Океан здесь теплый и мелкий, и вода в нем бирюзового цвета. По ней можно долго идти, прежде чем волны начнут заплескивать колени. Страшные морские твари, от которых нам едва удалось унести ноги, не подплывают и близко к нашему острову. И мы стали о них забывать. Во всяком случае, рыбачить наши уходят спокойно, и каждый вечер возвращаются с уловом.
Я привыкла ко всему, кроме того, что в небе здесь горят два солнца. Слева – голубой Итэри, справа – почти белый Кан. Мне суждено видеть их всю оставшуюся жизнь.
Я иду по краю воды, и чувствую себя странно. Я всю жизнь была христианкой, и верила в Бога. Но сейчас мне, как вернейшей из последовательниц восточных религий, будто разрешено родиться заново, начать другую жизнь.
Я поднимаю лицо, подставляя его теплому ветру, и бело-голубому свету. Блаженно. Чувствую ли я себя виноватой? Но перед кем мне испытывать чувство вины за то, что я отказалась вернуться?
Близких родственников у меня не осталось. Друзья не станут слишком горевать, а он...Я допускала мысль, что он вообще не вспомнит обо мне. Слишком он занят делами, а я – лишь одна из многих, встретившихся ему на пути. Жизнь каждого из нас как корабль. Он идет, города и люди остаются за бортом. Друг мой всегда ощущал себя большим кораблем, а меня – лодкой, которой довольно и тихой гавани. Я давно осталась за бортом его жизни.
Лодки...Первый признак исцеления от любви – вам становится утомительно вспоминать о человеке, который прежде занимал все ваши мысли. Ветер начинал трепать ветви деревьев. К ночи будет шторм, и выходить в океан нынче уже нельзя.
Я вернусь в нашу хижину и нажарю много рыбы. Может быть, кто-то придет в гости. А если нет – за стол сядем мы с Ромэеем. И будет лить за окнами дождь. Его глухой шум смешается с шумом океана. Нам будет казаться, что мы одни на свете: нет ничего кроме океана, дождя и нашей хижины. Где в постели так тепло, и когда я кладу руку на плечо Ромэя, он накрывает ее своею. И мы засыпаем.
А Земля остается там – за много световых лет пути, и в моих снах.
***
-Неужели тебе мало приключений?
Моя подруга Рита и не могла сказать иного. К тому времени я уже шестой год работала в журнале «Невероятное». Ежемесячно он приходил к читателям – двести страниц фотографий и текста. Откуда ж взяться такому количеству невероятного? Из постоянных командировок журналистов - порой в места, куда человеческая нога не ступала. Вертолетом добираешься до какого-нибудь высокогорного или таежного пятачка, а дальше идешь пешком. И кажется, что никто и никогда не бывал здесь до тебя, что ты – первопроходец. Неисследованные пещеры, таинственные природные явления, океанское дно – что только не изучали и где не бывали мы!
И вот теперь мне предстоял – полет в космос.
- Замечательно, что эта девушка занимается еще и глубоководными погружениями, - сказал профессор Хант, за которым было последнее слово в отборе кандидатов, - Путешествие на далекие планеты больше всего походит на прыжок в бездну.
Такой вердикт он вынес, узнав, что я профессионально занимаюсь фридайвингом.
Плавать под водой любят многие, но вступать почти в родственный контакт с Глубиной, погружаться на предельные для человека метры, не имея ничего, кроме ласт... На такое отваживаются единицы.
Расскажу в двух словах, почему я занялась этим.
Плавать я стала учиться в детстве, проводя каникулы у дедушки с бабушкой в Рыбачьем. Черное море в тех местах очень красивое. На свою беду я «открыла» маску и ласты. Почему на беду? Потому что держалась я тогда на воде едва-едва, проплыть могла только несколько метров. А ласты – вещь особая. Даже новичку они придают веру в свои силы. Кажется, что ты скользишь по морской глади быстро, как дельфин, и утонуть невозможно.
Рано утром я прибегала на пустынный еще пляж ранним утром. Крупная галька была холодной, а море – тоже еще холодным, и чистым как слеза. Я быстро сбрасывала сарафан, оставляла его на камнях, и бросалась в объятия моря, которое подхватывало и… Опускаешь лицо в маске – в воду, и переносишься в иной мир. Паришь. Внизу, в голубоватой дымке сменяются подводные пейзажи. Огромные камни, заросшие ракушками зелеными и красными водорослями, косые лучи солнца, белые, прозрачные зонтики медуз... И тишина. Слышишь только свое дыхание через трубку –шшш....
Метрах в двухстах от берега под водой пряталась скала. Можно сесть, отдохнуть. А с берега зрелище фантастическое Посреди моря сидит человек. Или стоит и машет тебе.
Я сидела, пропускала меж пальцев густые пушистые водоросли, которыми обросла скала. И тут ласт соскользнул с ноги и...я не смогла его поймать.
Я осталась – совсем беспомощной – довольно далеко от берега. Назад мне было не доплыть. Надо было ждать, пока появится кто-то, кого я смогла бы позвать на помощь. А пока единственное, что я могу – стараться, чтобы меня не смыло с этого места.
А потом я увидела девушку. Откуда она плыла и куда? Маленькая черная головка в волнах. И неторопливые, уверенные движения опытного пловца.
-Помогите мне, пожалуйста, - мне и просить было неловко, но еще больше – страшно остаться без помощи.
В двух словах я объяснила, что случилось. Девушка молча нырнула. Довольно долго не показывалась, а потом всплыла и подала мне мой ласт – голубой в перламутровую крапинку.
-Теперь доплывешь, - сказала она спокойно.
А сама – дальше…Те же размеренные взмахи рук, и вскоре уже не различить в волнах было ее черную головку.
Вот с того момента, я , во-первых, поняла, что с любой ситуацией над учиться справляться с достоинством и веря в себя. А во-вторых, решила научиться плавать как только можно хорошо.
Теперь я вхожу в пятерку женщин, которая ныряет на глубину больше ста метров, участвую в соревнованиях. Фридайвинг требует от человека долгих – на протяжении нескольких лет тренировок – и всех сил. Несколько раз с больших глубин я всплывала, будучи уже на грани сознания, с синими губами.
Любила я нырять и в знаменитой впадине Blue Hole на Красном море. Там, где вдоль берега идут рифы, и образуют на водной глади белое пятно, далеко врезающееся в море. В центре его и находится провал стометровой глубины. Красота там невероятная. Но и погибло там больше ныряльщиков, чем во всем Красном море.
Глубину надо чтить.
Глубина зовет, хочется уйти в нее и не возвращаться. Каждое погружение – это риск, может быть поэтому фридайверы дружелюбнее относятся друг к другу, чем обычно спортсмены. Каждый играет со смертью.
