейчас и заколотили... Да и высота мизерная – четвёртый этаж,а нужно не меньше шести.Но постоянно хочется на него выйти. Этот прямоугольник не даёт спокойно жить! Чем бы я себя не отвлекал, внимание всё равно опрокидывается на него. Выпишите мне что-нибудь, пожалуйста! Понимаю, я не последователен, но я не хочу никому приносить неудобства. Пусть лучше будут кошмары... и заколоченный балкон на четвёртом этаже.
- А какой этаж идеален?
- Чем выше... Как, например,у Вас здесь. А зачем Вы спрашиваете?
- Я должна понять, как Вам помочь, для этого могут пригодиться самые неожиданные сведения. Скажите, как давно Вы поняли,что высота так важна?
Он уставился на неё всей своей васильковой скорбью.
- В двенадцать. Мы с мальчишками тогда залезли на строящееся здание. Я подошёл к самому краю и едва не завопил от восторга! С тех пор, я бегал туда каждый раз, когда мог. Никому, конечно, не говорил, как и о том, что в детстве писался в постель. Только много позже, стал понимать, что это не стыдно. Не так, как писаться. Но всё равно, не говорил. По привычке.
- Многие люди испытывают страсть к высоте. Существует специфические профессии и виды спорта.
- Да-да, я знаю. Парашюты,парапланы... Не годится.
- Почему же?
Молодой человек подался вперёд и доверительно сообщил.
- Спина должна быть непременно свободна!
- Объясните.
- Понимаете... он осёкся и потрясённо замолчал. – Я не могу.
- Не можете объяснить? Или это «тайна по привычке»?
- Видите ли, долгое, очень долгое время меня посещали странные сны... Только не смейтесь! Будто я умею летать. Они казались настолько реальными, что я даже думал - всё происходит наяву. Сначала возникает ощущение, похожее на голод или желание покурить. Потом начинают безобразно ныть лопатки, дыхание сбивается, а тело делается непривычно лёгким! И я понимаю, что необходимо найти высотное здание или какую-нибудь вышку. От близости высоты кровь бросается в голову и поначалу будто подташнивает...Больно только один раз, когда крылья высвобождаются из под кожи (вопрос, где могут такие мощные крылья там, в спине прятаться, меня всегда просто изводил). Весь дискомфорт забывается сразу же! Ветер бьёт в лицо, а под тобой города, люди, судьбы... Ты путаешься в облаках, как в сладкой вате. И вся вселенная у тебя в горсти! Понимаете, вся вселенная?!
Пауза длилась долго. Восторженная, объевшаяся мечтами пауза....
- И Вам всё это снилось?
- Да... нет... не знаю... То есть, я думал, что знаю, что не снилось... Но доктор Ярило объяснил мне, что я только так думал, мол, это легко подтверждается естественным ответом на вопрос о крыльях – нигде. Доктор сказал – бывают такие нарушения психики, когда человек путает...
- Вам нехорошо?!
- Знаете воздуха, как-то... У Вас там балкон, да? Можно я... если Вы не... то может быть, со мной?
- Да, конечно.
Воздух ранней весны ударил в ноздри запахом освобождения. Ещё не жизни, но уже не безжизненности.
Навалившись на перила, пациент втягивал свежесть тонкими ноздрями.
- А могу я...? – он боязливо указал на перила балкона. – Обещаю, я не доставлю неприятностей!
- Можете.
Ещё недоверчиво, но с отработанной лёгкостью, молодой человек запрыгнул на тонкую перекладину и, придерживаясь за стену, встал во весь рост. Влажный ветер безжалостно полоскал его волосы. А он, уже оторвав ладонь от стены, уверенно балансировал на стометровой высоте. Всё жилистое тело, казалось вбирало в себя невозможную свободу открывающегося пространства - зарубцовывались и дыры, и сквозняки. Когда дыхание сделалось клокочущим и по спине прошла ощутимая судорога, он стоически сжал губы и оглянулся назад, намереваясь спуститься. Но, не успел...
Соболева, вроде бы безучастно стоявшая позади, сделала неслыханную вещь – с силой толкнула его вперёд, немедленно бросившись следом в одуряющую бездну городских огней...
***
Пациент, с блаженно смеженными веками, лежал на кушетке.
- Ну и методы у Вас... Я успел добраться до глубокого детства. – благодушно рассмеялся он.
- Доктор Ярило – крупный специалист, после его вмешательства приходится применять кардинальные меры.
Дмитрий обеспокоенно распахнул глаза и резко сел.
- А если бы они не раскрылись?!
- Исключено, для нас это такой же безусловный рефлекс, как, скажем, глотание.
- Скажите, а...
Соболева отвечала на все, даже совершенно нелепые вопросы, зажимая улыбку уголками губ. За годы практики, она так и не смогла абстрагироваться от невыносимого счастья обретения....
Когда-то, ещё в детстве, ей повезло – рядом оказался человек, объяснивший, как нужно жить с её врождённой особенностью. Фразу, которую он ей сказал тогда, она запомнила навсегда и не устанет повторять:
«Любой дар – это, как ещё один крест, его нести не обязательно, но если несёшь – оправдываешь своё существование, а бросил – предал Создателя.»