Глава 6.
Круг.
Упругие красные листья пружинили не хуже батута. Яна начала на них прыгать, забыв про усталость.
- Зорина, здесь тебе не детский сад, - одернул ее Стерхов, - займись делом.
Запасы питьевой воды кончались – Матвеева и Зорина получили указание проверить воду из ручья.
- Одну пробу дайте Саливанову, - распорядился Стерхов, - пусть посмотрит - нет ли там какой заразы.
Усевшись на красный лист-подушку, доктор занимался своей ногой. Он выглядел значительно лучше. Сделал пару уколов, зашитую рану помазал регенерирующей мазью.
- Фу-у, - облегченно вздохнул он, - кажется, сепсиса удалось избежать.
Роланский возился с костром. Он был тише воды.
Найденная девушка безучастно сидела рядом, погруженная в свои мысли.
У подножия утеса ручей образовывал небольшую заводь.
- Так хочется искупаться, - вздохнула Зорина, с тоской посмотрев на гладкую как зеркало поверхность воды. Тело под костюмом было влажным от пота.
Матвеева проверила водоем эхолотом.
- Глубина небольшая. Максимум два метра. По центру… что-то непонятное. Какое-то изменение плотности.
- А давай–ка опустим подводную камеру, - предложила биолог.
Девушки внимательно следили за отображавшимся на дисплее изображением.
На дне, примерно посередине заводи они разглядели нечто формой напоминающее огромные губы.
- Это еще что? Камни? – предположила Матвеева.
Вдруг «губы» разверзлись, камера закружилась, затягиваемая водоворотом и начала стремительно опускаться в бесконечный узкий туннель, уходящий вглубь земли.
Изображение пропало.
- Пожалуй, купаться здесь не стоит, - со значением произнесла Вероника.
***
Начальник экспедиции нашел для себя довольно странное на первый взгляд занятие. Он обрубал спутанные в клубок стебли красных растений, распрямлял и смазывал метровые отрезки горючей жидкостью.
- Что это вы делаете? – не удержался от вопроса Роланский.
- Готовлюсь к ночи, - коротко ответил Сергей.
***
Закончив исследования, Яна Зорина без стеснения разделась до трусов, взобралась на выступ утеса и встала под ниспадающие струи ручья. Наконец-то! Она даже глаза закрыла от блаженства. Вода смывала грязь, стресс, усталость.
Саливанов, случайно подняв взгляд, так и застыл с открытым ртом. Он предполагал, что под защитным костюмом спрятана прекрасная фигура, но такое великолепие сразило его наповал.
Стройная как тростинка, длинноногая, грациозная Яна поймала взгляд доктора и, лукаво улыбнувшись, помахала ему рукой.
Саливанов поднялся, и не замечая боли в ноге, заковылял к ручью.
***
Роланский аккуратно раздул огонь. Надо следить, чтоб угли еле тлели. При экономном расходовании запасов хватит на четыре дня. Ровно столько им осталось провести на этой планете.
Он задержал взгляд на заразительно смеющихся докторе и биологе. Когда мужчина и женщина вот так смеются – это верный признак взаимного влечения.
А ведь и в его жизни была любовь. Нет, не к жене. С ней он жил из боязни что-то менять, не хотел финансовых потерь, можно приплюсовать к этому своего рода мазохизм.
А вот Анжелика…
Жизнелюбивая, энергичная - она была полной противоположностью Анны. Анжелика устроилась в контору на должность секретаря. Невысокая, с полными бедрами евреечка. Она подкрашивала курчавые волосы хной и любила яркую бижутерию.
Она относилась к нему с искренним интересом и принимала таким, как есть, не пытаясь воспитывать и менять. Для жены он был средством для достижения желаемого, для Анжелики - желаемое, ради которого все средства хороши.
***
Светло - зеленое небо стало белым, затем начало быстро темнеть. Суетливая ночь выгнала солнце с небосклона. Зорина и Саливанов, стоя у водопада, любовались закатом. Их тянуло друг к другу. Она жаждала новых впечатлений, восхищалась его умом и зрелостью. Он был очарован молодостью и непосредственностью. Опасность обостряет чувства и инстинкты.
- Смотрите, какая красота! – сказала девушка, указывая на появившуюся в сумраке россыпь цветных огней. Они выписывали замысловатые узоры на фоне потемневшего неба.
- Действительно потрясающе! Кстати, можно и на «ты», - губы Саливанова расплылись в улыбке мартовского кота.