Надо, чтобы было ради чего возвращаться. Иначе будет как со мной, когда я на соревнованиях заказала сто шесть метров. Заявленной отметки я тогда достигла – это показал компьютер на запястье, но каким чудом я сама себя вытащила на поверхность – убей, не помню. Естественной плавучести на такой глубине уже нет, меня тянуло вниз...вниз...скользить и дальше в эту синеву....Еще чуть-чуть, и если бы не тело, то рассудок навсегда остался бы в Глубине...
...А потом я долго не могла видеть воду...даже в стакане...Я думала, что это – конец: не стать мне уже нормальной. Но нашелся человек, который взялся меня вылечить. Он был главным врачом санатория. И он же спас меня от психушки. Он сказал:
-Отдохните у меня.
Моим первым чувством была злость. Что значит «отдохните»? Разве это от отдыха пройдет? Это чувство беспомощности – и нежелание жить. Пристрелите меня прямо сейчас – вот это да, это актуально. А остальные меры типа отдыха и таблеток... Как мертвому припарки.
Но он сказал:
-Я помогу!
-Вы ничего не сможете сделать. Мой поединок с Глубиной проигран.
Она всегда, с первого погружения, была для меня с большой буквы. И теперь, не смотря на то, что я вернулась живая, она все-таки взяла надо мной вверх, проникла в сознание, топит…
-Я помогу, поверьте…
В санатории он поместил меня в отдельную палату. Лечение заключалось в уколах, которые он сам делал мне дважды в день. Руки у него были волшебные. Войдет утром, спросит как дела, о чём-то заговорит – и уже бросает в лоток опустевший шприц… И мне снова неудержимо хочется спать. Я обнимаю подушку и сплю, сплю, сплю.. Отдыхаю от кошмаров, которые уже становились привычными.
Прежде мне едва ли не в каждом сне виделось, что я переоценила силы, потеряла ту самую «точку возврата» и мне уже не всплыть Я, раскинув руки, как в мягкую перину - ухожу, ухожу – в Глубину, в Бездну…А тут впервые – мертвый сон, без снов.
Однажды он вошел - и я заплакала. Он посмотрел на лицо мое, и отложил шприц.
-А теперь, - сказал он, - Будем потихоньку выздоравливать.
С того дня я сидела на балконе в одном халате – четвертый этаж, кто увидит? - нечесаная, даже неумытая и плакала, плакала…
-Сколько хочешь! – разрешил он, - Помнишь старую сказку – у Кая только со слезами вышел из глаза осколок волшебного злого зеркала…
Где-то я читала, что подлинный ад – это одиночество. Не костры, не черти, не сковородки – одиночество. Узнав Виктора, я думала, что с одиночеством покончено навсегда – я обрела друга. Я не хотел увидеть, осознать и принять того, что очевидно было другим. Для Виктора я была только пациенткой: неглупой, ненавязчивой, с которой просто и легко общаться. Кроме того, он меня вылечил – и это тоже был повод ему относиться ко мне с теплом. Но и...все.
Я вылечилась, вернулась к работе своей, но несколько дней в году старалась обязательно провести в санатории. Убеждая саму себя, что он тоже что-то чувствует ко мне. Иначе слишком жестоким и несправедливым казался мир. Именно так. Влюбленные воспринимают все глобально.
Они были чудесными и мучительными – эти дни в санатории. Мы ходили по дорожкам, усыпанным хвоей, сидели на лавочке, на берегу озера. Я рассказывала что-нибудь интересное из своей жизни – благодаря «Невероятному» этого интересного хватало с лихвой. Виктор говорил о санатории, о своих больных. В речах наших не хватало одного: чего-то неуловимого, что позволило бы мне положить голову к нему на плечо и закрыть глаза.
***
И вот – я еду прощаться. Меня ждет планета Итэри-кан. Долгие годы не будет меня на Земле.
-Планета эта настолько интересна, - вспоминала я доклад, который делался для кандидатов в полет в институте космологии, - Что Земля еще не раз пошлет туда свои экспедиции.
Итэри-кан, в основном, представляет собой океан - с большими глубинами. Суши здесь – лишь два острова, один из которых – обитаем. И он крайне ненадежен этот остров. В любую минуту здесь может проснуться вулкан, после извержения которого – Бог весть, останется ли тут жизнь. Но пока жизнь эта есть – и достойна изучения.
-Возможно, здесь когда-то будут колонии Земли. Но чтобы подготовить общественное мнение – о планете надо рассказать не языком цифр, а живым, доступным, понятным людям языком. Туда надо отправить не только ученых, но и журналиста, писателя, - слышали мы.
На Итэри-кан обитает два племени Нелегки условия их жизни. Одно из племен не только дружелюбно встретило землян, но и поразило своим сходством с ними. Прибежище островитян – небольшая полоска суши. Остальная часть острова – гориста, почти лишена растительности, большую часть года покрыта льдом.
Там обитает другое племя – энорри. Люди это или животные – сказать трудно. Больше всего они напоминают лохматых человекообразных обезьян. Существуя в жестоких климатических условиях, они знают цену каждому куску, и давно уже захватили бы вожделенный берег если бы племя Иэри-кан не отстаивало его, не щадя себя. Мирному племени пришлось взяться за оружие, и превратить единственный город – в крепость.
Теперь все, что у людей есть: крепость – и берег, откуда уходят на промысел рыбачьи лодки. Кормильцем является океан. Но опасное это ремесло! Существа, подобные древним обитателям Земли, живут в глубинах – и часто губят рыбаков.
На Итэри-кан есть еще один остров – и он-то много более пригоден для жизни. Даже по земным понятиям он напоминает рай, со своей богатой растительностью, хрустальными ручьями, и мягким климатом. Но из-за подводных тварей – как добраться до земли обетованной? И прекрасный остров остается легендой: кто-то когда-то доплыл, видел, вернулся, рассказал... но это было в незапамятные времена. И сколькие потом не вернулись!...
-Но мы же можем помочь племени перебраться на новую землю, - воскликнул кто-то из нас.
-Нет, - возразили нам, - Мы не можем так вмешиваться в жизнь планеты, наше только наблюдать....
***
Теперь я ехала проститься. Узкая дорога вилась через лес. Было еще зелено, но близилась осень. Чуть больше месяца пройдет, и лягут ковром листья. Лес будто опустеет, посветлеет - и будет готовиться принять то, что неизбежно – холода.
