Таёжный перегон. Глава 14. Приручение дикарей

 
После первого знакомства лошадей стали приучать к вьючным сёдлам, на которых те должны были нести снаряжение и овёс. Сёдла были собраны на прочном железном каркасе, венчавшемся вверху двумя стальными дугами. К каркасу с обеих сторон по всей длине прикручивались деревянные планки, скругленные по краям. На них специально нашитыми карманами надевались подушки, служившие для предохранения лошадиных боков от потертостей  вьюками. Сверху подушки были обшиты толстой кожей коричневого цвета, снизу на них были закреплены войлочные потники.

Все собранные сёдла с подпругами и ремнями развесили на городьбе. Со стороны они напоминали толстые щиты, которыми, как забором, прикрылись от посторонних глаз. С изгороди свисали длинные ремни, достававшие до самой земли. Первое седло надели на Атару. Почувствовав на своей спине что-то тяжёлое, конь передёрнулся всем телом, изображая явное недовольство и показывая, как ему это не нравится. Однако, потоптавшись на месте, вскоре успокоился и дал затянуть подпруги.

— Молодец, с тобой мы найдем общий язык. — Антон погладил коня по шее и потрепал гриву. — Таких бы нам побольше, не знали бы проблем.  А я хотел от тебя отказаться, думал, что ты совсем изработанный, даже перегон не выдержишь, а ты, оказывается, еще ничего, молодым дашь фору. Теперь  постой, посмотри, как мы будем справляться с твоими собратьями.

На Серого седло надевал Роман. Этот конь, отличавшийся, по словам коневодов, сговорчивым характером, при виде сбруи стал волноваться. На длинной веревке он метался из стороны в сторону, не давая приблизиться к себе на расстояние вытянутой руки. Когда веревку подтянули  ближе к изгороди, дело пошло быстрей.

Больше всех пришлось повозиться с Тойоном. Он стоял у городьбы, спокойно посматривая по сторонам, но как только Дубовик положил на его спину тяжелое седло и, придерживая, потянулся за подпругой, тот резко подбросил зад. Седло со всего маху шлепнулось на землю потниками вверх и раскрылось, как книга.

— Ну, друг… — громко заругался Александр, — нам здесь не до шуток. Роман, подержи, пожалуйста, — наклоняясь за седлом, крикнул он рабочему. —  Сейчас мы посмотрим, как на тебе сидит снаряжение. С вьючным седлом ты будешь просто неотразим.
 Однако и во второй, и в третий раз повторилось всё в той же последовательности. Конь не хотел, чтобы его седлали, поэтому шёл на любые уловки.

— Вы только на него посмотрите, — громко возмущался геолог, выплескивая накопившееся недовольство, — он совсем обнаглел! Ему, видите ли, не нравится это седло. Если будешь продолжать в том же духе, ты его разобьешь, это тебе не какое-то дерьмо, которое можно пинать, а довольно дорогое снаряжение, без которого нам с тобой не обойтись. Запасных сёдел у нас нет. Так что, уважаемый наш Тойон, нечего метать икру, успокойся и давай будем по-хорошему.
Но конь ни на что не реагировал и, несмотря на прилагаемые усилия, по-прежнему не давался. Дубовик суетился, размахивал руками и обещал серьёзно заняться его воспитанием.

— Может, он не знает, что это вьючное седло и думает, будто мы его загружаем? То есть заставляем работать, — сказал Роман. — Ему надо как-то это объяснить, чтобы понял.
Александр засмеялся и, хватаясь за живот, опёрся о городьбу. Роман не мог сообразить, что смешное он сказал, и в душе заволновался, однако скоро все стало на свои места.

— Ну да, этот старый мерин никогда не видел седла, с детства его не приучили. Да он же верховой!  Понимаешь, он всю жизнь только под седлом и ходил! В том-то и беда, что он лучше нас знает, что это такое. Работать он не хочет - вот в чем дело. Изображает тут из себя недотрогу. Хочет нас купить за рубль двадцать, а ты принял за чистую монету. Нет, Тойон, ничего у тебя не получится, ты шутишь с огнем. — Он помахал ему пальцем, призывая взяться за ум.  — Всё равно наденем на тебя седло, но тебя придётся-таки проучить. Я тебя накажу.
— Может, надо позвать коневодов, — усмехаясь, с ехидцей в голосе   сказал Стас, крутившийся рядом с начальником. — Я вижу, нам его не одолеть, вон какой буйвол! Он нас всех раскидает.

Дубовик сказал, что у мужиков своих проблем хватает, а с этим другом он  поговорит ещё раз.
— Так сказать, сделаем акцент на его моральном воспитании, а если он не поймет, заставим овладеть нормами и правилами нравственного поведения.

