СТАНЦИОННЫЙ СМОТРИТЕЛЬ
обрывок письма
(из цикла «Письма из Ниоткуда»)
…а в последнее время все чаще мне снится,
будто я пал героем великой войны,
и попал под колеса твоей колесницы,
запряженной шестеркой котов вороных.
Я читаю с листа партитуру созвездий,
а потом, как обычно пью чай с Лао-Цзы.
Все безлюдье вокруг исходив и изъездив,
без труда понимаю звериный язык.
Каждый день надеваю свой форменный китель,
где в нагрудном кармане храню твой портрет.
Я теперь, как и ты, станционный смотритель.
В мире нет тяжелее труда, чем смотреть.
Знаешь, срок мой закончится очень нескоро.
Я заметил на днях, и тому очень рад,
что сосед мой - премудрый, седой местный ворон,
называет меня не иначе как «Брррат».
В этой сонной глуши нет сетей Интернета,
а полярные ночи чертовски длинны,
я плету бесконечный венок из сонетов,
сочиняю довольно приличные сны.
Ну, а если внезапно случается утро,
уползает за сопку ближайшую страх,
остается со мной голос ветреной тундры,
запах снега и ягеля вкус на губах…
Пока ты спал
Михаилу Рубину
«Я где-то читал
о людях, что спят по ночам»
БГ
В такую ночь и умирать легко.
Пока ты спал без снов и без зазренья,
Неутомимый дальнобойщик Время,
Притормозив, решил пройтись пешком.
И ходики, что где-то в доме есть,
Шаги его отсчитывали гулко.
Запутавшись в лукавых переулках,
Скулил забытый кем-то до-диез.
Дышала твердь, вздымалась высота
И опускалась выдохом. Наверно,
В такую ночь сам Николай Коперник
Решил бы, что Земля на трех китах.
Нагие звезды позабыли стыд,
Созвездия меняли очертанья,
И все, что днем тебе казалось тайным,
Вдруг становилось ясным и простым.
Как мать на колыбель, смотрела вниз
С небес на нас кромешная свобода.
В такую ночь безвыходность ухода
Не достает словами: «Обернись!»
Той ночью город песен не слагал,
От удивленья вытаращив окна:
Над ним, как будто всем живым в упрек нам
По небу не спеша, шагал Шагал…
…под утро фантастическая быль
Звучала как обыденная небыль,
Но все, кто в эту ночь не спали, небо
Не называют больше голубым.
АЛЛИЛУЙЯ!
Мессия утром плотно ест,
Пьет крепкий кофе,
Затем садится в «Мерседес»
И едет в офис,
Где с девяти и до шести
Прилежно будет
Свой виртуальный крест нести
На благо людям.
Мессия включит «Макинтош»,
Посмотрит строго,
И скажет мысленно: - Ну что ж,
Приступим с Богом.
Он вставит «флэшку» в USB.
В рассылку срочно!
Убойный слоган: «НЕ УБИЙ!»,
Что нынче ночью
В его родился в голове.
Взопрев как в бане,
Меняя долго шрифт и цвет,
Он слепит баннер!
Пускай прочтет его толпа
Рты поразинув!
Но заповедь как прочий спам
Уйдет в корзину.
Хлеб съела плесень, а вино -
Вода по вкусу.
Его апостолы давно
Сдались искусам.
Кому-то нравится скакать
По сцене в перьях,
Другой, продав родную мать,
Стал диким зверем,
Кто молится на героин,
Кто ловит бесов.
А с ним остался лишь один
За тридцать в месяц.
Прекрасно движутся дела -
Он служит небу.
Прибавит силы бизнес-ланч
В кафе «Пять хлебов».
Трудов так много впереди.
Припомнив что-то,
Напишет он: «НЕ УКРАДИ!»
Давя зевоту…
…вот день окончен, наконец.
Свет выключая,
Он снимет с головы венец,
Что «Made in China».
Закрыв контору, вдруг с тоской
Вздохнёт о чем-то,
И стоя в пробке на Тверской
Помянет черта,
И грохнет дверкой сгоряча:
- Ну и дороги!
Мария приготовит чай,
Омоет ноги.
А в телевизоре война…
Спаситель снова
Вздохнёт, переключив канал:
- Самим хреново!
И чтоб отвлечься от забот,
Забыть о деле,
Представит, как он проведет
Конец недели:
Костер на пляже у скалы
И гладь залива,
Красотка-яхта и шашлык
С холодным пивом.