И санаторий станет пуст. Больные, которые дышали лесным воздухом, купались в озере, или просто отдыхали на берегу, на дощатых лежаках, слушая плеск волн - разъедутся, вернутся в привычную жизнь с чувством, что теперь все пойдет по-новому. Легкие в санатории лечили прекрасно – многим больным казалось потом, что вот только теперь они начинают по-настоящему дышать.
Санаторий начнет готовиться к зиме, чтобы с декабря принимать уже тех, кто хочет кататься на лыжах по заснеженным склонам, или по озеру – на коньках. На новый год здесь будут взлетать к небу фейерверки…
Чего ж я про небо-то? А да…
Машина остановилась у деревянного указателя. Стрелка была повернута вправо, и указывала на тропинку, ведущую по склону вниз.
-Вам можно здесь выйти, а можно со мною дальше, в объезд, - сказал шофер, полчаса назад вызвавшийся меня подвезти.
-Не надо, - ответила я, - Километр напрямик – это ерунда.
На таком спуске, шаг – полубег. Слава Богу, что я никогда не носила тефель на каблуках. Может это и очень грациозно – семенить на шпильках, но жизнь не давала мне возможности это оценить. Так же как узкие юбки, шелковые блузки и тому подобное.
Работа в «Невероятном» предполагала, что редактор вдруг мог сказать:
-У тебя командировка в Аргентину, в шестнадцать тридцать самолет…
Я еле-еле успевала заехать домой, схватить сумку, что всегда в «боевой готовности» стояла в шкафу и успеть в аэропорт. Так что мой наряд «и в пир и в мир» - это джинсы, просторные футболки и кроссовки.
Сейчас они помогали мне не скользить по строй хвое.
Как он меня встретит? Как же я боюсь этого момента, когда мы посмотрим друг другу в глаза! Одно оправдание - я проститься. Мне предстоит дорога – самая дальняя. Меня берут в космическую экспедицию. А оттуда – вернешься ли – Бог весть…
Еще несколько минут и я его увижу. Где он будет? Встречу ли я его на дорожках санаторного парка? Он всегда спешит так, что полы белого халата развеваются.
Или он работает у себя в кабинете? Я постучусь и войду. Он вскинет глаза. Настолько темные, что и зрачков не видно. И когда наши взгляды встретятся – это будет…
Я так и не поняла, не смотря на всю нашу дружбу – значу ли я что-нибудь большее для него? Сегодня это будет ясно.
Я увидела нарядные белые ворота санатория
Конечно, его надо было искать. Он обладал удивительным свойством пропадать на территории. Его можно было встретить везде – и в прачечной, и на кухне, и в лечебном корпусе. Кто его знает, куда он сейчас?
Я прошла по дорожке, заглянула за угол столовой и едва не отпрянула. Он!
-Привет! – радость была в его голосе.
-Привет! А я уезжаю, - этой глупой фразой я поздоровалась.
И сказала ему сразу все. Что еду... Далекая экспедиция, другая планета.
-Очень интересно – сказал он, - А насколько это безопасно?
После этого вопроса надежды не осталось. Потому что не было в его глазах - и мгновенья тоски – что не будет меня так долго, что мы – может – не увидимся больше. Я и уеду теперь лишь ради того, что надежнее способа оторваться не придумаешь. Или я и на другую планету, в иную звездную систему его за собой потащу, и он будет сниться мне там. Как и здесь, каждую ночь?
Мы еще говорили в этот вечер. Он рассказывал о ремонте, который был сделан в санатории, о том, как здесь теперь стало красиво. Мне хотелось уехать Но уже темнело, а в такую пору отсюда было не выбраться.
Потом я ушла на берег озера. У воды сидел ночной сторож и жарил на костре рыбу.
Так я и провела последний вечер на земле, слушая плеск волн, и отдирая от сковородки подгоревших окуней.
***
Наверное, о полете рассказать - мне надо было бы подробнее. Большинство читателей не бывали в космосе, и им интересно все: пьем ли мы там по утрам кофе, и – занимаемся ли по ночам сексом?
Но я не люблю дорогу. Любую. Плохо сплю в поездах, отчаянно трушу в самолетах, а садясь в автомобиль, мечтаю скорее из него выбраться. Так что о пути – в двух словах.
Наша команда была небольшой. Две смены астролетчиков – одна спит, другая дежурит, вулканолог, биолог, врач и я – в роли пятого колеса в телеге. Не сплю, но ничего не делаю. Больше всего мы общались с врачом, Гаем, который не уходил в долгое небытие полетного сна, чтобы присматривать за нами.
Мне казалось, что его воспитывала очень властная мать, и он привык слушаться её. А заодно - и всех. Похоже было, если мы заболеем, он у нас же станет спрашивать – как лучше лечить, на что мы согласны, а на что - нет.
Утро я проводила у себя в каюте. Здесь все продумано было так, чтобы вместить необходимое - в меньшую площадь. Душевая напоминала место для замуровывания преступников в средние века. Можно только стоять, и то - задевая о стены. Я старалась не думать, что вода проходит очистку, и этой же самой водицей уже не раз мылись мы все.
После душа я растворяла в кипятке ложку кофе, из контейнера размером в мизинец, подливала в него сливок. Кофе на корабле был замечательный. Даже сам порошок можно положить на язык и наслаждаться горьковатым вкусом.
А потом мы играли с лучшим другом компьютером. Раскладывали пасьянсы. И за каждую победу компьютер подбадривал меня взрывом фейерверков. Еще он учил меня играть в звездные войны. И мы увлеченно кого-то мочили. А «на десерт» мы с компьютером учили язык Итэри-кан. Язык приходил как наваждение. Произношение – язык узелком завяжется, но если каждый день долго и упорно... Я ловила себя на том, что некоторые фразы мысленно стала формулировать на итэри-канском.
Наконец, в дверь стучал Гай и звал в столовую. Там у меня - если не каждый день, то через два на третий - возникала мысль:
-Зачем на Земле интересовались тем, что мы любим есть?
Иногда та каша, что нам давали, была сладкой, иногда солоноватой – но всегда густой и желтого оттенка. Гай утверждал, что в ней много витаминов. Наверное, это правда – иначе организм давно задумался бы о том, что сей продукт напоминает и можно ли его дальше употреблять?
Иногда астролетчики ели вместе с нами, но чаще наши графики не совпадали. Один из пилотов постоянно находился за пультом управления. Меня иногда туда пускали. Как в музей. В глубине кабины пилотов стояло необыкновенно удобное кресло, откуда можно было любоваться алмазным великолепием звезд.
Для Саши, который все двенадцать часов смены не спускал глаз с приборов – это и напряжение, и ответственность. И моя беспечность его раздражала. Он оборачивался.
-Терпеть не могу, когда кто-то маячит за плечом. Тебе что, заняться нечем?
