Он тонул. Вода была неощущаема кожей и до сознания не доходило, что этот вдох может оказаться последним. Было пугающее чувство счастья, от того, что он может просто тонуть в этой воде . Она казалась ему единственным и естественным местом, где он вообще может дышать. Будто весь мир-это картинка безумного художника-сюрреалиста, в которой нет ни капли правды, доли искренности. Есть лишь привычка смотреть на неё, получая при этом "верные", "правильные" эмоции. А в этой воде было всё по-настоящему. Его пугало чувство желания находиться в ней и нежелание думать даже о том, что можно сомневаться в истинности своих интуитивных посылов. Он сопротивлялся себе, но не мог не продолжать это "падение". Его домом было небо, а он хотел тонуть. Его тянуло тонуть. Когда-то в детстве, с родителями он однажды побывал у моря, он сидел на берегу и смотрел в небо. Облака спетались в причудливые фигуры, завораживали и манили к себе. Словно сама его суть становилась безумно красивой и свободной птицей, которую ничто не может удержать на этой земле. Словно он изначально знал, где он может дышать. Небо давало лёгкость и невесомость душе. Было приятно и в то же время, отчего то грустно смотреть на эту синь с белыми барашками . Грустно? Сколько тогда ему было? Лет 13-14? Но уже тогда он предчувствовал, что будет когда-то тонуть. Море словно насмехалось над ним, прибивая с тихим шелестом волны к его ногам. Шурша мелким гравием и перламутровыми, потрескавшимися ракушками. Оно говорило "Я всё о тебе знаю, твоя душа во мне, просто пока я отпустила её полетать." И он верил морю. Безотчётно верил и боялся сорваться в него. Ведь полёт утомляет крылья, а волны тебя просто несут и качают и ласкают своими руками.
Теперь он больше не мог сопротивляться воде. Он пробовал дышать в ней. Он захлёбывался и размахивал руками, хватаясь за виртуальную опору-эти волны. А они не держали его. Он сам за них держался. Он научился дышать в воде. Находить нужное течение и следовать ему. Теперь он мог САМ управлять им. И оно подчинилось ему. Это чувство абсолютного контроля над телом и водой родило в нём ощущения, доселе неизвестные и не познанные, от того столь прекрасные и завораживающие. Он на минуту стал белым перышком, плывущим по огромным волнам, говорящим с ними, доверяющим этим рукам свою душу и судьбу. Больше не хотелось полёта. Он мог летать, но теперь знал, где может дышать.