Однако и на этот раз никакие уговоры не помогли. Конь словно осатанел: куражился, прыгал и пытался укусить, не давая к себе даже приблизиться. Геологи решили пойти на хитрость. Антон и Стас должны были прижать его к городьбе, а Александр с Романом — в это время набросить сверху седло. Чтобы не копаться под конём, ремень подпруги удлинили верёвкой. Когда Тойон стоял под стенкой, Роман залез на изгородь и поднял седло над его спиной, а как только  Александр завёл верёвку в пряжку ремня, опустил.  Тяжелое вьючное седло легло ровно на спину коня. Дубовик тотчас затянул одну подпругу. Сообразив, что его провели, конь угрожающе зафыркал и диким зверем кинулся в сторону. Тойон прыгал, дёргался из стороны в сторону, но седло не падало. От негодования он со всей силы ударился об изгородь, потом завалился на спину и, поднимая пыль, стал кататься по земле. Поняв, что в этот раз от седла не отделаться, конь встал.

— Давно бы так! — торжествовал геолог. — А то, ишь... устраиваешь нам бесплатные концерты. Тут и без тебя артистов хватает, уже целый ансамбль! Есть и танцоры и солисты. Короче, всякой твари по паре.
Вскоре все лошади стояли под сёдлами, и геологи собрались у выхода из загона.

— Теперь, мужики, должно быть немного полегче, — вытирая с лица пот, сказал  Александр. — Сегодня до вечера они постоят на привязи,  потом подгоним сёдла, а с утра начнём приучать к вьюкам. Если всё пойдёт нормально, то дня через два-три можно будет выходить.
Несмотря на жару, деревья в лесу стали свежее и краше, а на опушке появились разные цветы. Закончилась быстротечная северная весна, пришло жаркое лето.

* * *
Ещё издалека Антон услышал возбуждённые голоса ребят, глухие удары и жалобное ржание лошади. Подойдя ближе к загону, он увидел Тунгуса, привязанного за шею. Сзади Стас с Романом осыпали его ударами толстой веревки. Конь пытался вырваться, подпрыгивал и отчаянно брыкался задними ногами одновременно. Со стороны это выглядело забавно и вызывало дикий   азарт у его укротителей.
— Вы что делаете? — подбежал запыхавшийся Антон к Стасу.

— Что, не видишь? Учим свободу любить. Скотина, совсем  оборзел. Он ещё похлеще Тойона выдаёт концерты. Подойти  к себе не даёт. Тот хоть старый, а этот...
Стас снова замахнулся, и веревка просвистела над ухом у Антона.
— Да ты что, озверел? Это же живое существо.
— Ну и что? Учить же его надо, а то таким дикарем и останется...
— Знаешь, сил никаких нет, — стал оправдываться Роман, — подходишь к нему сбоку, он поворачивается задом и начинает брыкаться, как сейчас, Заходишь спереди, — кусается, как собака, да ещё норовит ударить головой, точно бык холмогорский. Ему только рогов не хватает.

Этого крепкого рыжего коня впервые пригнали из табуна, поэтому для него все тут было новым. Видно, в душе он ещё бегал в чистом поле  и радовался вольной жизни, а теперь не мог смириться с тем, что свобода закончилась. Конь был довольно упитан и крупнее других, но отличался как считал Стас, коварным характером, за что Роман  почему-то окрестил его Тунгусом.

—Я не хочу, чтобы этот дикарь врезал мне по башке, как тебе Элэмэс, — не сдавался Стас, перекидывая из руки в руку веревку. — А Тунгус, если попадет, мало не покажется: сразу отправит на тот свет. Вон   сколько   у него дурной   силы, —  и Стас снова   замахнулся.
— Прекрати!.. — матюгнувшись, закричал Антон. - Да ты что... озверел?! Вот ненормальный! Тебе только животных доверять: не успел еще как следует лошадь рассмотреть, сразу стал лупить. Далеко пойдёшь!..
— Сам ты ненормальный, — бросая верёвку, отошёл недовольный Стас. — Вы где-то ходите, а мы тут должны лошаков приручать. Да ещё не тронь никого, —  донеслось с поляны. — Вот жизнь!..

Под вечер вместо забракованной лошади Дубовик пригнал другую. Она резвилась, как необузданный жеребенок, и вихрем носилась по загону, поднимая клубы пыли. Александр рассказывал, как она ему досталась, и, глядя на лошадку, откровенно любовался.
— Хорош конь! Надо же, сколько у него дикой силы! Вот что значит молодой. Но ничего, скоро мы тебя приучим, и ты будешь ходить под седлом!
— Одного уже приучили,— показывая на Тунгуса, не выдержал Антон, — уже почти ручной. Может, и с этим так же разберёмся?