Ну почему же? Электронные книги, фильмы, спортивные снаряды...
-Ты можешь проспать всю дорогу. Время пройдет как одна минута, - убеждал меня Гай
Но я видела комнату, где свободная смена погружалась в сон. Бр-р… Там горел розовый свет. И было холодно. А вчерашние собеседники неподвижно лежали в прозрачных капсулах. Мумии в Египте живее смотрятся, но говоря уже о замерзших мамонтах. И Гай убеждал меня туда лечь!
-Мне надо подготовить твой организм к спуску на планету, - терпеливо объяснял он, - Наяву это будет… неприятно. Нужно иммунитет подготовить.
В конце концов, за месяц до приземления он меня уломал. Обещал, что всего на три ночи. Обещал чудесные сны. Но не позволил взять с собой ни свитер, ни одеяло.
Последнее, что я запомнила – его лицо, наклонившееся надо мной. Его глаза... Мне было страшно, но глаза были такими добрыми, и я пыталась как-то уцепиться за сознание – так и смотреть в глаза его, успокаиваться, но всё уплывало, уплывало...Это было сильнее меня.
...Гай обещал мне золотые сны. Так и спрашивал:
-Что бы ты хотела увидеть?
А мне приснилось, что в сердце у меня - нож. Перочинный, с наборной ручкой. Мне было больно, так больно...И я почему-то знала, что и впереди у меня – боль.
Я проснулась. Капсула была открыта. Гай смотрел виновато
-Что-то было не так? Пульс у тебя, как будто бежишь…
Я молча показала ему кулак.
***
Так это она – другая планета? Право, такой пейзаж может присниться только в страшных снах. Я стояла возле иллюминатора и, не веря себе, осматривалась. Серое небо, отвесные склоны гор, безжизненные – никакой растительности, лишь как жилами перевитые – лентами льда.
-А вон и вулкан, - сказал Вадим, геолог, указывая на далекую вершину.
Мои товарищи не торопились. В течение ближайшего месяца их жизнь будет проходить в основном, в звездолете, с недолгими выходами для взятия образцов.
Они не будут лишены ни привычных удобств, ни питания. Единственное, чего им нужно будет опасаться – враждебного племени, обитающего неподалеку. Но ведь здесь не лагерь на открытой местности – стены корабля защитят астролетчиков от любых враждебных сил.
За мною же – приедет проводник, вместе с которым мы отправимся в крепость на побережье.
Пока же мне не хотелось не то что выходить, но и в иллюминатор смотреть на эту мрачную планету. И первые дни я просидела у себя в каюте, просматривая стереофильмы, где показывали теплые моря и тропические леса Земли. Сказать, что при этом я кляла себя за то, что ввязалась в эту авантюру – значит, ничего не сказать.
-За тобою приехали, - сказал мне Гай, - Оденься теплее. В пути вам быть около суток.
Но что мне было особенного надевать, кроме привычного костюма путешественника? Закрытые, облегающие ногу ботинки с подсветкой, чтобы легче было идти в темное время суток. Невесомые, но не пропускающие холода брюки, куртка. Вещмешок за спиной и фотоаппарат на шее.
Покорительница космических просторов перед вами. Самый дешевый лот на аукционе идиотов.
Астролетчики прощались со мной так же, как с товарищами, которые оправились бы за образцами к подножью вулкана. Непростой, довольно далекий путь. Ну, будь! Держись! Давай там, не хнычь, что трудно.
Гай вышел проводить меня.
На краю площадки, где нашел приют звездолет, спиною к нам сидел человек. Услышав звук шагов, он легко поднялся. И мне показалось что шутка – назвать его инопланетянином. Обычный земной парень. Высокий, худощавый, очень красивый. Позже я узнала, что здесь красивы все: природа будто решила – если уж выжили немногие, путь они будут совершенны. Но тогда я смотрела на правильное, очень спокойное лицо моего проводника, и думала, что в жизни не видела никого прекраснее.
-Это она отправляется с вами, - сказал Гай.
Молодой человек кивнул, и произнес что-то. Неожиданно странные звуки в подсознании моем сложились в слова:
-Приветствую тебя, гостья со звезд. Ступай за мной.
Ступать было делом непростым. Внизу протекала река – узкая и бурная. Мы должны были спуститься к ней по весьма отвесной тропе. Ступени были вырублены в скале, а опорою рукам веревочные перила сомнительной прочности.
Спутник мой – он назвал мне свое имя, его звучание напоминало земное Ромэй – оказался внизу гораздо раньше меня. И когда я – перечитав молитвы всем богам – спустилась на берег к реке, которую правильнее было бы назвать потоком, Ромэй уже ждал меня, поставив одну ногу в маленькую лодку. Я кое-как перебралась в нее тоже. Ромэй отвязал веревку – и поток увлек наше легкое ненадежное судно.
Прошло несколько часов, а вода все несла нас, и не было конца и краю полутьме и холоду. Меня не спасала даже теплая куртка: руки заледенели, а щек и носа я уже не чувствовала. Интересно, как Ромэй представлял себе наш ночлег? Может, он решил не спать, а будет грести сутки напролет? В такое я тоже верила. Судя по моему спутнику – сил у этих инопланетян, как у роботов. Но тогда к утру я превращусь в ледяную статую на носу корабля. Или все же в его планах - есть стоянка?
Уже почти совсем стемнело, когда мне показалось...я почувствовала взгляд Ромэя. И он направил лодку куда-то вправо – прямо на камни. Тем не менее, в гору мы не уткнулись, а вошли в какой-то узкий туннель. Он был чуть шире бортов лодки – они за него задевали. Я из любопытства подняла руку - и пальцы коснулись потолка.
Смена маршрута произошла в полном молчании. Ромэй не счел нужным мне что-нибудь объяснить. Он зажег факел и укрепил его на носу лодки. Мне показалось это странным – на реке он огня не зажигал. Словно боялся чего-то.
Лодка медленно продвигалась вперед, и становилось теплее. А потом – диво – впереди замерцал голубоватый свет. Но мы туда не поплыли, остановились. Слева в камне была небольшая ниша. Ром привязал лодку к крюку, вбитому в стене, выбрался сам и помог выбраться мне.
Не одни мы, наверное, ночевали в этой пещере. Но гости здесь бывали редко – уж очень заброшенный вид был у этого подземного жилища. Охапка сена у стены и камни.
-Мы тут остановимся? – спросила я.
Ромэй вставил факел в трещину в камне и кивнул. Вынул из лодки сверток, оказавшийся плащом, и застелил им солому. И показал мне: садись.
- Что там? – указала я по направлению к свету, - Мы туда не поедем?