Спаситель жив – глаза протри!
И скорбь напрасна!
Ему давно за тридцать три
И жизнь прекрасна!
СУКА-ЛЮБОВЬ
Надо ж, прошло уже больше века,
И что под вами нового, небеса?
Улица, ночь, фонарь, аптека…
«Открыто 24 часа»
- Девушка, здравствуйте. Вот он – ваш я
Лучший клиент. Узнаете что ли?
Дайте-ка мне что-нибудь для кашля,
И что-нибудь для головной боли.
Дайте вон ту – крупнее калибром,
Так уж чтобы наверняка.
Слушайте…слушайте, вы не могли бы
Выпить со мной, например, коньяка?
Нет, я не клеюсь, оно мне надо?
Какой из меня кавалер к черту?
Не коньяку, так хотя б шоколада.
Я вам хочу рассказать о чем-то…
Наверняка, вы немало видали
Такого вот человечьего вторсырья.
Только представить себе едва ли
Можете, что вот, к примеру, я
Еще недавно был чист, ухожен,
Щедр, богат и всеми любим.
В большом кабинете кресла из кожи,
Персональный автомобиль,
Дом полной чашей, жена и дети,
Во мне не чаявшие души,
И мне казалось, что в целом свете
Недоступных мне нет вершин!
Жить бы да радоваться не зная
Грусти-печали, но вот беда
Пришла, не спрашивая когда ей
Можно прийти и стучать куда…
Для кого-то любовь - отрада,
Светлою грустью придет к другим.
Мне она стала геенной адовой,
От которой вскипают мозги!
Клял ее колдовским отродьем,
А ночами скулил в окно!
Баба как баба… С чего бы, вроде?
Ведь не мальчик уже давно …
Что тут делать? Расстаться с нею
Пригоршню горькую слов сказав,
Или же жить подлецом, не смея
Зеркалу даже смотреть в глаза?
Вот и сошел натурально с рельсов.
Теперь курсирую как в бреду.
Я надеюсь, что с каждым рейсом
Все ближе станция, где сойду.
Что мне светит в конце туннеля
Не так уж важно, поскольку здесь
Со мною Ад мой, и неужели
Что-то страшней в этом мире есть?
Даже если в Небесном Царстве…
Ладно… вижу, достал я вас…
Мне пора принимать лекарство.
Улица, утро…фонарь погас
Душно (летний бред)
душно…от лопастей словно вор
воздух бежит по мокрой коже
диагноз? приговор?
без-на-дё-жен…
без-на…
без-дна
без сна
нужна
она
пошло все на…
я хочу думать о нас
я хочу говорить «мы»
вырваться из тюрьмы
мыть тело и душу мыть
предстать пред нею
чистым, не смея
глаз поднять
позови меня
с собою
не скрою
у моей судьбы
может быть
не лицо, а рожа
и все же
безнадежен?
что-то соленое ест глаза
надо б зажмуриться
боже, зачем я такой тебе, за-
чем? мокрая курица…
а был мужчиной
причина
смешная, правда?
в мире полмиллиарда
тех, кому во много раз хуже
ну же!
встань и выпей вина
у стакана нет дна
кто здесь? а… сатана
продать душу?
бери даром – мне не нужна
послушай
вы же все знаете, черти
говорят, что у смерти
будут ее глаза?
один из наших сказал
что так будет
впрочем, люди
что они знают об этом
тем более, эти... поэты
да, где ты?
а может, тебя нет и
его тоже...
боже, боже
сотвори чудо
забери нас отсюда
здесь душно, темно
разбить окно
ночь
но
АМЕРИКАНСКИЙ РОМАНС
Посв. Максиму Шраеру
…где-то в окрестностях рая,
в Бруклинске или Ньюджерсии,
не торопясь умираю.
Мимо моей смерти,
забывшая благоразумье
у стойки пивного бара
(как зонтик), странная пара,
идет, поминая всуе
Любовь. Вослед им
радостно матерится
необъятная как вселенная,
черная ангелица,
что продает гастриты,
в маленьком магазине
на берегу тихой стрит,
не помнящей свое имя…
…на апельсин-закат
смотришь голодной чайкой.
Остов моста покат.
Тихо вздыхает чайник.
Близится ночь. Свежо.
Не покидай меня больше!