Гораздо больше, чем небо, его интересовало лицо Яны. Он читал его, как книгу. Все в нем было гармонично: чувственные губы, бесстыдно жаждущие страстей, точеный самовлюбленный носик, уверенные в своей исключительности дуги бровей. Лишь глаза не вписывались в общую картину. Они были слишком холодными для этого милого, почти детского лица. Глаза, в которых трудно было представить сочувствие или нежность. Это несоответствие еще сильнее будоражило доктора.
- Ты, наверное, любимица в семье, - вкрадчиво предположил он.
- У меня нет семьи, - спокойно ответила Зорина. Она уже давно привыкла к этому вопросу, - и парня, кстати, тоже нет.
***
Матвеева подошла к костру и заварила чай с мятой. Роланский и Стерхов протянули свои кружки.
- Восхитительно! - с чувством произнес юрист, отпивая глоток. За двое суток это было первое положительное высказывание, слетевшее с его уст.
- Это бабушка меня научила, - польщено улыбнулась Вероника. У костра стало спокойно и уютно, почти по-домашнему.
- Надо бы позвать… эту…, ну эту девушку…, - сказал Роланский, кивая в сторону одиноко сидящей незнакомки.
- Раз уж она не помнит свое имя, давайте сами назовем ее, чтоб хоть как-то обращаться, - предложила геолог, - например, Светлана. Она ведь такая светленькая…
Лицо Стерхова внезапно помрачнело.
- Нет, только не это имя. Так звали мою сестру… Она погибла.
- О-о, мне очень жаль, извините…, - Матвеева не знала, как сгладить неловкость.
- Ничего, забудь.
- Мне кажется, или этот фейерверк? - возглас Роланского разрядил напряженную тишину.
Начальник поднялся, хмуро посмотрел на небо. Матвеева встала чуть позади. Ей вдруг захотелось прижаться к его широкой сильной спине, укрыться от тревог и опасностей.
***
Саливанов и Зорина уселись на валуны возле ручья, наслаждаясь до дрожи в теле предвкушением страсти. Предвкушение приносит больше наслаждения, больше будоражит кровь, чем то, что уже «вкушаешь».
- Болит? – спросила Яна, осторожна проводя пальцами по бедру Романа.
- Когда ты так касаешься, я забываю о боли и обо всем на свете, - ответил он, накрывая прохладную руку девушку своей горячей ладонью.
Разноцветные огни были все ближе. Они складывались на небе в причудливые узоры, словно в калейдоскопе.
- Что это, метеоритный дождь? – встревожено спросила девушка, заглядывая доктору в глаза.
- Все сюда! Быстро! – громко закричал Стерхов. Было в его тоне нечто, заставляющее подчиниться беспрекословно.
Не прошло и минуты, как вся группа собралась у костра.
- Теперь слушайте меня внимательно, - грозно произнес начальник экспедиции, - вопросы будете задавать потом. Встаньте в круг и возьмитесь за руки.
На лицах фестстеперов появились недоуменные улыбки.
- Это что, какой-то ритуал? – недовольно проворчал Роланский,- Я не намерен…
- Я сказал: вопросы – потом! - рявкнул Стерхов.
Роланский побледнел, сжался и послушно встал в круг вместе с остальными.
- Теперь, - продолжил начальник экспедиции, заняв место между Яной и Вероникой - чтобы не случилось, не отпускайте руки…
Больше ничего сказать он не успел. Цветные огни окружили группу. Что-то ударило по барабанным перепонкам. По кругу пробежала волна беспокойства. Каждому нестерпимо захотелось спрятаться, убежать куда глаза глядят. Лица исказила мука.
Матвеева не могла больше терпеть. Ультразвук просверливал голову. Одна мысль стучалась в висках: «Бежать, бежать прочь!»
Вероника попыталась вырваться, но Стерхов до боли сжал ее руку.
- Стоять! – прорычал он.
Роланский со стоном опустился на колени, Яна прижалась головой к плечу Саливанова, новенькая стояла, крепко зажмурив глаза, и до крови кусала губу.
Цветные огни медленно кружили вокруг фестстеперов.
- Терпите, не отпускайте руки! – хрипел начальник экспедиции.
Вдруг мясистые листья-подушки раздвинулись, и на поверхность выбрался меховой шар размером с крупную собаку. Только по небольшим, поблескивающим в полумраке глазам можно было определить, что это животное.
Существо встало на задние лапки, беспокойно повертелось в разные стороны, подскочило и побежало, подпрыгивая на пружинящих листьях. Тут же огни, словно стая пчел налетели на него. Раздался короткий писк. Через минуту светящаяся стая взмыла в небо и умчалась прочь.
Члены экспедиции с ужасом смотрели на доблеска обглоданные кости – все, что осталось от пушистого зверька.