Он покачал головой:
-Там Богиня. (я вслушивалась и надеялась, что понимаю правильно) Тебе пока нет разрешения.
Ага, значит, мы заночуем у порога жилища Богини. Интересно, она живая? Или просто статуя?
Честно говоря - мне было уже все равно. Ноги бы вытянуть. Я уселась на солому, а Ромэй напротив, на камень. Из своего мешка он достал несколько лепешек, несколько сухих рыбин. И металлическую бутыль.
-Вначале пробуй еду осторожно, - вспомнила я слова Гая, - Твой организм уже подготовлен, но мало ли что – с той или иной пищей может быть несовместимость. Так что употребляй по чуть-чуть. Голод глуши питательными таблетками.
Я взяла у Ромэя одну лепешку, дав понять, что больше не буду. Лепешка показалась мне такой же на вкус, как и на моей родной планете, которую отсюда и в телескоп не рассмотреть. Ни в каких таблетках я не нуждалась. От усталости и новых впечатлений уже мутило.
Ромэй протянул мне бутылку. Чудесный был напиток – пах тропическими ягодами и напоминал слабое вино.
От воды тянуло теплом. Судя по запаху, она была минеральной.
Еще один момент меня интересовал. Я сейчас лягу, и засну. А Ромэй? Не поделить ли сено надвое? Или в такой ситуации можно наплевать на все, и улечься под одним плащом? Мне и в одном спальном мешке приходилось ночевать, когда не было другого выхода.
…Ромэй дождался, пока я лягу, и прислонился к стене, закрыв глаза.
Нет, не пойдет. Я поднялась, взяла его за руку и потянула к «постели». Легла первая, закуталась в полу плаща, и отвернуласьь к стене. Он тихо лег рядом, и больше я не слышала ни одного движения – провалилась в сон.
Но ближе видимо к утру, когда тепла от воды хватать перестало, я в полусне повернулась к нему, и прижалась в поисках тепла.. Он обнял меня и выше подтянул плащ.
***
Утро тоже было холодным. С той стороны, где жила Богиня, тянуло теплом, но нам-то нужно было выбираться отсюда и снова пускаться в плаванье по узкому и бурному потоку. Отдохнув, я почувствовала такой голод, что, не вспоминая больше о предостережениях Гая, буквально проглотила все, что мог предложить Ромэй – и рыбу, и хлеб и вино.
На этот раз мы плыли всего несколько часов. Так же стремительно нес нас поток, и я погружала руку в его белые буруны. Но пейзаж вокруг стремительно менялся. Горы уступили место степи. И я попыталась расспросить Ромэя: почему жители острова не сажают здесь сады, не выращивают хлеб.
Он покачал головой:
-Нельзя. Сожгут. Вытопчут.
-Энорри?
-Да. Наши поля там, - он указал в том направлении, куда мы плыли, - Но у нас мало земли. Наша жизнь – это океан.
А потом взглядам открылась еще одна гора. В отличие от всего, что я видела раньше – склоны ее были покрыты растительностью, а среди зелени виднелись очертания строений. Впереди же блестела и переливалась под светом двух звезд Итэри и Кана – океанская гладь.
На неширокой полоске берега разместился сам город. Небольшие домики, узкие улицы. Сочетание древности, востока и сказки. Я стала чувствовать себя увереннее – это уже напоминало путешествия, к которым я привыкла.
Рыбаки, чинившие на берегу сети, окликали моего спутника с искренней радостью:
- А, вернулся, Ромэй!
Я ловила на себе их внимательные, но дружелюбные взгляды.
-Нам туда, – Ромэй показал, на каменные ступени, ведущие ввысь по достаточно крутому склону.
-Нам нужно на самый верх?
-Да. Там замок. Королева ждет тебя.
Взобраться на гору оказалось неожиданно легче, чем мне показалось вначале. Сперва на нашем пути появились пещеры. В одной из них был колодец.
-Здесь можно обороняться, если нападут, - коротко пояснил Ромэй.
Углубившись в пещеру - ту самую, что с колодцем – мы нырнули в узкий ход, несколько минут пробирались по нему – и наконец оказались на вершине.
-Тут почти никто не живет? – спросила я, оглядываясь.
-Адэлэ, Эльси и еще несколько человек.
Вымощенные камнем дороги, окруженные с двух сторон каменными же валами, зарастали травой. Несколько строений казались опустевшими. И еще был здесь замок, напоминавший наши средневековые. Стены его покрывали вьющиеся растения.
Тяжелая дверь открывалась вовнутрь.
В небольшом зале нас ждали две женщины. Та, что старше, была одета в глухое черное платье, на волнистых седых волосах – черный берет. Черты лица правильные, иконописные. Королева Адэлэ.
Рядом стояла молодая девушка и рассматривала меня с большим любопытством.
-Приветствую тебя, дитя звезд – сказала королева.
И кому бы не понравилось такое вступление.
Я бывала в старинных замках. Но никогда я не жила в замке, который был бы живым, обитаемым, современным для его жителей.
Из моей комнаты – это была маленькая комната в одной из башен – открывался вид на океан.
-Тебе будет хорошо здесь, - сказала пришедшая со мной Эльси.
У Эльси не было подруг, и она была в восторге, что появилась я. Она вовсе не была принцессой, то есть не являлась родной по крове Адэлэ. Сирота, чьи родители были рыбаками и погибли много лет назад.
Одинокая королева взяла девочку и воспитала ее.
Эльси была одной из самых юных, кого я видела здесь Розовощекая, в светлом платье, и как все тут – очень красивая.
Я знала о неуюте средневековых замках. О сквозняках, вечно царивших здесь, о холоде, от которого не могли спастись и знатные дамы – разве что сидя у огня.
Но мягкий климат не оставил места холоду – в моем понимании. Хотя рук тут явно не хватало. Когда я выходила из своей комнаты и спускалась по витой лестнице – казалось, что замок забросили давным-давно -.ступень были покрыты пылью.
А потом я входила к Адэлэ и садилась поближе к камину.
Язык мой с каждым днем все более совершенствовался. Я уже могла свободно разговаривать с моими собеседницами: Слушала их рассказы, и в свою очередь рассказывала им о Земле.
Мы дивились тому, как похоже устроил наши миры Создатель. Хотя, это у нас был Бог, а у них – Богиня, скульптурное воплощение которой и находилось в той пещере, куда я пока не была допущена.
В один из вечеров я рассказала Адэлэ о своей любви.
-Безумные земляне! - в сердцах сказала королева. Разве можно бросать человека наедине с несчастной любовью? Лучше оставить его с ножом в сердце.
-Но что можно сделать? - не поняла я.