Ласки твоей ожог
не заживает. Боль же
свидетельствует, что жизнь
теплится в чахлом теле.
Стоит глаза смежить,
льдина моей постели
тронется. По весне
мне умирать все легче.
На петербургский снег
с крыш моих память хлещет…
Выплюнутый натугой
иссиня-черных губ,
прошедший медные трубы
звук и упруг, и груб.
Луизианским зноем
выжмет последние силы,
но, если ты со мною,
я не умру, друг милый…
...нет, я еще не сплю,
просто уже до фени
иерихонский блюз
лабухов из кофейни,
неоплаченный счет,
штоф с недопитым ядом…
Я поживу еще,
если ты будешь рядом…
ПЁРЫШКО
Марине Павловой
Лёгкое пёрышко плавно кружИт надо мной -
Дар почему-то ко мне подобревшего неба.
Чем заслужил его? Ангелом сроду я не был.
Знаю прекрасно – летать мне, увы, не дано.
Кто-то на небе тихонечко тронул струну,
И невесомы аккорды небесного вальса.
Замерло всё – моё сердце, дыханье и пальцы
Я так боюсь это лёгкое чудо спугнуть.
Замерли звуки, движения, стрелки часов,
Лёгкое перышко всё продолжает кружиться.
Кто ты, откуда, красивая, щедрая птица,
Мне подарившая танец, прекрасный, как сон?
Стали легки мои мысли и строки легки,
Будто не пёрышко мне, а волшебные крылья,
Вдруг, ни с того ни с сего, небеса подарили,
Вот и лечу я, законам земным вопреки.
ДОЖДЬ
Я знал с утра, что будет дождь,
И что не внять рассудку мне бы:
Водой беременное небо
Кричало мне - ты не придешь!
Ты не придешь, и тем дыша
Я шел промокший и на взводе.
И дело, в общем, не в погоде,
Когда простужена душа.
Пустой автобусный причал –
Начало нового маршрута.
И я, все цифры перепутав,
Куда-то, на ночь глядя, мчал.
Чтоб вдалеке от шумных трасс,
Забыв и адрес свой и имя,
В обнимку с песнями своими
Скитаться с ночи до утра.
Я, заглушить пытаясь боль,
Глотал из горлышка отраву,
Читая уличным шалавам
Стихи Вийона и Рэмбо.
И боль ушла водой в песок,
И ночь прошла, сменилась дата,
А дождь все шел за мной куда-то
Большим, бездомным, мокрым псом
***
Еще один упавший вверх
Шальною искрой
Под чей-то свист, под чей-то смех
Сгорел так быстро.
Он рисовал для тех, кто слеп,
ЧуднУю небыль,
Не удержался на земле
И рухнул в небо.
Земля ждала, а он не лез
Обняться с нею,
Ведь притяжение небес
Стократ сильнее.
Никто ни в чем не виноват,
Ведь так веками
Живем. Ну что ж, до встречи, брат,
За облаками.
Ederlezi
Посвящение Горану Бреговичу
Горан, не надо, я понял все-же:
в этих краях не бывает жизни.
В этих краях, между свадьбой и тризной
нет ничего, да и быть не может.
Горан, я понял, что нет Аляски,
Нет ни Боснии, ни Аризоны.
Есть только линия горизонта
и её бесконечная пляска.
Белое платье…черное платье –
что-то серое будет в сумме.
Горан, кажется, я уже умер,
не прекратив мечтать о счастье.
Горан, Горан!
Я местный ворон.
Старый ворон седой и мудрый.
В этот мир не приходит утро,
здесь всегда будет только вечер.
Умоляю, не надо петь!
Горан, Горан! Я искалечен
этой песней, прекрасной как смерть,
И, что хуже всего, я вечен…
Во имя Аллаха
Во имя Аллаха,
милостивого, милосердного,
скажите, хаджи, сколько сербов
надо отправить на плаху,
чтоб заслужить его милость?
Отче, во имя Отца и Сына
сколько аулов в руины
превратилось?
Скажите, ребе, коронную - эту…
Как оно у пророка?
Кажется "око за око"?
Зрячих давно здесь нету.
Слепые щенки-герои,
поклоняясь огню и стали,
скажите, вы не устали
поить своих идолов кровью?
Мне нужно совсем немного -
Чтоб мертвецы воскресли.
Скажите - это грех, если
Мне хочется убить бога?