Узнав про порку, которую учинили ребята, Дубовик не на шутку расстроился. Не для того он выбивал лучших лошадей, с которыми легче будет работать, а не хватал первых попавшихся под руку. Конечно, за зиму они отвыкли от людей и одичали, а молодые вообще еще не работали. Но это не значило, что их надо было избивать до полусмерти. Такие методы приручения он никогда не признавал и боролся с мучителями.
 
— Ну что же это такое! Я только за порог, а вы сразу схватились за ремни. Такие здоровые мужики, а вас нельзя оставить одних. Лошадей не доверишь. Да как вы смели, как у вас  рука поднялась? Так поступают только варвары, которым все нипочем. Но  вы же нормальные, вполне адекватные люди.  Значит,   и ведите себя по-человечески.
Дубовик махнул рукой и быстро зашагал к загону.  Не доходя десятка шагов, резко повернул назад.

— Вы, наверно, не знаете, что это за лошади? — несколько успокоившись, подошёл он к ребятам. — Якутская лошадь - это самая северная в мире порода. Её ценность заключается в том, что она спокойно выдерживает местные морозы. Даже  когда  на  улице  за  шестьдесят  и  всё  живое  старается куда-то укрыться, эта невысокая лошадка, так же, как северный олень, копытит корм из-под снега. Представляете,  даже при толщине снежного покрова в полметра она умудряется добывать еду. Ни одна другая в таких суровых условиях не выживет, а эта, как видите, приспособилась. Кроме того, якутская лошадь очень вынослива. В течение дня она может нести на себе вьюк весом в сто килограммов. Уму не постижимо, целый  день!  Для   нас  это  главное, на себе много не потащишь. Только за это геологи  и  путешественники   должны   поставить ей памятник. А она ещё дает мясо и  молоко.  Теперь,  я  думаю,  вы  поняли, какие удивительные животные нам достались?

Роман с виноватым видом кивнул и, будто оправдываясь, сказал:
— Были бы они ещё приручены, тогда бы цены им не было, а так нервов не хватает. Особенно это относится к отдельным экземплярам этих вымирающих особей. Если их можно так назвать, — добавил он усмехнувшись. — Это же настоящие дикари!
 Медленно наступили сумерки. Погасли розовые блики на вершинах высоких лиственниц, прилетевший ветерок принёс свежесть, от молодых пушистых иголок повеяло  смоляным духом. Затихли только что перекликавшиеся птички, назойливых комаров снесло в глубь леса, и оттуда доносился  их гудящий писк.  Тихо потрескивали дрова в костре. Будто провожая уходящий день, геологи молча сидели возле огня. Каждый думал о чём-то своём потаённом, чего не хотелось рассказывать даже самым близким. Молчание нарушил Роман, но его слова дошли не сразу. 
— Саша, а откуда тут взялись эти лошади? — обратился он к Дубовику. — Как сюда попали? 

Тот нехотя оторвался от своих дум и мысленно, находясь еще там, где только что был, посмотрел на парня. Такие минуты выпадали редко, поэтому не хотелось даже думать ни о чём другом, но, пересилив себя, «влез» в суть вопроса.
— Ну, это долгая  история, — будто раскачиваясь, начал он издалека. — По не подтвержденным данным, считают, что якутские лошади выведены в результате скрещивания лошадей, приведенных якутами из Забайкалья, с местными дикарями. Я лично в этом сильно сомневаюсь. По-моему, это какая-то отдельная ветвь. Скорее всего, это монголка. Кстати, якутские лошади очень плохо скрещиваются с привозными. Первый раз племенных жеребцов привезли в Якутию ещё в начале века, до революции. По распоряжению губернатора Якутска Крафта их выписали из Томска.

Были там кони рысистой породы и тяжеловесы. В тридцатых годах привозили даже орловских и русских скакунов, но эксперимент снова не оправдал возлагавшихся надежд. У лошадей ухудшились экстерьерные качества,  а многие помеси всю жизнь страдали пороками конечностей. Тем не менее, они превосходили якутских лошадок размером и резвостью, но уступали в выносливости.  Потом племенных жеребцов доставили с Урала и из Казахстана. Вот здесь, мне кажется, был серьезный прорыв вперед. На мой взгляд, лучшие результаты получились в результате скрещивания лошадей однотипных местных пород - якутской и казахской. Коневодами было отмечено преимущество помесного молодняка в живой массе. Но почему-то специалисты или, может, какие-то чиновники, — добавил он, скривившись, — признали, что казахские жеребцы не подходят для улучшения местных и племенную работу прекратили.