-У нас для этого есть специальный ритуал. Но оба – и мужчина, и женщина должны поехать к Богине. Садись, я покажу тебе...
Я пересела в кресло, что стояло подле королевы, и закрыла глаза.
Я уже знала эту ее особенность – дать другим увидеть то, о чем она думает.
Адэлэ встала за спиной, положила мне на виски узкие прохладные ладони. И я увидела.
Темнота пещеры, две лодки, в каждой из которых сидит человек. В первой – мужчина в плаще, он смотрит прямо перед собой, не оглядываясь. В другой лодке – женщина. Она рассыпает по воде лепестки роз, и я слышу ее голос, обращенный к спутнику:
-Пусть прекрасным будет твой путь.
Затем она берет факел и укрепляет его на носу его лодки:
-Пусть озаряет его свет. Пусть берег будет достаточно близко, чтобы ты доплыл до него, и достаточно далеко, чтобы ты гордился тем, что сумел доплыть. Найди там то, что ты ждешь – и пусть тебя там ждут!
Она оттолкнула лодку, и гребец начал тихо скользить вперед.
Она смотрела ему вслед:
-Пусть Богиня не спускает с тебя глаз. Я благословляю тебя. Я отпускаю тебя.
Ему предстояло приплыть к статуе Богини, и положить цветы к ее ногам, благодаря за то, что ему был ниспослан этот дар – любовь женщины. И просить мира и покоя оставленной душе.
Я открыла глаза. Каким ярким было все! И лицо Адэлэ, склонившееся ко мне...
В ту ночь я впервые хорошо спала. Не было больше изнуряющей тоски. Адэлэ лишь показала мне ритуал – совершить его было не в ее власти, ведь я была одна – и все же дышалось мне теперь легко
***
Об энорри я попыталась расспросить Эльси. Чувствовалось, что она боится их, как и все здесь.
-Людоеды и колдуны. Они давно не молятся Богине, и она не станет их защищать, когда проснется пылающая гора, - сказала девушка.
-А об этом ты что знаешь, Эльси?
Мне показалось, что пробуждение вулкана для здешних жителей должно быть чем-то, напоминающим наш апокалипсис.
-Я не знаю, когда это случится. Может, мы все не доживем до этого. Но по преданию, те, кто доживут - должны уйти в океан. Их путь будет лежать между двух солнц. И вести их будет Богиня.
Все ясно. В этом мне не разобраться. Вернемся к нашим людоедам и колдунам.
-А ты видела энорри?
-Что ты! Сюда не может войти один, чтобы его рассмотреть! Если бы вошел один – проникли бы и другие... И нас бы никого не осталось.
-Но кто-то же их видел? Они очень страшны?
-Они жестоки – такая жестокость не может быть красивой. Они истребили несколько племен там – куда отправились завоевывать земли. А потом их самих стал убивать холод и лёд. Теперь им нужно то, что у нас осталось. И они еще больше ожесточились. Мы живем как в тисках. С одной стороны – чудовища океана, с другой – энорри. Когда-то они присылали к нам гонцов, говорили, что хотят жить с нами в мире. Но это невозможно. Они всех нас истребят. Мы это знаем.
-Но не могут ли они напасть на моих соотечественников? Ведь наш корабль совсем близко от их становища.
-Не сомневаюсь, что они попытаются, - грустно покачала головой Эльси, - Но Ромэй рассказывал о божественном оружии, которым вы владеете.
Я подумала, что Ромэй знал об энорри и их замыслах больше остальных – ведь он один отваживался подниматься к истокам реки, но Ромэй не показывался.
А через несколько дней Эльси сказала:
-Мне стали сниться плохие сны.
Она поведала об этом только мне, не желая тревожить никого вокруг.
-Что же ты видишь?
-Мне снилось чудовище, лежащее на моей груди. И это было так страшно, что я не могла проснуться.
Более детально описать свой сон Эльси не могла, и кроме слов «красные глаза, густой мех» я от нее ничего не добилась. И тогда я вспомнила о простой уловке наших психологов.
-Нарисуй мне свой сон, - попросила я, придвигая к Эльси перо и бумагу.
Со вздохом взялась она за них., как будто страшась даже рисовать. Но пером она владела виртуозно. И скоро на листе появилось изображение, вернее – настоящая картина.
Эльси изобразила свою комнату, девушку лежащую на постели – я видела только ее волосы, и руку на одеяле, и все же она удивительно напоминала саму Эльси. Над нею склонилось существо, напоминающее лохматую обезьяну, но с лицом, отдаленно похожим на человеческое, на маску из фильма ужасов.
-Можно ли мне показать твой рисунок Адэлэ? – осторожно спросила я.
-Нет! – почти вскрикнула Эльси.
-Почему же? Это ведь просто картина.... Красивая картина. Красавица и чудовище.
С большим трудом мне удалось завладеть рисунком, и после обеда, оставшись наедине с Адэлэ, я показала ей листок.
Впервые мне показалось, что королеве изменяет самообладание.
-Это энорри, - сказала она, - И не просто энорри, а один из вождей – видишь эту цепь на его шее? Эльси не могла бы представить такого даже во сне. Он являлся к ней на самом деле.
-Но это же невозможно!
-Здесь – это – возможно, - раздельно сказала Адэлэ, - Надо вызвать Ромэя.
Неужели я снова увижу его? Не верилось. Но не прошло и часа, как он появился. Сдержанность, которую он проявил, была под стать той, что я увидела в королеве.
-Не отошлете ли вы Эльси на берег?- спросил он у Адэлэ, - Навестить рыбаков, расспросить их об улове последних дней. Мне надо осмотреть ее комнату. Не сомневаюсь, что нашу спящую красавицу навещали.
Адэлэ кивнула.
Немало времени прошло, прежде чем за одним из ковров, простучав стену, Ромэй обнаружил ход в подземелье.
-Что-то его спугнуло, - сказал Ромэй, - Иначе бы он унёс Эльси с собой.
-Разве она не позвала бы на помощь?
-Гипноз. У энорри взгляд, как у змеи. А уж вожди владеют гипнозом отменно. Королева на многое бы пошла, чтобы освободить Эльси. Она ей почти как дочь.
В тот же вечер Эльси уложили в другой комнате, а у нее в покоях остались сторожить Ромэй и его друг Ками.
Уже был последний час перед рассветом, когда в комнате возникло существо, напоминающее персонаж из кошмарных снов.
Ростом оно было немного ниже нас, людей – но может оттого, что ходило слегка сгорбившись. Длинные руки, напоминающие обезьяньи, достигали колен. Темная, густая шерсть не покрывала только лицо, горло и часть груди.
Лицо...или морда..с глубоко посаженными глазами, с выступающими клыками, но самое страшное...какой-то древний, всеведущий взгляд красных глаз.
Когда оно склонилось над постелью, мужчины бросились вперед. Но существо с ловкостью не человека, но дикого животного проскользнуло в щель в стене, из которой явилось. Ками успел метнуть нож вслед ему, и слышно было, как существо коротко взвыло. Однако, оно было только ранено, и преследовать его никто не решился. Как и обследовать всю глубину подземного хода.
Его просто заложили камнями.
Если вы думаете, что после этого я хорошо спала, то ошибаетесь. Тем более, что на рассвете, в бинокль я увидела, как далеко в океане поднимаются над водой шеи диковинных существ.
В этот день две лодки не вернулись.
Искать погибших не имело смысла.
Ближе к утру на моем сигнальном браслете, который позволял связаться с кораблем – ожил красный кристалл. Он ритмично мигал, что могло означать только одно «СОС». Товарищи мои не могли уже выйти на связь – только послать этот экстренный сигнал бедствия. Энорри напали таки на них. Я в этом не сомневалась. И кто-то успел предупредить меня.
Можно ли будить ночью королев? Хорошие королевы всегда должны быть на посту.
-Но может быть, мы опоздали? – спросила Адэлэ.
-Нет, если погибнут все – кристалл погаснет. Пока он мерцает – кто-то жив. Надо идти к ним. Я понимаю, что это долгий путь, - виновато говорила я. –Но я же не могу бросить...Да и вам важно знать, что случилось...
Адэлэ наклонила голову, будто к чему-то прислушивалась.
- Ромэй проводит тебя. Богиня разрешает вам остановиться у нее.
И снова мы шли на лодке тем же путем. Только теперь нам приходилось много труднее – мы двигались против течения. Достигнув заветной пещеры, Ромэй, не колеблясь, направил лодку в потайной ход. Мы миновали нишу, в которой ночевали – кажется, вечность назад. Лодка скользила дальше - туда, откуда лился голубой свет. И вдруг...
-Боже, какая красота! - вырвалось у меня.
Меж высоких, отвесных стен лежало небольшое, ярко-голубое озеро. Оно было теплым – еще немного и от воды начал бы подниматься пар. Я сразу согрелась.
Стены были почти полностью скрыты белыми цветами. Как они ухитрились вырасти здесь? – но выросли и покрывали все вокруг.
Ромэй склонился, скрестив руки и прошептал что-то, верно совершил короткую молитву. И лодка двинулась дальше, к тому месту, где на небольшой площадке, почти скрытая потоком белых цветов, стояла статуя богини.
-Ты останешься здесь. Тут ты будешь в совершенной безопасности. Даже если весь остров погибнет – сюда не проникнет ничто враждебное, - тихо сказал Ромэй, - Твоего друга я тоже привезу сюда. Если смогу спасти его. Отсюда мы и тронемся в обратный путь.
Я прилегла к ногам Богини. Не знаю, сколько я проспала, но спать тут было тепло и не страшно. Я проснулась согревшейся.
Я встала, чтобы рассмотреть статую. Лицо женщины было совершенно, а глаза ее как-то странно мерцали. Я не знала таких камней, из которых были сделаны ее глаза. Сравнить их можно было с небом, в котором горели звезды.. Я опустилась на колени, прося помиловать своих друзей.
Случайно я задела небольшой кожаный мешочек, висевший на шее у Богини. И он скользнул мне в руки. Он был тяжел. В те минуты я так боялась за своих, что не могла ни о чем думать, и не вполне ясно осознавала происходящее. Машинально я опустила мешочек в карман.
К вечеру того же дня я услышала тихий плеск весел. Ромэй. Он улыбался. А потом я увидела Гая, лежащего на дне лодке, и заплакала.
Мы ночевали в той самой пещере, что и в первый день здесь. У Гая были сломана правая нога и несколько ребер. Его спасло то, что после внезапного нападения на астролетчиков, энорри приняли его за мертвого. Гай остался лежать у кромки воды, откуда его вот-вот могла унести река. Не стоило и спускаться за ним.
Но каким-то чудом он остался на этом клочке суши, и целых двое суток ждал, что мы придем к нему на помощь.
Теперь больше, чем боль, его мучила мысль о скором конце острова.
-Осталось несколько дней, не более, - говорил он, - Вулкан просыпается. Надо уходить...До второго острова около недели пути на лодках...Можно погибнуть, но можно добраться. На Земле моряки не раз плыли в безвестность. А у меня есть карта...Ах, что эта за выдумка была, что мы не можем вмешиваться в жизнь островитян. Стоило поднять звездолет – и вы перевезли бы всех...А теперь корабль погиб, можем погибнуть и мы все...
Я смотрела на Ромэя. Я знала, что пока есть хоть тень надежды – он не сдастся.
Он дал Гаю отхлебнуть из своей фляги, и тот перестал стонать, и скоро заснул спокойным сном.
Сказать, что наше появление вызвало смятение – ничего не сказать.
-Будем готовить лодки, - сказала Адэлэ.
Все отчаянно торопились, не зная сколько нам отпущено времени. И уже на другой день можно было отправляться в путь.
В одной из лодок был с удобствами устроен Гай. Ему бы выпить еще здешнего обезболивающего и поспать! Но это было невозможно – он лучше всех читал карту. Кряхтя и морщась, Гай полулежал в носу лодки, и девушки заботливо укрывали его одеялами.
-Мы вместе? – спросила Адэлэ у Ромэя, подразумевая, что в одной лодке будут они с Эльси, он и я.
-Нет, - сказал Ромэй, - С вами будет Ками. Я остаюсь.
Адэлэ не позволила себе произнести ничего, чтобы не привлекать внимания к этому разговору, который велся полушепотом. Она лишь вскинула брови и смотрела.
-Если в замке будет гореть свет...энорри будут думать, что все мы здесь, они не нападут сразу. А пока они станут готовить нападение – вулкан сделает свое дело.
-Но если они нападут...
-Когда бой начнется - я уйду подземным ходом, сяду в лодку и поплыву вслед за вами.
-Но если ты будешь один...у тебя не останется никаких шансов. Мы даже не узнаем, что ты погиб.
-С ним останусь я.
И Адэлэ и Ромэй повернулись ко мне. Адэлэ смотрела с тревогой, Ромэй- будто раздумывая, возможен ли такой вариант. Он знал уже, что в дороге на меня можно положиться.
-Карту я пересниму, она будет у меня в аппарате. Вдвоем легче изобразить присутствие людей в замке, вдвоем легче плыть – можно грести по очереди. Я остаюсь.