— Что, все прикрыли? — спросил Роман. — В эти эксперименты, наверно, столько бабок вбухали, и получается - напрасно.
Александр пошевелил дрова в костре, вверх полетели искры, пламя осветило сидевших  ребят.
— Да нет, работы не остановили, — бросил он веточку в огонь. — Проводятся они и в наше время, но я хочу рассказать о другом. Наряду с попытками улучшения якутской лошади путем скрещивания с завозными, проводилась племенная работа по сохранению породы в чистом виде. Для этого во время войны в Верхоянске был организован так называемый племенной рассадник. Правда, просуществовал он относительно недолго, но пользы от него не мерено. Я лично сам оценил результаты его деятельности. Лошади, которых мы недавно брали в Верхоянье, крупнее этих и, я думаю, не менее выносливы. А морозы там, кстати, не слабее, чем здесь, но лошади спокойно выживают и прекрасно работают. Правда, попадаются такие же отморозки, как здесь, к которым даже подходить страшно. Отсюда можно сделать вывод: сколько ни скрещивай якутскую лошадь с привозными, а лучше ее самой не найти.   
 
— И что много их в Якутии? — не унимался Роман, заинтересовавшийся вдруг этой проблемой. 
— Ну, если верить официальной статистике, то по числу  лошадей,  приходящихся на душу населения, Якутии принадлежит пальма первенства в России. Значит, как я понимаю, их здесь больше, чем в других местах.
— А у меня такое впечатление, что все якутские лошади только в этом Селеняхе, — сказал Роман, не отрывая взгляда от костра.
— Это потому, что ты нигде не был, — вставил Антон, внимательно слушавший ребят. — Якутских лошадей хватает везде. Насколько я знаю, в Якутии несколько конных заводов и племенных хозяйств по коневодству. Только в них более десяти тысяч голов. В прошлом году мы брали лошадей, так там их не меньше, чем здесь. Вот Саша не даст мне соврать.

Александр молча кивнул и продолжил начатый разговор:
— Раньше лошадь можно было встретить даже в большом городе, но, к сожалению, то время закончилось, и теперь ее не увидишь нигде. Мама рассказывала, в нашей деревне на лошадях и пахали, и сеяли, и на сенокосе они работали, словом, без них никуда. А потом будто мор прошёл, остались только  хомуты  да  разваленные  колеса  от  телег.   В  какой-то  миг  избавились от всех! Да с  такой легкостью,  точно  людям они  никогда не служили. 
— Наверно, их списали люди, не любившие животных, — сказал Стас. — А потом появились машины, составившие им конкуренцию. Поэтому они стали не нужны. Ничего удивительного! Это естественный процесс эволюции общества, так сказать его развития.

— Ну да, вроде этого, — согласился Дубовик. — Ну как же, считали они, разве может лошадь соперничать с трактором или с машиной? А то, что лошадь может приносить даже эстетическую пользу, об этом никто не подумал.

             Милый, милый, смешной дуралей,
             Ну куда он, куда гонится?

   С печалью в голосе тихо стал  читать Дубовик.

            Неужель он не знает, что живых коней
            Победила стальная конница?
            Неужель он не знает, что в полях бессиянных
            Той поры не вернет его бег,
            Когда пару красивых степных россиянок
            Отдавал за коня печенег?

— Это про жеребёнка. Есенин еще в двадцатом году написал. Тех жеребят уже, конечно, нет в помине, а наша задача - сохранить теперешних. Не то со временем они останутся только в зоопарках. Не хотелось бы дожить до такого. И все-таки я думаю, что со временем возродится интерес к лошадям. Человек поймет, что нельзя жить без этих красивых и умных животных
Неожиданно он замолчал. Снова установилась тишина. Ребята переглянулись.
— А вообще когда появились лошади? — Опять нарушил молчание Роман. — Что об этом известно?

— Что известно? — повторил Александр. — Известно не так много. По данным какого-то издания, случайно попавшегося мне в руки, лошади уже жили что-то около шестидесяти миллионов лет назад. То есть, в палеогеновый период кайнозойской эры. Вначале они были  похожи  на   маленьких  собак с изогнутым   позвоночником  и  длинным  хвостом, а в ходе эволюции, как ты говоришь, — кивнул он на Стаса, — приобрели теперешний облик. Со временем человек  их приручил и стал использовать для своих целей. А родиной одомашнивания  лошадей считают  Ближний   Восток,  Северную  Америку  и Европейские степи.