После нескольких секунд молчания Адэлэ подняла тонкую руку и коснулась моего лба, благословляя.
Два живца
Теперь весь замок был в нашем распоряжении. Я знала, что огни его видны издалека, и мы с Ромэем заботились о том, чтобы факелы не гасли.
И все же мне было страшно. Я хорошо знала, что такое забытые, брошенные города. И мне больно было, что наш город стал именно таким. Каменистые улицы не успеют порасти травой, в опустевшем храме не истлеют вышивки, и даже не успеют увянуть цветы – и все же город был мертв уже сейчас, неважно – что сделает с ним вулкан.
Еще больше меня тревожило возможное начало боя. Если эти страшные существа хлынут всей толпой...продержимся ли мы вдвоем против них хоть несколько минут? Я вспоминала древних завоевателей Земли. Монголо-татар. Кровавый, дымный путь остававшийся за ними.
Но, видя спокойную уверенность Ромэя, я полагалась на него. Ромэй проверил оставшиеся запасы воды и пищи, и перенес в лодку столько, чтобы она не была перегружена.
Кроме того, у него было приготовлено несколько «сюрпризов», чтобы ненадолго остановить нападающих. Когда они приблизятся – у стен замка вспыхнет огненная стена.
А мы тем временем уйдем через подземный ход.
Никогда не забуду я тот, последний вечер. Мы обходили стены замка, но шли уже осторожно – неприятель мог видеть свет наших факелов, но не нас самих. Стены скрывали нас, оберегая от возможных стрел. Ромэй не спрашивал – этот вопрос задала я:
-Тебе страшно?
-Мне страшно за наших, - ответил он.
Потом помолчал и добавил:
-И за тебя тоже. Зря ты все-таки осталась.
-Ну если выбирать, как умереть... Мы на редкость богаты, у нас масса вариантов: мы можем утонуть в океане, заблудиться среди воды и умереть от голода и жажды. Нас могут сожрать эти существа, или убить и сожрать энорри, нас может уничтожить извержение...
-Ты должна вернуться домой, - тихо сказал он.
-Что?
Вот о чем уж я не думала. После смерти моих спутников и гибели корабля я не представляла себе, что когда-нибудь вернусь на Землю.
-Тебя не бросят. За тобой прилетят. Тебя найдут. Поэтому мы должны добраться до острова. И ты вернешься на свою звезду, где будешь в безопасности, где нет энорри.
-Но есть вулканы, - я улыбалась и плакала одновременно.
-Шшшшш- он обнял меня как ребенка.
Но тревога не оставляла меня.
-Ромэй, а если они опять придут подземным ходом.
-Тот путь уже заделан, там им не пройти.
-Но подземелья извилисты и бесконечны, - об этом говорила Адэлэ.
Все было кончено очень быстро.
Темный поток звероподобных существ не успел хлынуть на стены замка. Над вулканом взлетел столб огня и дыма – кажется, до самого неба.
И вот уже наша лодка покачивалась на волнах - заложницей всех стихий. Нам удалось отплыть довольно далеко от берега. Но что теперь? У нас не было приборов. Не было даже компаса. Только звезды освещали наш путь.
Ромэй задремал, и я не решалась его разбудить. Я сидела на дне лодки и ждала. Чего? Гибели во время долгого бесплодного путешествия, или внезапной смерти от нападения страшных хищников.
-Что же ты, Богиня? – с упреком, но почти беззвучно сказала я, - Хочешь ли, чтобы мы утонули в этих бездонных пучинах? Зачем это тебе?
Показалось ли мне, но я ощутила тепло на лбу. Так бывает, когда повернешь голову к солнцу, и на лицо упадет луч. Я слегка повернулась. Ощущение тепла исчезло. Вернула голову на прежнее место, и снова – тепло.
-Ромэй, - сказала я – от волнения шепотом – Кажется, я знаю – куда надо плыть...Меня коснулась Богиня.
Цвет моря начал меняться на восьмой день пути. Потом был берег…
Остров напоминал по форме наш космический корабль. Он был невелик, этот остров. Но нам хватит и такого.
Только здесь я вспомнила о кожаном мешочке, лежавшем в моем кармане.
-Наверное, я совершила святотатство, - покаялась я, передавая его Адэлэ.
Торопливо она развязала узелок, стягивавший веревку. И извлекла на свет...статую Богини... точь в точь повторявшую ту, только в ладонь величиной.
Благословение всем нам начать новую жизнь здесь.
Эпилог
…Нас нашли через три с половиной года. Уже устоялась жизнь наша. Не надо было быть воином, и Ромэй стал рыбаком. И даже Гай научился ловить рыбу и почти одичал.
Но настал день, когда с неба упал катер.
Гай плакал. Это надо было понять, это было как второе рождение – он мог теперь вернуться домой– на родную планету.
Земляне сами были потрясены. Они рассказали, что второй остров практически уничтожен. Но на Земле о нас помнят, хотя экспедиция эта не задумывалась как спасательная: никто не сомневался, что мы погибли.
Ученые просто решили продолжить изучение интересной планеты.
Гай жадно расспрашивал о том, что за эти годы произошло на Земле. Он не мог дождаться момента, когда вернется туда. Но сперва ему пришлось пройти массу исследований, чтобы подтвердилось, что он здоров, не набрался никакой местной заразы – и может перенести полет.
Нужно было посмотреть на его лицо, когда он переодевался в тонкий серебристый комбинезон – обычную одежду астролетчиков. Такой блаженной физиономии мне больше не доведется увидеть.
-Но ты...ты? – недоумевал он.
-Я не вернусь, - сказала я.
И с усилием я постаралась припомнить. Был у меня какой-то долг на Земле. Чем-то я могла помочь кому-то...
А...я вспомнила самую сильную боль моей жизни...и то, как избавилась от нее.
-Если вы благополучно прилетите... Разыщи маленький санаторий. Найди там его. И передай ему. Сядь.
Гай послушно опустился у моих ног. Я положила ладони ему на виски и закрыла глаза.
Теперь я так же легко, как Адэлэ могла показать другому образы, рожденные моим воображением. И Гай увидел. Голубое озеро, и белые водопады цветов. Лодки, факел, и двоих, которые расстаются, исцеляя друг друга.
…Может, он забудет все это… Может, там это вообще не имеет цены. А может...
-И еще передай ему мою молитву, - сказала я.
Катер поднимался ввысь – к кораблю, становясь неразличимым на фоне неба, где сияли два солнца.
Остался только океан. Я прищурилась, поднесла ладонь к глазам – невысокие волны уже бежали по его поверхности. Ночью будет шторм, И значит, пора вытаскивать сети.